2.3 Синдром професійного вигорання консультанта.

В психотерапии зафиксирован «синдром профессионального выгорания (сгорания)» — состояние эмоционального, когнитивного, а часто и физического истощения, вызванное продолжительной профессиональной нагрузкой консультирующего психолога. Оно переживается консультантом в форме постоянной усталости, опустошенности, разочарования в работе, обесценивания и обессмысливания своих способностей и возможностей помогать клиентам, невозможности увлечь себя даже привлекательными сторонами консультативной практики, что совокупно может приводить к дисфории и депрессии. Особенно ему подвержены консультанты, склонные к интроверсии, эмпатичные, тонкие, чувствительные, эмоционально идентифицирующиеся с другими, гуманистически ориентированные, тревожные, рефлексивные и т.п.

К числу факторов, способствующих возникновению «синдрома выгорания», обычно относят монотонность и рутинность профессиональной деятельности, регламентацию и жесткую подотчетность работы (в некоторых учреждениях), необходимость принимать немотивированных к взаимодействию клиентов, а также отсутствие признания, благодарности, положительной оценки работы при том, что психолог максимально вкладывает в нее личностные и профессиональные ресурсы. Эти проявления усиливаются, если у самого консультанта имеются нерешенные личностные проблемы, если он не находит поддержки в профессиональном коллективе (отношения с коллегами напряженные, конфликтные, изобилующие критикой) и дома, не имеет времени для профессионального и личностного самосовершенствования, самореализации, а порой и просто для отдыха.

Но верно и обратное: установление позитивного и продуктивного контакта с клиентом на сессии, успешность работы, переживание совместности и т.п. рождают своеобразный консультативный драйв, в русле которого консультант действует более свободно, эффективно и творчески. Накопление положительного опыта, насыщение деятельности личностными смыслами, принятие личной ответственности за нее, сочетание профессиональной деятельности с хобби, научной работой, преподаванием (отсутствие фиксации только на консультировании), свобода самореализации в профессии, внесение разнообразия в каждодневную практику и т. п. делают консультанта более эффективным и устойчивым к «выгоранию». Безусловно, поддержка со стороны семьи, друзей, наличие возможностей для профессионального и личного общения и профессиональная работа с собственными переживаниями также становятся средствами профилактики указанного синдрома.

2.4.. Моделі організації взаємодії між клієнтом та консультантом.

Несмотря на достаточную фиксированность социальных ролей, внутреннее психологическое пространство межличностных консультативных отношений может быть организовано по-разному. Наиболее устоявшиеся в практике варианты: «пациент—терапевт», «клиент—консультант», «больной — целитель».

Исторически первичная модель отношений «пациент — терапевт» корнями уходит в медицину и изначально предполагает некоторую асимметричность: кажется, что терапевт объективен и прав, ему лучше известно, что нужно пациенту для излечения, у него как бы есть право вмешиваться в его жизнь, настаивать на выполнении рекомендаций, критиковать за пренебрежение ими и т.д.

Распространенная модель «клиент — консультант» основана на идее социального партнерства, и психолог старается выглядеть в ней помощником, не навязывающим клиенту свои предложения, а, наоборот, всячески стремящимся пробудить собственную ответственность клиента за все, что с ним происходит, инициировать его активность. Позиция равенства восходит к принятому в психологии субъект-субъектному принципу (в противовес субъект-объектному) и предполагает гибкое поведение консультанта: при необходимости он может занять направляющую позицию, чтобы утвердить клиента в правильности сделанного им выбора, апеллируя к своему опыту и профессиональным знаниям, или же следовать за инициативами клиента как субъекта своего жизнетвор-чества, подчеркивая его роль в принятом решении и тем самым поднимая уровень самоуважения, веры в себя.

Модель «больной— целитель» в современном социально-культурном контексте часто воспринимается как взаимодействие, основанное на манипуляциях и шарлатанстве. О прямом шарлатанстве речь идет тогда, когда «целитель» заботится не столько о клиенте, сколько о себе, своем финансовом благополучии, социальном престиже, «лечит» нечетко установленные «заболевания» (часто психосоматического характера, для которых нет эффективных средств терапии и однозначных критериев вылеченности: хроническое утомление, невралгии, мигрени, невротические состояния, страхи) псевдонаучными методами, заверяя клиента в необходимости длительного и финансово затратного «лечения», давая любые обещания и преувеличивая необходимость именно своего участия в «выздоровлении».

Но здесь следует сделать три оговорки.

Первая: кажется невероятным, но шарлатаны могут облегчать страдания человека даже быстрее, чем честно работающий профессионал, во многом благодаря исключительной вере в себя, свои собственные способности, целительский дар, харизму, избранность и пр. и прямому, беззастенчивому внушению подобных идей клиенту. Кроме того, как пишет А.И.Сосланд, такая исцеляющая «харизматическая личность востребована в психотерапевтической практике именно потому, что эмпирическая легитимация обоснованности... теорий и эффективности техник является крайне сомнительным делом. Своеобразная маргинальность психотерапии также создает предпосылки для спроса на харизматическое». Описанные И. Шиф-фером «харизма человека со стороны», «харизма неполноценности», «харизма призвания», «харизма притворства», а также «бойцовская позиция» и «новаторский жизненный стиль» харизмы² являются чрезвычайно привлекательными для клиентов, «соблазняя их к терапии» всеми возможными средствами, вплоть до — парадокс! — высоких ставок гонораров: «пациенты часто бывают на стороне корыстных аналитиков. Объясняется это просто. Люди готовы платить большие деньги, поскольку при этом у них возникает ощущение, словно они покупают себе аналитика, и чем дороже стоит психотерапевт, тем эффективнее его методы лечения».

Вторая оговорка: «целительство» не требует от клиента приложения собственных психологических усилий, работы над собой, преодоления себя и самораскрытия, оно требует лишь безусловной веры в целителя, в применяемый им метод и в чудо одномоментного избавления от несчастий при условии, что он точно и без раздумий (некритично) следует указаниям целителя. Поэтому в сфере социальных услуг оно часто имеет не менее высокий рейтинг, чем профессиональное психологическое консультирование (все как бы чудесным образом приходит само, без личных напряженных усилий, самоограничений, самоконтроля и пр.).

Здесь стоит добавить, что в современных социально-экономических условиях заметен явный крен в сторону превращения психологического консультирования в сферу социальных услуг, своеобразной «сервисной службы». Таким образом ориентированные представители профессиональной субкультуры перестраивают привычные модели консультативных отношений на отношения «продавец —потребитель», последствия чего еще требуют специальной рефлексии профессионального сообщества. Но уже сейчас в отдельных терапевтических практиках отчетливы тенденции потакания желаниям клиента без особого их анализа, развлекания его играми и упражнениями, техниками с броскими или экзотическими названиями (особенно популярны аллюзии с восточными, северными или языческими практиками) с целью общего улучшения (профилактики) психологического здоровья и самочувствия, тяготение к групповым формам работ и т.д.

Третья и самая важная оговорка: даже профессиональные консультанты могут иногда ловить себя на схождении к позиции харизматического «целителя», поскольку подчас пространство консультативной сессии и складывающиеся в нем отношения могут актуализировать бессознательное стремление к власти над клиентом. Этому способствует то обстоятельство, что, попав в позицию клиента, даже взрослый человек иногда настолько сживается с ней, что с готовностью «превращается в маленького ребенка, который плачущим голоском просит апельсинового сока»¹: тем самым он бессознательно делегирует консультанту позицию «спасителя» и актуализирует «комплекс Бога» даже у очень квалифицированного специалиста.

В этих условиях незаметно для самого консультанта и стремительно увеличивается ощущение собственной значимости, заметно удлиняется психологическая дистанция между «психологами» и «другими людьми», и клиенты, в противоположность харизматичным консультантам, начинают казаться каким-то иным — слабым, наивным, глуповатым и беспомощным — классом, постоянно одолеваемым бедами и несчастьями. Так рождаются «грандиозное Я» консультанта, профессиональный нарциссизм, некритическое отношение к результатам собственной деятельности и пр., а «профессиональная нарцистическая защита, бегство от нарцистиче-ских травм делают любого терапевта весьма близоруким в оценке собственных неудач, очень зорким при поиске положительных изменений в процессе терапии, а кроме того, очень изобретательным в объяснении причин отсутствия успеха». Эти ситуации, безусловно, должны становиться предметом специальной рефлексии консультанта, а в ряде случаев требуют обращения к помощи более опытных коллег.

Середовище для побудови взаємин між клієнтом та консультантом.

При обсуждении отношений, складывающихся в паре «консультант—клиент», в качестве значимых часто рассматривают и факторы внешней организации их взаимодействия, обычно — социально-психологические характеристики построения пространства консультативных сессий.

Консультирование в принципе не требует какой-то особой обстановки для своего осуществления, но в литературе можно найти перечни условий, которые косвенно могут влиять на взаимодействие клиента и консультанта. В частности, речь идет о том, что лучше консультировать в тихом, комфортном, достаточно изолированном помещении, в котором нет предметов, раздражающих клиента или отвлекающих внимание: «изоляция» часто предписывается этическими кодексами как необходимое средство обеспечения максимального самораскрытия клиента. Среди факторов комфорта отмечают мягкое освещение помещения, пастельные цвета стен и штор, отсутствие шумов, удобную мебель, эстетичные (цементы декора. Расположение психолога и клиента в современном консультативном процессе жестко не регламентируется — они могут сидеть на расстоянии примерно метра друг от друга, рядом или напротив, их кресла могут располагаться под прямым углом Ируг другу или наискосок и т.д., лишь бы обоим было удобно.

Консультантам рекомендуется не отвлекаться в работе с клиентом (не отвечать на телефонные звонки, не отвлекаться на посторонние действия), не опаздывать и не отменять без уважительных причин консультацию, не «занимать» время других клиентов, если им было назначено точное время визита, и т.д. Нерегулярность и непостоянство места и времени сессий, перенесение консультативных встреч в так называемую неформальную обстановку (и бар, в парк, за город и пр.), допущение фамильярности в отношениях (содействие со стороны клиента рекламе консультанта в форме рекомендации его услуг третьим лицам, выполнение его бытовых поручений, дарение подарков, оказание финансовых услуг и пр.), вторжение в структуру консультирования житейского дискурса, телесный контакт и пр. считаются нарушениями в системе отношений «клиент—консультант».