5. Психика как функциональный орган деятельности

Возьмем для примера память как один из важнейших психи­ческих процессов. Практический психолог часто сталкивается с жалобами своих клиентов или их родителей (если, например, на консультацию приходит мама с ребенком—дошкольником или школьником) на «плохую память». Многие психологи-практики предлагают «тренировать» память. С точки зрения деятельностного подхода это абсолютно бесполезно без специального деятельностного анализа памяти как функционального органа деятель­ности. Что это означает? Это значит, что недостаточность памяти может быть обусловлена целой системой причин, которые имеют отношение к разным подструктурам человеческой деятельности.

Причины плохой памяти могут иметь своим истоком слабую мотива­цию. Так, например, дети-близнецы (девочка и мальчик) никак не мо­гут запомнить доказательство теоремы Пифагора, и учительница мате­матики выговаривает их родителям, что им необходимо позаботиться о «тренировке» памяти. Между тем девочка помнит все имена и даты жиз­ни знаменитых кутюрье и фасоны платьев, о которых мечтает, а также названия тех изданий, где имеются выкройки и фотографии моделей, мальчик же — ходячая энциклопедия по футболу, хранящая огромный статистический материал о голах любимой команды, забитых на такой-то минуте, о фамилиях и номерах всех ее футболистов, подробности их биографий и т.п. И почему-то ни девочка, ни мальчик не страдают при запоминании данного интересного для них материала от плохой памяти. Или, скажем, обучающийся в том или ином вузе студент, получая на экзамене не очень хорошую оценку, жалуется преподавателю на свою «плохую память». Проницательный преподаватель, немного знакомый с психологией, может предположить, что дело в отсутствии интереса у студента к предмету.

Однако, допустим, с мотивационным обеспечением деятель­ности все в порядке. Тогда плохое запоминание материала может иметь своей причиной неадекватные цели действия запоминания. Некоторые студенты, столкнувшись со сложным материалом, не очень понимая его, ставят себе целью запомнить его наизусть. Это не помогает им сдать экзамен, поскольку, как правило, на нем требуется показать владение материалом, а не его буквальное вос­произведение. Между тем запомнить материал на таком уровне можно и не ставя себе цель «запомнить» (тем более наизусть). Это было в свое время показано П.И.Зинченко (сотрудник А.Н.Ле­онтьева еще в харьковский период). Если человек интенсивно ра­ботает с некоторым материалом (занимается, к примеру, его класси­фикацией, сравнением с другим материалом и т.п.), он может не­произвольно и при этом осмысленно запомнить то, что пытался произвольно запомнить наизусть, практически не осмысляя.

Допустим, что студент воспользуется советом деятельностно-ориентированного психолога и будет пытаться запоминать мате­риал именно таким образом, забыв, однако, о «психологических орудиях», которые, опосредствуя операции запоминания, могут повысить их эффективность. Он, например, не будет делать хотя бы краткие конспекты изучаемых текстов, не будет писать схему ответов на вопросы к экзамену, т.е. не будет «завязывать узелки на память». Результатом будет неэффективное запоминание даже с учетом адекватной мотивации и правильно поставленных це­лей.

Конечно, причиной «проблем с памятью» могут быть и какие-то физиологические дефекты, но в нормальных условиях это, как правило, не самый главный фактор, обусловливающий недоста­точность запоминания субъектом того или иного материала. Тем более, как было показано в деятельностно-ориентированной па­топсихологии и нейропсихологии, имеющаяся в этом случае не­достаточность памяти может быть до определенных пределов ком­пенсирована. Все вышеизложенное доказывает невозможность изу­чения психики субъекта вне его деятельности.

1 Именно зарубежные ученые сыграли решающую роль в организации пяти международных конгрессов по теории деятельности, проходивших в 1986, 1990, 1995, 1998 и 2002 гг., в издании работ А.Н.Леонтьева и других сторонников тео­рии деятельности за рубежом. В настоящее время готовится новый конгресс по проблемам культурно-исторической и деятельностной психологии (Севилья, 2005-2006).

2 Рассмотрение деятельностного подхода в варианте С.Л.Рубинштейна не входит в наши задачи. Однако не можем не отметить, что С.Л.Рубинштейн раньше, чем А.Н.Леонтьев, сформулировал необходимость введения катего­рии деятельности в психологию (в 1922 г., когда А.Н.Леонтьев был еще студентом).

3 По нашему глубокому убеждению, научный подход к любому историческо­му явлению (каковым является и марксизм) не должен опираться на эмоцио­нальное отторжение тех событий в истории, которые почему-либо «не нравятся» историку. История как наука (хотя и «гуманитарная» наука) должна стремиться в идеале к объективности своих исследований (которую гораздо труднее достичь из-за специфики ее предмета, но все же возможно — иначе тогда надо было бы отрицать историю как науку).

4 Создатели деятельностного подхода (как школы А.Н.Леонтьева, так и шко­лы С.Л.Рубинштейна) вовсе не отождествляли марксизм с его официальным усеченным и идеологизированным вариантом и считали вполне возможным научно-критически отнестись к отдельным его положениям. Анализ трудов С.Л. Ру­бинштейна в этом отношении дан А. В. Брушлинским. Подобное можно ска­зать и о А.Н.Леонтьеве, который своим пониманием психики как активного и пристрастного отражения мира субъектом посредством деятельности явно про­тиворечил «официальной» теории отражения, подчеркивавшей его «зеркальность».

5 Для объяснения движения материи, писал Ф.Энгельс, совершенно нет надобности привлекать какие-либо сверхъестественные силы — источником дви­жения является взаимодействие различных материальных систем: «Взаимодей­ствие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движу­щуюся материю в целом (спинозовское: субстанция есть саиза зш [причина са­мой себя] — прекрасно выражает взаимодействие)... Взаимодействие является истинной конечной причиной вещей».

6 В отличие от С.Л.Рубинштейна, который не считал возможным называть активность животных деятельностью, А.Н.Леонтьев говорил и о деятельности животных, качественно отличая ее от деятельности человека. Поэтому понятие субъекта, с точки зрения А.Н.Леонтьева и всей его школы, может быть приме­нено и к животным. Однако далее мы будем говорить в основном о человеке как субъекте специфически человеческой деятельности элементов сознания (в интроспективной психологии) или реак­ций как столь же элементарных составляющих поведения (в бихе­виоризме), с другой.

16