Полиграф

История человечества в определенной мере есть история расследования преступлений и попыток разоблачения лжи. Достаточно вспомнить описанное в Библии убийство Авеля. «...Восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Тот ответил: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли...»

Шли века, в разных странах накапливались свои, изна­чально достаточно примитивные способы детекции лжи. В Китае, например, человеку, обвиняемому в преступлении, да­вали в рот пригоршню сухого риса, и если тот был в состоянии полностью выплюнуть рис, его признавали невиновным. У ан­глосаксов применялась сходная процедура: если обвиняемый мог легко разжевать и проглотить кусок сухого хлеба, его осво­бождали. Обе эти пробы на невиновность основывались на том факте, что при стрессе активируется симпатическая нервная система, в результате чего, в частности, замедляется слюноот­деление. Предполагалось, что виновный испытывает тревогу, от которой у него пересыхает во рту, поэтому ему трудно про­жевать или выплюнуть что-либо. К сожалению, при этом иг­норировался тот факт, что и невиновный может быть напуган и у него тоже может пересохнуть во рту'.

В «Русской правде» — первом собрании гражданских уста­вов Древней Руси, составленном в XI веке при князе Ярославе Мудром, — предусматривалась возможность применения в тяжбах между гражданами так называемых «испытаний желе­зом и водой.

Д. Дэфо в 1730 году опубликовал трактат под названием «Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных волнений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам», в котором писал, что «...у вора существует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его... схватите его за запястье и пощупайте его пульс; и вы обнару­жите его виновность».

Во второй половине XIX века, используя плетизмограф (инструмент для регистрации кровяного давления и изменений пульса, являющийся предшественником современных ап­паратов для измерения давления), итальянский физиолог A.Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблю­дал, как у пациентки «...внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации». Он спросил женщину, как та се­бя чувствует; ответ был — «хорошо». Моссо попросил паци­ентку рассказать, о чем она думала пару минут назад. Женщи­на ответила, что, скользя взглядом по книжной полке, висев­шей напротив, заметила череп, стоявший среди книг, и была напугана его видом, так как он напомнил ей о ее болезни. Про­веденные эксперименты навели ученого на мысль, что «если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен».

Вывод А. Моссо подтвердил итальянский криминалист Ч. Ломброзо, поставивший метод психофизиологической де­текции лжи на службу полицейской практике. Так, в 1902 году в ходе расследования убийства шестилетней девочки, в кото­ром подозревался некий Тосетти, Ломброзо с помощью пле­тизмографа обнаружил изменения в пульсе Тосетти, когда тот делал в уме математические вычисления, в то время как при предъявлении изображений израненных детей, в том числе убитой девочки, внезапных изменений не наблюдалось. В свя­зи с этим Ломброзо предположил, что Тосетти непричастен к преступлению, что и было впоследствии доказано.

Исследования.в области научной детекции лжи активизи­ровались в странах Западной Европы и Соединенных Штатах Америки в начале XX века. Американский психолог и юрист B.Марстон, применяя в своих экспериментах обычные для то­го времени медицинские приборы, провел серию интересней­ших опытов и был в годы Первой мировой войны включен в группу психологов, сформированную Национальным исследо­вательским комитетом США, которой поручалось, учитывая актуальность борьбы с немецким шпионажем, определить воз­можность использования известных методов «детекции лжи» в целях решения контрразведывательных задач. В 1921 году аме­риканец Дж. Ларсон сконструировал устройство, обеспечива­ющее непрерывную и одновременную (что очень важно) реги­страцию кровяного давления, пульса и дыхания. Будучи сту­дентом медицинского факультета, он в то же время служил в полиции и поэтому имел возможность убедиться в эффектив ний пульса, являющийся предшественником современных ап­паратов для измерения давления), итальянский физиолог A. Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблю­дал, как у пациентки «...внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации». Он спросил женщину, как та се­бя чувствует; ответ был — «хорошо». Моссо попросил паци­ентку рассказать, о чем она думала пару минут назад. Женщи­на ответила, что, скользя взглядом по книжной полке, висев­шей напротив, заметила череп, стоявший среди книг, и была напугана его видом, так как он напомнил ей о ее болезни. Про­веденные эксперименты навели ученого на мысль, что «если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен».

Вывод А. Моссо подтвердил итальянский криминалист Ч. Ломброзо, поставивший метод психофизиологической де­текции лжи на службу полицейской практике. Так, в 1902 году в ходе расследования убийства шестилетней девочки, в кото­ром подозревался некий Тосетти, Ломброзо с помощью пле­тизмографа обнаружил изменения в пульсе Тосетти, когда тот делал в уме математические вычисления, в то время как при предъявлении изображений израненных детей, в том числе убитой девочки, внезапных изменений не наблюдалось. В свя­зи с этим Ломброзо предположил, что Тосетти непричастен к преступлению, что и было впоследствии доказано.

Исследования.в области научной детекции лжи активизи­ровались в странах Западной Европы и Соединенных Штатах Америки в начале XX века. Американский психолог и юрист B.Марстон, применяя в своих экспериментах обычные для то­го времени медицинские приборы, провел серию интересней­ ших опытов и был в годы Первой мировой войны включен в группу психологов, сформированную Национальным исследо­вательским комитетом США, которой поручалось, учитывая актуальность борьбы с немецким шпионажем, определить воз­можность использования известных методов «детекции лжи» в целях решения контрразведывательных задач. В 1921 году аме­риканец Дж. Ларсон сконструировал устройство, обеспечива­ющее непрерывную и одновременную (что очень важно) реги­страцию кровяного давления, пульса и дыхания. Будучи сту­дентом медицинского факультета, он в то же время служил в полиции и поэтому имел возможность убедиться в эффективности своего прибора на практике, проведя большое число проверок лиц, подозревавшихся в совершении реальных пре­ступлений. Решающий вклад в становление психофизиологи­ческого метода детекции лжи внес американский криминалист Л. Килер, помощник и ученик Дж. Ларсона. В 1933 году он сконструировал первый полиграф, специально предназначен­ный для выявления у человека скрываемой им информации; к 1935 году разработал методику испытаний на полиграфе, а в 1938 году основал специализированную фирму по серийному выпуску полиграфов и школу по подготовке полиграфологов¹.

В России большая работа по изучению возможностей при­менения методов психологии в целях выявления скрываемой информации при расследовании преступлений была проведе­на в 1920-е годы Александром Романовичем Лурия, выдаю­щимся отечественным психологом, действительным членом АПН СССР. В ходе исследования «комплексных реакций» («комплексов» в психоаналитическом смысле) Лурия много внимания уделил разработке основ «реактологической теории аффективного поведения» в целях построения «общей теории поведения». В рамках этой работы он на основе ассоциативно­го эксперимента К. Юнга разработал так называемую сопря­женную моторную методику.

В 1927 году при Московской губернской прокуратуре была создана лаборатория экспериментальной психологии. Придя туда работать, Лурия получил уникальную возможность прово­дить эксперименты с участием лиц, подозревавшихся в совер­шении тяжких преступлений со времени их ареста до суда и позже. Главная задача заключалась в том, чтобы выяснить — действительно ли можно объективным путем установить нали­чие оставшихся в психике преступника аффективных следов и таким образом отличить причастного к преступлению челове­ка от непричастного. За пять лет работы ученому удалось полу­чить богатый экспериментальный материал. Подводя итог проделанной работы, Лурия констатировал, что эксперимен­тально-психологический метод обнаружения причастности лица к преступлению следует рассматривать как одну из будущих серьезных возможностей применения объективных мето­дов в криминалистике.

Несмотря на то, что в своих работах Лурия пошел путем, отличным от зарубежных исследователей, его идеи оставили значительный след в общей методологии испытаний на поли­графе. Именно Лурия сформулировал генеральный принцип психофизиологических методов выявления у человека скрыва­емой информации, положенный в основу определения науч­ной «детекции лжи»: «единственная возможность изучить ме­ханику внутренних «скрытых» процессов сводится к тому, что­бы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосред­ственного наблюдения процессов поведения, в которых внут­ренние закономерности и соотношения находили бы себе от­ражение»; «изучая эти внешние, доступные отражению корре­ляты, мы имели бы возможность тем самым изучать недоступные нам непосредственно «внутренние» соотноше­ния и механизмы». К сожалению, в начале 1930-х годов в свя­зи с изменением политической обстановки в стране и угрозой репрессий Лурия был вынужден свернуть свои теоретические и экспериментальные исследования в рамках «общей теории по­ведения».

Можно сказать, что полиграфология первой вступила на тот трудный путь, который в послевоенные годы прошли ки­бернетика и генетика: полное отрицание, почти забвение, иг­норирование мирового опыта, слабые попытки отдельных уче­ных продолжить исследования, грозные окрики с партийных трибун и, наконец, возрождение, общественный и научный интерес, дискуссии, правовая легализация...

Впрочем, в отечественной литературе помимо негативных, преимущественно голословных заявлений о принципиальной невозможности использования полиграфа в советском уголов­ном процессе, цитировать которые сегодня (с учетом произо­шедших в стране кардинальных политических и социально-экономических преобразований) уже не имеет смысла, встречались и более взвешенные суждения. Так, А. Р. Ратинов, за­трагивая данную проблему, совершенно справедливо писал, что оценка инструментальных методов исследования скрывае­мой человеком информации как реакционных и ненаучных подчас носит поверхностный характер: «Машина не может быть реакционной, прибор не бывает ненаучным. Он или ра­ботает или не работает». Реакционными или прогрессивными могут быть цели, ради достижения которых используется при­бор. Испытания, проведенные П. В. Симоновым в процессе разработки информационной теории эмоций, показали, что эффективность современных способов выявления эмоцио­нально значимых объектов не вызывает сомнений и они, по­добно медицинской экспертизе и следственному эксперимен­ту, могут рассматриваться в качестве вспомогательного приема расследования, ускоряя его, содействуя тем самым решению главной задачи правосудия: исключению безнаказанности правонарушений.

Разумеется, в современных условиях проблема использо­вания полиграфа в судопроизводстве и бизнесе приобретает иное (по сравнению с серединой прошлого века) звучание. Рост числа преступлений, совершаемых в сфере экономики, участившиеся случаи неправомерного воздействия на потер­певших и свидетелей со стороны лиц, заинтересованных в со­крытии преступлений, сложности материально-технического обеспечения правоохранительных органов на фоне широкого использования преступниками современных достижений на­уки и техники ставят перед учеными и законодателями вопрос о необходимости защиты интересов законопослушных граж­дан за счет применения в ходе расследования преступлений дополнительных средств получения процессуально значимой информации.

Полиграф (от греч. «poly» — много, «graphos» — пишу) оз­начает «многопишущий»; это техническое устройство, пред­ставляющее собой комбинацию медико-биологических при­боров, позволяющих синхронно и непрерывно фиксировать динамику психофизиологических реакций лица на вопросы, задаваемые пол и графологом. Прибор является пассивным ре­гистратором процессов, протекающих в организме человека, и не оказывает на них обратного влияния. Пройдя путь от ртут­ного манометра, регистрирующего один физиологический по­казатель, до сложнейших приборов, созданных с учетом пере­довых информационных технологий, способных учитывать до 20 различных показателей, полиграф остался всего лишь ин­струментом, с помощью которого регистрируются физиологи­ческие реакции: полиграф не определяет ни правдивость, ни лживость, ни тем более виновность опрашиваемого лица.

Под психофизиологическим исследованием с использова­нием полиграфа (далее по тексту — ПФИ) понимается исполь­зование специальных знаний из смежных областей науки с применением технических средств, не наносящих ущерба жиз­ни и здоровью людей и не причиняющих вреда окружающей среде, с целью проверки информации, сообщаемой обследуе­мым лицом.

Как писал А. Р. Лурия, совокупность образов, прямо или случайно связанных с преступлением, породившим сильное эмоциональное переживание, образует в памяти человека прочный комплекс. Искусственная активизация одного из элементов этого комплекса, даже против воли субъекта, авто­матически воссоздает в сознании все его элементы. Важно и то, что преступник стремится скрыть не только свое участие в преступлении, но и сопряженные с ним переживания, в том числе связанные как с самим преступлением, так и с его от­дельными деталями, которые оказываются резко эмоциональ­но окрашенными для преступника и практически не касаются заподозренного ошибочно. Теоретически не исключено слу­чайное появление у обследуемого лица сильно выраженных реакций незначимый раздражитель, несмотря на то что в дей­ствительности он непричастен к преступлению, однако «в высшей степени неправдоподобно, чтобы такие совпадения носили систематический характер и повторялись при ответах на различные вопросы». Использование полиграфа позволяет объективно отразить субъективную значимость того или иного стимула для индивида. Повышение эмоционального напряже­ния при участии человека в ПФИ теснейшим образом связано с ростом нейрофизиологической активности коры и глубин­ных структур головного мозга, которые контролируют низшие отделы мозга, регулирующие физиологические функции орга­низма. Реакции обследуемого, являющегося носителем иде­альных следов события и обстоятельств преступления, фикси­руются полиграфом с помощью датчиков, закрепленных на различных частях тела участника процедуры. При этом глав­ной задачей полиграфолога является вынесение, на основе оценки соотношения физиологических реакций обследуемого на те или иные стимулы, суждения о субъективной значимос­ти для него этих стимулов, свидетельствующей о наличии в па­мяти человека идеальных следов какого-либо события или его отдельных элементов, факт выявления которых может служить ориентиром при решении вопроса о том, скрывает ли обследу­емый определенную информацию. Выводы по вопросам, по­ставленным на разрешение полиграфолога, делаются на осно­ве комплексного анализа полученных в ходе исследования ре­зультатов.

В России ПФИ в зависимости от подлежащих решению за­дач может проводиться:

• при осуществлении оперативно-розыскной деятельнос­ти в соответствии со ст. 6 Федерального закона от 12 ав­густа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной де­ятельности», а также иными требованиями законода­тельства Российской Федерации, регламентирующего данный вид деятельности;

• при осуществлении судопроизводства и производства по делам об административных правонарушениях в соответ­ствии с требованиями процессуального законодательства Российской Федерации;

• при регулировании трудовых и иных, непосредственно связанных с ними, отношений на основании положений главы 14 Трудового кодекса Российской Федерации от 30 декабря 2001 года № 197-ФЗ в соответствии с требова­ниями законодательства Российской Федерации, регла­ментирующего данную сферу.

В сфере внедрения полиграфа в оперативно-розыскную деятельность в целях получения ориентирующей информации в нашей стране накоплен значительный опыт. В ст. 6 Феде­рального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (где дается исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, среди которых на первом месте значится опрос граждан) разъясняется, что «должностные лица органов, осу­ществляющих оперативно-розыскную деятельность, решают ее задачи посредством личного участия в организации и прове­дении оперативно-розыскных мероприятий, используя по­мощь должностных лиц и специалистов, обладающих научны­ми, техническими и иными специальными знаниями...», при этом в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий разрешается использовать информационные системы, видео-и аудиозапись, кино- и фотосъемку, «а также другие техничес­кие и иные средства, не наносящие ущерб жизни и здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде». Перечень «других технических средств» законодателем не определен, что дает основания для включения в их число полиграфа. При этом информация, полученная с помощью полиграфа в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, может быть введена в материалы уголовного дела в соответствии со ст. 89 УПК РФ. Использование Полиграфа в деятельности раз­личных ведомств нормируется соответствующими инструкци­ями. Практика применения полиграфа правоохранительными органами России постоянно расширяется. Использование по­лиграфа не влечет нарушения принципа презумпции невинов­ности в отношении проверяемого липа, поскольку отличи­тельной особенностью ПФИ является методически обуслов­ленная невозможность его принудительного производства. Если ссылка на ст. 51 Конституции Российской Федерации, которая гласит, что «никто не обязан свидетельствовать про­тив себя самого...», при отказе кого-либо из субъектов уголов­ного судопроизводства от дачи показаний не влечет для него негативных последствий, то и отказ от участия в ПФИ не мо­жет восприниматься как «акт самоизобличения». Кроме того, действующее законодательство не ограничивает инициативу участников процесса при выборе форм и условий дачи ими по­казаний.

Сегодня следователи прокуратуры, органов МВД России, а также судьи все чаще используют помощь специалистов-поли­графологов при расследовании уголовных дел, разбирательст­ве по гражданским делам; кадровики и представители служб безопасности предприятий различных форм собственности обращаются к полиграфологам для решения вопросов, связан­ных с подбором и проверкой лояльности персонала. Причем результаты ПФИ в совокупности с иными доказательствами, собранными по делу, не только находят отражение в обвини­тельных заключениях, но и могут быть положены в основу вы­водов суда в отношении подсудимых.

Сторонниками «легализации» полиграфа в России были выдвинуты различные предложения по разрешению вопросов, связанных с процессуальным урегулированием его примене­ния в следственно-судебной практике. Большая заслуга в том, что дискуссия по обозначенной проблематике приобрела кон­структивный характер, принадлежит профессору Р. С. Белки­ну, допускавшему, в частности, возможность применения по­лиграфа в ходе расследования преступлений в двух случаях: при проведении судебно-психологической экспертизы и при участии специалиста-психолога в подготовке к производству следственного действия.

По такому пути пошли в Болгарии, где с 1995 г. в институ­те психологии МВД Республики Болгария функционирует «отделение для проведения оперативно-психологических экс­пертиз» в отношении лиц, заподозренных в совершении тяж­ких преступлений, сотрудников, уличенных в нелояльном по­ведении и коррупции, и составления психологического порт­рета преступников. В Японии с 1959 года результаты проверок на полиграфе, обобщенные в экспертном докладе, согласно Криминальному процедурному кодексу принимают­ся в качестве доказательств в судах низшей инстанции, а к началу 1970-х годов стали приниматься Верховным Судом по ус­мотрению судьи.

Законодательство России в настоящее время не препят­ствует использованию полиграфа в различных сферах обще­ственной жизни, так как сущность проверки на полиграфе за­ключается в применении специальных знаний из ряда смеж­ных областей науки и техники в целях решения вопросов, поставленных перед полиграфологом органом или лицом, та­кими знаниями не обладающим. Поскольку «проверка на по­лиграфе требует применения специальных знаний и проведе­ния соответствующих исследований, имеются все основания говорить о том, что в данном случае налицо все признаки про­цессуального действия, именуемого экспертизой». Таким образом, назначение и производство судебной психофизиоло­гической экспертизы и такого ее вида, как психофизиологи­ческое исследование с использованием полиграфа, не проти­воречит действующему законодательству. Так, в ст. 57 Уголов­но-процессуального кодекса РФ прямо указывается, что эксперт — это лицо, обладающее специальными знаниями, на­значенное в установленном порядке для производства судеб­ной экспертизы и дачи заключения. В ст. 195—207, 269, 282 и 283 УПК РФ, а также в Федеральном законе «О государствен­ной судебно-экспертной деятельности в Российской Федера­ции», где разъясняется порядок проведения экспертиз, нет ог­раничений, касающихся их видового перечня. В каждом из ве­домств, в структуре которых есть экспертные подразделения, имеется перечень проводимых в данном ведомстве судебных экспертиз. Существование ведомственных документов не ог­раничивает возможности правоохранительных органов по на­значению экспертизы, не включенной в соответствующий пе­речень, с поручением ее производства лицу, обладающему, по мнению назначающего экспертизу, необходимыми специаль­ными знаниями.

Лицо, желающее назначить экспертизу, не входящую в ве­домственный перечень, должно прежде всего удостовериться в том, что эксперт, которому предполагается поручить ее произ­водство, обладает соответствующими специальными знания­ми. Для лиц, являющихся сотрудниками государственных судебно-экспертных учреждений, предусмотрена, согласно ст. 13 Федерального закона «О государственной судебно-экс­пертной деятельности в Российской Федерации», ведомствен­ная аттестация и переаттестация каждые пять лет на право самостоятельного производства экспертиз, входящих в соот­ветствующий ведомственный перечень. В отличие от ведом­ственной аттестации специальные знания могут быть получе­ны сведущим лицом в рамках проводимой в стране образова­тельной деятельности. При этом документы, выданные по линии Министерства образования и науки РФ, не утрачивают своей силы по истечении пятилетнего срока.

В России координация действий всех заинтересованных ведомств, учреждений и организаций по обеспечению качест­ва и развития профессионального образования, прогнозирова­нию перспективных направлений и научно-методическому обеспечению процесса подготовки судебных экспертов возло­жена на Учебно-методическое объединение образовательных учреждений профессионального образования в области судеб­ной экспертизы, в состав Совета которого входят представите­ли различных ведомств. УМО «Судебная экспертиза» — всероссийское объединение, базируется в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовский юридический институт МВД Рос­сии» (ГОУ ВПО СЮИ МВД России).

Сфера применения полиграфа не ограничивается рамками уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной дея­тельности. Сегодня более чем в 60 странах мира полиграф ис­пользуется не только в ходе различного рода расследований, когда участник проверки опрашивается на предмет выявления, возможно, скрываемой им информации о каком-либо собы­тии, имевшем место в действительности и послужившем пово­дом для расследования, но и при работе с кадрами в целях по­лучения дополнительной информации об участнике проверки.

В первую группу включаются проверки, проводимые при любых расследованиях или разбирательствах, в основе кото­рых при всем их разнообразии (уголовные, административные, служебные, парламентские и т. д.) всегда лежит какое-то конкретное событие (убийство, кража, подлог и пр.). Задача полиграфолога заключается в определении причастности от­дельных лиц к этому событию путем проверки их на осведом­ленность о деталях, обстоятельствах или признаках расследуе­мого события. В то же время, как показывает практика, при всем сходстве целей, задач и методики проведения исследова­ния подготовка к ПФИ, проводимому вне рамок уголовного судопроизводства (в частности, по заявкам негосударственных предприятий), имеет ряд психологических особенностей. Так, при пропаже на предприятии определенной денежной суммы либо важного документа руководство предприятия, как прави­ло, по разным причинам стремится избежать огласки данного факта и поручает проведение разбирательства сотрудникам службы собственной безопасности. Однако обстановка в кол­лективе все равно дестабилизируется. На момент обращения за помощью к полиграфологу подробности случившегося зачас­тую становятся общеизвестными, а напряжение в отношениях между сотрудниками достигает своего пика. Учитывая изло­женное, а также принимая во внимание тот факт, что руковод­ство предприятия всегда может обратиться с соответствующим заявлением в правоохранительные органы (хотя на первона­чальном этапе возникновения конфликта этот вопрос обычно не поднимается), основной задачей полиграфолога в подобной ситуации является не проведение своего рода мини-расследо­вания с выявлением причастности конкретных лиц к случив­шемуся, а стабилизация обстановки в коллективе за счет уста­новления непричастности к случившемуся подавляющего большинства сотрудников. Разряжая напряженную атмосфе­ру, царившую в коллективе иногда не один месяц, полиграфо­лог тем самым может оказать содействие сотрудникам службы собственной безопасности: спровоцировать истинного винов­ника случившегося на активные, его изобличающие действия либо же выявить отдельные детали происшедшего, которым первоначально не было уделено должного внимания.

Проверки на полиграфе при работе с кадрами именуются «скрининговыми» (от английского слова «screen» — просеи­вать, проверять на благонадежность). Скрининг может приме­няться в трех случаях: при найме персонала на работу; при пе­риодических (плановых) проверках работающего персонала; при выборочных (внеплановых) проверках сотрудников. Правовой основой применения полиграфа в кадровой ра­боте (независимо от того, идет ли речь о крупном государ­ственном предприятии или коммерческой организации со штатом сотрудников 3—5 человек), коль скоро речь идет о тру­довых правоотношениях, можно считать положения Трудово­го кодекса РФ, закрепленные прежде всего в главе 14, где разъ­ясняется понятие персональных данных работника как ин­формации, необходимой работодателю в связи с трудовыми отношениями и касающейся конкретного лица. В ч. 1 ст. 86 ТК РФ содержится ряд положений, определяющих порядок полу­чения и использования персональных данных работника, сре ди которых ключевым является указание на возможность их получения только у самого работника. Отказ сотрудника от участия в проверке на полиграфе не может рассматриваться в качестве повода для принятия в отношении него каких-либо санкций. Разумеется, результаты ПФИ не могут служить при­чиной увольнения работника — в ст. 81 ТК РФ предусмотрен исчерпывающий перечень оснований для расторжения трудо­вого договора по инициативе работодателя. Вместе с тем ряд положений ст. 81 сформулирован таким образом, что позволя­ет работодателю расстаться с сотрудником, «неблагонадеж­ность» которого была установлена при проверке на полиграфе. Например, при выявлении входе ПФИ информации, скрытой работником при трудоустройстве от работодателя, он может быть уволен по п. 11 ст. 81 ТК РФ за предоставление заведомо ложных сведений при заключении трудового договора. В при­нятии жестких мер необходимость, как правило, не возникает. Обоснованно заподозренный, чья причастность к совершению недопустимых, с точки зрения работодателя, действий под­тверждается в ходе проверки на полиграфе, предпочитает со­хранить свое реноме и увольняется «по собственному жела­нию», а тот, кого обвинили несправедливо (бывает, к сожале­нию, и такое, никто из специалистов не застрахован от ошибки, будь то специалисты-полиграфологи либо специали­сты в любой иной области знания), обычно не желает оста­ваться в коллективе, где человеку перестают доверять.

Использование полиграфа при подборе кадров ориентиро­вано на параллельную защиту интересов работодателя и нани­маемого персонала. Соискатель вакантной должности сам оп­ределяет степень своей искренности при заполнении анкет и собеседовании с сотрудниками отдела кадров или службы соб- ственной безопасности предприятия. Выявление в ходе ПФИ негативных фактов биографии соискателя, заведомо скрытых им от работодателя, позволяет избежать приема на работу не­добросовестного сотрудника и одновременно обеспечивает за­конопослушным гражданам приоритет при найме на работу.

Кроме того, одним из аспектов функционирования неко­торых государственных органов является сохранение государ­ственной и служебной тайны, а для негосударственных пред­приятий актуален вопрос о сохранении тайны коммерческой. Следовательно, в ряде случаев полноценная работа сотрудни­ков в коллективе становится возможной только после установ­ления их полного служебного соответствия предъявляемым требованиям, включая наличие адекватного данным требова­ниям социально-нравственного облика в период, предшеству­ющий трудоустройству. Участие в опросе с использованием полиграфа для добросовестного человека является реальным шансом заслуженно получить приоритет при найме на подоб­ную работу, ускорить и упростить процесс «акклиматизации» в новом коллективе.