Глава 2. Ранняя патристика (11-111 вв.)

Ранний период патристики отчетливо подразделяется на два этапа.

К первому этапу (нач. II - нач. Ill вв.) относится группа христиан-

ских авторов, заложивших важнейшие основы будущей догматики.

Второй этап (кон. 11-111 вв.) - переход к построению универсальных

теологических систем.

1. АПОСТОЛЬСКИЕ ОТЦЫ, АПОЛОГЕТИКА И

ХРИСТИАНСКИЙ ГНОСТИЦИЗМ II в.

Свое историческое бытие патристика начинает в трудах так называе-

мых апостольских отцов (это название стало использоваться с XVII в.),

к числу которых обычно относят пять авторов первой половины II в.:

Варнаву, Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Поликар-

па Смирнского и Герму. Апостольские отцы считались либо прямыми

учениками апостолов, либо учениками их учеников и по духу своему

еще целиком пребывали в границах апостольского учения. В сочинениях

апостольских отцов (по большей части это послания к христианским

общинам различных городов; исключение составляет <Пастырь> Гермы)

христианская доктрина преподносится еще в "чистом", евангельском

виде. Однако именно здесь начинает формироваться основная пробле-

матика христианского философствования, подобно тому, как в насы-

щенном растворе протекает первичная кристаллизация. Перечень этих

проблем намечен еще самими апостолами (Ин. 1, 1 ел.; Деян. 17, 22-

34): 1) Бог и его Существо; 2) Христос как Логос и посредник между

Богом и миром; 3) человек и его отношение к Богу; 4) Мир и его

устроение; 5) история и ее цель. Доктринальный элемент у апостольских

отцов не играет заметной роли. Но в некоторых сочинениях (особенно

в посланиях Варнавы и Игнатия Антиохийского) поставлены главные

проблемы Христологии, сотериологии, эсхатологии, аскетики, а также

впервые (хотя и очень скромно) использован аллегорический метод

истолкования священного текста. Наконец, этическое учение отчетливо

явлено в <Пастыре> Гермы.

Апостольских отцов можно рассматривать как важнейшее связующее

звено между эпохой откровения и эпохой традиции, как этап прото-

рефлексии, когда христианская мысль лишь начинала осознавать свое

, собственное содержание и обращалась исключительно к христианской

аудитории. Апостольские отцы первыми увидели и поставили задачу

культурного самоопределения христианства. Но для решения этой

задачи требовались иные средства.

К середине II в. немногочисленные еще христиане жили в обществе,

весь культурный уклад и древние традиции которого резко противо-

стояли христианскому мироощущению. Но в это же время христианство

впервые заявило о себе, а языческое общество и Римское государство

оценили в нем противника, с которым нельзя было не считаться. Поэто-

му самой главной задачей христианства в это время была защита на-

рождающегося учения от языческой критики. Эту задачу взяла на

себя апологетика - особый жанр христианского теоретизирования.

Апологетами в той или иной мере были многие крупные отцы церкви

вплоть до IV в. Но первые ортодоксальные христианские теоретики

были апологетами по преимуществу. Таковы грекоязычные апологеты

II в. - Кодрат, Аристид, Юстин, Татиан, Афинагор, Феофил,

Мелитон, первый латиноязычный автор конца II - начала III вв.

Минуций Феликс', к апологетам во многих отношениях принадлежат:

писавший по-гречески Ириной Лионский, его ученик Ипполит Рим-

ский и даже Тертуллиан.

Если апостольские отцы были генетически связаны с кругом идей

и представлений Нового Завета, а их сочинения выглядят недоста-

точно теоретичными, то у апологетов общефилософский, доктриналь-

ный элемент впервые выделяется сознательно и отчетливо. Сочине-

ния апологетов впервые обращены к внешней, языческой аудитории,

которая в интеллектуальном отношении была пока еще выше христи-

анской. Апологеты должны были показать языческому миру, что

1) языческие верования не в пример более нелепы и предосудитель-

ны, чем христианство в глазах его оппонентов, а 2) эллинская фило-

софия утонула в противоречиях и неспособна дать единую для всех

истину, хотя 3) лучшие ее умы (прежде всего Гераклит, Сократ, Платон,

стоики) близки к христианству, и само оно 4) есть единственная истин-

ная и пригодная для всех философия.

Ясно, что при таких задачах апологеты не могли (да и не были еще

способны) полностью сосредоточиться на созидательном теоретизиро-

вании. Но столь же очевидно, что задачи апологетики можно было

решить только на определенной теоретической основе. В апологетике

мы должны видеть первый теоретический период христианской лите-

ратуры, а в апологетах - первых теологов в настоящем смысле сло-

ва. Требовалась универсальная и сильная идея, которая позволила бы

защитить новое учение, привлечь новых сторонников и вместе с тем

продолжить формирование христианской доктрины, лишь приблизи-

тельно намеченной апостольскими отцами. Такой идеей стала идея

Логоса, которая много говорила образованному язычнику, ибо была

плотью от плоти греческой философии. Логос выражает идею разум-

ности, а ведь апологеты вынуждены были обращаться к сходству ме-

жду эллинской философией и христианством и апеллировать к тому

единственному, что могло привлечь образованную, но чуждую ауди-

торию к разуму.

Идея отвлеченной разумности, отождествленная апологетами с

Мудростью Божьей, позволила им синтезировать теологию ап. Иоанна

с платонико-стоическими парадигмами, продемонстрировать преемство

между лучшими умами эллинства и новым учением. Она позволила

создать новый метод аргументации и находить важные пункты христи-

анской доктрины (незримый Бог-Логос, естественность Богопознания

и нравственных законов, бессмертие души и т.д.) у самих язычников.

Наконец, идея Логоса, утверждавшая единство и разумность миро-

здания, была исключительно пригодна для построения и оформления

всего христианского учения - теологии, космологии, антропологии и

этики. Идея Логоса была внутренне близка апологетам и составляла

важную часть их духовного опыта еще и потому, что в большинстве

апологеты были хорошо образованными философами и риторами, при-

нявшими христианство в зрелом возрасте.

"Христианские апологеты, - писал Гарнак, - сделали... важней-

ший из всех сделанных в истории развития христианского учения шагов,

когда провозгласили: Логос есть Иисус Христос... Отождествление

Логоса с Христом оказалось решительным моментом для слияния

греческой философии с апостольским наследием и привело к послед-

нему мыслящих греков. Для той эпохи идея Логоса была наиболее

целесообразной формулой соединения христианской религии с гречес-

ким^ышлением" (9, с. 148-149).

Достижения апологетов стали неотъемлемым достоянием всей исто-

рии христианства. Однако собственные теологические успехи аполо-

гетов еще очень скромны, а их рассуждения являют лишь приблизи-

тельный абрис развитых систем зрелой патристики. Бог понимается

апологетами как Существо непостижимое, трансцендентное миру,

вечное, неизменное и самодостаточное. Здесь мы можем фиксировать

начало апофатической теологии. Вторая Ипостась - Логос, Сын

Божий, Иисус Христос, Премудрость Божия - присутствует в Боге-

Отце словно некая "разумная потенция", получающая свое "энерге-

тическое" и ипостасное выражение в акте творения мира. Подобные

мысли мы в изобилии находим у многих крупных апологетов, напри-

мер у самого значительного и универсального автора середины II в.-

Юстина, погибшего смертью мученика в 165 г. (1 <Апология> 13;

<Диалог с Трифоном-иудеем> 56; 127), у его ученика Татиана (<К Эл-

линам> 5) и других авторов (Феофил, <К Автолику> 11 3-4; 10).

Характерной особенностью апологетической теологии был субор-

динационизм (учение о неравнозначности Ипостасей Св. Троицы),

который преодолевался христианской мыслью на протяжении двух

последующих веков. Дело в том, что само рождение (т.е. ипостасное

бытие) Сына-Логоса связывалось апологетами с актом творения ми-

ра. Оказывалось, что Сын позже и меньше Отца, а значит - в неко-

тором смысле тварное создание, имеющее преимущественно космоло-

гические функции (Юстин, <Диалог с Трифоном-иудеем> 17; 58; 128;

Феофил, <К Автолику> II 22). Тем самым апологеты молчаливо до-

пускали в Боге изменение и развитие. О третьей Ипостаси - Святом

Духе, - апологеты говорят очень мало, и учение о Триединстве у них

едва намечено.

Апологетика II в. имела огромное значение для всей последующей

истории патристики. Апологеты верно поняли задачи своей эпохи: они

увидели возможность соединения христианства и эллинства и указали

грядущий путь великого синтеза. Более того, они верно почувствовали

встречное движение, начинавшееся в эллинском мире. Довольно будет

вспомнить слова известного платоника II в. Нумения, что Платон -

это Моисей, говорящий по-аттически, или намеки известного критика

христианства Кельса на то, что Иисус наверняка читал Платона, а

апостол Павел - Гераклита (см.: Ориген, <Против Кельса> VI 12; 16).

Однако теология апологетов еще очень неразвита. Отчетливые апо-

фатические посылки и открытое уважение к Платону говорят об усвое-

нии платонических парадигм. Но космологическое понимание второй

Ипостаси с такой же несомненностью свидетельствует о сильном

стоическом влиянии. Великое открытие апологетов, сделавших идею

Логоса структурной и методологической моделью, имело свою обратную

сторону. Апологеты вынуждены были преувеличивать рефлексивный

момент учения, поневоле создав иллюзию того, что философские поня-

тия способны выразить "материю" христианства легко и без остатка, а

между эллинством и христианством возможна полная гармония.

Другой попыткой придать христианству характер упорядоченного

философского учения был гностицизм (от греч. Yvoxnq, "знание") -

весьма широкое течение, объединявшее целый ряд околофилософских

сект (многие из них возникли в 1 в., но не все были христианскими).

Своего расцвета гностицизм достиг в середине 11 в. благодаря деятель-

ности наиболее значительных христианских (но не церковных) гно-

стиков: Маркиона, его ученика Апеллеса, Валентина и Василида.

Всех гностиков объединяли поиски высшего знания, которое само по

себе давало истину и спасение. Нельзя отрицать, что гностики ставили

реальные проблемы: каковы Бог и мир, каков человек и его назначение

и т.д. Но гностицизм лишь формально претендовал на статус фило-

софской теории и лишь для видимости обращался к разуму - а скорее,

к рассудку. На деле же учение гностиков представляло собой эклек-

тическую и мрачную теософическую мифологию, в которой христиан-

ская идея спасения во Христе самым причудливым образом сочеталась

с элементами иудаизма, восточных дуалистических учений (зороаст-

ризм), греческой философии (пифагорейской, платонической и стоичес-

кой), и вся эта "сухая теория" была замешана на астрологии и магии.

Для большинства гностических учений характерен резкий дуализм

небесного и земного миров, благого Бога и злого демиурга (творца

чувственного мира), духа и материи. Полярность мироздания сочета-

ется с идеей эманации как принципа организации мира: мир предстает

как иерархия ипостасей-"эонов", нисходящая от высших порядков к

низшим. Человек, имеющий в себе частицу божества, способен вер-

нуться к первоисточнику, освободиться от всего грубовещественного с

помощью Спасителя - Христа.

Более полувека гностицизм успешно соперничал с ортодоксаль-

ным христианством (любопытно, что по объему сочинения гностиков

многократно превышали все, что было написано апологетами II в.),

пытаясь своими средствами решить задачу синтеза философии и Еван-

гелия. Но путь гносиса вел в тупик, и в конечном счете он проиграл.

Тем не менее при всей нецерковности и фантастичности гностицизм

оказал заметное влияние на христианскую космологию и сотериологию.

Влияние гносиса еще достаточно заметно у Климента Александрий-

ского (хотя в понятие "гносис" он вкладывает совсем другое содержа-

ние); но многие крупные авторы (Ириней, Ипполит, Тертуллиан)

посвятили большие труды опровержению гносиса.

Недостаточно систематическая, но парадоксально рационалистичес-

кая тео- или, скорее, логология апологетов, с одной стороны, и чрез-

мерные притязания гностицизма - с другой, встретили своего оппо-

нента в лице Иринея Лионского (ум. ок. 202). Ириней по праву счита-

ется одним из самых значительных теологов конца II в. Главное его

сочинение <Против ересей> (сохранившееся в латинском переводе)

имеет яркую антигностическую направленность. Опровергая гности-

ков, Ириней одновременно выстраивает истинную теологию. Он со-

храняет апофатические посылки апологетов, но решительно устраняет

из идеи о Боге всякий намек на изменение и развитие: Бог всегда

равен и подобен Себе (II 13, 8). Отсюда следует, что Сын-Логос со-

вечен Отцу, а Его ипостасное бытие не связано с актом творения.

Таким образом, космологическое понимание Логоса Ириней заменяет

онтологическим: Бог вечно раскрывает Себя через Логос - Вторую

Ипостась, - которая одна только не-тварна (IV 6, 3; 14, 1). В христи-

анском учении для Иринея рефлексивный элемент уже не так важен,

как элемент собственно религиозный. Поэтому особое место занимает

у него учение о спасении, в связи с которым он намечает антропологию

(соотношение плоти, души и духа в человеке - V 9, 1) и этику (спа-

сение отчасти зависит от человека; душа не бессмертна, если не уподо-

бится Высшему совершенству, - V 16, 2). Христос для Иринея - не

просто Ум, или Логос, а Живой Бог, воплотившийся и принявший

смерть ради спасения человечества.

Между Иринеем и апологетами оставалось еще немало общего,

например субординационизм: Ириней не раз заявляет, что Сын меньше

Отца. О трансцендентной Троице "Ириней так же мало знает, как и

апологеты" (12, с. 29). Но Ириней безошибочно выделил именно ре-

лигиозную сторону христианства (здесь он предвосхищает Тертуллиа-

на), восстановил его важнейшее экзистенциально-антропологическое

измерение, потесненное абстрактной "философичностью" апологетов.

Ириней (и во многих отношениях его ученик Ипполит Римский) мо-

жет считаться важным переходным звеном между классической апо-

логетикой П в. и значительно более развитыми учениями III в. Задачи

апологетики в основном были выполнены. Наступало время ее пре-

одоления и построения универсальных догматических систем.

2. ФИЛОСОФСКАЯ ТЕОЛОГИЯ III в.

Основные особенности этого важнейшего этапа: преодоление гно-

стицизма и переход от "чистой" апологетики к системосозидающему

теоретизированию; смена философских парадигм (после Оригена на

Востоке стоицизм уступает место платонизму); аллегорическое толко-

вание Св. Писания приобретает статус универсального метода; нако-

нец, поляризуются и системно оформляются два составных элемента

христианского учения - рефлексивный и собственно религиозный.

ГРЕЧЕСКАЯ ПАТРИСТИКА

Новое время ставило новые задачи, выполнение которых не было

возможно вне центров религиозной учености (подобных античным

философским школам), способных концентрировать интеллектуаль-

ные силы христианского мира. Первым таким центром стала Алексан-

дрийская богословская школа в лице главных ее представителей -

Климента и Оригена. Выдающееся значение Александрийской школы

состоит в том, что после апологетов она приняла на себя поиски синтеза

(но на качественно ином уровне) христианских ценностей и эллинского

знания при максимальной опоре на высшие достижения последнего.

В александрийской теологии отчетливо кристаллизовался рефлексив-

ный "полюс" христианства.

Первым известным главой школы был Пантен', он не оставил

сочинений. Его учениками были корифеи школы Климент и совсем

еще юный Ориген.

Turn Флавий Климент (ок. 150-216) родился в языческой семье

(возможно, в Афинах) и получил прекрасное образование. Христиа-

нином он стал уже в сознательном возрасте. После долгих путешест-

вий в поисках истины по Италии, Сирии и Палестине Климент достиг

Александрии и около 200 г. сменил Пантена во главе школы. Двумя

или тремя годами позже из-за гонений Септимия Севера Климент

переселился в Каппадокию, где и прожил последние годы.

В историю патристики Климент вошел как создатель первой уни-

версальной системы христианской педагогики, которая одновремен-

но была и его теоретической системой. Климент - вероятно, первый

универсально образованный христианский мыслитель - знаток фило-

софии, мифологии, литературы (в том числе христианской), географии.

Цель Климента - превратить христианское учение в упорядоченную

систему знания, предполагающую упорядоченное же ее усвоение.

Основные сочинения Климента составляют своеобразную "трилогию",

объединенную общим педагогическим замыслом. <Протрептик> (или

<Увещание к эллинам>) изучается на подготовительной ступени; задача

этого сочинения - отвратить от суеверий и приблизить к вере. <Педа-

гог> - вторая ступень, служащая исцелению страстей и воспитанию

души. Высшую ступень, ступень Богопознания составляют <Строматы>

(букв. "лоскутный ковер") - самое значительное сочинение Климен-

та; здесь излагается сумма христианской мудрости, истинный гносис.

Развивая позицию апологетов, Климент приходит к тезису о гармо-

нии веры и разума. Однако вера - предварительная ступень совер-

шенства и лишь подводит к гносису; именно в этом смысле знание

невозможно без веры. С помощью аллегорического метода разум

позволяет открыть и прояснить содержание веры. Философия необ-

ходима для того, чтобы перейти от веры к истинному знанию. Весь

мир - Афины (<Протрептик> II). Прочие науки служат философии

так же, как сама философия служит теологии (<Строматы> 1 5, 2,

19): этот тезис Климент впервые формулирует абсолютно четко.

Гносис сочетает две стороны: Богопознание (теологию) и высшее

нравственное совершенство. Положительное Богопознание, повторяет

Климент, в полной мере невозможно. Знать можно лишь то, чем Бог

не является. Апофатика, таким образом, приобретает здесь классичес-

кий облик. Бог выше всего сущего, выше единичности. Он бесконечен,

безвиден и не имеет имени. Познается Он лишь в Сыне-Логосе, Кото-

рый есть Сила и Мудрость Отца, существует от века и не-тварен.

Логос - "энергия" Отца, посредник между Ним и миром, закон и

разум всего сущего. Логос стоит вслед за Отцом, и чем дальше от

Логоса, тем слабее связь с первоосновой бытия. Святой Дух - на

третьем месте в Божественной Триаде. Мы видим, что апологетичес-

кий субординационизм у Климента сохраняется.

Высшая ступень Богопознания должна сопровождаться нравствен-

ным совершенством. Гносис, следовательно, есть устойчивое интеллек-

туально-нравственное состояние, в котором знание о Боге сочетается с

аскетической безупречностью и герменевтической искушенностью.

На высшей ступени гносиса платонический идеал созерцания сливается

с христианским идеалом любви к Богу и ближнему. Однако этические

воззрения Климента выдают влияние стоического идеала "бесстрастия",

так как Бог - высшее нравственное совершенство - лишен страстей.

Преемником Климента во главе Александрийской школы стал Ори-

ген (ок. 185-263/264) - одна из самых необычных (чтобы не ска-

зать - экстравагантных) фигур патристики как в человеческом, так и

в интеллектуальном отношении. "Судьба Оригена, - писал Евсевий

Кесарийский, посвятивший Оригену почти всю шестую книгу своей

<Церковной истории>, - представляется мне уже, так сказать, с пе-

ленок чем-то необыкновенным" (VI 2, 2). Ориген родился в христиан-

ской семье и с детства посещал начальные классы Александрийской

школы, где слушал Пантена и Климента. Когда во время гонений был

схвачен его отец, Ориген так стремился разделить его судьбу, что

лишь благодаря хитрости матери, спрятавшей всю одежду сына, ос-

тался в живых (Евсевий, <Церковная история> VI 2, 6). В 203 г. он

возглавил школу после отъезда Климента и вел самый аскетический

образ жизни. Распространена легенда, что Ориген добровольно оско-

пил себя в молодости, дабы целиком отдаться ученым занятиям (VI 8,

1-3). В возрасте 25 лет он, возможно, слушал известного философа

Аммония Саккаса, у которого несколько позже учился основатель

неоплатонизма Плотин. Так в лице Оригена зримо встретились две

культурные традиции - эллинства и христианства. Почти тридцать

лет Ориген плодотворно трудился в Александрии, но затем обстановка

в городе ухудшилась. В 232/233 гг., когда родился ученик Плотина

Порфирий, Ориген переселился в Кесарию Палестинскую и открыл

там собственную школу. Погиб он мученической смертью при очеред-

ных гонениях.

Необыкновенная работоспособность также выделяет Оригена в ряду

прочих отцов церкви. Он один написал больше, чем все предшествую-

щие церковные авторы вместе взятые, и в этом отношении с ним можно

сравнить только Августина. Такая продуктивность отчасти объясня-

лась рациональной организацией работы: сам Ориген только диктовал

многочисленным стенографистам; затем целый штат каллиграфов пере-

писывал и размножал записи. По образованности и широте интересов

Ориген не уступает Клименту, а в знании священных текстов превос-

ходит большинство отцов церкви. Он составил комментарии почти на

все книги Св. Писания и по всем основаниям является родоначальни-

ком христианской библеистики. Но не это самое главное.

Ориген - выдающийся систематический ум не только ранней, но

и всей патристики, создавший первую стройную теорию философ-

ской теологии, основанную на лучших достижениях эллинской мысли

и во многом сходную с учениями неоплатоников. Многое в этой тео-

рии вызывало сомнения уже в III и IV вв.; на V Вселенском соборе в

Константинополе (553 г.) учение Оригена было окончательно призна-

но неканоническим. Вот почему Ориген не считается настоящим от-

цом церкви, а большинство его сочинений утрачено.

В христианстве Ориген видел вершину греческой философии, и

образцом для него (как для всей патристики после него) стал Платон.

Здесь находит свое объяснение интерес Оригена к строгой методике

доказательства, к математике, логике и числовой символике. Аллего-

рический метод, в свою очередь, становится у него главным средством

экзегезы. Основы теории изложены в сочинении <О началах> (сохра-

нилось в латинском переводе). В книге 1 речь идет о Боге как вечном

источнике всего сущего; в книге II - о мире и его творении; в книге

III - о человеке и его назначении; наконец, книга IV трактует об

откровении и способах его постижения. Таковы "начала", первые прин-

ципы всякого исследования мира, а весь трактат является первым образ-

цом цельного христианского вероучения, открывающим эпоху универ-

сальных догматических систем.

Во введении (в книге 1) Ориген разъясняет свою методику иссле-

дования "начал". Истины веры делятся на существенные (важнейшие

догматы, сведенные в Символы веры) и менее существенные (о кото-

рых, к тому же, в Писании сказано недостаточно четко или вовсе не

сказано). В существенных истинах свобода мнений недопустима, тогда

как по частным вопросам (касающимся преимущественно тварного ми-

ра) теолог волен полагаться на собственный разум (конечно, в согла-

сии со Св. Писанием). Так впервые четко формулируется метод спе-

кулятивной теологии, которого, однако, сам Ориген придерживался

далеко не всегда, вторгаясь "умствованиями" и в "запредельные" сферы.

"Техническая" часть методики (изложенная отдельно) - "трехсту-

пенчатая" аллегореза, выделяющая в тексте три уровня смысла: бук-

вальный, душевный (этический) и духовный (отвлеченно-теологичес-

кий) (<О началах> IV II).

Бог Оригена - сверхсущая и непознаваемая "монада" превышаю-

щая все, что в принципе можно о ней сказать. Лишь отчасти Бога

ы_ожт познать по Его творениям. Сын Божий, - вечносущий Логос

Премудрость Божья, - подобен лучу света, исходящему из первоис^

тока, и в потенции содержит в себе все мироздание. Логос есть как бы

сЮраз первообраза, его отражение. Но по отношению к тварному миру

Логос - первообраз, "идея идей", и все вещи суть отражения Логоса

но не Ьога-Отца. Логос, таким образом, является посредником между

Богом и миром, и в Нем первоначальная монада развертывается во

множественность. Святой Дух стоит за Сыном-Логосом в иерархии

Божественных Ипостасей и пронизывает все мироздание. Первая Ипо-

стась существует субстанционально, две другие - акциденталыю. Сле-

довательно, Сын и Дух рождаются не из "сущности" Отца. К тому

же, действие Отца простирается на все существующее, сына - на все

разумное, Святого Духа - на святое (1 2-3). Отрицание единосущно-

сти - важнейший неканоничный тезис Оригена, а тринитарную про-

блему Ориген решает в духе столь же неканоничного субординацио-

низма. Вместе с тем, он близок к формуле Триипостасного единства.

Как в неоплатонической системе Ум вечно рождается из Единого,

так у Оригена Вторая Ипостась - из Первой. Акт творения мира

Ориген тоже мыслит вне времени (ибо нельзя представить Бога не

Всемогущим, не Творцом). По оценке Спасского (9, 89), это "самый

блестящий пункт в догматической системе Оригена" (12, с. 89), но,

добавим, в такой же степени неканоничный и влекущий за собой цепь

столь же неприемлемых для ортодоксальной догматики выводов. Твар-

ный чувственный мир существует во времени и не является единствен-

но возможным: миры сменяют друг друга постоянно (II 1; III 5). Так

Ориген возвращается к старинной идее множественности миров. Но

тогда души способны переселяться из одного мира в другой, и Ориген

возрождает пифагорейско-платоническую идею предсуществования душ

(II 8). Душа представляет собой нечто среднее между плотью и ду-

хом. Она способна приближаться к Богу и тогда становится умом,

чистым духом, но может и отклониться к материи, чистому небытию.

Таково свойство свободы выбора, которой наделены все разумные

существа, и свобода есть единственная причина зла в мире. Зло же

есть отпадение от полноты бытия к небытию (II 8; III 1 ел.) - здесь

Ориген предвосхищает важнейший тезис неоплатоников. Соединение

с материей - это наказание для душ. Но, поскольку благо и зло

присущи твари лишь акцидентально (и в чувственном мире не может

быть субстанциального блага и зла), ни одно разумное существо

(включая и самого дьявола) не обречено на зло и, в принципе способ-

но возвыситься к благу. Разумные существа образуют мировую иерар-

хию, место в которой зависит от степени нравственного совершенства.

Так Ориген в чисто платоническом духе дает этике онтологическое

обоснование. Конечная задача человека - спасение, "восстановление"

и возвращение к Богу, что, по мысли Оригена, неизбежно и для всего

мира. Таковы истины, которые разум должен извлечь из Писания.

Некоторые пункты своей системы Ориген изложил в полемичес-

ком трактате <Против Кельса>. Наконец, в небольшом сочинении

______________________________________249

<О молитве> изложены основные идеи христианской аскетики, оказав-

шие большое влияние на развитие аскетической и монашеской литера-

туры.

Учение Оригена благодаря своей блестящей философичности, глу-

бине и оригинальности в большинстве отношений определило дальней-

шие пути развития патристики. Самым известным из учеников Оригена

был Григорий Неокесарийский (ум. ок. 275), суммировавший в по-

хвальной речи Оригену метод своего учителя. Научные традиции в

основанной Оригеном школе поддерживал ПамфилКесарийский (ум.

ок. 310), написавший обширную <Апологию Оригена>. Учеником Пам-

фила и последователем Оригена был известный историк церкви и ieo-

лог ЕвсевийКесарийский (ум. 339). Особым уважением Ориген поль-

зовался у Каппадокийцев (см. ниже), которые составили антологию важ-

нейших текстов из его сочинений. Напротив, с антиоригеновских позиций

(по крайней мере внешне) выступали богословы Павел Самосатский

и его ученик Лукиан (ум. 312). Лукиан, выдающийся библеист и в

этом смысле конкурент Оригена, считался основателем Антиохийской

богословской школы и был учителем знаменитого пресвитера Ария,

осужденного на 1 Вселенском соборе в Никее (325 г.).

ЛАТИНСКАЯ ПАТРИСТИКА

Среди латинских авторов этого периода выдается уроженец Кар-

фагена Квинт Септимий Флорент Тертуллиан (ок. 160 - после

220). Для латинской патристики он имеет такое же значение, какое

Ориген - для греческой. В лице Тертуллиана Запад получил своего

теоретика даже раньше, чем Восток: "Как Оригена у греков, так и его

[Тертуллиана] у латинян, конечно, нужно считать первым среди всех

наших", - писал монашествующий богослов начала V в. Викентий

Леринский (<Наставление> 18).

Тертуллиан получил хорошее образование, в том числе, вероятно,

и юридическое. По некоторым сведениям, он был священником, но

затем примкнул к секте религиозных фанатиков - "монтанистов". По

сочинениям Тертуллиана легко можно составить представление о его

характере - страстном, непреклонном, избегающем компромиссов.

Среди трех десятков сохранившихся трактатов Тертуллиана осо-

бенно важны: <Апологетик>, <О свидетельстве души>, <О душе>,

<О прескрипции против еретиков>, <О плоти Христа>, <Против Гер-

могена>, <Против Праксея>, <Против Маркиона>. В противополож-

ность александрийцам, Тертуллиан представлял радикальное "анти-

гностическое" направление патристики, предпочитавшее выделять в

христианстве чисто религиозный "полюс". Хотя по духу Тертуллиан

близок к апологетам и ему не присущ системосозидательный пафос

Оригена, он немало сделал для становления догматики. С полным

правом его можно считать "отцом" латинской теологической лексики.

Кроме того, он первым заговорил о преимущественном авторитете Рим-

ской кафедры.

250

Теоретическое учение Тертуллиана не приведено в систему. Теоло-

гия, космология, психология и этика подчас излагаются вперемешку.

Кроме того, это учение отмечено сильным влиянием стоицизма: в дан-

ном отношении его можно считать уникальным явлением патристики.

Декларативный "соматизм" приводит Тертуллиана к утверждению те-

лесности всего сущего - включая душу и Самого Бога. Вместе с тем,

"тело" и "плоть" - вещи разные: дух отличается от плоти качествен-

но иной телесностью. Учение о Триипостасном единстве Бога, развитое

в трактате <Против Праксея>, во многом предвосхищает позднейшие

ортодоксальные формулировки (Тертуллиан настаивает на субстан-

циональном единстве Троицы, которое отрицали Ориген и Арий), но

все еще страдает субординационизмом. Теория познания Тертуллиана

являет собою образец стоического сенсуализма. Для психологии Тер-

туллиана особенно важен трактат <О душе>, где наряду с его собствен-

ными взглядами изложены мнения многочисленных античных авторов.

Итак, теория Тертуллиана интересна, необычна, но столь же некано-

нична, как и теория Оригена. Однако не в отвлеченном теоретизиро-

вании заключено подлинное значение этого мыслителя.

Важная особенность мировоззрения Тертуллиана - демонстратив-

ная антифилософичность и антилогичность, открытость противоречиям,

парадоксальность, призванная открыть глубины веры. Если для Кли-

мента Александрийского весь мир был "Афинами", то Тертуллиан же-

лал иметь перед глазами только "Иерусалим", отделенный от "Афин"

непреодолимой пропастью: "Что общего у Афин и Иерусалима, у Ака-

демии и Церкви?" (<О прескрипции> 7). Языческая философия -

мать ересей, она несовместима с христианством. Познать Бога способна

лишь сама душа, "христианка по природе". Бог выше всех законов,

которые стремится навязать Ему философствующий разум; к Нему и

Его действиям абсолютно неприложимы естественные человеческие во-

просы "почему?" и "зачем?". Отличие Живого Бога религии от божест-

ва философов в том, что истинное Богоявление "оскорбительно" для

разума, который не может проникнуть в тайны Откровения и должен

остановиться там, где начинается вера. Чтобы явиться поистине, Бог

должен явиться неразумным, парадоксальным образом: "Сын Божий

распят - это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий, -

это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес -

это несомненно, ибо невозможно" (<О плоти Христа> 5). Credo quia

absurdum ("Верю, ибо это нелепо") - знаменитая формула (хоть и не

встречающаяся в таком виде у Тертуллиана), к которой впоследствии

были сведены многие его парадоксы. Парадоксализм (восходящий к

Посланиям ап. Павла) превращается у Тертуллиана в четкую методо-

логическую установку.

Тертуллиан, как никто, глубоко проник в самую суть религиозности,

обнажил последние основания личной веры. Несомненное влияние Тер-

туллиана испытали Августин, а также многие европейские мыслители

последующих эпох (Паскаль, Кьеркегор, Лев Шестов). В этом смыс-

ле влияние Тертуллиана шире и глубже, чем влияние Оригена или

любого другого отца церкви (за исключением Августина). Ориген,

при всей личной и теоретической незаурядности, целиком пребывает в

своей эпохе и своей синтетической культуре. Тертуллиан же, не имея

ни малейшей склонности возводить здание культурного синтеза на

основе философии, очертил пределы христианского мирочувствия, и

по достоинству мог быть понят и оценен только с высоты другой эпохи.

Следом за Тертуллианом должен быть упомянут Киприан, епископ

Карфагенский (ок. 200-258). Он происходил из знатного языческого

рода, получил риторическое образование, принял христианство уже в

зрелом возрасте и погиб мученической смертью при императоре Вале-

риане. Киприан всю жизнь находился под сильнейшим обаянием

личности и сочинений Тертуллиана и, как сообщает Иероним, ни дня

не проводил без чтения его трактатов. Не будучи теоретиком в той же

мере, как его учитель, Киприан разделял с ним апологетический пафос

и склонность к морализаторству, написав целый ряд морально-настави-

тельных трактатов. Основное сочинение Киприана <О единстве церкви>

посвящено обоснованию "католичности" Всемирной церкви, которую

он понимал не просто как социальную организацию, но как духовное

единство христиан.

Другой заметной фигурой среди североафриканских писателей был

христианский ритор Арнобий (нач. IV в.), автор частью апологетичес-

кого, частью полемического сочинения <Против язычников>. Арнобий

представляет Бога вечным и (в отличие от Тертуллиана) бестелесным.

В книге II трактата подробно разбирается природа души: она телесна

и сама по себе смертна, но с помощью благодати может достичь бес-

смертия. Чувственное восприятие - исходный пункт познания; идея

Бога врождена душе - в этих тезисах Арнобий напоминает Тертул-

лиана. По задачам и исполнению трактат Арнобия напоминает диалог

<Октавий> современника Тертуллиана Минуция Феликса.

Современником, а возможно и учеником Арнобия, был Цецилий

Фирмиан Лактанций (ум. ок. 317). Главный его труд <Божествен-

ные установления> состоит из нескольких самостоятельных тракта-

тов. Лактанций предпринял едва ли не первую попытку систематичес-

ки описать основной круг христианских ценностей и подкрепить их

основными достижениями античной культуры. Языческая мудрость

сама по себе пуста и бесплодна, но многое в ней можно обратить на

пользу христианства. Синтетический труд Лактанция во многом сум-

мировал характерные особенности ранней латинской патристики с ее

отчетливым апологетическим пафосом, ориентацией на римскую куль-

туру (воспринятую сквозь призму гуманистически-стоических идеа-

лов) и лишь спорадическим интересом к отвлеченным теологическим

построениям. Среди латинских авторов Лактанций, пожалуй, единст-

венный, кто симпатизировал гностическому и герметическому учению.

Наконец, среди латиноязычных авторов этого периода следует упо-

мянуть римского пресвитера Новатиана (ум. ок. 258). Его обширный

трактат <О Троице> - первая большая специальная работа по трини-

тарному вопросу на латинском языке. Испытав несомненное влияние

Тертуллиана, Новатиан в свою очередь способствовал укреплению тра-

диций высокой теологии на Западе и в этом смысле является предше-

ственником Августина.

252

Александрийцы и Тертуллиан придали мощный импульс всему раз-

витию христианской мысли, но заложили лишь фундамент будущего

здания христианской догматики. Достроить его смогли следующие по-

коления христианских мыслителей.