Глава 6

Утром в четверг моросил легкий дождь. С четырех до шести я перебирала вещи в своем шкафу. Возможно, три часа - это слишком много для простой уборки одежды, но я ведь девушка. И если треть времени уходило именно на это занятие, то остальные два часа я мерялась, переодевалась, ходила перед зеркалом, подбирала пару кофтам и штанам, надевала на себя все сразу, в общем, маялась дурью. Сейчас я сидела на полу перед кучей тряпок, в красной спортивной футболке, синей кофте с вырезом, с желтой бейсболкой на голове, и в белых джинсах со стразами, которые каким-то чудом оказались в моем шкафу. В руках я держала свой старенький бежевый джемпер и раздумывала, оставить ли его, или выкинуть.

- Не понимаю я современной моды, - внезапно раздался голос Лилит в моей голове.

Я, привыкшая к таким ее неожиданным появлениям, только вздохнула и ответила в голос:

- Это ты еще моду восьмидесятых не видела.

Демон только хмыкнул.

- Лилит, - неуверенно начала я, радуясь тому, что, возможно, удастся завязать с ней разговор, - А то, что было написано в том дневнике, который мы нашли в библиотеке, правда? Ну, о демонах.

Лилит пару секунд молчала, а потом вдруг засмеялась и произнесла:

- А если да, то что? Это ведь все равно бесполезная информация. Ну узнали вы имена демонов и их грехи, а дальше что? А? Не уж то ты думаешь, что с помощью того, что узнала, сможешь как-то избавится от меня? Не смеши! Вы же настолько глупы, что не уловили самого главного. Никто из вас не понял того, что чуть ли не прямым текстом написано.

- О чем это ты?

Я насторожилась. Если Лилит так себя ведет, значит, мы упустили что-то действительно стоящее. Что-то мы не доглядели, не додумали… Но что?

К сожалению, мой демон опять замолчал, поэтому ничего другого разузнать мне не удалось.

Тут я вспомнила об одной вещи. А именно о той самой книге «В плену у демона», которую одолжила у Криса, и которая обещалась быть очень интересной. Поэтому, вытащив ее из своей сумки и устроившись поудобней, я принялась за чтение.

Меня хватило на пол часа. Как только последний нерв в голове геройски погиб, книга оказалась отшвырнутой к дальней стенке комнаты.

- Это что за черт?! – от возмущения я говорила в голос.

Теперь понятно, почему тогда вид у Локки был похуже, чем у студента-практиканта после морга. Оказывается, что наша эльфийка Лейт вовсе и не эльф! И даже не девушка! Оно, а это именно оно, оказалось каким-то странным монстром, который залавливает жертв своей внешностью, а потом вытворяет с ними все что вздумается, при чем это все описано до жути подробно. В общем, название оправдывает себя, вот только демоном был вовсе не Кросс. Мне его вообще жалко стало. Так что, вспомнив Криса всеми «добрыми» словами, я пообещала себе, что скормлю ему эту книгу до последней страницы.

В школу я опять пришла рано.

- Пойди и умри! - вместо приветствия крикнула я Крису и стукнула ему той самой злосчастной книгой по башке, – Больше никогда не буду брать у тебя что-то читать. От этого никогда ничего хорошего не выходит!

- И тебе доброе утро, - прыснул он от смеха, забирая у меня книгу, – Прости, но со своим предложением ты немного припозднилась. А насчет книг ты права. Вот только я не виноват, что ты все воспринимаешь буквально.

- Очень смешно!

Я развернулась на каблуках и пошла к своему месту. До звонка было еще пол часа, так что в классе были мы одни, поэтому я могла прямо выразить ему свое недовольство. Достав учебник по английскому я, чтобы занять себя, принялась повторять заданную тему.

- Да ладно тебе, не злись, - через пять минут послышалось над моей головой. Крис хлопнул меня по плечу и завалился на сиденье перед моей партой, - Я же пошутил.

- Твои шутки тупые как угол ста градусов, - холодным голосом ответила я, не отрывая глаз от учебника.

Парень застонал и положил свою голову мне на учебник, тем самым, закрывая мне обзор для чтения.

- Только не начинай заумно шутить как наш очкарик. Лучше скажи, ты думала над тем, что мы вчера узнали?

- Угу. Но безрезультатно. Мне в голову ничего не приходит. Хотя сегодня Лилит опять заговорила и сказала, что мы упустили что-то важное, но не хочет говорить что.

- Понятно почему, она же, вроде как, наш враг, – Крис поднял голову, - Так что она просто развлекается, мучая тебя.

Я тяжело вздохнула, соглашаясь. Парень передо мной улыбнулся. Нас разделяло меньше чем пол метра.

- А ты дышишь.

- Привычка, - хмыкнула я.

Крис медленно приблизился ко мне и накрыл своими губами мои. Я ухмыльнулась и позволила ему продолжить поцелуй. Но как только его язык скользнул вперед я щелкнула зубами, тем самым прикусив его. Крис резко отстранился и непонимающе взглянул на меня.

- Это за книгу.

Тот лишь закатил глаза и, направляясь назад к своей парте, буркнул себе под нос:

- Какие мы обидчивые.

Через пару минут класс начал заполнятся учениками.

Вайлет все еще болела, и мне это было на руку. Я знала, что как только она появится в школе, то снова попытается меня раскрыть, и возможно даже прилюдно, а этого допускать никак нельзя было. И вообще, это странно. Почему вдруг в школу, где учатся три умерших, внезапно переводят новую ученицу, которая оказалась экзорцистом? Да еще и из самой Италии, и какого-то там тайного ордена. Нутром чую, все это неспроста. Это не просто совпадение. Кто-то знал, что мы умершие, и послал ее сюда. Хотя она и сказала, что хотела просто пожить нормальной подростковой жизнью, но все-таки что-то тут не чисто. И я хочу знать что именно…

После школы и работы, сделав домашнее задание, подкупленная хорошей погодой, я решила устроить пробежку. Локки говорил, что благодаря тренировкам мое тело может стать еще сильнее, поэтому нужно пользоваться такой возможностью, заодно и мысли, возможно, какие-то придут в голову.

Было уже темно, так что ненужного внимания своим отсутствием усталости привлекать я не буду. Надев спортивный костюм, я направилась на наш местный стадион. Он размещался в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. На нем обычно играли только наши городские команды, так что за ним не слишком то и хорошо следили. А если учесть, что он сам по себе стар, а наш городок маленький, можно было найти логическое объяснение, почему он никогда не запирался на ночь. И мне это было на руку.

Пройдя через открытые ворота, я направилась к тристаметровой беговой дорожке, которая овалом окружала наше абы как скошенное футбольное поле.

Слегка размявшись, я начала неспешно бежать. Первый круг, второй, пятый… я бежала и думала обо всем, что узнала за последние дни: «Все серьезнее, чем я думала. Демоны семи грехов были ангелами и, возможно, они могущественнее, чем нам думалось. Но Локки прав, если верить всему этому, то получается, что Дьявол и Бог существуют. Но что именно они собой представляют? И почему умершие вообще появились на свет? Почему Господь допустил, чтобы демоны прорвались в реальный мир? Или это его оплошность? Черт возьми, что им вообще всем нужно? Это так сложно… Если бы я знала, что все так и будет, то никогда бы не обрати…. Нет. Возможно то, что я такой стала… возможно так и должно быть? Я ведь не просто так пришла рано в тот день и смогла заговорить с Крисом. Он ведь не просто так дал мне черную книгу. А вдруг они знали?.. Вдруг они все это предвидели?.. Вдруг каждый мой шаг уже им известен? Черт, слишком много мыслей… Я и правда параноик. Стоп, сколько кругов я уже пробежала?..».

Я резко остановилась и огляделась. Стало совсем темно. Думаю, кругов пятнадцать я успела пробежать. Этого будет достаточно.

Как только я собиралась уходить из стадиона, справа, от трибун, донеслась тихая мелодия. Это было похоже на струны гитары. Я насторожилась: если кто-то увидел меня, у него может сложиться неправильное впечатление.

Подойдя ближе к месту, откуда доносился звук, я увидела фигуру мужчины, который сидел на первом ряду в двадцати метрах от меня, и играл на гитаре, которая была необычного цвета - в мелкую черно-белую клетку. Внезапно игра прекратилась, и он поднял голову. Казалось, наши взгляды встретились в темноте. Тут его правая рука взметнулась вверх и я услышала:

- Привет! А ты в хорошей форме. Столько кругов накатала, что я уже было, подумал, что ты на ходу заснула. Хотя знавал я одного парня, тот и кушая мог заснуть.

Говорил он вполне приветливым тоном, так что я немного успокоилась.

- Привет, - я подошла ближе, – Да вот что-то побегать захотелось. Погода хорошая просто.

- Согласен. Вот и я решил выйти, подышать свежим воздухом. Только я тут уже три дня засиживаюсь, а тебя первый раз вижу на стадионе. Ты не бойся, садись.

Он кивком головы указал на место, рядом с собой.

Я глубоко вздохнула, настроила дыхание, и села рядом. Незнакомцем оказался парень лет двадцати, с леденцом на палочке в зубах, в кожаной куртке и со странной прической: неровно подстриженные светлые волосы до плеч, резкий пробор налево, от чего непослушные пряди падали на левый глаз, три из которых были выкрашены то ли в красный, то ли в синий цвет (из-за темноты я не могла хорошо его разглядеть). Но самым странным атрибутом были черные солнечные очки, скрывающие его глаза. На них я примерно пол минуты пялилась, пытаясь понять, зачем это.

Заметив мой взгляд, парень улыбнулся и сказал:

- Это так, личное. Кстати, как тебя зовут?

- Эм… Мио, - я все еще была удивлена.

- Понятно, а я Грим.

- Грим?

- Ну, это сокращено. Настоящее имя очень сложное. Я сам его иногда неправильно выговариваю.

Я протянула длинное «а-а-а», показывая, что понимаю.

- Ты не местный, да? Я тебя никогда не видела, - заговорила я после нескольких минут молчания, пока незнакомец наигрывал какой-то незатейливый мотив на гитаре.

- Нет, - ответил он. – Я с большого материка.

- Европеец?

Грим кивнул.

Я уже хотела было спросить, что же парень с большого материка делает тут, но Грим внезапно начал громче играть и мелодичным голосом запел:

- I walk a lonely road the only one that I have ever known…

Парень пел, а я сидела рядом и просто слушала. Мне не хотелось его перебивать. Во-первых, голос Грима действительно был очень красив, а во-вторых, сама песня была со смыслом, а ночная тишина стадиона, только придавала атмосферности.

Через две минуты отзвучали последние аккорды и парень, замолкая, оперся на гитару и взглянул на меня.

- Green Day, конфетка. Классика современности.

- Круто, - я улыбнулась.

После этой небольшой музыкальной паузы, говорить с парнем мне стало легче.

- Знаю. Теперь твоя очередь.

Я удивилась.

- О чем ты?

- Твоя очередь выйти на сцену. Пой.

- Ну, нет, - возразила я и автоматически отсела от парня на один стул. – У меня плохо получается.

На мой протест Грим залился громким смехом.

- Если ты можешь говорить, значит, можешь и петь. Разве человек, который может ходить, не может бегать? Единственное, что нужно сделать, - это попытаться, попытаться ускорить шаг. И если ты вдруг упадешь, то нужно встать и пытаться бежать дальше. Бежать, даже если твой бег по скорости равен шагу. Со временем, ты найдешь нужную волну, нужный темп, с которым будешь бежать по жизни, не останавливаясь. И потом, в поту и с ноем в мышцах, ты обернешься назад и поймешь, что то, что казалось невозможным, сейчас для тебя сущий пустяк. Ну так что, побежишь со мной?

Я улыбнулась и кивнула.

- Какая песня? – спросил он, подкручивая струны.

- Хм… The Black Eyed Peace знаешь?

- Обижаешь, конфетка! I've got a feeling?

- Да! – я радостно хлопнула в ладоши и пересела опять ближе к Гриму.

- Заказ принят!

Парень выплюнул пожеванную палочку от леденца и, прокашлявшись, начал играть.

Мы пели, не попадая в ноты, и я вечно недотягивала, но это было настолько весело, что я начала хлопать в такт музыке и полностью расслабилась.

Мы перепели песни многих исполнителей: Jason Mraz, A-Ha, Coldplay, Robbie Williams, Paul McCartney. Внезапно я осознала, что сейчас вообще-то ночь, возле меня сидит незнакомый мужчина, и мы одни на стадионе. Я резко подорвалась с места, тем самым, привлекая внимание Грима, который опять стал молча наигрывать неизвестные мелодии.

- Черт возьми, мне же нужно домой! – я показательно изобразила волнение и недовольство на лице.

Парень тяжело вздохнул.

- Эх, жаль. Мне тут одному скучно, я ведь никого не знаю. Если что, приходи, я каждый вечер буду здесь.

- Окей, - я улыбнулась и поспешила покинуть стадион.

Дома меня ожидал неожиданный сюрприз.

Во-первых, в окнах горел свет, который я точно выключала перед уходом, во-вторых, в гостиной, вальяжно развалившись на диване и смотря телевизор, меня ожидал не кто иной, как Крис!

- Ты что тут делаешь? – ошарашено спросила я, увидев эту картину.

- А где ты ходишь в пол одиннадцатого ночи? – в тон мне спросил парень.

- Я бегала, а потом засиделась с… черт, суть сейчас не в этом! Ты почему не у себя дома?

- Меня выгнали, - спокойно ответил парень и указал рукой на телевизор, - И, кстати, ты смотрела Хатико? Такой грустный фильм. Честное слово, если бы я мог, то заплакал бы.

- Тебя выгнали?!

- Да, но это не важно. Важно то, что Хатико – это…

- К черту этого пса!

- О, так ты смотрела…

- Крис! – я отчаянно взвыла, не в силах понять, что тут творится.

Парень тяжело вздохнул, выключил пультом телевизор и, внимательно взглянув на меня, заговорил:

- Ну, в общем, когда мы сегодня белили ванну, я нечаянно прошелся кистью с краской по волосам Мелори. Она так взбесилась, что Данте посоветовал мне переждать где-то денек другой, пока она успокоится. А единственным вариантом, куда я могу пойти, это к тебе домой.

Я спокойно выслушала его и, наконец, таки поняла всю ситуацию.

- Но, - я села возле Криса на диван, – Это же просто капелька краски. Почему она так разозлилась?

- Ну, там была не совсем капелька… Плюс, до того же, я не удержался и начал ржать.

Да уж, меня удивило то, что это меня не удивило. А Крис просто включил обратно телевизор и устроил свою голову мне на колени. На экране замелькали кадры с собакой.

Через десять минут просмотра я решила подняться наверх и переодеться, заодно и взять Крису какую-то одежду, а то подозреваю, собрать сумку с вещами он не успел.

Мы переоделись и сели досматривать фильм. Под конец я почувствовала, как грудь начинает «болеть» от переизбытка чувств. Все-таки драмы о животных больше других заставляют аудиторию плакать.

И вот начались титры. Крис, который все это время лежал у меня на коленях, повернул голову и взглянул на меня снизу вверх.

- А чтобы ты делала, если бы я погиб по настоящему? – внезапно задал он вопрос.

- Похоронила бы, - ответила я, не колеблясь.

Парень, хмыкнув, усмехнулся.

- Логично. Но я серьезно.

- Не знаю. Это сложно представить. Но, что бы делал ты, если бы умерла я?

Крис несколько секунд молчал, перед тем как ответить:

- Я бы вернулся к тому, с чего начал - с одиночества.

- Хм… Возможно это так. Но у тебя же останутся Мелори, Данте и Рейн…

- Я не такой как они, - Крис опустил глаза, – Они не избавят меня от одиночества. И я не знаю, почему так.

- А я знаю - я ухмыльнулась, – Ты просто волк-одиночка.

Крис удивленно взглянул на меня, смешно изогнув бровь.

- Почему?

- Потому что ты не принадлежишь стае. Она у тебя есть, но тебя у нее нет.

- Ну а ты тогда кошка.

Теперь пришел черед удивляться мне.

- Почему?

- Потому что у тебя нет стаи. Ты всю жизнь сама по себе, и используешь людей лишь для своей выгоды.

На его ответ я промолчала и лишь легко провела кончиками пальцев по лицу парня, убирая с глаз черные пряди. Крис перехватил мою руку и коснулся губами ладони. После этого он медленно привстал и, обняв мою шею, как маленький ребенок, прошептал:

- Теплая…

Я улыбнулась и обняла парня в ответ. Конечно же, ни о каком тепле речи быть и не могло. Мы оба были холодны, как камни на дне океана, но именно взаимный холод дарил чувство этого самого тепла. И если мы все равно же ничего не почувствуем, даже коснувшись раскаленной стали, та иллюзия, которую мы себе создали, спасала нас от осознания того, что мы уже мертвы. Но с каждым разом эту иллюзию все тяжелее удержать.

- Знаешь, у меня появилась мысль, - произнесла я, решив озвучить то, что только что пришло мне в голову.

- М? Какая? – спросил парень, все еще обнимая меня.

- Давай побудем живыми?

Крис оторвался от меня и вопросительно взглянул мне в глаза. В его взгляде читалось непонимание.

- Я имею в виду, - начала объяснять я, - Давай, пока у нас есть возможность пожить вместе, попробуем опять делать все то, что делали при жизни? Будем завтракать, обедать и ужинать, уставать и спать, и тому подобное. Я давно хотела попробовать так сделать, но самой это не интересно. Ну, как?

Крис минуту обдумывал мою идею, а потом, хмыкнув, ответил:

- А знаешь, мне нравится эта затея. Давай! - он встал с дивана, – и начнем прямо сейчас, – Крис прокашлялся и доброжелательным тоном произнес, - Итак, ты голодна? Будем ужинать?

Я улыбнулась и, сделав вид, что задумалась, ответила:

- Не отказалась бы. А что у нас на ужин?

- А это мы сейчас узнаем!

Мы пошли на кухню.

Холодильник выдал мою «неживую» жизнь с потрохами: четыре яйца, упаковка майонеза, пару огурцов и один помидор.

- Не густо, но и не пусто, - протянул парень, немного приубавив пыл.

Я виновато пожала плечами.

Из всего того, что было в холодильнике, мы решили сделать салат. Пока варились яйца, я нарезала огурцы, а Крис разделывал один помидор, при этом, умудрившись запачкать почти весь стол.

Когда незатейливое блюдо, обильно политое майонезом, было приготовлено, мы, приготовив еще чаю, сели пировать.

- Тц, недосолено, - тяжело вздохнул Крис и, достав солонку, изобильно посыпал содержимым салат.

Я прыснула от смеха, но ничего не сказала.

- Эх, хорошо тебе, живешь одна, - внезапно заявил парень, отправляя в рот вилку с наколенным кусочком огурца, - я всегда хотел жить один.

- Почему? – спросила я, удивившись.

- Чтобы в ванной, когда мне скучно, я мог петь во весь голос, - ответил он сразу же.

- Это все? – я, от недоумения, даже перестала жевать и говорила с набитым ртом.

- М-м-м… да, это все.

- Странная причина.

Крис искренне возмутился.

- Странная?! Знаешь, как это возмущает, когда тебя просят заткнуться! Это задевает мое самолюбие.

Я не нашла, чему возразить, и опять засмеялась, вспомнив почему-то Грима с его гитарой и словами, что если ты можешь ходить, то можешь и бежать.

После ужина мы вместе помыли посуду, в ванне почистили зубы (Крис конфисковал мою зубную щетку), и пошли «спать» ко мне в комнату. На часах уже было почти 2 часа ночи. К счастью у меня была двухместная кровать. Первые десять минут мы занимались тем, что дрались за одеяло. Только когда после очередного рывка послышался треск ткани, мы решили сделать перемирие. Я прижалась к парню и устроила голову у него на груди. Он обнял меня и пальцами начал перебирать волосы на моем затылке. Повисло гнетущая тишина. Естественно, сон не шел даже спустя пол часа. И даже спустя час… Ничего не произошло, ничего не изменилось. Не почувствовалась сытость после салата, не чувствовался вкус ментола от зубной пасты, не чувствовалась сладкая боль в мышцах после бега, не чувствовалась нехватка кислорода после 10 минут без вздоха, не чувствовалась боль, от сильно закушенной губы, или впившихся в ладонь ногтей. Чувствовалась только тяжесть в груди из-за того, что хочется заплакать, но это никак не получается. Ведь слезы, как спускной рычаг для эмоций. Если ты не заплачешь – эмоции разорвут тебя изнутри.

Я сильнее прижалась к Крису и глубоко вздохнула, чтобы успокоить нарастающую «боль». Парень, почувствовав мое состояние, обнял меня крепче. Но от его нежности мне только сильнее захотелось заплакать. Я ведь, черт возьми, мертва! Мы мертвы! Мы никогда не сможем проснуться утром в объятьях друг друга, не сможем почувствовать вкус первой любви, смущение от первого поцелуя, не сможем создать нормальную семью с детьми, не сможем понянчить своих внуков, не сможем состариться и умереть в объятьях друг друга. Крис никогда не сможет по настоящему оценить вкус моей стряпни. Я никогда не смогу встретить его уставшего после тяжелого трудового дня и сделать массаж плеч. Я никогда не почувствую волшебной радости беременности. Крис никогда не сможет летнего субботнего дня сыграть со своим сыном в футбол. Эти мелочи, они так незаметны и так привычны для обычных людей, что те даже их не ценят. Они не наслаждаются каждым моментом своей смертной жизни и пытаются получить то, что им совсем не нужно. Это так грустно… Почему мы осознаем, что были по настоящему богаты, только когда обеднели? Почему мы не видим, насколько можем быть счастливы? Почему я осознала всю прелесть жизни только после того, как умерла?!

- Мио, - тихо позвал Крис, когда я не сдержавшись, сжала в кулак его футболку так, что чуть не порвала ногтями ткань, – А расскажи мне о своих родителях.

Его неожиданный вопрос меня настолько удивил, что мне даже немного полегчало.

- Ну, тут нечего рассказывать, - легко пожала плечами я, – Я почти их не помню. Я вообще не помню своего детства. Не знаю почему… Все, что мне известно, так это то, что они оставили меня, так как у них были проблемы на работе. Единственное воспоминание, это как мама приводит меня сюда, целует в лоб, и говорит, что скоро вернется. После этого я ни ее, ни отца не видела. Возможно, их сейчас даже нет в живых. Ведь одни должны были узнать, что бабушка умерла, верно? Так почему же они не вернулись? Хотя теперь, это даже к лучшему.

Я говорила это без эмоций. Тот факт, что родители меня оставили, уже давно перестал вызывать у меня какие-то либо чувства. Я смирилась, а после смирения приходит покой.

- Понятно, – через пару секунд раздумий сказал Крис и, повернувшись ко мне лицом, обнял двумя руками и зарылся носом в мои волосы, – А ты хотела бы их снова увидеть?

Я задумалась.

- Не знаю. Понимаешь, я, конечно же, осознаю то, что у них была важная причина, для того чтобы оставить своего ребенка, но я все равно обижена. Я не помню, сколько времени ждала их возвращения у окна в гостиной, сколько раз плакала по ночам, тем самым не давая спать бабушке. А сколько раз я в тайне от нее звонила домой, чтобы услышать мамин голос, но на том конце провода меня ждали лишь длинные гудки. И ни письма, ни какого либо сообщения от них я не получала. И тогда я замкнулась в себе. У меня сформировалась травма брошенного ребенка. Знаешь, каково это, выступать на утреннике в школе и, рассказывая стих, плакать оттого что в толпе родителей в зале не можешь найти своих? А на Рождество, когда всем детям подарили подарки, и они бегут отдавать их матерям и отцам, чтобы те подержали их, пока вы будете водить хоровод, а ты стоишь с этим чертовым пакетом конфет и не знаешь, куда его деть, так как бабушка всегда на работе, и редко когда может прийти к тебе в школу? А знаешь, каково это, под насмешливые взгляды одноклассников, стоять и выслушивать, как тебя ругает учительница рисования, так как ты не смог сделать задание и нарисовать портрет своей семьи? А почему? Да потому что ты, рисуя, всегда начинал плакать и пачкать бумагу слезами, потому что не можешь вспомнить, какого цвета глаза у твоего отца! А знаешь, каково это, на день матери, когда все мамы собрались в классе на праздник, то тебе некому вручить эту клятую самодельную открытку с цветком и ты, рыдая, рвешь ее к чертям, от чего тебя потом ругают?! Да вспоминая все это, я не то, что не хочу их возвращения, я даже не хочу знать, живи ли они еще, или нет!

Я не заметила как, говоря все это, привстала и теперь нависала над Крисом. Жгучая боль опять начала заполнять грудь. Парень на мои откровения ничего не ответил, а только прижал меня к себе и поцеловал в лоб.

- Не знаю почему, но я жуть как хочу увидеть твою самодельную открытку с цветочком, - заявил он через минуту.

Я прыснула от смеха и легонько стукнула его кулаком по плечу. Не знаю как, но даже самой глупой фразой у Криса получается разрядить обстановку и избавить меня от переживаний и боли. Эта его черта нравится мне больше всего. Момент, и все обиды забыты, все волнение улетучено, все напряжение снято. Остается только покой, вечный и не подвластный времени.