Способы и инструменты индустриального культурного производства
Производство «общества культуры» осуществляется в целом посредством выстраивания системы нормативной регуляции смыслов и форм коллективной жизнедеятельности людей. При этом используются методы:
обычая как стихийной социальной саморегуляции;
социальной и культурной политики, проводимой властью;
религиозной практики;
общественного мнения.
О нормативной регуляции как основной социальной функции культуры уже много говорилось выше. Здесь нужно добавить то, что нормативная регуляция прошла долгий исторический путь от преимущественно стихийной саморегуляции в виде системы обычаев, незначительно дополняемой регуляцией властной, в эпоху первобытности к современной ситуации, когда стихийная саморегуляция в большой мере отошла на второстепенные позиции, а искусственная регуляция во всем многообразии своих типов (политическая, идеологическая, экономическая, информационная, культурная, религиозная и др.) стала основной. Нормативная регуляция по своим параметрам исторически очень подвижна, причем динамика ее изменчивости от эпохи к эпохе нарастает. Вместе с тем мы еще очень плохо представляем себе законы, по которым осуществляется эта регулятивная изменчивость (и властная и, тем более, стихийная), векторы этой изменчивости и пр. А это означает, что такого рода изменчивость еще и никак системно не осмысливается, не контролируется и не прогнозируется нами. А вот это неведение уже существенно ограничивает наши возможности по осмысленному управлению социальными процессами.
Ведь, признаемся честно, культурное строительство, осуществляемое в наши дни даже наиболее развитыми государствами, до сих пор еще носит адаптивный характер и является лишь реакцией власти на стихийное культурное саморазвитие общества и выражаемый (сейчас преимущественно экономически) спрос на культуру. Я не буду утверждать, что волевое вмешательство в этот процесс обязательно будет благотворным. В нашей истории было три таких прецедента волевого вмешательства — христианизация Древней Руси, преобразования Петра Великого и советская культурная революция. По крайней мере, о двух последних можно сказать, что их результаты нельзя оценивать однозначно. Имели место и выдающиеся достижения, и совершено неприемлемая социальная цена этих достижений. Но, если и не вмешиваться волевым образом, то нам нужно хотя бы ясно представлять себе, что происходит с социальным заказом на культуру, доминирующим в настоящий момент, каким образом он возникает и в какую сторону развивается и т. п.
Как представляется, поиск исторических и социальных закономерностей в динамике нормативного социокультурного регулирования, его типологизация и определение его оснований тесно связаны с постижением закономерностей, определяющих изменчивость актуальных типов социальной солидарности и доминантных идентичностей, свойственных той или иной эпохе. Нормативное регулирование и его типология, так или иначе, обусловлены теми же причинами, которые обеспечивают социальную солидарность и идентичность в имеющихся условиях.
Производство «человека культурного» осуществляется в целом посредством системного информирования человека об основных культурных смыслах, формах и нормах жизнедеятельности. Основные методы этого производства:
воспитание;
образование;
социализация;
инкультурация.
«Окультуривание» человека по большому счету представляет собой ту или иную форму обобществления его сознания, внедрения в его мировоззрение универсального принципа, гласящего, что «общественное важнее личного». Собственно вся социализация и инкультурация индивида, так или иначе, сводятся к этому. И чем полнее он усвоил эту сентенцию, чем более сознательно и инициативно исполняет эту установку, тем более культурным человеком он считается. Разумеется, на практике все это имеет достаточно тонкий и двусмысленный характер. Дихотомия общественного и личного хорошо проработана культурой и она умеет настроить человека на то, что, нередко, удовлетворяя свои индивидуальные интересы, он в гораздо большей мере служит интересам общественным. Но чем более добровольным будет общественное служение человека, чем меньше оно будет вступать в конфликт с его индивидуальными интересами, тем более успешной можно признать процедуру его «окультуривания». Производство «человека культурного» фактически является формированием в его сознании такого рода приоритетности в ценностных установках, чем в существенной мере определяются задачи социализации и инкультурации.
По моим представлениям, социализация — это процесс ориентирования человека:
в совокупности общих социальных и культурных условий его практической жизнедеятельности (в условиях среды);
в тех наиболее вероятных социальных ролях, которые будут доступны ему в данных условиях (в определении своего места в этой среде);
в способах исполнения этих ролей в имеющихся условиях (в системе принятых в этой среде социальных практик, их технологиях и методологиях).
В таком случае инкультурация — это процесс ориентирования человека:
в доминирующих гуманитарно-ценностных предпочтениях и нормах жизнедеятельности, актуальных в этнической, политической, социальной, конфессиональной и историко-культурной среде его проживания;
в допустимых формах и содержаниях собственных культурных манифестаций в этой среде;
в предпочитаемых интерпретациях наблюдаемых явлений и событий, соответствующих местным традициям и ментальностям.
Если социализация вводит человека в ориентацию в социальных условиях жизнедеятельности, актуальных для данного времени (т. е. объективной стадии развития общества), то инкультурация вводит человека в социальные условия, актуальные для данного места (местные культурные особенности социальной площадки жизнедеятельности). Социализация ориентирует человека в условиях жизнедеятельности, определяемых преимущественно утилитарными, прагматическими задачами, инкультурация ориентирует человека в условиях, детерминированных эмоционально-ценностными установками, характерными для данной социальной среды, историческими традициями, ментальными особенностями и пр.
В числе основных социальных институтов, осуществляющих подобную социализацию и инкультурацию, можно назвать:
семью, домашнее воспитание;
систему образования;
государственную социальную и культурную политику;
религию;
искусство;
средства массовой информации;
бытовые социальные коммуникации;
и некоторые иные, менее значимые.
Каждый из этих институтов, разумеется, имеет свои достоинства и свои недостатки. Самым значимым институтом социализации и инкультурации сегодня является образование, ибо оно осуществляет наиболее систематическую по своему характеру социализацию и инкультурацию, хотя практическая эффективность ее в последнее время стала падать.
Историческая динамика этих процессов, как представляется, идет по пути от воспитания, инкультурации и социализации в семье, абсолютно доминировавших на ранних этапах истории, к образованию (общему и специальному), начавшему преобладать в последние века и в большей или меньшей мере взявшему на себя функции воспитания, социализации и инкультурации, а также отчасти к художественной литературе. А в последние десятилетия функции ведущего института социализации и инкультурации в существенной мере перешли к СМИ. Пока результаты этой перемены можно оценить скорее негативно. Впрочем, мы же сравниваем современные результаты «окультуривания» человека с теми образцами социализации и инкультурации, которые были актуальны для прошлых эпох (например, для русской классической культуры XIX века). Но при этом мы не задумываемся над тем, насколько была бы применима к современным условиям социализация и инкультурация, характерная для пушкинских времен или «серебряного века». Давайте гипотетически представим себе А. С. Пушкина сидящего перед экраном телевизора в наши дни. И что же он там увидит и как проинтерпретирует увиденное?..
Производство культурных артефактов осуществляется в целом посредством системной символизации (символического кодирования) смыслов, форм и норм процедур и продуктов социально значимой деятельности. Разумеется, само производство технически является вполне материальным, но качество культурных артефактов продукты этого производства (материальные, информационные, социальные и др.) приобретают только тогда, когда их символическое значение становится более важным (или не менее важным), чем значение утилитарное. Такого рода производство культурных артефактов происходит методами реализации:
канона (воспроизводящего традицию);
творчества (развивающего традицию и преодолевающего ее);
идеологии (устанавливающей допустимые социокультурные содержания деятельности);
стиля (регулирующего предпочитаемые культурные формы).
Здесь следует отметить, что принципы, способы и инструменты культурного (и в частности художественного) производства, актуальные для того или иного времени, в общем и целом соответствуют типологии экономического или политического производства, доминирующей в изучаемую эпоху. Например, актуализация индивидуального авторского начала в европейском искусстве периода конца Средневековья — Ренессанса была показательно одновременной с началом развития капиталистического предпринимательства в экономике с его выраженной индивидуальной активностью. Падение социального влияния традиционных этнографических характеристик общественной жизни по мере построения индустриальной цивилизации в той же мере прослеживается и в снижении социальной актуальности народного искусства и т. п. Здесь принципиальных расхождений в тенденциях общего развития быть не может. Типология любой деятельности в ту или иную эпоху задается некоторыми доминантными для эпохи основаниями, реализуемыми как в формах организации этой деятельности, так и в методах системной символизации ее смыслов, форм, норм и процедур.
Вместе с тем по ходу истории наблюдается тенденция неуклонного расширения границ свободы в рамках норм, регулирующих правила культурного производства, допустимости различных вариантов использования этих норм и их интерпретаций. Именно в этом усматривается основной вектор развития культурных индустрий всех видов, но в производстве культурных артефактов он очевиден более всего. И это представляется очень значимым. Культура идет от единственно принятой формы производства каких-либо вещей и услуг или единственно разрешенной интерпретации к множественности форм, интерпретаций, образов и т. п. Легализуется право «быть Другим». По существу это и раньше почти никогда жестко не запрещалась, но при соблюдении условия не очень назойливой манифестации этой своей «инаковости». Можно было быть Другим, не очень привлекая внимание к этому факту. Ныне же легализуется именно право на свободную манифестацию того, что «я не как все», «я — Другой», «я делаю это способом, не предусмотренным никакой традицией». В истории культуры это представляется событием совершенно революционным.
Производство знания о культуре осуществляется посредством системного декодирования символики культурных артефактов, обнаружения неявных социальных (социально-регулятивных) смыслов, зашифрованных в процедурах и продуктах деятельности. Выше уже говорилось, что продукт деятельности обретает статус культурного артефакта, если обладает высокой символической значимостью. Но по прошествии времени основные, порой наиболее важные смыслы такой значимости становятся уже не очень понятными людям, живущим через два-три поколения, не говоря уже о большем сроке, после времени создания этого продукта. И заложенные в этот культурный артефакт социальные смыслы уже нуждаются в специальной научной дешифровке для потомков. В таких аналитически восстановленных смыслах и значениях и заключается существенная часть знаний о культуре, ее эмпирико-исторический пласт. Кроме того, еще существует теоретическое знание о культуре, которое по существу является аналитической реконструкцией принципов и технологий культурного производства (и материального, и символического, и социального), осуществляемая на основании анализа его продуктов. Примерно тем же в своих познавательных интересах занимаются археологи. И история, и теория культуры занимаются восстановлением в первом случае социальных смыслов культурной деятельности, во втором — ее алгоритмов, принципов, социальных задач.
По этому признаку культурология принципиально отличается от других наук о культуре, исследующих другие смыслы и значения, которые можно обнаружить в изучаемых артефактах (эстетические, технологические и т. п.). Культурология же дает нам только одно знание — о социально-нормативных смыслах и значениях, манифестируемых изучаемым культурным артефактом, которые тем или иным образом способствовали поддержанию конструктивных социальных отношений между людьми в рассматриваемую эпоху.
Культурное исследование осуществляется методами:
описания, позволяющего выделить черты, отличающие одно явление культуры от другого и атрибутировать изучаемое;
измерения тех или иных параметров, позволяющего понять явные и неявные социальные функции явления, технологию его производства и алгоритм его функционирования;
культурологического анализа, позволяющего реконструировать изначальные социальные смыслы явления и его актуальную для своего времени значимость;
культурологического обобщения, позволяющего произвести типологизацию изучаемых явлений по тому или иному основанию.
Результаты культурного производства
Результаты культурного производства стимулируют следующие тенденции коллективного бытия:
социальной интеграции;
социальной дифференциации (локализации);
социального развития;
социальной стагнации;
формированию культурного пространства и спецификации культурного времени.
Результаты культурного производства, как правило, соответствуют тем социальным целям и избранным модальностям культурной деятельности, которые актуальны для производителя. А они, в свою очередь обусловлены характеристиками той социальной среды, которая их заказывает, и стадией социально-культурного развития, на которой находится данное общество. Именно общество, находясь в процессе той или иной направленности развития и под влиянием ряда ситуативных обстоятельств, заказывает культуре артефакты, манифестирующие те или иные идеи. Например, идеи интеграции («пролетарии всех стран соединяйтесь!») или локализации («добьем гадину!» — по отношению к чему угодно), социальной стагнации («никогда не делай того, что еще не умеешь!») или социального развития («никогда не делай того, что уже умеешь»!).
В этой связи нужно заметить, что для достижения совершенно разных результатов в равной мере подходят все рассмотренные выше варианты культурной деятельности. Любой результат может быть легко использован в интересах той или иной идеологической цели, а нередко один и тот же продукт сначала используется с одной целью, а позднее — с противоположной.
Отсюда можно сделать вывод, что культурное производство само по себе обеспечивает только технические результаты, а на социальные результаты оно уже влияния не оказывает. Социальные результаты зависят от того, кто и в каких целях эту культурную продукцию использует и при каких внешних обстоятельствах. А также от того, по каким критериям мы — исследователи оцениваем результат данного культурного процесса...
Итог
Культурные индустрии представляются важной формой культурного производства со своей выраженной функцией: обеспечивать массовое распространение типовых культурных образцов, выполненных в более или менее стандартных формах по стандартным технологиям, но — главное — соответствующих стандартным идеологическим задачам. Цели достижения каких-либо высот в утилитарном, эстетическом, интеллектуальном качестве и пр. при этом не ставятся. Массовость и стандартизированность, социализация и инкультурация людей по единым и универсальным образцам, обеспечение их максимальной культурной лояльности, доведенной до автоматизма, — вот главные критерии качества в оценке достижений культурных индустрий.
Выявление этой дихотомии эксклюзивное/индустриальное вызывает желание провести параллель с еще одной дихотомией. Уже установлено, что две исторические модальности культурной деятельности — инновативная и традиционная — имеют выраженную социальную привязку. Инновативная деятельность является специфичной для социальных лидеров, а традиционная — для социальных аутсайдеров[10]. Это не означает, что такая социальная дифференциация деятельности является абсолютной. Разумеется, она относительная и отражает лишь статическое преобладание той или иной модальности деятельности у разных выделенных групп.
Но и нашем случае в рамках дихотомии эксклюзивного и стандартизированного производства мы наблюдаем такую же дифференциацию по тем же социальным группам. Это дает возможность обобщить рассматриваемые характеристики деятельности и заключить, что:
для группы социальных лидеров (как в социально-статусном, так и в деятельностно-творческом смысле) характерна преимущественно новационная модальность деятельности, отличающаяся индивидуальной оригинальностью форм или каких-то иных характеристик производимой продукции, а также привязанность к потреблению продуктов, отличающихся эксклюзивным качеством;
для группы социальных аутсайдеров (при всей условности параметров, на основании которых их можно определить в таком качестве) характерна деятельность высоко нормативная и традиционная (отличающаяся выраженным местным своеобразием черт), а также ориентированность на потребление культурной продукции, произведенной индустриально и характерной высокой стандартизированостью своих параметров.
Вроде бы это самоочевидно при эмпирическом наблюдении. Но одно дело увидеть, что «король голый», а другое дело сказать...
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения: Философские фрагменты. М. : Медиум ; СПб. : Ювента, 1997.
[2] Цит. по: Зеленцова Е. В., Гладких Н. В. Творческие индустрии: теории и практики. М. : Классика-XXI, 2010.
[3] См., например: Вишняцкий Л.Б. Культурная динамика в середине позднего плейстоцена и причины верхнепалеолитической революции. СПб. : Изд-во СПбГУ, 2008; Мегнин Л., Бар-Йозеф О. Каменные индустрии среднего и верхнего палеолита Леванта: последовательная или прерванная линия развития? // Археология, этнография и антропология Евразии. 2002. № 3 (11). С. 12–21; и др.
[4] В религиозной философии индивидуальное творческое начало преобладало всегда. В культовой архитектуре, живописи и музыке в западно-христианском мире оно стало заметным, начиная с конца Средневековья, и в восточно-христианском с XVIII века. О персональных авторских произведениях в религиозной культуре Востоке трудно что-либо сказать.
[5] Бодрийяр Ж. Система вещей. М. : Рудомино, 2001.
[6] Как представляется, если в процессе материального производства новые продукты могут производиться и старыми инструментами, то в процессах социального производства решение каждой новой задачи требует использования новых инструментов, специально «заточенных» именно эту задачу.
[7] Соответствие академическим стандартам методики исследования и оформления диссертационной работы является одним из главных критериев оценки при присуждении ученой степени.
[8] Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М. : Прогресс, 1977.
[9] См., например: Костина А. В., Флиер А. Я. Тернарная модель культуры // Костина А. В., Флиер А. Я. Культура: между рабством конъюнктуры, рабством обычая и рабством статуса. М. : Согласие, 2011; Костина А. В., Флиер А. Я. Куда история влечет культуру? (От «общества концертирующих» к «обществу репетирующих») // Там же. С. 639–678.
[10] Флиер А. Я. Будущее возврату не подлежит // Культура глобального информационного общества: противоречия развития. М. : МосГУ, 2010.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения: Философские фрагменты. М. : Медиум ; СПб. : Ювента, 1997.
Зеленцова Е. В., Гладких Н. В. Творческие индустрии: теории и практики. М. : Классика-XXI, 2010.
Вишняцкий Л.Б. Культурная динамика в середине позднего плейстоцена и причины верхнепалеолитической революции. СПб. : Изд-во СПбГУ, 2008.
Мегнин Л., Бар-Йозеф О. Каменные индустрии среднего и верхнего палеолита Леванта: последовательная или прерванная линия развития? // Археология, этнография и антропология Евразии. 2002. № 3 (11). С. 12–21.
Бодрийяр Ж. Система вещей. М. : Рудомино, 2001.
Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М. : Прогресс, 1977.
Костина А. В., Флиер А. Я. Тернарная модель культуры // Костина А. В., Флиер А. Я. Культура: между рабством конъюнктуры, рабством обычая и рабством статуса. М. : Согласие, 2011.
Костина А. В., Флиер А. Я. Куда история влечет культуру? (От «общества концертирующих» к «обществу репетирующих») // Костина А. В., Флиер А. Я. Культура: между рабством конъюнктуры, рабством обычая и рабством статуса. М. : Согласие, 2011. С. 639–678.
Флиер А. Я. Будущее возврату не подлежит // Культура глобального информационного общества: противоречия развития. М. : МосГУ, 2010.
BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)
Khorkkhaimer M., Adorno T. Dialektika Prosveshcheniia: Filosofskie fragmenty. M. : Medium ; SPb. : Iuventa, 1997. Zelentsova E. V., Gladkikh N. V. Tvorcheskie industrii: teorii i praktiki. M. : Klassika-XXI, 2010. Vishniatskii L.B. Kul'turnaia dinamika v seredine pozdnego pleistotsena i prichiny verkhnepaleoliticheskoi revoliutsii. SPb. : Izd-vo SPbGU, 2008. Megnin L., Bar-Iozef O. Kamennye industrii srednego i verkhnego paleolita Levanta: posledovatel'naia ili prervannaia liniia razvitiia? // Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Evrazii. 2002. № 3 (11). S. 12–21. Bodriiiar Zh. Sistema veshchei. M. : Rudomino, 2001. Fuko M. Slova i veshchi. Arkheologiia gumanitarnykh nauk. M. : Progress, 1977. Kostina A. V., Flier A. Ia. Ternarnaia model' kul'tury // Kostina A. V., Flier A. Ia. Kul'tura: mezhdu rabstvom kon"iunktury, rabstvom obychaia i rabstvom statusa. M. : Soglasie, 2011. Kostina A. V., Flier A. Ia. Kuda istoriia vlechet kul'turu? (Ot «obshchestva kontsertiruiushchikh» k «obshchestvu repetiruiushchikh») // Kostina A. V., Flier A. Ia. Kul'tura: mezhdu rabstvom kon"iunktury, rabstvom obychaia i rabstvom statusa. M. : Soglasie, 2011. S. 639–678. Flier A. Ia. Budushchee vozvratu ne podlezhit // Kul'tura global'nogo informatsionnogo obshchestva: protivorechiia razvitiia. M. : MosGU, 2010.
Флиер Андрей Яковлевич — доктор философских наук, профессор кафедры философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета, председатель Научной коллегии Научно-образовательного культурологического общества. Тел.: +7 (499) 374-55-11 begin_of_the_skype_highlighting БЕСПЛАТНО +7 (499) 374-55-11 end_of_the_skype_highlighting.
Flier Andrey Iakovlevich, Doctor of Science (philosophy), professor of the Philosophy, Culturology and Politology Department at Moscow University for the Humanities, the chairman of the Scientific Panel at Scientific and Educational Culturological Society. Tel.: +7 (499) 374-55-11 begin_of_the_skype_highlighting БЕСПЛАТНО +7 (499) 374-55-11 end_of_the_skype_highlighting.
E-mail: andrey.flier@yandex.ru
Библиограф. описание: Флиер А. Я. Культурные индустрии в истории и современности: типы и технологии [Электронный ресурс] // Информационно-гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2012. № 3 (май — июнь). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/3/Flier_Cultural-Industries/ (дата обращения: дд.мм.гггг).