Стенограмма Пресс конференции ГМВ Судьба наследия Рерихов Правда и Домыслы от 25 сетнября 2007 г

[center]СТЕНОГРАММА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ «СУДЬБА НАСЛЕДИЯ РЕРИХОВ: ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ» Государственный музей Востока, 25 сентября 2007 г.[/center] Президиум: Пиотровский Михаил Борисович. Член-корреспондент РАН, Генеральный директор Государственного Эрмитажа, председатель Союза музеев России. Седов Александр Всеволодович. Доктор исторических наук, Генеральный директор Государственного музея Востока. Румянцева Ольга Владимировна. Зам. заведующего отделом «Наследие Рерихов» Государственного музея Востока. Основные участники круглого стола: Рыбаков Ростислав Борисович. Доктор исторических наук, директор Института востоковедения РАН. Дудаков Валерий Александрович. Искусствовед, председатель Клуба коллекционеров изобразительного искусства. Бондаренко Алексей Анатольевич. Директор Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге. Мкртычев Тигран Константинович. Доктор искусствоведения, заместитель Генерального директора Государственного музея Востока по научной работе. Корольков Игорь Викторович. Журналист. Ведущий: А.В.Седов. [center]* * *[/center] [center] Общий вид центрального зала Государственного музея Востока, в котором проходила пресс-конференция. Присутствующие на пресс-конференции: гости, журналисты российских газет, СМИ, сотрудники дирекции музея. [/center] [center]* * *[/center] СЕДОВ А.В.: Добрый день, дамы и господа! Рад вас приветствовать в нашем музее! Мы решили собрать не столько пресс-конференцию, сколько круглый стол, для того чтобы поговорить и прояснить позицию музея по вопросу, который в последнее время (да и не только, но в последнее особенно) дискутируется в центральной прессе, обычно в тех рубриках газет, которые печатаются «на правах рекламы». Мы – государственное учреждение и потому лишены возможности публиковать материалы на коммерческой основе по причине скудости нашего бюджета. Но не отреагировать, особенно на последние публикации, мы не можем. Я надеюсь, что у каждого есть в папочке то небольшое количество материалов, которые мы собрали, чтобы вы ознакомились с ними. Собственно уже в пресс-релизе кратко сказано почти всё, что мы хотим донести до внимания наших пишущих коллег и музейных сотрудников. Прошедший год отмечен рядом публикаций, в которых государственные органы культуры и Государственный музей Востока обвиняются в «незаконном» удерживании картин наших великих соотечественников Николая Константиновича и Святослава Николаевича Рерихов, и более того, в их расхищении и подмене. Большая часть этих публикаций размещается в газетах в рубрике «На правах рекламы» и исходит из недр общественной организации Международный центр Рерихов. Должен признаться, что я – молодой директор и являюсь таковым всего полтора года. Но за этот срок по данному вопросу мы уже успели составить три довольно объёмных справки о состоянии дел в Россвязьохранкультуру, Роскультуру и в Прокуратуру, у нас побывали две комиссии и состоялось одно журналистское расследование. И, насколько мне известно, за последние несколько лет это обычная интенсивность подобных проверок и расследований в музее. Все проводившиеся и проводящиеся проверки в музее подтвердили, что всё благополучно, все картины на месте. Все произведения, которые хранит музей Востока, находятся в хорошем состоянии. Часть из них выставляется, часть участвует во временных выставках. Так что никаких нареканий и замечаний по этому поводу нам сделано не было. Хочу напомнить, что Государственный музей Востока первым в нашей стране открыл постоянную экспозицию работ Николая Константиновича и Святослава Николаевича Рерихов и начал систематическое изучение рериховского наследия. Мы чтим память наших великих соотечественников и именно потому до сих пор старались не вступать в публичные пререкания. Рерихи по нашему мнению настолько выдающиеся деятели мировой культуры, что дрязгам вокруг их имён нет места. Постараемся взглянуть на это дело по-другому, внесём некоторую ясность. Для того чтобы наш круглый стол вылился не в какие-то обличительные речи, а состоялся бы более содержательный разговор о том наследии, которое оставила семья Рерихов и которое до сих пор остаётся недостаточно изученным и оцененным и поэтому нуждается в самом разностороннем научном исследовании безо всяких ограничений и предвзятостей. По нашему мнению и моему глубокому убеждению здесь огромное поле для научной работы, где достаточно места для всех заинтересованных исследователей.

Я надеюсь, что в процессе разговора возникнут вопросы, на которые мы сможем дать достаточно профессиональные ответы. Для того чтобы напомнить историю создания коллекции Рерихов в нашем музее я передаю слово Ольге Владимировне Румянцевой – хранителю Мемориального кабинета Н.К.Рериха. Она, надеюсь, кратко напомнит нам суть событий. [center]* * * Слева направо: Седов А.В., ген.директор ГМВ; Румянцева О.В., зав. мемориальным кабинетом Н.К.Рериха; И.В.Корольков, журналист (бывш. сотрудник "Новой газеты") * * *[/center] РУМЯНЦЕВА О.В.: В этом году исполнилось 30 лет, как в нашем музее открыта постоянная экспозиция Николая и Святослава Рерихов. Она была создана на основе дара госпожи Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе, большого друга семьи Рерихов, возглавлявшей Совет Попечителей Музея Рериха в Нью-Йорке. С этого момента началась живая работа по Рериху в нашем музее. Мы провели много очень интересных научных конференций, в которых участвовали все известные рериховеды нашей страны, а некоторые приезжали из-за границы. У нас проходило много чрезвычайно интересных выставок Н.К. и С.Н. Рерихов, но каждый раз новая выставка звучала по-новому, потому что мы стараемся найти какой-то новый подход к показу этих картин. Посетители часто говорят: «Действительно, мы по-новому увидели Рерихов». Мы очень серьёзно относимся к этому. Госпожа Кэмпбелл была очень довольна тем, как мы распорядились её даром. Она неоднократно приезжала к нам. Она сказала: «Я счастлива, что Рерих нашёл свой дом!» Отвечая на вопрос журналистов, почему она всё передала нам, она сказала: «Рерих научил нас любить Россию». С госпожой Кэмпбелл мы были связаны достаточно долго, почти до самого её ухода из жизни. И последнее письмо от неё пришло в 1993 году. Как раз накануне вышло постановление правительства о создании Государственного музея Рериха, филиала музея Востока. Я не буду здесь зачитывать всё письмо, но приведу отрывок: «Ваше письмо было большой радостью, поскольку оно принесло нам такие добрые, волнующие известия, а именно подписанное постановление о том, что Лопухинский дворец объявлен национальным сокровищем и будет восстанавливаться правительством и решено создать там Государственный музей Рериха, который станет филиалом музея Востока. Мы восхищены этим и желаем вам большого мужества, воодушевления и успехов, превозмогать все трудности, которые могут встретиться на пути». Итак, музей уделяет большое внимание изучению наследия Рерихов. И первое, что было сделано: создан Мемориальный кабинет Н.К. Рериха. В нём дар Кэмпбелл, который невозможно было целиком разместить в постоянной экспозиции, был представлен почти полностью, а это и уникальная библиотека, и мемориальные вещи, и архивные документы. Это «открытое хранение», которым можно пользоваться для научной работы. Этот Кабинет существует уже 26 лет, и в нём всегда есть посетители. Туда приходят и просто стучат в дверь, которая каждому открывается. Дальше последовал новый этап. Вы, наверное, хорошо знаете, что Святослав Николаевич Рерих в 1974 году впервые прислал очень большую выставку работ (своих и своего отца), которая была показана и в Академии художеств, и в Третьяковской галерее, и во многих городах СССР. В 1977 году на один год она была вывезена из нашей страны в Болгарию, где праздновалось тысячелетие освобождения от османского ига. И целый год она путешествовала по этой стране. В 1978 году выставка вновь приехала в Советский Союз, но уже в немного другом составе и другом количестве. Она экспонировалась и в Академии художеств, и в других центральных выставочных залах Москвы. Затем она проехала по нескольким десяткам городов нашей страны. В 1984 году мы отмечали 110-летие Николая Константиновича и 80-летие Святослава Николаевича. К тому времени наше новое здание было только что отреставрировано и стояло ещё совершенно свободным. Тогда было предложено собрать здесь большую юбилейную выставку из разных собраний нашей страны (государственных и частных), включая путешествующую выставку из коллекции С.Н. Рериха, и разместить её во всех 22-х залах нашего музея.

Надо сказать, что до того, в 1980-м году, из состава этой путешествующей выставки (282 работы) мы взяли 90 работ, которые показывали как отдельную выставку в нашем старом здании. 29 из них, по рекомендации реставраторов, мы попросили оставить в нашем музее для того, чтобы показывать в постоянной экспозиции и, тем самым, поберечь. Ведь в передвижной выставке картины были не застеклены, и они, конечно, так или иначе, страдали от такой нагрузки. А в 1984 году коллекция вновь воссоединилась. Надо подчеркнуть, что это была уникальная выставка, потому что нам было предоставлено 520 работ: из Русского музея, Третьяковской галереи, Рижской картинной галереи, Бахрушинского музея, из частных коллекций. Мы составили и опубликовали каталог. Эта выставка экспонировалась у нас два года. После её закрытия и возвращения картин владельцам мы должны были передать коллекцию С.Н. Рериха в ВХПО имени Вучетича, при Министерстве культуры, который и занимался временными передвижными выставками. Но нам сказали, что не будут брать эту выставку обратно, потому что условия хранения в хранилищах ВХПО не достаточно удовлетворительны. Нам предложили взять хранение этих картин на себя. Переговоры шли долго. Наконец, в 1989 году вышел приказ заместителя министра культуры Казенина, по которому вся эта коллекция была приписана к нашему музею с тем условием, что мы будем показывать картины по разным городам. Но, естественно, за счёт ВХПО, который будет делать упаковку, заказывать транспорт и т.д. Так эти картины оказались на нашем попечении. Как раз к тому времени начались перипетии с Советским фондом Рериха, который был организован в 1989 году, а затем и с созданным после прекращения его деятельности Международным центром Рерихов, который стал претендовать на эти картины. Мы сочли эти претензии необоснованными, что и было подтверждено в судебных разбирательствах, где документы, представленные со стороны МЦР, были признаны юридически несостоятельными. Когда Святослав Николаевич ушёл из жизни, эти картины остались без законного собственника, будучи на временном хранении в нашем музее. При таком положении вещей они должны были быть введены в Государственный музейный фонд Российской Федерации, что и было официально сделано. С этого момента каждая картина получила официальный музейный номер. Сначала КВП (книга временных поступлений), а затем в процессе работы каждая картина получила инвентарный номер. Я с самого начала была хранителем этой выставки. Поэтому именно я приняла эту коллекцию и хранила её в дальнейшем. Было довольно трудно до конца разобраться с этими картинами, потому что, к примеру, у Николая Константиновича было более 40 картин, которые назывались просто «Гималаи», с одинаковыми размерами и материалами, без датировки. И никаких других признаков не было. Поскольку эти картины уже были закреплены за нашим музеем и нужно было совершенно точно знать, что есть что, я решила обратиться к номерам владельца – Святослава Николаевича. Это порядковые номера, начиная с единицы: отдельно на картины Святослава Николаевича и отдельно на картины Николая Константиновича. Эти номера написаны чёрной краской, крупными цифрами. И когда мы взяли на вооружение эти номера (авторские, как мы их называем), тогда всё сразу встало на свои места. [center]* * * Слева направо: Пиотровский М.Б., директор Государственного Эрмитажа; Седов А.В., ген.директор ГМВ; Румянцева О.В., зав. мемориальным кабинетом Н.К.Рериха; И.В.Корольков, журналист (бывш. сотрудник "Новой газеты"); Метакса Т.Х., первый заместитель генерального директора ГМВ; Голенищева-Кутузова В.Е., старший научный сотрудник отдела «Наследие Рерихов» в ГМВ. Румянцева показывает изданные в конце 1990-х гг. самарским издательством "Агни" рабочие каталоги картин Рерихов. * * *[/center] Но, тем не менее, остались некоторые нюансы, связанные со сходными названиями. И тогда благодаря помощи замечательного рериховского центра в Самаре мы сделали иллюстрированный каталог коллекции, который кроме названий и номеров картин включил в себя и их цветные изображения, что окончательно сняло вопрос о точной идентификации. Что касается номеров, то там проставлены и номера КП (т.е. книги поступлений), и инвентарные, и авторские номера, что совершенно прояснило всю картину, и коллекция стала абсолютно прозрачной. Также была проделана и большая работа по уточнению и проверке названий картин Николая Константиновича по копиям авторских списков, которые он аккуратно вёл сам. Кроме того, на коллекцию была создана масса документов, по которым можно по любому названному номеру быстро найти и название, и размеры, и где эта картина находится в хранении или на какой стене висит. Для хранения картин Рерихов сразу же было отведено специальное помещение. Сначала они хранились в одном большом зале. Но он был не достаточно удобным. И тогда было специально оборудовано прекрасное хранилище с отдельной ячейкой для каждой картины в огромном двухэтажном помещении. На каждой ячейке проставлен инвентарный номер картины, и каждое произведение стоит на своём месте. Мы были крайне удивлены, когда МЦР выступил с широковещательным заявлением «Набат совести», что хранимые нами картины гниют в сыром подвале. Эта беззастенчивая ложь распространялась так безапелляционно, что мы ничего не могли поделать. В течение нескольких лет этот «Набат совести» рассылался по всему миру. Там говорилось и о том, что мы не выполнили волю Святослава Николаевича Рериха. Это периодически повторялось на все лады в прессе. Хотя, когда он в последний раз посетил нас в 1989 году, мы подробно обсудили с ним все проблемы, и он сказал, что оставит нашему музею хранившуюся у нас коллекцию, и никаких других распоряжений от него не поступало.

МЦР старательно распускал слухи, что Святослав Николаевич возмущён тем, что картины из его собрания хранятся у нас, что вообще он к нам плохо относится, и т.д., и т.п. Действительно, сам МЦР всеми силами старался отрезать нас от Святослава Николаевича и очернить нас в его глазах. Так, Святослава Николаевича грубо обманули, сказав, что в нашем музее не признают духовного наследия Рерихов, а Мемориальный кабинет, в котором он всегда бывал, приезжая в Москву, вовсе закрыт. До этого у меня была постоянная переписка со Святославом Николаевичем и с Девикой. Но после этого он перестал писать. Однако в 1992 году, за несколько месяцев до его ухода из жизни, он написал мне последнее письмо. Оно написано по-английски, и потому я зачитаю перевод: «Международный мемориальный фонд Рерихов. Президент – доктор Святослав Рерих. Бангалор. Индия. 8 мая 1992 года. Дорогая Ольга Владимировна! Под моим председательством создан Международный мемориальный фонд Рерихов для восстановления наших семейных ценностей, таких, как книги моей матери, которые были написаны ею, книги моего брата Юрия, написанные им на различных языках, работы Девики и, разумеется, картины моего отца и мои, написанные мною в Бангалоре и Кулу, которые способствуют укреплению духовного и культурного взаимодействия многих людей. Я считаю честью пригласить Вас быть одним из членов вышеуказанного фонда. И я уверен, что Ваше участие в его деятельности будет большим вкладом в его работу и в достижение успеха. Очень буду благодарен получить ответ от Вас. С сердечным приветом, искренне Ваш Святослав Рерих». Кроме того, он высылает мне телеграмму, причём делает это из двух разных почтовых отделений Бангалора (видимо, опасаясь, что одна может не дойти). Её содержание таково: «Мы приглашаем Вас на открытие Международного рериховского мемориального фонда, которое состоится 15 июня. Мы надеемся, что это будет честью для нас принять Вас». Полагаю, что это достаточно хорошо говорит о самом добром отношении Святослава Николаевича к нам до самого конца его жизни. Я также думаю, что он очень многое понял в отношении МЦР, но повернуть всё назад было уже слишком сложно и, пожалуй, просто невозможно. Теперь о так называемой пропаже картин в нашем музее. Первые заявления со стороны МЦР появились в газетах. Сначала говорилось, что у нас украдены и заменены фальшаками 32 картины, затем Воронцов объявил о 40 пропавших произведениях. Потом говорилось о 60 и о 70 картинах. Была издана большая книга под названием «Защитим имя и наследие Рериха», в которой нет почти ни слова правды. С документами в руках можно опровергнуть любую статью этого сборника. И вот там господин Стеценко, который является заместителем Шапошниковой, военный в отставке, не искусствовед и не специалист-музейщик, опубликовал статью о нашей коллекции. К нему попали из разных судебных тяжб несколько наших актов. Он ничего в них не понял, но составил таблицы, в которых доказывает, что картины у нас подменены, что у них другие размеры. Объясню, чтобы всем было понятно. Дело всё в том, что Людмила Васильевна Шапошникова привезла из Индии так называемую дарственную, которая таковой юридически не является, поскольку в ней написано, что картины, которые хранятся в музее Востока, Святослав Николаевич передаёт Советскому фонду Рерихов на временное хранение с тем, что он оставляет право собственности за собой и имеет право в любой момент забрать обратно всю коллекцию или любую её часть. Там оговорено лишь то, что, возможно, он оставит это имущество Советскому фонду Рерихов после своей смерти. Это не дарственная и не завещание. А завещания, к сожалению, так и не было. На одном из судебных заседаний судья спросил меня о том, что я думаю о том, почему список картин Святослава Рериха не совпадает по названиям и, особенно, по размерам с нашими картинами. Я ответила, что точно сказать не могу, но могу это объяснить лишь тем, что уже тогда Святослав Николаевич вовсе не хотел, чтобы картины уходили из музея Востока. Не мог же он, как владелец, не знать названий картин и их размеров, а они порой совершенно не совпадают. Поэтому юридически получалось «возьми то, не знаю что». Эти списки не давали права забрать коллекцию, потому что они не соответствовали тому, что мы имеем. У нас не раз пытались забрать эти картины, было несколько судов. Все решения были в нашу пользу. Абсолютно все. Но в процессе разбирательств многое прояснилось. Так, мы были очень рады получить, предоставленную МЦР, копию акта получения этих картин из-за рубежа Русским музеем, куда они поступили из Болгарии. В этом акте поименованы все картины, пришедшие в нашу страну. Больше всего меня поразило то, что сотрудники МЦР не смогли элементарно разобраться в нём. В этом акте дан список на 296 картин. Там же поименованы 14 картин, которые должны были быть отправлены обратно в Болгарию, потому что Святослав Николаевич решил их подарить болгарским друзьям. Они все поименованы по этому списку. Кроме того, там указано, что 3 картины он заменяет на другие. Картина «Дева снегов» заменялась на «Холм Тары», которую просит отправить обратно в Болгарию. Картина «Александр Невский» заменялась на «О, грядущий» («О грядущем»), которую тоже следовало отправить в Болгарию. «Рассказ о Шамбале» заменялся на картину «Серафим» («Терафим»), тоже предназначенную для Болгарии. Так в этом акте ясно сказано, что картина «Дева снегов» должна быть заменена и отправлена в Болгарию. Однако в своих публикациях МЦР настойчиво спрашивает, куда мы дели «Деву снегов». Так вот я хочу сказать, что и «Дева снегов», и «Александр Невский» были изъяты из состава выставки самим Святославом Николаевичем. Уже в Бангалоре он продал их крупному индийскому коллекционеру Кеджривалу, с которым знакомы многие российские рериховеды, в том числе и из нашего музея. Они находятся там, участвуют в выставках, публикуются в каталогах. Буквально недавно мы запросили Музей Рериха в Нью-Йорке о картинах «Холм Тары», «О грядущем» и «Терафим» и получили ответ, что по имеющимся у них сведениям эти картины принадлежали Кэтрин Кэмпбелл, которая предоставила их Святославу Николаевичу для выставки. Картина «Терафим» с 1980 года находится в Болгарии и ныне выставляется в постоянной экспозиции рериховского зала в Национальной галерее иностранного искусства в Софии. Какое-то время все эти картины как единая выставка путешествовали по городам СССР; а когда она приехала в Москву, то в ВПХО необходимые 14 картин были отобраны и отправлены в Болгарию. В результате осталось 282 произведения. Эта коллекция путешествовала по другим городам и потом была передана на хранение в музей Востока. И вот в этом списке из Болгарии (на английском языке) и затем в следующем акте о передаче в Одессу я проставила наши инвентарные номера. Всё вновь сошлось и подтвердилось, что всё находится на месте, ни одна картина никуда не делась. Правда, представители МЦР твердят о разнице в названиях картин. Но эта разница вполне естественна. Так, в Русском музее название одной из картин Николая Константиновича перевели с английского (так в списке из Болгарии) как «Та, которая ведёт»; но её авторское название – «Ведущая» и потому именно под ним она значится у нас. Или же «Тирон получает послание», авторское название – «Весть Тирону» и т.д. То есть проделана работа по сверке и уточнению авторских названий произведений. Причём это не только наша работа, а коллективный труд, в котором участвовали рериховеды и почитатели творчества Николая Константиновича из тех городов, по которым проехала эта выставка. В результате серьёзной исследовательской работы мы выяснили точные названия многих картин, что было утверждено фондовой комиссией. Например, более 40 маленьких горных пейзажей имели по списку название «Гималаи» без каких-либо ещё сведений. Но мы обратили внимание на то, что если посмотреть на обороте, то там стоит геометрический значок с неким номером в середине. Затем Владимир Васильевич Соколовский, составитель каталога художественного наследия Николая Рериха, обнаружил на квартире Юрия Николаевича Рериха списки картин, сделанные самим Николаем Константиновичем. В результате он-то и раскрыл тайну загадочных значков с номерами на оборотной стороне картин. Оказалось, что геометрический значок означает год написания картины, а номер соответствует названию картины по авторскому списку этого года. В итоге мы обозначили картины их правильными изначальными названиями. Так, у одной картины из серии «Гималаи» оказалось название «Серебряное царство», а у другой – «Гималаи. Розовый восход» и т.д. Так что, вот такая большая работа была сделана. Позднее известная рериховед из Русского музея Валентина Павловна Князева опубликовала в музейном сборнике специальную статью на эту тему.

Кстати говоря, те сотни маленьких гималайских пейзажей, которые Людмила Васильевна Шапошникова привезла из Индии, тоже не имели названий. Так она просто дала указание прежней хранительнице этой коллекции госпоже Роттерт: «Дай им сама какие-нибудь названия. Попадёшь в историю». Вот она и дала этим картинам условные названия по собственному усмотрению, а потом пришла в ужас, когда узнала, что эти работы начали выставляться под этими самыми названиями. Это, пожалуй, всё, что я хотела сказать для того, чтобы разъяснить основную тему нашей встречи. Ведь просто невозможно терпеть многолетние обвинения в адрес музея в том, что десятки картин заменены подделками. Имиджу музея нанесён тяжёлый урон. И мы бы хотели, чтобы собравшиеся здесь представители прессы, наконец, открыто сказали о том, что все эти обвинения – неправда и что у нас все картины находятся на своих местах и в прекрасных условиях. СЕДОВ А.В.: Спасибо. Ольга Владимировна уже упомянула о состоявшемся журналистском расследовании. Здесь присутствует автор Игорь Корольков. О результатах своего расследования, может быть, он сам скажет. [center](продолжение ниже)[/center] Последний раз редактировалось ГМВ 11-10-2007, 13:28, всего редактировалось 2 раз(а).
Вернуться наверх

ГМВ

Заголовок сообщения: Добавлено: 06-10-2007, 16:25

[center](продолжение)[/center] [center]* * * Корольков И.В. рассказывает о своем журналистском расследовании, о состоянии картин в музее Востока. * * *[/center] КОРОЛЬКОВ И.В.: Весной этого года МЦР обратился в «Новую газету», в частности, ко мне с просьбой, чтобы я провёл журналистское расследование и помог выявить хищения и подделки картин, которые какое-то время назад были осуществлены в музее Востока. Я подчёркиваю, что МЦР обратился именно ко мне. А после моего согласия обратился к руководству, и руководство редакции поручило мне провести такое расследование. Я тогда работал в «Новой газете» обозревателем. Моя специализация - это именно журналистские расследования. Я довольно долго работал в МЦР. Мне предоставили много бумаг, документов, которые должны были свидетельствовать о том, что в музее Востока картины подделаны и похищены. После изучения документов в МЦР я сказал, что мне этого недостаточно, и как всякий добросовестный исследователь уведомил, что я пойду в музей Востока и буду изучать документы там. Более того, в мои планы входило посмотреть запасники музея и своими глазами увидеть, как хранятся и хранятся ли вообще там те картины, которые МЦР считает подделанными или похищенными. Меня здесь, естественно, встретили несколько настороженно. Я пришёл в музей с толстой книгой «Защитим имя и наследие Рериха», в которой опубликована статья Стеценко. Это аналитическая статья, где автор сопоставляет ряд документов, названия картин, размеры, годы написания и приходит к выводу, что эти данные во многих картинах не совпадают. Следовательно, на его взгляд, это говорит о подделке и хищении. Однако можно ли представить, что если кто-то решил подделать картину, то он сделает подделку больше или меньше, чем оригинал. Я себе такого фальсификатора не представляю. Иначе зачем это делать? Я в течение месяца приходил в музей Востока и вместе с Ольгой Владимировной Румянцевой изучал акты. Мы проверяли каждую картину. Все картины по спискам и каталогам оказались на месте. Я не обнаружил ни одной исчезнувшей картины. Но этого было недостаточно. Редакция написала письмо на имя директора музея с просьбой разрешить мне посмотреть запасники. Мне разрешили. В этом осмотре участвовало человек пять во главе с директором музея. Я принёс с собой сантиметр, и мы замеряли те картины, которые были названы в статье Стеценко. Их извлекали и осматривали. Кстати, они хранятся в сухом помещении, защищены от света, каждая картина в отдельной нише. Они не плавают в воде, не сгнили, как говорили некоторые товарищи из МЦР. Мы смотрели на обратной стороне авторский номер, подпись Николая или Святослава Рериха на холсте. Замерял картину или я, или кто-то из специалистов. Некоторые данные действительно не совпадали с так называемой дарственной, или как её ещё называют в МЦР завещанием, которая юридически не признана ни дарственной, ни завещанием. Некоторые размеры не совпадают на какое-то количество сантиметров. Я этого объяснить не могу, и вряд ли кто-то может объяснить. Я могу ошибаться, я не специалист, но ещё за несколько лет до того, как я пришёл в музей, Счётная палата по просьбе МЦР создала специальную комиссию, мощную группу экспертов, куда вошли известные реставраторы, коллекционеры, один из которых присутствует здесь, – господин Дудаков. Счётная палата была настроена очень решительно – обнаружить и подделку, и воровство. Они около двух месяцев в составе комиссии проверяли каждую картину, но не обнаружили ни подделок, ни хищений. А все разночтения в размерах имели логическое объяснение. И я тоже пришёл к выводу, что никаких хищений нет, а все картины в наличии. Я об этом составил служебную записку, и написал о том, что редакцию «Новой газеты» вводят в заблуждение, утверждая, что похищено около 70 картин и что ситуация действительно требует расследования и публикации, но только объективной публикации, рассказывающей о том, что есть на самом деле. В статье, написанной Стеценко, сравниваются названия картин, о которых говорила Ольга Владимировна. Одно название звучит так, а другое несколько иначе. У этого тоже есть причины. Когда я окунулся в эту тему и стал изучать вопрос, то узнал, как происходят изменения и уточнения названий картин. Некоторые картины получали то название, которое было написано на обратной стороне картины рукой самого Рериха. Или название бралось из авторских списков, о которых госпожа Румянцева уже говорила только что. Когда я это стал рассказывать Стеценко, упомянув об условных знаках, которыми Рерих обозначал свои картины, и по ним устанавливают истинное название, он безапелляционно заявил: «Что за ерунду вы говорите!». Хотя это прекрасно известно всем специалистам по творчеству Рериха уже с 1980 года. Хочу подчеркнуть, что этой аналитикой занимался человек, далёкий от искусства и от того, чтобы понять истинное положение вещей; и делал это с одной-единственной, наперёд заданной целью – любым способом доказать, что картины похищены или подделаны. Хотя доказать это просто невозможно. Стоит упомянуть, что и господин Стеценко, и президент МЦР Воронцов часто говорят о трёх якобы похищенных картинах: «Александр Невский», «Дева снегов» и «Песнь о Шамбале». Так вот, мне удалось выяснить, где находятся первые две из них: в Бангалоре у известного коллекционера Кеджривала, который купил их у Святослава Рериха. Мне пришлось общаться с людьми, которые работают в самарской межрегиональной общественной организации "Центр духовной культуры" и работающем при нём издательстве «Агни». Они получили письменное разрешение владельца на публикацию репродукций с этих картин. Один из них – фотограф Павел Воробьёв, который побывал у Кеджривала и фотографировал эти картины; он и предоставил мне снимки. Более того, мне прислали снимки из каталога, который выпущен в Индии. Там опубликована одна из этих работ («Дева снегов»), и на английском языке подписано, что это картина из коллекции господина Кеджривала. То есть при желании вовсе не трудно установить, где эти картины находятся, а не огульно, в своих интересах, обвинять музей Востока в краже этих картин. Это просто непорядочно. Кроме того, обращаясь в редакцию, МЦР просил заняться не только темой хищения и подделки картин, но ещё и темой усадьбы Лопухиных, считая, что их подсиживают, у них хотят отнять эти здания, а они на законных основаниях пребывают в них. На самом деле, как мне удалось выяснить из предоставленных в МЦР документов, они занимают эти помещения на основании решения Правительства Москвы. Они арендовали эти здания на 49 лет. Но дело в том, что эти здания находятся в федеральной собственности, и московские власти не имели права ими распоряжаться. Окончательное решение по этому вопросу – постановление Президиума Высшего арбитражного суда РФ, в котором признаётся, что здания должны быть переданы, согласно постановлению Правительства Российской Федерации, музею Востока.