12. Факторы, определяющие усвоение фонетической стороны речи

Закончив обзор усвоения отдельных фонетических явлений - слогов, сочетаний звуков и звуков, следует остановиться на том, ка­кие общие факторы определяют представленный выше ход усвоения звуковой стороны. Решение этого вопроса мы находим в общих тру­дах по детскому языку, например, в статье Б. Китермана «Детский язык»¹. В качестве таких факторов, определяющих произношение ребенком усваиваемых им слов родного языка, он намечает слухо­вые восприятия, апперцепцию с предыдущими восприятиями, рабо­ту органов речи и память. Так, Китерман, исходя из того, что каждое слово должно быть услышано, схвачено, высказано и сохранено, указывает четыре источника ошибок: 1) сенсорные, 2) апперцептив­ные, 3) моторные, 4) репродуктивные. Но при этом не указывается метода, посредством которого можно определить, к какому из ука­занных типов относится та или другая ошибка, нет и обзора ошибок, обусловленных каждой из этих причин.

' Китерман Б. Детский язык, Новый энциклопедический словарь, т.ХУП, стр. 83.

Приведенный фактический материал и наблюдаемые законо­мерности в усвоении фонетических явлений показывают, что значе­ние этих факторов далеко не равноценно для объяснения фонетиче­ских несовершенств детской речи и преодоления их ребенком.

На первом месте в этом отношении стоит роль моторной сферы, к которой относятся как двигательные центры речи головного мозга, так и речедвигательный аппарат. Действительно, при обозрении ус­воения разных фонетических элементов вполне отчетливо обнару­жилось, что усвоенные и неусвоенные элементы фонетического строя представляли разряды, ясно различающиеся по артикуляцион­ным признакам (ср., например, опускаемые и сохраняемые звуки при сокращении групп согласных). Замещение недостающих элементов теми, которые имеются в распоряжении ребенка, происходит на ос­новании артикуляционного родства этих элементов; такова, напри­мер, система субституций недостающих звуков. Новые фонетиче­ские элементы появляются группами, объединенными общностью речедвигательных моментов; таково, например, появление новых звуков или групп согласных. Все это говорит о том, что из сложного комплекса психофизиологических условий, необходимых для усвое­ния известного фонетического элемента, последними, с выработкой которых больше уже не встречается препятствий для его появления в речи ребенка, оказываются речедвигательные компоненты. Иначе, если бы существовали другие препятствия, например, в виде недос­таточно отчетливых слуховых восприятий, такой последовательно­сти не могло бы быть. Поэтому усвоение фонетики в основном оп­ределяется развитием речедвигательной сферы.

Отметим, что наличие такого этапа, казалось бы, противореча­щего взгляду на обусловленность усвоения фонетики моторными причинами, как характеризованный выше период усвоения звуков, на самом деле подтверждает эту обусловленность. Как уже говори­лось, новый звук при его усвоении появляется сначала лишь в части слов, в других словах по-прежнему на его месте появляется субсти­тут. Может казаться, что раз артикуляция нового звука выработана, то больше нет препятствий речедвигательного порядка для появле­ния нового звука во всех словах, а если он не появляется, то это за­висит от других причин. Но ввиду того, что многие слова имелись у ребенка еще до появления нового звука и в них его замещал другой звук, то, естественно, такое раннее произношение создало речедвига­тельные навыки, обладающие известной устойчивостью. Этот ранний речедвигательный комплекс продолжает сохраняться известный срок при произношении отдельных слов и после появления нового звука.

Высказанное предположение подтверждается тем, что, как от­мечалось, субститут дольше всего сохраняется в словах, наиболее рано усвоенных и употребляемых особенно часто; поэтому у них и должны были образоваться наиболее прочные речедвигательные навыки.

В отличие от приведенных фактов, указывающих на задержки в усвоении звуков в зависимости от моторных условий, имеется ряд признаков, показывающих, что подготовка слуха к рассматриваемо­му периоду усвоения ребенком родного языка может считаться за­конченной . Прежде всего, усвоенные звуки передаются с такой точ­ностью оттенков, которая свидетельствует о значительной тонкости звуковых восприятий, вследствие чего становится невероятным, чтобы ребенок не мог различить таких определенных акустических единиц, какими являются отдельные звуки. К тому же среди звуков, наиболее рано усваиваемых ребенком и употребляемых всегда пра­вильно (а это говорит о точности слуховых восприятий), являются звуки, акустически наименее отчетливые. Это смычные глухие п, т, к. Разумеется, это относится к детям с нормальным слухом. Отставание в появлении звонких по сравнению с глухими сви­детельствует о том, что большее значение имеет не акустическая яркость звука, а его артикуляционная сложность. Глухие звуки, при которых голосовые связки открыты, как при спокойном дыхании, являются артикуляционно более простыми, чем соответствующие им звонкие.

Может казаться, что пропуск отдельных звуков объясняется тем, что эти звуки слабо, неотчетливо воспринимаются ребенком, но просмотр материалов делает сомнительным это предположение, так как пропуск бывает только в определенных фонетических условиях. Действительно, невозможно допустить, чтобы, например, с слабо слышалось в сочетании со смычными, где оно опускается, например: пат' (спать), тал'ик (старик), пут'и, (пусти), и отчетливо слы­шалось в сочетании с плавными, где оно сохраняется, например: с'инка (свинка), сон (слон), мае'а (масло), кл'ес'а (кресло). К тому же чаще всего опускаемые звуки - плавные - в акусти­ческом отношении являются более яркими, чем сохраняемые взрыв­ные, среди которых нередко встречаются и глухие.

Очень точное регулирование произношения слухом предполага­ет также система субституции недостающих звуков, так как иначе было бы невозможно замещение звуков другими по принципу наи­большего сходства; то, что слуховые представления отсутствующих звуков отличны от произносимых ребенком их субститутов и в ка- кой-то мере соответствуют звукам языка взрослых, видно из произ­водимой ребенком замены одной субституции другой, когда с ус­воением новой артикуляционной работы является возможным при­близить субститут к замещаемому звуку.

Более или менее последовательной категорией, где можно ви­деть сенсорные ошибки, можег служить замена одних слов другими, фонетически близкими, или контаминации таких слов, но здесь слу­ховое восприятие осложнено апперцепцией с раньше усвоенными словами. В таких условиях и у взрослых, как это показывают приве­денные выше случаи смешения паронимов, слуховое восприятие бывает затруднено.

Пропуск безударных слогов, особенно наиболее слабых, гово­рит о том, что из ряда фонетических элементов воспроизводятся те, которые возбуждают наиболее сильное слуховое раздражение, но это еще не свидетельствует о неточности восприятия звуков.

Очень раннее усвоение и исключительно точное воспроизведе­ние интонаций также подтверждает тонкость слуховых впечатлений у детей.

Высказываясь за наличие у ребенка точных слуховых воспри­ятий, мы не хотим отрицать этим встречающихся у него недослышск и ослышек, но эти ослышки зависят от случайных внешних условий, а не от общих особенностей его слухового восприятия; поэтому они не захватывают последовательно какой-либо категории звуковых явлений и в силу этого не влияют на основные линии развития фоне­тики у ребенка, занимая то же место, что и в языке взрослых. Так же случайны и зависят от внешних причин неточности в воспоминании различных слов. Ошибки этого рода (репродуктивные ошибки) от­носятся, главным образом, к словам, слышанным однажды или ма­лое количество раз. В этом ребенок тоже не отличается от взрослых.

Таким образом, общий ход усвоения звуковой стороны речи оп­ределяется совместным действием слуховой и моторной сфер. Слу­ховая сфера является ведущей в том отношении, что благодаря ран­нему развитию слуха ребенок впервые на слух учится различать раз­нообразные фонетические элементы; их точные слуховые представ­ления и становятся регулятором для выработки их в его собственном произношении. Но для их появления в речи самого ребенка, кроме слуховых представлений, необходимы еще артикуляционные навы­ки. Как показывает сделанный выше анализ, эти навыки вырабаты­ваются позже и с их выработкой звуковые элементы беспрепятст­венно вступают в собственную речь ребенка.

С этой стороны развитие моторной сферы оказывается опреде­ляющим для всего хода усвоения фонетической стороны родного языка. Этим и обусловлено то, что все усваиваемые звуки и их соче­тания естественно группируются по артикуляционным признакам.

В то же время усвоение произношения тех или иных звуков служит лишь условием для того, чтобы ребенок использовал их в качестве фонем, помогающих четко различать одни слова от других.

Мы уже выяснили, что вначале после появления звука наблюдается его смешение с замещавшим его субститутом; неразграниченность вновь появившегося звука и субститута особенно ярко сказывается в отмеченном выше факте распространения нового звука и на те слу­чаи, когда в словах взрослых, а также до того у самого ребенка, про­износился звук, служивший субститутом усваиваемого звука.

Это свидетельствует о том, что эти звуки не превратились еще в четко различаемые, противопоставленные друг другу фонемы. А тот факт, что такое смешение продолжается короткий срок, показывает, что овладение произношением отдельных звуков является очень важным условием для выработки фонем. Фонемы и появляются группами, спустя сравнительно небольшой срок после овладения произношением соответствующих звуков.

Формирование фонем, завершающее усвоение звуковой систе­мы языка, происходит тогда, когда у ребенка осуществляется распо­знавание прежде смешивавшихся звуков и их устойчивое использо­вание для различения слов в соответствии с имеющейся в языке тра­дицией. Безусловно, указанному разграничению способствует то, что ребенок замечает, что его отличное от нормы произношение препятствует окружающим понимать его, это и вызывает с его сто­роны стремление разграничение употреблять прежде смешивавшие­ся звуки. Образование фонем связано с установлением соотношений между звуками, выступающими в языке как смыслоразличители. Система фонем и возникает тогда, когда устанавливается разветв­ленная сеть противопоставлений, разграничивающих, например, взрывные и фрикативные, носовые и неносовые, твердые и мягкие, и т. д. В связи с широко распространенными у детей наблюдениями над произношением <...>, различительная функция фонем не только непосредственно используется ребенком в его речи, но в какой-то мере (все увеличивающейся с возрастом) осознается им. Ребенок нередко оценивает речь (свою и чужую) и выступает борцом за язы­ковую норму. <.. .>

Н.Х. Швачкнп

Развитие фонематического восприятия речи в раннем возрасте'

I. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА

<...> Основной и ведущей причиной, определяющей как фоне­матическое развитие речи ребенка, так и лежащее в основе его раз­витие артикуляции и слуха, является семантика речи. Семантическое развитие детской речи определяет фонематическое развитие ее.

Исследование семантики речи ребенка обычно связывают с по­явлением первых слов, усвоенных ребенком из языка взрослых. Но ритмико-интонационные выражения ребенка также имеют опреде­ленную семантическую нагрузку. Они нечто значат, хотя семан­тическое особенности этих выражений весьма отличны от семанти­ческого строя речи взрослых.

Эти особенности четко обнаруживаются, когда ребенок начина­ет оперировать словами, усвоенными из языка взрослых. При перво­начальном оперировании этими словами отношение ребенка к слову еще не меняется. Долгое время усвоенное слово является для его сознания выражением такого же порядка, как и его ритмико- интонационные сигналы. Семантика этих слов носит яркую печать особого семантического строя детской речи.

Действительно, знакомство с семантикой «первых слов» ребен­ка вызывает изумление наблюдателя - так необычно построена эта семантика.

Один мальчик обозначал звукокомплексом «даны» не только звонок, но и часы, телефон, колокольчик. Одна девочка звукоком­плексом «му» называла корову и большую птицу, в то время как маленькую корову она называла «ау». Другая девочка называла со­баку «ва-ва», но большую собаку она называла, как и корову, «му».

Для одного ребенка звукокомплексом «ки-ки» обозначается не только кошка, но и вата, и вообще все мягкое. Для другого «ва» это и белая плюшевая собачка, и муфта, и живой кот, и меховая шуба отца. «С'апа»², для одного мальчика, это не только шляпа, но и небо.

Одним звукокомплексом иногда обозначаются противополож­ные явления: «бу» значит и потушить и зажечь свечу, «л'а» - прихо­дить и уходить.

Еще один пример. Гуляя с девочкой двух лет у реки, я нашел прутик и спросил: «Инна, что это?» Ее ответ: «Пака» (палка). Тогда я бросил прутик вверх, в небо. «Что это?» - спросил я. «Т'ипка» (птичка) - последовал ответ. Прутик, в это время описавший своеоб­разную траекторию, упал в реку. Девочка с плачем потребовала: «Дай ыпка» («дай рыбку»). Я сначала не понял, чего она от меня хочет. Она силой потащила меня к реке и, указывая рукой на пла­вающий прутик, потребовала: «Дай ыпка».

Предмет, как видим, в течение каких-нибудь двух минут полу­чил три различных названия. Это объясняется тем, что в сознании ребенка название предмета еще не получило своей обычной для нас константности: оно изменялось в сознании ребенка соответственно той функции, которую выполнял предмет. От функции к предмету - таков путь мышления ребенка этого периода. Поэтому «прутик», который находился в руках, в воздухе или в воде, может быть соот­ветственно назван «пака», «т'ипка» и «ыпка». Все, находящееся в воздухе или в воде, ребенок склонен называть одним и тем же именем.

Чем вызван такой своеобразный полисемантизм первых слов ребенка?

Прежде всего тем, что они не являются еще словами в собст­венном смысле. «Первые слова» ребенка выражают переживания в связи с восприятием предмета, они не имеют еще константного зна­чения. Это не слова, обобщающие в форме понятий существенные признаки предмета, а семантические комплексы, охватывающие ве­щи со сходным смыслом. Это объединение, в свою очередь, обу­словлено тремя моментами: предметным, аффективным и функцио­нальным сходством, переживаемым ребенком в процессе восприятия и выражения. Однако эти три момента переживаются ребенком не раз­дельно, а в единстве. Так, например, ребенок звукокомплексом «ууу» выражает свое переживание при виде поезда и автомашины не только потому, что они обладают сходным предметным смыслом, но и потому, что они для ребенка имеют аффективное и функциональное сходство.

Итак, «смысл», представляющий собой комплекс переживания предметного, аффективного и функционального сходства восприни­маемых предметов, является семантической единицей начальной детской речи. Этот «смысл» своей недифференцированностью и расплывчатостью диктует, чтобы ребенок, например, семантоком- плексом «фу-у» выражал все, что связано для него с «теплотой». Этот «смысл» руководит восприятием ребенка, когда он семанто- комплексом «с'апа» сочетает шляпу и небо. «Первые слова» ребенка напоминают в своем семантическом своеобразии «первичные слова» человеческой речи, приравнял к оборотням в сказках. Эти слова ха­рактерны своей семантической диффузностью и лабильностью.

Семантической особенности начального пе­риода в развитии детской речи соответствует фонетическая его особенность. Как увидим да­лее, не фонема (являющаяся фонетической еди­ницей словесной речи), а интонация, ритм, а затем общий звуковой рисунок слов, получают в этот период семантическую нагрузку.

О семантической роли интонации в речи ребенка первого пе­риода имеются многочисленные указания в дневниках родителей. <...> На этой же ранней ступени интонация играет ведущую семан­тическую роль не только в выражении переживаний ребенка, но и в восприятии ребенком речи взрослых.

Таким образом, интонация играет ведущую семантическую роль в понимании и выражении ребенка на первом этапе его речевого развития, который охватывает, примерно, вторую четверть первого года жизни ребенка. На шестом месяце особую семантическую функцию получает ритм.<.. >

Мне удалось проследить семантическую роль ритма в одной случайной игре с детьми ползунковой группы детских яслей. Обыч­но при всплескивании рук дети вслед за мной хлопали в ладоши. При этом я произносил звукокомплекс: «стук-стук». Дети повторяли заученное движение. Это побудило меня осложнить игру. Я начал изменять звукокомплекс, сохраняя заученный ритм. Я сказал: «стук- стук, тук-тук, ук-ук, у-у. Дети разными вариациями повторяли за­ученное движение в такт моим словам. Но когда я вслед за произ­ношением «у-у» сказал только «у» - четкого движения не появилось. У детей получился разнобой в движениях, а некоторые дети совсем не хлопали. Тогда я вслед за произношением «у-у» сказал, сохраняя такт, «о-о». Дети, не замечая звукового изменения, хлопали. Затем я попробовал произнести звукокомплекс в обратном порядке: «у-у, ук- ук, тук-тук, стук-стук». Дети все время стучали. После этого я сей­час же сказал только «стук». Дети стучали. Это показывает, что при сохранении полного звукового рисунка исходного звукокомплекса ритм уже не был единственной опорой для звуковосприятия детей.

Наблюдения и эксперимент показывают, что в восприятии ре­бенка в конце первого года жизни вслед за интонацией и ритмом семантическую значимость начинает получать и звуковой рисунок слова. При этом семантической диффузности детской речи в началь­ном периоде ее развития соответствует фонетическая д и ф - фузность. Это является первой особенностью фонетического строя речи на этой ступени.

Вторая особенность этой речи состоит в том, что интонация, ритм и общий звуковой рисунок слова непосредственно выражают мысли и чувства ребенка. Они являются непосредст­венными носителями содержания речи.

Чем же определяется переход от до-фонематической речи к фо­нематической? Каким образом ребенок, различающий семантически интонацию, ритм, комплексы звуков в слове, начинает далее вос­принимать речевые звуки и пользоваться ими, как единственными смысловразличителями слов?

Речь окружающих, которую слышит ребенок, представляет со­бой чрезвычайно сложный, по своему составу, текучий и изменчи­вый процесс. Чтобы не потеряться в этом звуковом потоке, недоста­точно иметь возможность воспринять его в его звуковом многообра­зии, так как не всякое звуковое различие равно существенно для то­го, чтобы выделить те звуковые отношения, которые, хотя и являют­ся аккустически относительно менее резкими, но в языке важнее, чем различения звуков, аккустически более резких. Так, например, в русском языке различие между передне- и заднеязычным р, очень ясно воспринимаемое на слух, вовсе не имеет, однако, функции смыслоразличения. В то же время более тонкое аккустическое раз­личие твердого и мягкого р как раз несет эту функцию.

Таким образом, перед ребенком стоит сложнейшая задача выде­лить из всего звукового мноообразия живой речи те звуковые отно­шения, которые играют в языке роль смыслоразличителей. Иначе говоря, ребенок должен проделать весьма сложную операцию не только выделения, но и обобщения произносительно-слуховых при­знаков звуков речи, обобщения, отражающего звуковые отношения данного языка.

Основу этого обобщения не может, конечно, составить фор­мально-акустическое сходство или сходство артикуляции, т.е. физи­ко-физиологические особенности речевых звуков. Основой его мо­жет быть только семантика самого языка. Благодаря тому, что обобщение ребенка опосредствовано словом, он, постепенно овладе­вая значением слова, начинает обобщать звуки, образующие слово. Через слово ребенок переходит к фонематическому восприятию речи.

С переходом речи ребенка к словесно-семантическому строю изменяется фонетическая структура этой речи. Звук, бывший раньше непосредственным носителем смысла, получает смыслоразличи- тельную функцию. Возникает фонема, фонемная речь.

Можно, таким образом, наметить два периода в развитии детской речи. Условно назову речь первого периода - до-фонемной, просодической речью, речь второго периода - фонемной.

Итак, под воздействием изменения семантики происходит переход к фонематическому воспри­ятию речи, связанный с коренной перестройкой и артикуляции, и речевого слуха ребенка. По дневниковым материалам начатки этого перехода отмечаются в на­чале второго года жизни.

В период до-фонемной речи звук сопровождает артикуляцию и следует движениям речедвигательного аппарата. <...> Впоследст­вии, в период фонемной речи, соотношение между звуком и артику­ляцией в корне изменяется. Артикуляция становится произвольной, соответствуя звуковому выражению. Произвольность является ос­новным свойством артикуляции фонемы. Поэтому звуки до- фонемной речи и звуки фонемной речи, несмотря на некоторое аку­стическое их сходство, принципиально отличаются друг от друга.

Впрочем, и акустика звуком до-фонемной речи в некоторой степени отличается от акустики звуков фонемной речи. Многие из первых звуков не могут быть внесены ни в один человеческий язык. <...> С переходом к произвольной артикуляции все такие звуки про­падают, но вместе с ними пропадают и некоторые звуки, которые фонетически похожи на звуки фонемной речи. Это нередко вызыва­ет изумление наблюдателя. «Звуки р или л, которые ребенок произ­носит в 6-7 месяцев, он не может произнести в 2-3 года». Чем объяс­нить такое явление?

Приведенные выше положения разрешают эту задачу очень просто. Ребенок в период до-фонемной речи, в сущности, не произ­носит выражаемых им звуков; они, сопровождая артикуляцию, «произносятся» им; это - непроизвольно произнесенные звуки. В то время, когда ребенок переходит к произвольному произношению, оказывается, что он может произнести не все звуки, что ему не сразу удается овладеть артикуляцией всех звуков речи.<.. .>

Фонематическое становление речи ребенка существенно зави­сит от психологических особенностей фонем. Исследование в ос­новном обнаруживает четыре таких особенности, общие контуры которых мы попытаемся сейчас наметить.

Фонема возникает в связи со становлением слова. Будучи смыс- лоразличителем слова, фонема включает в себя ряд фонетических представлений и, конкретизируясь в процессе речи, является представлением, образом. Одновременно с этим фонема является обобщением фонетических представлений, сходных по сво­ей смыслоразличительной функции. Вот почему фонема является своеобразным единством общего и единичного. В этом суть двойст­венной природы фонемы, в этом суть психологической противоре­чивости фонемы.

Эта противоречивость была камнем преткновения для большин­ства фонологов. Бодуэн де Куртене ] 1Х951. Щерба [1912] ставили ударение на конкретности фонемы и говорили о фонеме, как о пред­ставлении. Другие, наоборот, подчеркивают абстрактность фонемы и говорят о фонеме, как о понятии. С.И. Бернштейн попытался опре­делить противоречивую сущность фонемы вундтовскимим термина­ми: фонема - «совокупное представление», «представление - поня­тие» [1927: 22]. Впрочем, в более поздней своей работе Бернштейн определяет фонему как «общее понятие комплекса произносительно- слуховых признаков, обладающих известными функциональными свойствами» [1937: 28].

Основной недостаток этих определений состоит в том, что те фонологи, которые говорят о фонеме, как о представлении, имеют в виду функцию фонемы в процессе единичного конкретного говоре­ния, а те фонологи, которые признают фонему, как понятие, пони­мают ее только, как продукт научного мышления фонолога-линг­виста. Экспериментальное исследование становления фонем в речи ребенка обнаруживает, что фонема возникает, как обобщение, осно­ванное не представлениях. Каждый акт выражения фонемы ребен­ком есть не что иное, как конкретизация этого обобщения, без суще­ствования которого речевой процесс невозможен.

Следовательно, обобщенность фонемы, основанная на фактах представления, является основной и первой психологической особенностью фонемы.

Второй психологической особенностью фонемы является ее различительная функция.

Фонема - звук, различающий значения слов. Психологическая особенность различения значений с особой четкостью обнаружива­ется в момент образования фонемы. Возникновение фонем связано с развитием способности различения значения; она рождается в про­цессе развития этой способности, является своеобразным вестником этого явления.

Следующей психологической особенностью фонемы является ее константность.

На константную природу фонемы впервые указал Щерба. Бла­годаря константности фонемы, мы разное к в словах «кот», «кат» воспринимаем как одинаковое к.

Эксперимент обнаружил, как возникновение константности фо­немы связано с возникновением и развитием константных значений предметов, в связи с чем возникает необходимость называния пред­мета, а последнее приводит к появлению слова, на основе которого происходит константное, т.е. фонематическое восприятие звуков речи.

Наконец, четвертой психологической особенностью фонемы яв­ляется ее произвольность или преднамеренность. Фонема - звук, преднамеренно или произвольно произносимый. Произвольность фонемы четко выявляется в момент ее возникнове­ния. Мы видим, как ребенок к период до-фонемной речи произносит звуки непроизвольно. Он даже не «произносит», а скорее они «произносятся», они сопровождаю!' артикуляцию. Иная природа звуков фонемной речи. С момента возникновения фонемы ребенок начинает произвольно произносим, звуки речи. Здесь оказывается, что он не в состоянии произнести все звуки, которые он непроиз­вольно произносил в до-фонемный период. Ребенок, овладевая фо­нематической системой языка, поглощен наблюдениями за звуками своей речи и очень чувствителен к звуковой недостаточности своей и чужой речи. Все это говорит о произвольности фонемы.

Впоследствии, с развитием автоматизации, фонема получает непроизвольный характер. Но это - иная непроизвольность, чем не­произвольность до-фонемной речи. Эта непроизвольность является продуктом обобщения артикуляции фонемы, и в любой момент, ко­гда это необходимо, фонема может вновь может обнаружить свою произвольную природу.

В последующей (основной) части исследования делается по­пытка экспериментально выяснить переход ребенка от просодиче­ской, до-фонемной речи к речи фонематической, проследить фоне­матическое развитие детской речи.

II. ИССЛЕДОВАНИЕ ВОПРОСА

Изучение закономерностей возникновения и развития фонема­тического восприятия речи являлось задачей проведенного экспери­ментального исследования.

Для постановки такого исследования нельзя было ограничи­ваться формальной регистрацией явлений. Необходимо было разра­ботать методику, отвечающую действительному ходу развития фо­нематического восприятия ребенка. Эта задача оказалась достаточно трудной и потребовала больше времени и усилий, чем исследование самих явлений.