3.3 Мусульманские ордена

Ордена объединяют учеников учителя-суфия. Обучение — прежде всего посвящение, передача опыта учителя ученику. Именно привязанность к данному учителю сплачивает группу, как это было в школах древней Греции и в эпоху средневековья на Западе.

Арабский термин «орден» — «тарика», что означает «путь», выражает идею духовного продвижения к Богу. В истории ислама известны десятки орденов, многие из которых существуют и сейчас. Некоторые насчитывают сотни тысяч членов (если не несколько миллионов). Однако более точные данные получить трудно, так как контакт учителя с учеником является тайным.

Ордена носят обычно названия, происходящие от имени их основателя. Среди наиболее влиятельных и известных назовем следующие:

• накшбандия — орден, основанный в XIV в. и активно действующий в Средней Азии (об этой

школе будет сказано ниже);

• кадирия — братство, основанное в Багдаде в 1166 г. и распространенное от Среднего Восто-

ка до Индии;

• тиджания — братство, основанное в Магрибе в конце XVIII в. и активно действующее в черной Африке;

• санусия — братство, основанное в начале XIX в., активно действующее в Ливии и в районах Сахары;

• мюридизм, основанный в Сенегале в конце XIX в. (эта школа будет описана более детально).

Хотя все эти ордена и братства теоретически примыкают к суфийскому движению, доля мистицизма в обрядах значительно колеблется в разных братствах, причем некоторые из них иногда играют больше политическую, чем религиозную роль.

Братства кадирия и тиджания в целом отличаются достаточной терпимостью. Второе из них, в частности, никогда не испытывало трудностей в отношениях с французскими колониальными властями, чего нельзя сказать о братстве санусия, которое получило свое развитие в очень неспокойное время.

Отношения братств с иными направлениями в исламе достаточно сложные. Более традиционные направления ислама, видят в суфизме и братствах такие новшества, которые заслуживают порицания. Братства гордятся своей ортодоксией, проявляющейся, в частности, в буквальном выполнении предписаний Корана. А некоторые из них, защищаясь от оппонентов, соотносят свои дополнительные обряды с первыми халифами или даже с самим пророком. Что касается традиционного ислама, то он видит в мусульманской мистике бегство из мира и риск впасть в суеверие.

Иными словами, братства, атакуемые и справа и слева, никогда не находятся в благоприятной обстановке в мусульманских странах. Так, в Иране во времена правления аятоллы Хомейни, где суфизм более раздроблен и эзотеричен, по сравнению с другими региональными вариантами, режим был настроен к нему явно враждебно. Там суфийские центры закрывались и преобразовывались в традиционные мечети. В Турции существование братств допускается неофициально, а вертящиеся дервиши Кониа представляются как атрибуты фольклора или как развлечение для туристов. Таким образом, многие мусульманские правительства прикрывают деятельность братств завесой умолчания. Тем не менее, значение братств не уменьшается. В Сенегале, в частности, мюриды оказывают значительное влияние на политическую и религиозную жизнь. Однако наибольший интерес вызывает деятельность братств в Средней Азии. В бывшем СССР официальный атеистический режим долгое время рассматривал религию как пережиток обскурантизма. И власть, если не могла полностью помешать своим гражданам исповедовать религиозную веру, то делала все, чтобы частично отвлечь их от церкви. Для этого в ход пускались приемы активной и дорогостоящей антирелигиозной пропаганды, а так же процедуры закрытия многих мечетей. С другой стороны, стремление создать за рубежом либеральный имидж, не давал возможности советским чиновникам открыто преследовать религию и, в частности, ислам. Этот компромисс породил ситуацию, при которой сосуществовали «официальный» ислам и ислам «народный». Руководители «официального» ислама получали благословение режима и выполняли главным образом представительскую функцию. Зато «народный» ислам обладал реальным и значительным весом в повседневной жизни простых людей.

Эти две стороны мусульманской реальности не противоречили, а дополняли друг друга: «официальный, контролируемый» ислам успокаивал власть, которая будто бы становилась хозяином положения, а что касается параллельно существовавших исламских братств, то их полуподпольный характер позволял сохранить минимальную подготовку и практику в сфере религии.

Чтобы охарактеризовать конкретное суфийское мусульманское братство, обратимся к самому влиятельному из четырех братств, существующих на территории бывшего СССР, — накшбандия.