Проблема аристократизма и наследования благ

Проблема справедливости, о которой уже говорилось в предыдущих главах, имеет еще одну интересную и трагичную грань — проблему наследования (в том числе и наследования элитарности). С одной стороны, каждый имеет право быть собой (включая и право на откровенное «холуйство», и унижение перед сильными мира сего). Но, с другой стороны, у людей появляются дети-потомки, и тогда возникает вопрос: что же они наследуют, виноваты ли эти дети в том наследстве, которое они получают от своих родителей?..

Если кто-то получает в наследство хорошее здоровье родителей, их капиталы и связи с влиятельными людьми, наконец, хорошее образование и воспитание, то другие дети получают в «наследство» болезни и пороки родителей, отвратительное воспитание и т. п. При этом происходит самое страшное: родившийся не в «той» семье человек лишается часто возможности не только полноценно реализовать свой потенциал, но и возможности развивать этот потенциал.

Естественно, имеются исключения, когда такой человек все-таки преодолевает эти ограничения самореализации и развития, с трудом вырываясь в более «элитные» слои общества,

220

но эти исключения лишь подтверждают трагичность положения остальных изначальных изгоев общества.

Получается, что в несправедливом обществе кто-то изначально превращается в презираемых и отверженных (соотносимых с безликой «массой»), а кто-то только потому, что он родился в богатой, культурной семье или в «престижной» местности с особыми возможностями проживания и получения образования, изначально оказывается в более привилегированном («элитном») положении.

Некоторые авторы считают, что именно сама идея наследования обеспечивает «преемственность элиты», в частности, В. Кормер, рассматривая причины деградации элиты в период Советской власти, пишет: «...многие наши беды оттого, что мы не можем завещать детям того, чем владеем сами. Например, умрет кто-нибудь из номенклатуры, смотрите: нередко отбирают ведь и квартиру, и дачу!.. Преемственность элиты нарушается!.. А отсюда и нехватка политической культуры, перебои в сфере демократии» (Кормер, 1997. — С. 147).

Но вот что пишет об идее наследования (а фактически — о психологии наследника) известный философ Ортега-и-Гассет: «Существо, которое сейчас встречается везде и всюду, проявляет свое внутреннее варварство, и впрямь баловень человеческой истории. Это наследник, который ведет себя именно и только как наследник. В нашем случае наследство — это цивилизация со всеми ее благами: изобилием, удобствами, безопасностью и т. д. Он одно из уродливых порождений роскоши, когда та влияет на человеческую натуру... Сейчас достаточно напомнить неизменно повторяющуюся трагедию каждой наследственной аристократии. Аристократ наследует, то есть получает готовыми, условия жизни, которых он не создавал, то есть такие, которые не находятся в органической связи с его личностью, с его жизнью. Он видит, что с колыбели без всяких личных заслуг обладает богатством и привилегиями. Сам он ничем с ними не связан, он их не создавал... К чему это приводит? Какой жизнью будет жить наследник —

221

своей собственной или своего высокого предка? Ни той, ни другою. Ему суждено представлять другое лицо, то есть не быть ни самим собой, ни другим. Его жизнь неизбежно утрачивает подлинность и превращается в пустую фикцию, стимуляцию чужого бытия... Результатом этого и становится тот особый идиотизм старых дворянских родов, который не имеет подобий» (Ортега-и-Гассет, 1998. — С. 251—252).

Людей, которые получают все в готовом виде, то есть всего лишь наслаждаются благами «массового общества», Ортега-и-Гассет называет «маменькиными сынками»: «Этот новый тип человека — «человек самодовольный» — воплощенное противоречие самой сущности человеческой жизни. Поэтому, когда он начинает задавать тон в обществе, надо бить в набат и громко предупреждать о том, что человечеству грозит вырождение, духовная смерть... Он явился на свет, чтобы делать только то, что ему хочется, — типичная психология «маменькиного сынка» (там же. — С. 254).