Глава 21. Антибольшевицкое восстание в Тамбове.

Вскоре меня прикомандировали к Квартирному Расположению Двинского Военного Округа. Это было эвакуировавшееся с фронта военное учреждение, ведающее постройкой казарм. Оно должно было привести в порядок бывшие казармы 7-ой артиллерийской бригады.

В один прекрасный день в начале июня по ст. стилю я с военным инженером отправились за город в расположение казарм. Поехали на паре рысаков в большом экипаже с кучером из молодых солдат. Навстречу шли телеги с призывными на венную службу, и отпускали злобные реплики по нашему адресу.

Осмотрев расположение казарм, мы прошли в канцелярию части, которая несла охрану складов. Там нам сообщили, что в городе не спокойно, что мобилизованные подняли восстание и к ним присоединился запасный

батальон. Арестован и посажен в тюрьму Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Нам не советовали возвращаться в город. Но мы всё же поехали. Инженер слез на Варваринской площади, а я отправился по Большой улице к Казанскому Собору, около которого жил. Вдруг вижу, что навстречу идёт грузовик, полный людей с винтовками, затем останавливается, люди с него рассыпаются цепью и направляются в мою сторону. Затем слышу крики «стой!» А солдат не может остановить разгорячившихся лошадей. И вот в экипаж попрыгали со всех сторон вооружённые. Расспрашивают, кто я. Отвечаю, что не коммунист, и говорю, что знаю того и того из них. Всё же хотят вести меня в дворянское собрание и там разбираться. Продолжаем путь, и я вижу пробирающегося по улице латыша Озолина. Указываю на него. Его забирают в экипаж и везут вместе со мной. Выходим вместе, но меня оставляют, и я пробираюсь среди толпы в кабинет. У двери стоят двое с винтовками и не всех туда пропускают. В это время проталкивается баба и требует винтовки расправляться с большевиками. Мне сообщают, что сегодня будет собрание для организации и руководства восстанием.

Я выхожу, чтобы идти домой, но вижу дожидающийся экипаж и сажусь в него. Подбираю оставшиеся в нём винтовку и две гранаты лимончики. Кучер выражает мне неудовольствие, что я выдал комиссара. Впереди я слышу выстрелы и бегущих туда людей. Доезжаю до чрезвычайки и вижу, как оттуда растаскивают оружие, вижу разгромленные канцелярии, на дворе жгут бумаги. В это время появляется в офицерской форме жид-провокатор, хорошо нам известный своими провокациями. На него начинают кричать, чтобы он убирался, и он куда-то исчезает.

Я начинаю собирать отряд для того, чтобы идти к Варшавской площади, где слышна перестрелка, так как в Епархиальном училище находится отряд большевиков. Когда подошёл и я с 30-40 вооружёнными случайными людьми, главным образом молодёжи и рабочих, мы начали стрелять по окнам 3-х этажного училища. Там вывесили простыню. Нам сдалось человек 100 красноармейцев и красная батарея в конной упряжке, там же был и большой склад оружия. Их построили колонной и повели в Дворянское Собрание.

Вечером было наше собрание. Командующим был назначен генерал Богданович, бывший начальник 7-ой дивизии. Я попал в батарею, которую надо было ещё сформировать. Сбор был назначен утром на завтра в условленном месте, чтобы сделать распределение должностей, а на следующий день рано утром должны были явиться с запасом продовольствия и начать формирование. После этого я почти всё время находился в штабе в Дворянском Собрании.

Железнодорожные рабочие должны были дать ответ, присоединяются ли они к нам или будут держать нейтралитет. Это они должны были решить на следующий день утром на сходке.

Домой я пришёл поздно и, закусив, лёг спать. Меня разбудили гулкие в утреннем воздухе выстрелы и взрывы ручных гранат. Было часа 2^1/2 ночи или вернее утра, так как было уже светло. Я быстро оделся, простился с Таней и вышел на пустынную улицу. Пробегавшие два офицера и штатский на бегу сообщили мне, что Дворянское Собрание захвачено большевиками. Я побежал с ними в сторону реки и вышел на условленное для встречи место. Там я нашёл 5-6 человек и с ними отправился за город в казармы. Там вытащили на позицию лёгкую пушку. Один из пришедших со мной оказался артиллеристом-наводчиком. Вскоре из города стали выходить наши цепи. Здесь были и солдаты, и матросы, и рабочие, и много молодёжи и офицеров.

Ген. Богданович приказал отходить через железнодорожный мост в леса. Там он обратился к отряду и советовал всем постепенно возвращаться домой, а офицерам - пробиваться на юг. Так неудачно окончилось случайное и неожиданное Тамбовское восстание.

Троцкий послал большие отряды латышей и красной гвардии. Восстание в Ярославле, бывшее на месяц раньше, продолжалось дней 10. И так наш офицерский отряд человек в 40 ночевал в бору. Донимали комары. Утром мы услышали в стороне Тамбова орудийную и пулемётную стрельбу. Генерал предложил добровольцам пойти узнать, что происходит. Вызвались я и ещё один поручик. С одним из рабочих я поменялся одеждой, и отправились безоружные. Около казарм нас зацапал латышский секрет, но мы так ругали белых и так сильно хотели вступить с ними в борьбу, что они, поколебавшись, отпустили нас. Не буду описывать всего дня, проведённого нами в городе.

Мы разошлись, уговорившись встретиться при заходе солнца за городом в условленном месте. Туда, где я укрылся, на пасеке моего приятеля, пришла Оля, сестра Тани. Но Таню не могли найти. Она ходила по больницам и моргам и искала меня среди раненых или убитых. Меня снабдили деньгами и кое-чем из белья. Придя в условленное место, я своего попутчика прождал до темноты и не дождавшись отправился один в отряд. В лесу я наткнулся на красную кавалерийскую заставу, но удрал под её выстрелами, сделал крюк и вышел на просеку.

Очень поздно ночью я пришёл в условленное место, на водяную мельницу, но никого там не застал. Беженец из западного края, живший на мельнице, очень осторожно сообщил мне, что за мной

придут. Когда за мной пришли, я узнал, что мой попутчик вернулся рано, не дожидаясь меня. Весь отряд оказался в хуторе молокан (это религиозная секта). Меня хорошо накормили. Как оказалось, в этом районе уже показались красные разъезды, и потому было решено, разбившись на группки, пробираться на юг.

Я с полковником и его тремя сыновьями: офицером, гардемарином и кадетом и поручиком Глебом Александровым пошли по указанному пути к лесопромышленнику. Пришли мы к нему уже на рассвете. Он нас накормил, уложил спать и обещался поздно вечером отправить на двух тройках вёрст за 20 в одно село и указал к кому обратиться. Так он и сделал, но кроме этого снабдил нас деньгами. Тройки были, как огонь! Не доезжая до села, мы сгрузились и пошли по указанному адресу. Там нам сообщили, чтобы мы сразу шли дальше, так как в селе стоит красный отряд. Дали нам новый адрес в другом селе. Мы отправились пешком вёрст восемь. Там, найдя указанную избу, постучались и по условленному сигналу нас впустили, и мы пробыли весь день до темноты. Нас также отправили дальше на лошадях. Ехали мы целую ночь.

Привезли нас утром в избу на краю села. Когда мы сидели за столом, утоляя голод, вошёл парень в солдатской шинели и фуражке. Удивлённо и косо посмотрел на нас. А крестьянин говорит ему: «Иван, если ты скажешь кому-нибудь, что у меня гг. офицеры, убью своими руками». Тот вышел. А нам говорит: «Кушайте спокойно, он не скажет». Так вот нас крестьяне переправляли на юг. К сожалению, красные вернули себе Борисоглебск и железную дорогу, а белые отошли на юг.