5 Июля, 6:30 утра

Базел Ван дер Колк, исследователь-психиатр, внесший огромный вклад в области посттравматического стресса, приводит историю об одном ветеране, которая ярко иллюстрирует как опасные, так и повторяющиеся аспекты воспроизведения травмы в его движении к разрешению.

5 июля в конце 1980-х годов один человек вошел в ночной магазин. Было 6:30 утра. Держа в кармане палец, изображающий пистолет, он потребовал, чтобы кассир отдал ему содержимое кассового аппарата. Забрав около пяти долларов мелочью, мужчина вернулся в свою машину, где и оставался, пока не прибыла полиция. Когда она прибыла, молодой человек вышел из своей машины, снова держа палец в кармане, и объявил, что у него пистолет, и что никто не должен подходить к нему. К счастью, его не застрелили, и он был доставлен в тюрьму.

В полицейском участке офицер, проверявший данные об этом человеке, обнаружил, что за последние пятнадцать лет он совершил уже шесть так называемых «вооруженных ограблений». И все они произошли в 6:30 утра пятого июля! Узнав, что этот человек — ветеран вьетнамской войны, полиция предположила, что это происшествие — нечто большее, чем простое совпадение. Они отвезли его в ближайший специализированный госпиталь, где доктор Ван дер Колк получил возможность с ним побеседовать.

Ван дер Колк прямо спросил этого мужчину: «Что произошло с вами 5 июля в 6:30 утра?» Он сразу ответил на этот вопрос. Когда он был во Вьетнаме, его взвод попал в засаду вьетконговцев. Были убиты все, кроме него самого и его друга Джима. Это случилось четвертого июля. Стемнело, и вертолеты не могли их эвакуировать. Они провели ужасную ночь, спрятавшись в рисовом поле, окруженные вьетконговцами. Около 3:30 утра Джим был застрелен в грудь вьетконговс-кой пулей, он умер на руках своего друга в 6:30 утра 5 июля.

После возвращения в Соединенные Штаты, каждый раз 5 июля (если он не был в тюрьме) этот человек воспроизводил годовщину смерти своего друга. Во время сеанса терапии с доктором Ван дер Колком, ветеран испытал скорбь по своему потерянному другу. После этого он понял связь между смертью Джима и своим побуждением совершать эти ограбления. Как только он осознал свои чувства и ту роль, которую первоначальное событие играло в приведении в действие его навязчивости, этот человек смог прекратить повторное проигрывание этого трагического события.

Какая же связь была между этими ограблениями и тем, что он пережил во Вьетнаме? Инсценируя «ограбления», этот человек воссоздавал ту перестрелку, которая окончилась гибелью его друга (а также всего остального взвода). Провоцируя полицию присоединиться к этому повторному проигрыванию, ветеран собрал состав исполнителей, необходимый, чтобы сыграть роль вьетконговцев. Он не хотел никому причинить вреда, поэтому вместо пистолета он использовал свои пальцы. Затем он доводил ситуацию до кульминации, и оказывался в состоянии вызвать необходимую ему помощь в исцелении своих психических ран. Получив ее, он мог разрешить свою злость, скорбь и чувство вины, связанные с жестокой смертью его друга и с ужасами войны.

Если мы посмотрим на поведение этого человека, не зная ничего о его прошлом, то мы можем подумать, что он сошел с ума. Однако, получив немного дополнительной информации, можно понять, что его действия были блестящей попыткой устранить глубокий эмоциональный шрам. Его повторное проигрывание снова и снова ставило его на самый край, до тех пор, пока он не смог, в конце концов, освободиться от кошмара войны, овладевшего им.

Во многих так называемых примитивных культурах естественность эмоциональных и душевных ран этого человека была бы открыто признана всем племенем. Он получил бы поддержку и поощрение поделиться своей болью с другими. Целительный ритуал проводился бы в присутствии всей деревни. С помощь людей человек смог бы воссоединиться со своим утерянным духом. После этого очищения было бы радостное торжество, где этого человека приветствовали бы, как героя.

Жизненная роль осознавания

Связь между повторным проигрыванием и первоначальной ситуацией может и не быть такой очевидной. Травмированный человек может ассоциировать травматическое событие с другой ситуацией и повторять эту ситуацию вместо исходной. Периодически повторяющиеся несчастные случаи являются одним из распространенных проявлений этого вида проигрывания, особенно если эти несчастные случаи в чем-то схожи между собой. В других случаях, человек может продолжать подвергать себя каким-то определенным ранениям. Растянутые лодыжки, вывихнутые колени, травмы шеи, спины и позвоночника, и даже множество так называемых психосоматических заболеваний являются распространенными примерами повторного проигрывания на физическом уровне.

Как правило, ни один из этих так называемых «несчастных случаев» не выглядит ничем другим, кроме как несчастным случаем. Ключ к идентификации их в качестве симптомов травмы, находится в том, как часто они повторяются и в частоте, с которой они происходят. Один молодой человек, подвергшийся сексуальному насилию в детстве, за три года попал в более дюжины серьезных автомобильных столкновений, врезаясь в машины сзади. (Ни в одной из этих «аварий» вина его не была очевидна). Частое повторное проигрывание — это самый интригующий и сложный симптом травмы. Этот феномен может быть привычкой-фикст (custom-fit) для человека, с начальным уровнем «схожести» между повторным проигрыванием и первоначальной ситуацией. В то время как некоторые элементы повторного проигрывания вполне понятны, другие, похоже, не поддаются рациональному объяснению.

Джек

Джек — это очень застенчивый и серьезный человек лет пятидесяти пяти, который живет на северо-западе. Он был сильно смущен той причиной, по которой он обратился ко мне. Однако под этим смущением лежало заполнявшее его чувство унижения и поражения. Прошлым летом, заводя свою лодку в док, он с шутливой гордостью объявил жене: «Ну, как, здорово у меня получается?» В следующий миг он, его жена и ребенок оказались лежащими на спине. Вот что произошло: пока он пришвартовывал лодку, одна из веревок попала в зажим (муфту) дросселя. Внезапно лодка накренилась вперед. (Левый мотор во время швартовки он поставил на нейтральную передачу). Джек и его семья были сбиты с ног. К счастью, никто серьезно не пострадал, но он врезался в другую лодку, что вызвало повреждения на 5000 долларов. К ушибу прибавилась обида, и совершенно униженный Джек вступил в словесную перепалку с владельцем пристани, когда тот (возможно, подумав, что Джек пьян) начал настаивать на том, чтобы пришвартовать лодку вместо него. Так как он был опытным лодочником и рос в семье моряков, то этот эпизод более чем выбил почву у него из-под ног. Джек должен был быть осторожнее и не оставлять мотор на холостом ходу во время швартовки.

При помощи телесно ощущаемого чувствования он может переживать, как держит веревку и ощущает, что она дергается, обжигая ему руки, непосредственно перед тем, как он падает на спину. Это вызывает в нем образ самого себя в возрасте пяти лет. Катаясь на лодке со своими родителями, он упал с трапа на спину. Почва ушла у него из — под ног, и он был страшно напуган, так как не мог дышать.

Исследуя это переживание, он живо ощущает свои сильные мускулы пятилетнего мальчика, при помощи которых он хватается за трап, гордо взбираясь по нему. Его родители, занятые чем-то другим, не видят, что он играет на трапе. Когда большая волна наклоняет лодку, Джек падает на спину. Дальше в унизительной серии хождений от одного врача к другому, каждому повторяется вся эта история.

Существует важная взаимосвязь между двумя этими событиями — падением в возрасте пяти лет и его недавним фиаско. В обоих случаях он с гордостью демонстрирует свою отвагу в действии. В обоих эпизодах он падает на спину, когда почва (в буквальном и эмоциональном смысле) выбита у него из-под ног. Лодка его отца называлась «Волнующее море». За неделю до несчастного случая Джек окрестил свою лодку «Волнующее море».

Паттерны шока

Когда Джек переименовал свою лодку в «Волнующее море», он, как и ветеран Вьетнама, подготовил почву для повторного проигрывания, которое произошло впоследствии. Случайные напоминания об инцидентах часто происходят прямо перед повторным проигрыванием. И, что еще более поразительно для стороннего наблюдателя, эти инциденты и их последующие воспроизведения могут определенно рассматриваться как относящиеся к первоначальной травме. Однако травмированный человек обычно не имеет об этом ни малейшего понятия.

Часто повторное проигрывание будет совпадать не с неосознанными случайными напоминаниями, а с годовщиной травматического события. Это может быть так, даже если сам человек сознательно не помнит, что событие вообще произошло! И даже для тех, кто помнит событие, связь между первоначальным переживанием и повторным проигрыванием, как правило, неосознанна. В самом деле, как мы убедимся позднее, недостаток сознательного осознавания (conscious awareness) играет ключевую роль в бесконечном продолжении этих часто причудливых возвратов.

Без осознавания у нас нет выбора

Попробуйте освободить свой двор от плюща, кустов ежевики или бамбука, просто срезав их у самой земли. Любой, кто пробовал это, знает, что сделать это невозможно. С некоторыми вещами можно справиться, лишь уничтожив их корни. Травма — одна из таких вещей. Когда происходят повторные проигрывания, мы часто рассматриваем результирующее поведение как «отыгрывание вовне» («acting out»). Эти слова хорошо подобраны. Оно называется «отыгрыванием вовне», потому что не является реальным. Что-то еще на самом деле лежит в его основе — что-то, что сам человек не осознает.

Как мы обсуждали ранее, отыгрывание вовне предоставляет организму временное облегчение. Действия сами по себе предоставляют выход для избыточной энергии, генерируемой постоянно действующим циклом возбуждения. Химические вещества, вырабатывающие адреналин, и наркотические эндорфины выпускаются в тело. В то же время организм в состоянии избежать переживания ошеломляющих эмоций и ощущений, которые могли бы сопровождать реальное событие. Отрицательная сторона состоит в том, что, следуя этим запрограммированным действиям, человек очень редко получает возможность испытать что-либо новое или оригинальное. Мало кто из разумных людей сделал бы выбор прожить свою жизнь в тисках травмы, постоянно отыгрывая вовне и оживляя вновь экстремальные переживания.

Повторное проигрывание против повторного преодоления

В основе любого повторного проигрывания всегда будут лежать неосознаваемые модели событий и убеждения, которые, по-видимому, имеют достаточную власть, чтобы создавать наши переживания согласно своим предписаниям. Это навязчивое повторение не является «преднамеренным» в обычном смысле. Преднамеренные действия обычно требуют некоторой сознательности, компонента, который не играет большой роли в повторном проигрывании. При проигрывании человеческий организм не полностью осознает побуждения и мотивы своего поведения, и, следовательно, он оперирует в режиме, который похож на режим рептилиевого мозга. Он просто делает то, что делает.

Повторное проигрывание представляет собой попытку организма завершить естественный цикл активации и дезактивации, который сопровождает реакцию на угрозу в животном мире. В мире животных активация часто разряжается через бегство или борьбу — или через другое активное поведение, которое приносит успешное завершение конфронтации, несущей потенциальную угрозу жизни. Если исходное событие требовало стратегии активного бегства, то повторные проигрывания, которые стремятся к тому же, не должны оказаться сюрпризом для нас.

Так как мы являемся людьми, мы подвержены травматизации в той степени, которая не присуща животным. Ключ к выходу из этого, на первый взгляд неразрешимого затруднения заключен в качестве, которое яснее всего отличает нас от животных — в нашей способности сознательно осознавать свое внутреннее переживание. Когда мы можем, как Джек, замедляться и переживать все элементы ощущения и чувства, которые сопровождают наши травматические паттерны, позволяя им завершиться до того, как мы продолжим движение, мы начинаем открывать и трансформировать те побуждения и мотивы, которые иначе вынудили бы нас вновь воспроизводить травматические события. Сознательная осознанность, достигаемая посредством телесно ощущаемого чувствования, обеспечивает нам мягкую энергетическую разрядку, настолько же эффективную, как и та, которую достигают животные посредством действия. Это и есть повторное преодоление.

В театре своего тела

Возбуждение становится хроническим в результате экстремальных ощущений и эмоций, имеющих внутренний источник. В этом и есть причина того, что травма может и должна быть преобразована через внутреннюю работу с ней. При повторном проигрывании весь мир может стать нашей сценой.

В ущерб себе, мы живем в культуре, которая не почитает внутренний мир. Во многих культурах внутренний мир мечтаний, чувств, образов и ощущений считается священным. Однако, большинство из нас осознают его существование лишь периферийно. У нас мало или вовсе нет опыта того, как находить свой путь в этом внутреннем ландшафте. Поэтому, когда наше переживание требует этого, мы оказываемся неподготовленными. Вместо того, чтобы умело преодолеть его, если мы вообще попытаемся сделать это, мы, скорее всего, будем повторно его проигрывать.

Однако, проявив терпение и внимание, те паттерны, которые направляют повторное проигрывание, могут быть демонтированы, чтобы мы снова получили доступ к бесконечным оттенкам чувств и поведенческих реакций, которые мы способны проявлять. Когда мы поймем, как травма начинается и развивается, мы должны научиться познавать себя посредством телесно ощущаемого чувствования. Вся информация, необходимая нам для того, чтобы начать повторное преодоление травмы, доступна для нас. Наши тела (инстинкты) расскажут нам, где находятся блоки, и когда мы движемся слишком быстро. Наш интеллект может сообщить нам, как регулировать переживания так, чтобы мы не были шокированы. Когда эти мозговые функции будут работать в единстве, мы сможем установить особые взаимоотношения между основным потоком наших внутренних переживаний и смятением травмы. Двигаясь медленно и на каждом шагу позволяя переживанию развернуться, мы сможем усвоить не ассимилированные аспекты травматического переживания до такой степени, что мы сможем их переносить.

В театре нашего тела травма может быть трансформирована. Раздробленные элементы, которые сохраняют травматические эмоции и поведения, могут быть завершены, интегрированы и снова могут образовать единое целое. Вместе с этой целостностью приходит ощущение владения собой и завершенности.

Постскриптум: как далеко во времени и пространстве?

Никакое обсуждение повторного проигрывания не было бы полным без признания, по крайней мере, одного интригующего аспекта травматического повторения, который не поддается объяснению. Конкретно, я имею в виду те воспроизведения 7травматических событий, которые могут быть прослежены в истории семьи на протяжении нескольких поколений.

Недавно в учебном классе меня попросили встретиться с молодой девушкой, «Келли», участвовавшей в крушении самолета в Сиу Сити (на котором основан сюжет фильма «Бесстрашные» («Fearless»)). Во время полета по маршруту Денвер — Чикаго в самолете взрывной волной был разрушен двигатель. Самолет накренился и стал отвесно падать вниз под таким острым углом, что штопор казался неизбежным. Удивительно, что пилот, Эл Хейнес, удержал самолет от вхождения в штопор и смог совершить аварийную посадку. При ударе об землю, самолет разбился на части. Куски горящего фюзеляжа разлетелись по соседним кукурузным полям. Это драматичное событие было запечатлено одним из самых известных видеографов-любителей нашего десятилетия. Келли спаслась: оказавшись запертой в разрушенной секции самолета, она выползла сквозь запутанный лабиринт металла и проводов к лучам света.

Во время нашей совместной работы, Келли медленно и постепенно заново преодолевала ужас крушения. Когда мы пошли к тем ее переживаниям, которые она испытала в момент удара, Келли услышала голоса своего отца и деда, которые кричали: «Не жди, иди сейчас же! Иди к свету. Выберись отсюда до вспышки». Она послушалась. Оба и отец, и дед Келли выжили в разных крушениях самолета. Оба мужчины еле-еле избежали смерти, покинув обломки сразу же, как только самолет ударился о землю.

Скорее всего, Келли слышала рассказы о том, что пережили ее отец и дед, и эти истории могли сильно помочь ей понять, что нужно сделать, когда самолет упал вниз. Но как насчет других ее переживаний? Крушения самолетов очень хорошо освещаются средствами массовой информации. Они часто затрагивают жизни сотен людей одновременно, но, в целом, не многие из нас имеют хотя бы одного родственника, который участвовал в крушении самолета, не говоря уже о трех. Далее следует рассмотреть природу этого события. Автомобильная авария довольно легко может быть приписана минутной неосознанности, даже та, в которой неосознающий человек, казалось бы, не виновен. Но далеко за пределы вероятного выходит предположение о том, что крушение самолета может произойти подобным образом.

Я слышал несколько историй такого рода, рассказанных клиентами и друзьями. На протяжении поколений происходят события, имеющие поразительно совпадающие элементы. В некоторых случаях эти совпадения могут быть, по меньшей мер, отчасти приписаны тому способу действия, который сформировался у детей под влиянием семейных мифов и паттернов. Другие совпадения (особенно когда в трагедию такой величины вовлечены большие группы людей) невозможно объяснить. Я оставляю дальнейшие комментарии Роду Серлингу, но все же удивляюсь, насколько далеко на самом деле простираются паттерны травматического шока.

Другим примером таинственных путей травматического проигрывания служит история Джессики. В возрасте двух лет она пережила свое первое крушение самолета. Пилот, ее отец, держал ее на руках и спустился вниз с дерева, на которое приземлился маленький самолет. Через двадцать пять лет, пролетая в девятистах милях от дома, Джессика и ее приятель попали в снежную бурю и врезались о дерево. Это дерево, как выяснилось, росло на другой стороне того самого холма, где она потерпела крушение, когда ей было два года! На нашем с ней сеансе она разрешила много глубоких чувств и реакций своего сложного и трудного детства. Означает ли это, что ей больше не нужны несчастные случаи, или то второе крушение в тот самый холм было чем угодно, только не случайным совпадением? Я не знаю и, надеюсь, никогда этого не узнаю; запишите это на счет таинства всего происходящего.

Причина, по которой мы духовно соединены одновременно и с адом, и с раем, состоит в том, чтобы сохранить нас свободными.

— Эммануил Шведенборг

14