Вопрос 35. Проблема оснований науки в «методологическом анархизме» и концепции «личностного знания» (п. Фейерабенд, м. Полани)

Пауль (Пол) Фейерабенд (1924 – 1994) род. в Вене, получил докторскую степень в Венском ун-те. В Вене изуч. историю, математику, астрономию, в Веймаре – драматургию, в Лондоне и Копенгагене – философию. В 1958г. переехал в США, где до конца жизни работал профессором философии Калифорнийского ун-та в г. Беркли, одновременно был профессором философии в Федеральном технологическом инс-те в Цюрихе.

Ф. назвал свою концепцию «эпистемологическим анархизмом». С точки зрения методологии, анархизм явл-ся следствием двух принципов: пр-па пролиферации и пр-па несоизмеримости. Согласно пр- пу пролиферации, нужно изобретать (размножать) и разрабатывать теории и концепции, несовместимые с существующими и признанными теориями. Это означает, что каждый чел-к может (должен) изобретать свою собственную концепцию и разрабатывать её, сколь бы абсурдной и дикой она ни казалась окружающим. Пр-п несоизмеримости, гласящий, что теории невозможно сравнивать, защищает любую концепцию от внешней критики со стороны других концепций. Если кто-то изобрёл совершенно фантастическую концепцию и не желает с ней расставаться, то с этим ничего поделать нельзя: нет фактов, которые можно было бы противопоставить этой конц., т. к. она формирует свои факты. Автор фантазии создаёт нечто похожее на куновскую парадигму: это особый, замкнутый в себе мир; и всё, что не входит в данный мир, не имеет для него никакого смысла. Т. о., соединение пр-па пролиферации с пр-пом несоизмеримости образует методологическую основу анархизма: каждый волен изобретать себе собственную концепцию; её невозможно сравнивать с др. конц., ибо нет никакой основы для этого сравнения; след-но, всё допустимо и всё оправдано: «сущ. лишь один пр-п, кот, можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах разв. чел-ва – «всё дозволено».

История науки подсказала Ф. ещё один аргумент в пользу анархизма: нет ни одного методолог. правила, ни одной методолог. нормы, кот. не нарушались бы. Поэтому философия науки вообще не должна стремиться к установлению каких-л. правил научной игры.

Ф. отличает свой эпистемологический анархизм от политического. Политич. анархист имеет определённую полит. программу, он стремится устранить определённые формы организации общества. Эпист. анархист иногда может защищать эти формы, т. к. не питает ни постоянной вражды, ни постоянной преданности ни к чему, у него нет никакой жёсткой программы, свои цели он выбирает под влиянием логич. рассуждения, скуки, настроения. Нет убеждения, кот. он отказался бы критич. обсуждать, нет метода, кот. он объявил бы совершенно неприемлемым. Он выступает против универсальных норм, законов, идей, таких, как «истина», «разум», «справедливость», «любовь».

В своей концепции науки Ф. исходит из того, что в обществе сущ. различные идеологич. течения (историчные по своему существу), одним из кот. явл-ся наука. Подчёркивая недопустимость абсолютизации науки и её методов, америк. исследователь считает, что наука «обладает не большим авторитетом, чем любая др. форма жизни» - религия, миф, магия, колдовство. Он постоянно напоминает, что наука – один из главных инструментов, кот. чел-к изобрёл для того, чтобы изучать мир, это ни в коем случае не единственная форма познания, обладающая многими преимуществами, но и не лишённая многих недостатков. Всякий иной подход, по мнению Ф., искажает сущность науки и её место в обществе.

Вот почему он убеждён, что наука, претендующая на обладание единственно правильным методом и единственно правильными результатами, представляет собой идеологию и должна быть отделена от государства, и частности, от процесса обучения. Тогда научные идеи и теории уже не будут навязываться каждому члену общества мощным пропагандистским аппаратом современного государства, будет уничтожено господство науки в области народного образования. В школьном обучении науке следует предоставить такое же место, как религии и мифологии. Цель обучения должна состоять вовсе не в том, чтобы вложить в голову ребёнка определённые догмы и формы поведения, чтобы сделать его покорным рабом существующего строя, послушным винтиком громадной машины общественного производства. Основной целью воспитания и обучения должна быть всесторонняя подготовка человека к тому, чтобы достигнув зрелости, он мог сознательно и потому свободно сделать выбор между различными формами идеологии и деятельности. Пусть одни выберут науку и научную деятельность; другие примкнут к одной из религиозных систем, третьи будут руководствоваться мифологией и т. д. Только такая свобода выбора, считает Ф., совместима с гуманизмом и только она может обеспечить полное раскрытие способностей каждого члена общества. Никаких ограничений в области духовной деятельности, никаких обязательных для всех правил, законов, полная свобода творчества – вот лозунг эпистемологического анархизма.

Говоря о многообразии форм знания и познавательной деятельности, нельзя обойти вниманием достаточно известную концепцию личностного знания, разработанную британским учёным М. Полани. Он исходил из того, что знание – это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства и особых инструментов. Поскольку науку делают люди, то получаемые в процессе научной деятельности знания (как и сам этот процесс) не могут быть деперсонифицированными. А это значит, что людей (точнее учёных) со всеми их интересами, пристрастиями, целями и т. п. нельзя отделить от производимых ими знаний или механически заменить другими людьми.

Согласно Полани, личностное знание предполагает интеллектуальную самоотдачу. В нем запечатлена не только познаваемая действительность, но и сама познающая личность, её заинтересованное (а не безразличное) отн-е к знанию, личный подход к его трактовке и использованию, собственное осмысление его в контексте специфических, сугубо индивидуальных, изменчивых и, как правило неконтролируемых ассоциаций. Смысл научного исследования, по Полани – проникновение в объективную рациональность и внутреннюю структуру реальности. По его мнению, научные гипотезы не могут быть выведены непосредственно из наблюдения, а научные понятия – из экспериментов; невозможно построить логику научного открытия как формальную систему. Концепция Полани нацелена на отказ и от чисто эмпирического, и от формально - логицистического подходов – её основу составляет эпистемология неявного знания.

Основой концепции неявного знания является тезис о существовании двух типов знания: центрального (явного) и периферического (скрытого, неявного). Явное, артикулированное, выражается в понятиях, суждениях, теориях и др. формах рационального мышления; неявное, имплицитное, не артикулировано в языке и воплощено в телесных навыках, схемах восприятия, практическом мастерстве, в традициях и ценностных ориентациях. Неявное знание включает в себя не только периферическое знание элементов некоторой целостности, но и те интегративные процессы, посредством которых оно включается в целостность. Процесс познания, по Полани, предстаёт как постоянное расширение рамок неявного знания с параллельным включением его компонентов в центральное знание. Любые определения отодвигают, но не устраняют область неявного. Получаемая через органы чувств информация значительно богаче той, которая проходит через сознание, чел-к знает больше, чем может выразить. Такие неосознанные ощущения и образуют эмпирический базис неявного знания.

Можно выделить два типа неявного знания и неявных традиций. Первые связаны с воспроизведением непосредственных образцов деят-ти и передаются на уровне непосредственной демонстрации (социальных эстафет), они невозможны без личных контактов; вторые предполагают текст в качестве посредника, для них контакты необязательны. В основе неявных традиций могут лежать как образцы действий, так и образцы продуктов. Так, абстракция, обобщение, формализация, классификация, аксиоматический метод не существует в виде установленной последовательности операций. Более того, таковые вовсе не обязательно должны существовать.

Недостатком теории Полани можно считать то, что он не обращается к генетической взаимосвязи явного и неявного знаний. Кроме того, подчёркивая роль неформальных, содержательных компонентов в научном исследовании, Полани из тезиса о невозможности полной алгоритмизации и формализации познания делает весьма спорный с точки зрения науки о малой пользе методологических исследований вообще.

Работы Полани во многом определили дальнейшую эволюцию постпозитивистской философии. Так, именно он впервые сформулировал ряд стержневых идей этого направления: несоизмеримость различных концептуальных систем, изменчивость норм научной рациональности, представления об аномалиях научного развития и т. п.