6. Паскаль б. Мысли. – м.: Сабашниковы, 1995. – 480с.

Паскаль не допускает мысли о том, что разум может и должен действовать суверенно, независимо от воли и сердца. Если даже «общепризнанные истины» расходятся с «желаниями сердца», то человек балансирует между тем и другим, и результат этой болезненной борьбы сложно предвидеть, настолько человек часто плохо знает «капризы своей воли». Но лучше всего, убежден Паскаль, когда «общепризнанные истины соответствуют желаниям сердца», - тогда неминуемо действие истин на человека. И наоборот, то, что не имеет никакого отношения ни к нашим верованиям, ни к нашим желаниям, оказывается для нас ненужным, искушающем, абсолютно чужим» (7, с.125).

Поскольку полная бескорыстность познавательной деятельности является для Паскаля иллюзией, то он считает необходимым не только «доказывать» истины человеку, но и «убедить» его в них, делая их для него не только понятными, но и «приятными». Он пишет: «В чем бы не хотелось убедить кого-нибудь, нужно обратить внимание на личность того, кого хотят переубедить, необходимо знать его разум и его сердце, необходимо познать, с каким принципами он соглашается, что ему нравится и, наконец, определиться относительно того положения, в котором хотят нас переубедить, в каком отношении оно находится с принципами, которые исповедуются этой личностью, и с теми объектами, привлекательность которых приносит ему удовольствие» (7, с.137).

«Искусство доказательства» Паскаль связывает с правилами геометрического метода, а «искусство убеждения», которое он считает «несравнимо более сложным, тонким, полезным и прекрасным», - с психологическим, эстетическим и моральным влиянием на индивида. «Искусство убеждения в такой же степени состоит в умении понравиться, как и в умении переубедить, настолько капризы в большей степени управляют людьми, чем разум» (7, с.138).

Если классический рационализм (Р. Декарт) при анализе познавательной деятельности апеллирует главным образом к активности мышления и сознания, отождествляя одно с другим, проходя мимо активности бессознательного, то Паскаль обращает внимание на последнее, когда говорит о необходимости влияния на волю, «сердце» человека. Однако он сразу же наталкивается на трудности четкой формулировки правил «искусства убеждения», справедливо видя их истоки в индивидуальности, феноменальности процесса усвоения человеком знания. «Человек, - пишет Паскаль, - это полная неискренность, обман, лицемерие не только перед другими, но и перед собой. Он не желает слушать правду о себе, избегает говорить ее другим. И эти склонности, которые противоречат разуму и справедливости, глубоко проросли в его сердце» (2, с.228).

Современные исследователи «искусство убеждения» Паскаля связывают с спецификой функционирования объективного знания на уровне индивидуального сознания. Психологические исследования позволяют отнести «искусство доказательства» Паскаля к «объективным надындивидуальным значениям» сознания, а «искусство убеждения» - к «субъективному личностному значению для субъекта» феномена сознания. Если объективные значения выражаются в языке и есть общезначимыми, «личностный смысл», очень тесно связан с «чувственной тканью сознания», уникальностью конкретного мировосприятия, и с большими трудностями находит для себя адекватные средства выражения. Этими последними могут быть все те же «равнодушные» к «личностному смыслу» значения, несовпадение которых с ним порождает «драматизм индивидуального сознания» (8, с.140). Действительно, современные философские и психологические поиски стремятся овладеть законами бессознательного, проникнув в глубины человеческой экзистенции, человеческого «Я». Начало этому проникновению было положено размышлениями Паскаля.

_________________________________

7. Паскаль Б. Соображение относительно геометрии вообще. О геометрическом уме и искусстве убеждать // Вопросы философии. – 1994. - № 2. – С. 125 – 143.

8. Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание // Вопросы философии. – 1972. - № 12. – С. 136 – 143.

Отрицание Паскалем «догматизма» сопровождалось еще большей критикой скептицизма, сущность учения которого он видел в «удвоенном сомнении», в некоторой сомнительной неясности, у которой наши сомнения не могут отнять всего света, а наш естественный свет не может рассеять весь мрак. То есть скептицизм сеет сомнения не только в возможности достижения достоверного знания, но и сомнение в этом сомнении, что собственно и требует воздержания от каких-либо догматичных суждений. В начале Паскаль указывает на практическую неосуществимость позиции скептицизма: «Сомневаться во всем, сомневаться в том, или бодрый он, или щипают его, или сжигают. Сомневается ли он, что существует? Невозможно дойти до этого, и я выдвигаю факт, что никогда не было законченного скептика. Сама природа поддерживает немощный разум и мешает ему обманываться до такой степени» (5, с.145). Это очень хорошо понимали и сами скептики, считая, что в жизни необходимо идти за жизнью, чтобы не быть бездеятельным, и можно в ней опираться на вероятностное знание и данные чувств (9, с.418). Паскаля не удовлетворяет вероятность, он стремился к «достоверности» знания, в отличие от скептиков, не только ищет, но и находит ее на разных уровнях. «Силу догматизма» философ видит в том, что, действительно, невозможно сомневаться в природных началах. Во-первых, к ним принадлежат внешние чувства, которые согласно своей природе не могут всего «видеть», но они не могут и обманываться в тех сторонах, которые «видят». Так что, считает Паскаль, чувственные восприятия сами по себе истинны. «Мы знаем, что не спим. Какое бессилие охватывает нас, когда мы пытаемся доказать это с помощью разума. Это бессилие свидетельствует только о слабости нашего разума, а не о сомнительности всех наших знаний» (6, с.272). Скептики напрасно стремятся уничтожить в нас эту уверенность. Во-вторых, к «природным началам» Паскаль относит и внутреннее чувство, или чувственную интуицию «сердца», которое «достоверно» знает первые принципы: пространство, время, движение, числа и др.

Истины, которые нам подсказывает «голос сердца», мы, вслед за Паскалем, принимаем без размышлений, умозаключений, выводов. Люди считают их таковыми, т.к. они появляются неожиданно, непосредственно, интуитивно. На самом деле они всего лишь кажутся таковыми, т.е. непосредственными, интуитивными: «Дело не в том, что разум не думает, в таком случае он работает, безусловно. Но высказать словами эти раздумья не может никто, да и размышления о том, что они здесь вообще образуются, доступны лишь немногим людям» (10, с.119). В-третьих, разум человека – «законный судья» для вещей природных и для тех, которые познаются. Правда, он не может всего доказать, но, согласно Паскалю, все доказывать не нужно. То, что ощущается без сомнений, не требует доказательств. Природная ограниченность разума дополняется внешними чувствами и «сердцем».

Таким образом, принципы «чувствуются», теоремы доказываются, и то и другое с достоверностью, хотя и разными путями. Для Б. Паскаля достоверность нашего знания абсолютна потому, что безсомнительна, но она и относительна, поскольку ограничена уровнем развития человечества в целом и науки. Достоверность эта антидогматична в том значении, что наши знания никогда не являются полными и завершенными, т.к. мир бесконечен и в ширину и в глубину. Свою общую гносеологическую позицию Паскаль выражает следующим образом: «Мы чувствуем очень часто бессилие что-либо доказать, недостижимое ни для какого догматизма. Мы носим в себе идею истины, недостижимую для какого-либо пирронизма» (6, с.183).

_________________________

9. Sextus Empiricus. Adversus mathematicos. - Berlin, 1842.

Асмус В.Ф. Античная философия. Учеб. Пособие. Изд. 2-е, доп. – М.: «Высшая школа», 1976. – С. 404 – 422.

10. Богуславский В.М. Паскаль о достоверности наших знаний // Вопросы философии. – 1994. - № 2. – С. 111 – 120.

Скептики научили Паскаля видеть относительность истины, но он не принял ни их релятивизма, ни феноменализма. Справедлив вывод М. Легерна: «Паскаль признает границы разума, но не ограничивает нашу способность познания» (5, с. 147). На уровне «природного света» Паскаль тонко чувствует диалектику абсолютной и относительной истины, но субъективно ему этого мало: он оценивает ее как парадокс познания, т.е. как невозможность одновременно «знать все» и «не знать ничего». Реальную относительность познания он провозглашает «слабостью» и «бессилием» субъекта, который познает. Паскаль не удовлетворен этими констатациями, и продолжает искать их «конечную основу», через христианскую мифологию, в философии «сердца».