Крещение Руси

Через какое-то время Владимир понимает, что традиционная языческая вера не может удовлетворить нужды растущего госу­дарства. К нему приходят послы различных земель, предлагая свою веру. Появляются и представители ислама, которые чуть было не увлекли Владимира своей верой, но тем не менее отверг он исламскую веру, в том числе и потому, что ислам запрещал употребление вина. Отвергает Владимир и послов Римского папы.

Наибольшее впечатление на Владимира произвела проповедь греческого философа. Трудно сказать, была ли встреча Владимира с греческим философом реальной — аналогичный сюжет существует и у южных славян. По мнению Д.С.Лихачева, вся ПВЛ возникла как постепенное наращение текста вокруг беседы Вла­димира и философа. Таким образом, это самый древний фрагмент в ее составе. Все еще сомневающийся Владимир посылает послов в различные страны с целью узнать, какая вера лучше. Послы, вернувшись, сообщают, что лучше всего греческая вера. Владимир принимает решение креститься.

Е.Е.Голубинский (1834— 1912), создатель капитальной «Исто­рии русской церкви», удивлялся тому, что русские летописцы настолько мало интересовались церковной историей, что даже не сочли нужным назвать первых митрополитов Руси. В ПВЛ первый митрополит (Феопемпт) упоминается только под 1039 г., т. е. пол­века спустя после крещения Руси Владимиром. Голубинский пы­тался «реконструировать» на основе позднейших источников имена первых митрополитов, но его реконструкция более чем гипоте­тична.

Летописи же, на начальном этапе своего существования отра­жавшие интересы Византии, навязчиво повторяют, что Влади­мир сформировал первоначальный «штат» священнослужителей из «корсунских священников» во главе с Анастасом. Это греческий священник в Корсуни, который помог Владимиру взять город. Проще говоря, это предатель, услугами которого Владимир воспользовался. Окружив Корсунь, Владимир никак не мог ее взять.

После взятия Корсуни происходит крещение Владимира и его венчание с византийской принцессой Анной, которая была отда­на за него в обмен на возвращение Корсуни. В таком изложении сомнительно уже то, что греки поставили во главе русской церк­ви Анастаса, предательством которого Владимиру удалось взять Корсунь. Любопытно, что Анастас впоследствии оказался «двой­ным предателем»: в 1018 г. он бежал из Киева вместе с польским князем Болеславом, сумев обманом войти к нему в доверие.

Сомнительно, что греки поставили бы возглавлять церковь на Руси столь подозрительного для них Анастаса. Стало быть, не гре­ки определяли, кому возглавлять церковь на Руси. Странно, к примеру, и то, что церковь святой Богородицы, построенная Влади­миром в 989 г., была освящена митрополитом Феопемптом (это и есть первое упоминание о митрополите) только в 1039 г. Не говорит ли освящение церкви именно в этом году о прощении грече­ским митрополитом «греха» Владимира, опиравшегося в деле на­чального становления русской церкви не на греков?

Учитывая то, что греческие источники молчат о крещении Руси, но упоминают о заключении брака между Владимиром и визан­тийской принцессой Анной, Голубинский предполагал, что Владимир принял крещение не от греков, которые, конечно, не могли «забыть» упомянуть о таком факте.

Характерно, что о крещении болгар в середине IX в., приня­том безусловно из греческих рук, говорят все византийские лето­писцы. Голубинский в связи с этим предполагал, что только пос­ле крещения от местных русских христиан обратился Владимир к грекам за помощью в организации церковной иерархии.

М. Д. Приселков и А. А. Шахматов считали, что корсунская ис­тория — это позднейшая вставка в текст ПВЛ. Все то, что в этой истории касается крещения Владимира, — вымысел, в основу которого положены какие-то легенды, целиком до нас не до­шедшие. Вставка потребовалась для того, чтобы доказать факт крещения Владимира от греков. Причем доказать это задним чис­лом. Основной вывод такой: поход на Корсунь был, но крещения там Владимир не принимал. Есть предположение, что поход на греков Владимир предпринял уже будучи крещенным. Возникает вопрос: где Владимир мог принять крещение? Уже в древности это вызывало споры.

М. Д. Приселков на основе анализа различных источников, ис­пользуя методику работы с текстом летописи, разработанную Шах­матовым, предположил, что лично Владимир мог принять христианство и от местных русских христиан, но церковную иерархию получил из Охридского патриархата, т. е. из Первого Болгарского царства царя Самуила, и только позднее, при Ярославе Мудром, установилось подчинение русской церкви Константинополю. Пред­положение Приселкова представляется весьма интересным, хотя о нем не любят вспоминать современные историки. После того как церковная власть на Руси переходит к ставленникам Визан­тии, происходит сознательное изъятие всяких упоминаний о на­чальной, болгарской стадии христианизации Руси.

Принимая теорию Приселкова, мы можем полнее представить роль старославянского языка в истории нашей культуры. Первый коллектив пишущих на Руси сформировался не из греческих священников, не знавших, конечно, славянского языка, а из вла­девших старославянским языком болгар.

Многие вопросы снимаются, если признать, что Владимир при­нял церковную иерархию из рук Болгарии. Такой подход позволяет несколько иначе взглянуть на роль Владимира и Ярослава в книж­ном просвещении. ПВЛ говорит, что при Владимире на Руси рас­пространялись готовые книги и только при Ярославе начинается переводческая деятельность. Такая ситуация хорошо объясняется теорией Приселкова: при Владимире не было нужды переводить с греческого на славянский, так как готовые тексты доставлялись из Болгарии. Только при Ярославе ввиду по­тери Болгарией политической и церковной самостоятельности установилась византийская церковная иерархия и появилась нуж­да (да и возможность) переводов с греческого на славянский.

Следует отметить, что Шахматов не принял в целом теорию Приселкова относительно подчинения русской церкви Охридскому патриархату, о чем он говорил как один из оппонентов во время магистерского диспута на защите работы Приселкова и в специ­альной рецензии на его исследование. Однако он целиком и пол­ностью поддержал положение о решающей роли болгар в деле распространения христианства на Руси, отнеся период этого гос­подства ко времени, предшествующему официальному принятию христианства, т.е., по сути, он отнес болгаро-русские культур­ные контакты к еще более древнему периоду. Таким образом, в культурной и социолингвистической частях Шахматов не возра­жал Приселкову, их расхождения сводились к различию в опре­делении начального статуса русской церкви в период сразу после принятия христианства. В другой своей работе Шахматов писал. «Историку культуры надо прежде всего считаться со следующим реальным фактом: болгары дали нам богослужебные книги и пись­менный язык; это лучшее доказательство того, что христианство пришло к нам из Болгарии».

Какую бы версию о христианизации Руси ни принять, визан­тийскую или болгарскую, ясно одно: со времен Владимира Русь прочно связала себя с православием, центр которого находился в Константинополе. После крещения Киевская Русь принимает «общеевропейский» вид. Это особенно наглядно видно на приме­ре Ярослава Мудрого, который с помощью детей породнился с правителями самых различных государств: Франции, Норвегии, Венгрии. Сам он был женат на дочери шведского короля. Походы на Византию почти прекращаются.