2. Метафизический посторонний

Обратимся теперь к тем аспектам проблемы духовности, которые находятся за пределами романа А.Камю, но бесспорно лежат в основе духовного состояния современной культуры.

Человек и культура. Душа и тело, тайна их связи и отношения. Тайна сознания – величайшая и одновременно самая первая из за­гадок существования.

Откуда мы есть в этом мире и что есть мы? – этот интим­нейший вопрос, адресованный самой действительности своего суще­ствования, человек не всегда решается высказать вслух, но живет он в нем вечно. Ибо он рожден вместе с сознанием и своими истоками восходит к предыстории человека как разумного существа.

Потребовались исключительные трагические обстоятельства в жизни выдающегося художника для того, чтобы появилась картина, которая так и называется: "Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?"

Это полотно П.Гогена имеет внушительные размеры: 4,5 метра в длину и 1.7 метра в ширину – самая большая его работа. Написанное в лихорадочной спешке перед попыткой самоубийства и им самим расцениваемое как духовное завещание, оно предоставляет собой по его же словам, воплощение "самой жуткой и вместе с тем сладкой" загадки человеческого существования.

На общем фоне причудливой тропической растительности с изображением символических фигурок и каких-то таинственных существ яркими золотыми пятнами вспыхивают и вновь устилают место гус­той тропической зелени обнаженные человеческие тела.

Из-за правого обреза картины видна передняя часть туловища черной собаки, ее голова неподвижно застыла и как бы указывает собой на направление развертывающегося сюжета. Первым мы видим спящего младенца - символ безмятежного незнания... Когда он проснется, т.е. повзрослеет и пробудится к жизни, он не сможет обьяснить самому себе происхождение своего "я" и никто не сможет помочь ему в этом. И перед ним, и в душе его предстанет таин­ственный мир бытия.

Две девушки, нежные и задумчивые, олицетворяют собой моло­дые, лучшие силы жизни, и вместе с тем их лица поражены какой-то неясной тоской и печалью. За ними виднеются две таинственные фигуры в лиловом. О чем шепчутся они в тени дерева?

На переднем плане в центре картины обнаженный мужчина срывает плод. Может быть, с древа познания? Но каким убогим и про­заическим оказывается его назначение: сидя в окружении задремав­шей козы и копошащихся в какой-то домашней утвари кошек, девочка-подросток надкусывает плод манго. И в состоянии ли удовлетво­рить душу человека эти плоды, если за фигурой сборщика их мы ви­дим другого человека, отвернувшегося и в отчаянии охватквшего голову рукой? Там, дальше в глубине картины перед какой-то не­ведомой птицей с розовыми крыльями стоит женщина в сине-зеленых одеждах. Как бы окидывая взором все предыдущие фигуры, она, слегка касаясь рукой своей груди, о чем-то спрашивает саму себя.

В нижнем левом углу, уставшая, но еще крепкая и сильная, как полдень человеческой жизни, присела отдохнуть еще одна жен­щина. Она кажется внимающей чему-то, быть может прошлому. По­может ли оно приоткрыть завесу над будущим?

Завершает картину у самого левого обреза ее сидящая над краем могилы старуха. Ее обнаженное тело уже не золотистого, но серого цвета. Скорбно опершись локтями рук на колени, она смотрит на вас в упор застывшим взглядом: жизнь пройдена, а загадка оста­лась.

Над всей композицией возвышается деревянная статуя божества, которое – увы! – тоже молчит, а симметрично по-восточному воздетые руки его обещают вечное повторение все того же от правого и до лево­го обреза картины.

Вот что писал об этой картине ее автор, Поль Гоген: "Я вложил в нее прежде, чем умереть, всю мою энергию, такую скорбную страст­ность в моих ужасающих обстоятельствах, такое ясное без исправлений видение, что следы спешки исчезли и возникла сама жизнь". А вместе с нею на полотне воплотилась и самая большая загадка ее.

Полотно П.Гогена написано им в 1897 г. Но откройте книгу ("A Brief History of Time ") Ст. Хокинга, одного из самых блистательных физиков наших дней, и вы стол­кнетесь с тем же напряженнейшим вопросом: "... уже на заре цивили­зации люди страстно желали понять тот порядок, который лежит в основе нашего мира. По сей день мы мечтаем узнать, почему мы здесь оказались и откуда взялись".

Выделившись из природы в процессе становления и развития свое­го познания, человек приходит к осознанию своей выделенности и тем самым – своего "я" и своей способности к мышлению и как бы поднима­ется над природой. Но этот момент рождения человеческого разума есть одновременно и момент зарождения глубочайшей драмы его позна­ния, ибо осознание человеком своего "я" означает противопоставление его всей природе, что затем оказывается источником неразрешимых противоречий. Из них важнейшее – противоречие между духовным и зем­ным, и вопрос о том, как и благодаря чему природа в конце порождает высший цвет свой – человеческую духовность, сознание. Разрешить эти вопросы оказалось не под силу научному рациональному познанию в рамках существующей культуры.

Дело в том, что отказавшись от религиозной концепции духов­ности природы и человека и ведя с нею постоянную борьбу, научный материализм последовательно проводит взгляд на природу как на множество каких-то физических элементов, дискретных (в концеп­циях атомизма) или неограниченно делимых (в континуальных или полевых концепциях), но полностью объективных, сугубо материальных и начисто лишенных каких-либо свойств духовности. С этой точки зрения проблема духовности вместе с условиями приме­нения самого понятия духовности возникает лишь в рамках создан­ной человеком культуры и вне культуры не имеет ни смысла, ни каких-либо истоков своих. Но на самом деле здесь нет ответа на поставленный вопрос, ибо нужно именно и объяснить, как оказалось возможным возникновение человека и его культуры вместе с высшим их порождением – духовностью.

Эта возобладавшая в XX веке сциентистская концепция духов­ности и привела к редуцированию вертикальной составляющей к го­ризонтальной, к отождествлению ее с социальными идеями, идеей коммунизма, например. Однако ведь очевидно, что сама социальная идея производна от ментальности человека и социума. Кроме то­го, в условиях господства научного рационализма классического типа движение к коммунизму мыслится в виде, так сказать, линейного, однонаправленного и объективно детерминированного процес­са в духе непреложной естественно-исторической закономерности. И в силу безграничной сциентистской веры в историческую неизбеж­ность наступления этого царства божьего на земле оказалось впол­не возможным легко пойти на любые жертвы, в том числе и на поп­рание идеалов самой гуманности и духовности. Тем более, что ду­ховность в конце концов оказалась тождественной социальности. В рамках марксистской концепции исторического материализма един­ственным источником духовности является социум. При этом упус­кается из виду, что сам социум невозможен без сознания, личности человека. Центрация же исторического материализма на экономических отношениях, в которых якобы лежит ключ к объяснению всего духовного мира общества и человека, неизбежно должна была обернуться уплощенной, средуцированной лишь к горизонталь­ной составляющей концепцией духовности. Да и от последней строго говоря ничего не остается в силу сведения всех социальных отно­шений к экономическим. Это и есть то, что справедливо было наз­вано экономическим детерминизмом.

Между тем в XX же веке генетическая психология Ж. Пиаже ясно вскрыла собственные идеальные свойства психики и сознания: идеальную, "безэнтропийную" природу операций интеллекта, полно­стью обратимых и сгруппированных в целостные структуры с импликативной связью. Эти структуры поддаются логико-математическому описанию, так что логику, согласно Пиаже, нужно рассматривать в качестве аксиоматики сформировавшегося мышления, а онтологически в качестве объективного основания его. Ж. Пиаже указал также на процесс интериоризации⁶ как на реальный источник этих идеальных структур интеллекта в онтогенезе сознания. Разумеется, сам про­цесс интериоризации развертывается под весьма эффективным стиму­лирующим влиянием социума.

Но что остается неясным, так это то, как все это возможно в реальном материальном мире, благодаря каким своим собственным свойствам биологический субстрат (мозг, нервная система) оказывается способным к такому функциональному развитию в ходе которо­го на функциональных состояниях этого субстрата формируются идеальные структуры сознания, порождающие в свою очередь весь не­обозримый мир духовности человека.

Ни в историческом материализме, ни в современной науке в целом, сегодня нет сколько-нибудь приемлемого ответа на эти воп­росы, нет объяснения происхождения и сущности сознания. Известный тезис, имеющий определенный рациональный смысл "сознание есть социальная форма отражения", не может быть рассматриваем в каче­стве средства решения проблемы сознания. На самом деле в этом те­зисе и связанной с ним концепции ровно ничего не говорится о собственной идеальной природе сознания, а единственно – о проис­хождении содержания сознания исторически определенно­го типа личности. И великая тайна духовности человека остается полностью нераскрытой. Больше того, современный научный матери­ализм вырывает непереходимую пропасть между сознанием и приро­дой, низведя последнюю к бесконечному множеству каких-то физи­ческих сущностей (атомов, элементарных частиц, полей), начисто лишенных каких-либо свойств ментальности или идеальности. С точки зрения современного научного материализма человек являет­ся истинно или метафизически посторонним в так по­нимаемом мире, и вопрос, поставленнный П. Гогеном в его упомяну­той картине в конце XIX века, полностью остается без ответа и в конце XX века. В этом отношении мы можем сослаться на свидетель­ства, что называется, из первых рук.

Выдающийся современный ученый, соотечественник А. Камю и его героя, лауреат Нобелевской премии Жак Моно, обращаясь к проблеме человека, говорит буквально языком героя А. Камю. С точки зрения современной науки и в рамках современной сциентистской культуры человек видится ему во вселенной в полном одиночестве, в абсолютной изоляции, живущим "подобно цыгану на краю чуждого ему мира, мира глухого к его музыке, безразличного к его чаяниям, равно как и к его страданиям и преступлениям". Жак Моно в полном соответ­ствии с состоянием современной науки считает невозможным дать естественное обьяснение происхождения человека и его духовности из хаотического случайного мира частиц и полей.

Тот же диагноз состоянию современной культуры ставит Д.Бом в своей последней публикации под многозначительным заглавием "Наука и духовность: необходимость изменений в культуре" . Обратившись к проблеме духа и природы, он сетует: "Теперь эта гармония утрачена, современный взгляд на мир механистичен. Универсум подобен гигантской машине, напоминающей часовой механизм, а последний сведен к структуре атома..., чем больше мы вглядываемся в космос, тем меньше находим оснований для смысла. В нем нет места духу. Все есть механизм. По мере наступления науки царство духа уменьшалось, пока не исчезло совсем. В результате необходимая человеку духовная ориентация оказалась полностью утраченной: возможно, что главной причиной нездоровья современного общества является ощущение бесцельности или бессмысленности." А так как главное содержание культуры состав­ляет духовность, то не только культура, но и сам человек не может оставаться здоровым и цельным в культуре, расколовшейся в своем основании и утратившей духовность, а тем самым подры­вающей основания существования человека: " в механистическом мире человек очень одинок, обособлен и вынужден заботиться о себе. Мы все время расталкиваем друг друга, и каждый обязатель­но хочет выиграть". Состоянием духовности современного человека озабочен и другой Нобелевский лауреат Илья Пригожин: "Каким образом, – спрашивает он, – мы, состоящие из множеств частиц, осознаем себя в случайном мире частиц? "Как это возможно? Как возможно, чтобы одна совокупность или множество частиц пришла в своем развитии к способности познавать, понимать и осознавать другую совокупность частиц – мир? Как возможно это чудо ? Этот вопрос представляется настолько неразрешимым в современной науке и культуре, что он тут же задается следующим вопросом: не следует ли саму науку определять через разрыв, пролегающий между человеком и природой?

Итак, мы видим, что в современной атеистической культуре бездуховности повседневной жизни маленького человека, того же Мерсо в романе А. Камю "Посторонний", удивительным образом соответствует бездуховность "большой науки" а также и "больших истин" современных социальных доктрин, порожденных XX веком: национал-социализм, фашизм, большевизм... И там, и там человек оказался в роли постороннего и притом жестоко пострадавшего. Постороннего национальной и социальной идее и порожденной ею тоталитарной системе. И если культура есть способ жизнедеятельности человека, то столь катастрофические ее послед­ствия для самого существования человека явственно указывает на глубокие дефекты в ней.

С чем связан этот очевидный дефицит гуманности современной культуры, явный недостаток внимания именно к человеку как тако­вому? Болъше того, с чем связано это явное незнание и непонима­ние природы человека, очевидно постороннего в бытии в метафизи­ческом и культурологическом смысле? С рационализмом, лежащим в основе современной культуры, вернее, с определенным типом раци­онализма: одномерным, однолинейным, детерминистическим рациона­лизмом. Идеалом этого рационализма и явилась марксистская "ес­тественно-историческая закономерность", превращающая человека в незначительный и в сущности случайный – посторонний эпифеномен слепых и бездуховных сил природы и социума. Не уди­вительно, что так осознающий себя человек и ведет себя соответ­ствующим образом. И ныне поведение человека и соответствующий способ жизнедеятельности его в глобальных масштабах составляет угрозу самому существованию его.