5. Ценностно-нормативные характеристики сознания личности

Криминологические исследования личности преступни­ка показали, что в системе ценностных ориентации у них высшие места занимают индивидуально- либо клановоэгоистические. Превыше всего в таких случаях бывает личное материальное благополучие, неограниченное проявление сво­его "Я", создание для этого наиболее комфортных условий либо клановый, групповой эгоистический интерес. Например, ничем не ограниченная деятельность с безраздель­ными возможностями использования и отмывания криминаль­ных капиталов, сохранение власти в руках определенной груп­пы лиц со всеми ее привилегиями для власть имущих.

Криминологами в конкретных исследованиях разграни­чиваются ценностные ориентации, касающиеся целей и средств, например, когда речь идет о достижении жизненно­го успеха, об обеспечении "счастья". Среди ориентаций-средств преступники в сравнении с контрольной группой го­раздо чаще отдают приоритет не своим личным позитивным качествам (способностям, трудолюбию, целеустремленности и т. п. ), а материальной поддержке, нужным связям, любым средствам по формуле: "хочешь жить — умей вертеться". Отсюда их инициатива в подкупе государственных служа­щих, экзаменаторов, использование вымогательства и т. д.

Категории морали и нравственности, производные от них понятия: добро и зло, порядочность и подлость, верность и вероломство, гуманность и жестокость, а также иные, несо­мненно, имеют криминологическое значение. Не случайно они всегда анализировались при оценки личности преступ­ника и ее мотивации.

Криминологические исследования фиксируют:

а) суще­ственные пробелы в нравственном сознании лиц, совершаю­щих преступления, когда, например, формировавшийся в криминальной и аморальной среде подросток действительно не знаком с общественно одобряемой системой нравствен­ных норм поведения и искренне полагает, что "того, кто не­прав, надо бить и бить жестоко", "сам что-то не урвешь, о тебе не позаботятся" и т. д.;

б) искажения, ведущие к нравст­венному конфликту с общепринятыми в обществе нормами морали, нормами морали разных групп, двойной морали. Надо помнить о неоднородности морали в обществе, разделенном на социальные группы, сословия. И криминологически существенно в этом плане выявление взаимосвязей между преступностью и моралью разных социальных групп, слоев населения.

Во всех случаях при исследовании преступника возни­кает вопрос: почему личность с искаженными потребностями (чем интенсивно занимается система либерального рынка через механизм рекламы и другие специфические механизмы т.н. «менеджмента»), интересами, ценностными ориентациями, нравственны­ми представлениями не остановил закон, в том числе уголов­ный с его строгими санкциями. Ответ на этот вопрос требует анализа правосознания человека. В криминологии такого рода исследования активно проводятся и приводят к выводу о существенной специфике правосознания и правовых устано­вок преступников, выявляемой при сравнении их с соответ­ствующими характеристиками лиц из контрольной группы, ведущих себя устойчиво правомерно.

Если говорить об отношении преступников к закону в целом, то преступники не занимают какой-то особой, четко выраженной позиции. В принципе ими признается необходи­мость существования закона, осознается справедливость и гуманность многих охраняемых им положений. Правда, пре­ступники реже, чем лица из контрольной группы, отмечают созидательную роль закона, его функцию социального регу­лятора, хуже (за исключением части государственных, долж­ностных, экономических преступников) осведомлены о госу­дарственно-правовых принципах устройства общества, о со­циальной роли закона, нормах различных отраслей права.

Мнение о значительно лучшем знании правонарушителями по сравнению с другими гражданами уголовного закона оши­бочно: во-первых, до совершения первого преступления и его раскрытия их правовая осведомленность мало отличается от правовой осведомленности ровесников; во-вторых, получен­ные ими до и после преступления знания случайны и бессис­темны, резко ограничены личным опытом либо опытом тех, с кем эти лица находятся в контакте. Уголовный закон в дан­ном случае не играет должную предупредительную роль именно в отношении особо нуждающихся в этом лиц.

У преступников наиболее искажен такой элемент пра­восознания, как отношение к исполнению правовых пред­писаний. Весьма распространено убеждение, что закон мож­но нарушить в конкретной ситуации, ставящей под угрозу какие-то личные или групповые интересы. Здесь дает себя знать и определенная иерархия ценностей личности.

По сравнению с законом нередко значительно переоце­нивается влияние мотива общественно опасного деяния на его уголовно-правовую квалификацию и наказание.

Среди преступников всегда наиболее ярко обнаружива­лось разное отношение к нарушениям закона, которые до­пускаются лично ими, их родными и близкими, и нарушени­ям, которые допускаются другими лицами, а тем более в от­ношении них. Принципы равенства людей перед законом, социальной справедливости в общепринятом понимании ими не восприняты.

Криминологически значимы также содержание эконо­мического сознания личности, религиозного, эстетического, политического, тем более в новых экономических условиях, ситуации активизации деятельности псевдорелигиозных то­талитарных сект, распространения порнографии под видом эротики, произведений высокого искусства.

При этом следует подчеркнуть три момента.

Во-первых, отнюдь не у каждого преступника ценност­ные ориентации, нравственное, правовое сознание заметно отличаются от соответствующих характеристик лиц из кон­трольной группы. Не устанавливаются особые отличия у слу­чайных преступников, совершивших даже убийства, но в условиях особо неблагоприятной ситуации.

Во-вторых, большинство умышленных преступников, даже несовершеннолетних, заметно отличаются от ровесни­ков, ведущих себя устойчиво правомерно, на основе комплекса признаков, которые отражают ценностные ориентации, нрав­ственные, правовые взгляды.

В частности, при сравнитель­ном исследовании применялся метод распознавания образов, когда в память ЭВМ закладывались данные об указанном выше комплексе признаков в отношении несовершеннолет­них преступников и их ровесников, проживавших с ними в одном городе и учившихся или работавших там же. Важно, что имелся в виду именно комплекс признаков и в этом ком­плексе выделялись разные степени проявления каждого при­знака. Данные о том, кто совершил преступления, а кто — нет, не вводились в память ЭВМ. Но все равно ЭВМ правиль­но опознала преступников в 80% случаев, отнеся их к друго­му классу, чем лиц из контрольной группы. Оказалось, что из числа преступников, в отношении которых ЭВМ ошиб­лась, большинство совершили преступление, не представляю­щее большой общественной опасности.

Обследование таких лиц через десять лет показало, что они больше не совершали преступлений. Все, кто позже со­вершил повторные преступления, были ЭВМ опознаны пра­вильно — отдельно от контрольной группы положительных ровесников и тех несовершеннолетних правонарушителей, которые больше преступлений не совершали. Повторение данного эксперимента с использованием метода распознава­ния образов на гораздо более обширном контингенте несовер­шеннолетних преступников дало аналогичные результаты.

В-третьих, разным видам преступного поведения соот­ветствуют специфические виды искажения содержательной характеристики сознания, хотя они проявляются на фоне некоторых общих для разных преступников деформаций. В указанном выше эксперименте ЭВМ отдельно распознавала корыстных и насильственных в 86% случаев.

Правовые взгляды у многих рецидивистов, особенно долго находившихся в местах лишения свободы, бывают настолько искажены, что ими даже не осознается степень отличия соб­ственных взглядов от общепринятых и отраженных в зако­нах. В "естественности" соответствующих воззрений убеж­дает негативная и относительно замкнутая микросреда. По­этому они не стесняются их демонстрировать даже в татуи­ровках, отражающих такие суждения: "не скорбящий ни о чем, кроме своего тела и пайки хлеба", "сила, месть, беспо­щадность", "чти закон воров", "человек человеку волк".

В заключение следует отметить, что преступники в зна­чительной мере воспроизводят те взгляды, которые так или иначе распространены в общественной и групповой психоло­гии, проявляются в общественном мнении.

Соответствующие негативные моменты сознания создают возможность проти­воправного поведения. Но у совершающих преступления лиц такая вероятность намного выше, так как соответствующие дефекты взглядов, установок, ориентации в их среде:

а) бо­лее распространены;

б) носят более глубокий характер, пе­рерастают в убеждения, привычки поведения, достигают в некоторых случаях такой степени выраженности, которую вообще не приходится наблюдать в контрольной группе;

в) представляют собой комплекс взаимосвязанных деформа­ций ценностных ориентации, нравственных, правовых, иных взглядов и установок;

г) субъекты, обладающие такими де­формациями, чаще оказываются в проблемных и конфликт­ных ситуациях, возникающих при общении с себе подобными либо с лицами, придерживающимися взглядов, прямо проти­воположных морали общества и закону.