Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
666.docx
Скачиваний:
12
Добавлен:
25.03.2016
Размер:
158.57 Кб
Скачать

Платон

Мы все сидим в яме, но некоторые созерцают оттуда звездное небо.

О. Уайльд

Увлекает поэзия вас на высоты

И за грани времен;

Юность это Платон, собирающий соты,

Старость - Анакреон!

Гюго

Античность не знала материализма. Атомы Демокрита - примитивная научная гипотеза, а не философия. Я не могу согласиться с Ясперсом, определившим древнегреческий материализм как философию неверия, развивающую атомизм, гедонизм и скептицизм. Демокрит, Эпикур или Диоген не были материалистами - признание "телесности бытия" представляло особую форму религиозности. Это отделяет греков пропастью от всего современного материализма, - констатировал Шиллинг. Материализм как таковой с его нигилизмом, экономизмом и утратой человека - продукт Нового времени.

Если платонизм представляет собой основной тип идеалистического мировоззрения, то он по своим тенденциям стал не только историческим. В древности, в средневековье и в новое время вплоть до современности Платон привлекал внимание высоким содержанием, знамением духа и поисками другого мира, о котором с таким энтузиазмом говорил божественный гений.

Действительно, он с таким усердием отделял высокий дух от низменной плоти, что, кажется, получал наслаждение от их рассечения. Стоит ли удивляться, что его противники, следуя традиции вивисекции, довели дело до материи, едва содержащей дух?..

С Платона начинается всё: вера в могущество разума, не поколебленная веками мракобесия и неразумения, рационализация и духовидение, умозрение и откровение, индукция и интуиция, христианская доктрина греха - подчинения духа телу и утопическая доктрина безгреховности - подчинения тела духу, экстремизм и плюрализм, тоталитаризм и либерализм, и вечные сущности, и абсолютный дух, и философы на троне, и изгнанные поэты, и разделение властей, и вероятностный космос, и теоремы, предвосхитившие Евклида, и вечный круговорот, предвосхитивший грека из Веймара ("умру, чтобы жить!"), и языческий эрос - одним словом все, положенное Малером на музыку Песни о земле: Veni, creator spiritus! Приди, дух животворящий!

Историзм тоже начинается с Платона: раз в мире все закономерно, то всё предопределено, лучший путь - тоже. Всё к лучшему в лучшем из миров! Платон первый узрел в философии искусство жить и умирать, средство научения нравственной жизни и достойной смерти. И он же первый предложил - вопреки искусству жить и выбирать - закрытое общество фашистского типа, грядущие города солнца, в одном из которых благоденствуем мы. Но и антиисторизм тоже вечное счастье-гниение в этих городах...

С Платона начинается восхождение культуры, торжество идеализма, христианская религия, которую он во многом предвосхитил. (Но и деградация культуры, именно в его утопии человек начинает отходить от бытия и терять самого себя). Он предвосхитил категорический императив (применял решительно все, лишь бы заставить сограждан быть добродетельными), но и имморализм а ля Ницше (Трасимах говорит: нет иного права, кроме интереса сильнейшего).

"Платон" и переводится как "широкий" - широта поистине необыкновенная: на него одинаково легко ссылаться поборникам свободы и тоталитаристам, искателям математической строгости и оккультистам, гуманистам и мизантропам. Уайтхед считал всю западную мысль примечанием к Платону, к его Пармениду.

Поистине, у него, как в Греции, по уверению одного чеховского персонажа, "всё есть". Правда, совесть его разума не уставала требовать цельности, недвусмысленности, победы простоты над пестротой; не за то ли, кстати, осуждены старые боги народной и эпической фантазии, что они - лукавые оборотни, "лживые поэты"? Но Платону было куда легче предъявлять императив нелукавой, нелживой простоты всему на свете, сотрясая основания мира и не на шутку грозя обеднить пеструю жизнь и пеструю поэзию во имя этого императива, чем добиться такой простоты от своего мышления. Его разум был слишком захвачен открывшимися ему с его вершины духовными возможностями, каждая из которых манила его, говоря его словами, как дичь - охотника, хотя все вместе они скорее исключали друг друга и, во всяком случае, мешали друг другу обрести окончательную "экзистенциальную" серьезность. Можно, пожалуй, утверждать, что противоречивые стихии платоновской мысли образуют высшее единство, высшую гармонию, но это недостаточно человеческое единство, недостаточно человеческая гармония.

У Платона слишком мало честной и прямой "ограниченности", возникающей из ограничивающего выбора, слишком мало интеллектуальной аскезы "отсечения" одних возможностей во имя других. Зато он понимает "всё" и вбирает вовнутрь себя "всё", как Зевс, согласно греческому мифу, вобрал вовнутрь своей сущности мудрую богиню Метиду.

Чувствуя в себе мощь синтезатора, Платон пытался объединить любые противоположности, в том числе идею Гераклита "всё движется" с идеей Парменида "всё неизменно". Как это ему удалось? Очень просто: движение он объявил тенью реальности, порядок и неизменность - основой своего Государства. Как сказал бы Уайтхед, зыбкость мира, в котором он жил, вызывала в нем все возрастающее стремление к устойчивой политической системе. Немецкий выбор образца 1933 года побуждался тем же...

В нем настолько есть всё, что даже классовая борьба - его изобретение: "Каково бы ни было государство, в нем всегда есть два государства, враждебные друг другу: одно - государство бедных, другое - богатых" (Платон. Государство. IV, 422Е - 423А; he men peneton, he de ploysion).

Платон в равной мере и с одинаковыми основаниями может считаться предтечей теорий Парето - Моска элитарного общества и праотцом социализма-фашизма.

Как новейшая социалистическая критика процента на капитал противопоставляет так называемой теории производительности (капитала) теорию эксплуатации, согласно которой часть общества - капиталисты - присваивают себе, наподобие трутней, часть стоимости продукта, единственным производителем которой является другая часть общества - рабочие, точно так же и античный социализм - по крайней мере по отношению к денежному капиталу и ссудному проценту - противопоставляет понятию производительности капитала понятие эксплуатации.

Платону принадлежит идея понятийного мышления и дискурсии, но и - божественного безумия гения - неистовства, порыва, экстаза, вдохновения, озарения, наития, духовидения, богообщения. Развивая сократовскую идею понятийного знания, применяя научные приемы к процессу образования понятий, выявляя значения логических определений и категорий в познании, формулируя правила и приемы грядущей логики, Платон посвящает Федона доказательству бессмертия души и - почти в духе Блаженного Августина, считавшего, что лучше знаешь Бога, не доискиваясь Его, - заявляет о нечестивости слишком углубляться в исследование вопросов о Боге, о Мире и о первопричине сущего. Не потому ли Августин был платоником и относился к Аристоклу как к христианину и аттическому Моисею?

А вот манновский Нафта вообще считал, что философию Аристокла предпочли всякой другой потому, что она стремилась познать не природу, а Бога.

Задача истинной науки не в погоне за нечестивыми истинами, а в умении отмести все пагубное или даже просто духовно маловажное, - словом, - свидетельствовать в пользу инстинкта, меры и выбора. Ребячество думать, будто церковь отстаивала тьму и боролась со светом. Она трижды была права, объявляя греховным всякое "беспристрастное" стремление к познанию природы вещей, то есть такое, какое не заботится о духовном, об обретении вечного спасения, а если что действительно погружало и еще глубже погрузит человечество во тьму, так это "беспристрастное", лишенное всякой философии естествознание.

В Тимее мы находим уже вполне сформировавшуюся концепцию сверхличной универсальности человеческого микрокосма, заключенного в мировом макрокосме, - идею, питавшую мистику Сведенборга, Бёме, поэзию Блейка и рационализм Поля Валери. Воистину рядом с философом жил поэт, не терпящий строгости и однозначности им же введенного понятия. Даже душа у него то упряжка коней, то кусочек воска, то голубятня с залетными птицами, то книга с картинками, то бледная тень. Философское мышление Платона тяготеет к понятиям и абстракциям, поэт предпочитает определениям аллегории и символы, выражая ими и знание о вещах, и источники ошибок. В его диалогах нельзя проследить устоявшейся философской терминологии: то ли писаный Платон берется за дело столь нелюбезного ему поэта, то ли действительно существует неписаный Платон-эзотерик. Но зачем эзотерия логику, открывателю понятийной природы мышления?

Но кому нужно отсечение философа от поэта? Разве философия не есть высокая поэзия? В X книге Государства Платон почти в Дантовой традиции повествует о загробном странствии Эра и о суде над мертвыми...

...Весь знаменитый рассказ в конце X книги "Государства" о загробных странствиях Эра и суде над мертвыми именуется не чем иным, как мифом, который обладает такой великой силой, что "спасает" человека, поверившего в него, моральным совершенствованием, так что тот сможет перейти через Лету, "души своей не осквернив". Более того, мифом, объединившим в себе дерзкое воображение Платона и уверенность в его истинности, является великолепное описание "истинной", не нашей земли, что сияет в эфире разноцветным мячом, сшитым из двенадцати кусков кожи, т.е. знаменует собой совершенную геометрическую форму. Вся дальнейшая картина этой нездешней земли с ее живописными рощами, храмами и ручьями, с ее россыпями драгоценных камней, ясностью и прозрачностью красок и цветов рождается как истинная, наверняка известная Платону, отчетливо зримая воображением философа реальность.

Философия Платона обильна, полноводна, принципиально адогматична. Он понимает мудрость как широту горизонтов и как глубину проникновения в сущность вещей. Отличие философии от ремесла именно в аристократичности мышления, в оперировании с первичными сущностями небес, а не множественными формами земли. Тиртам - олицетворение неугомонной человеческой активности, символ вечного и неустанного поиска истины в любых местах, страстного желания полноценно постичь и воплотить в жизнь идеи и принципы философии.

Вчитываясь в тексты Платона, едва ли возможно не ощутить разрыва между проворством его интеллектуальной фантазии и медлительностью раскручивающихся механизмов современной ему техники философствования. (Чего стоят одни дихотомии!) Конечно, Платон был очень заинтересован в этих механизмах - ведь он положил много труда, чтобы их усовершенствовать, и будущее дисциплинированное мышление было связано с ним. Но в его голову на каждом шагу приходило куда больше мыслей, чем ему с руки было тут же проверить, разрабатывать, додумывать, прослеживать дальше - да просто формулировать; нить упорядоченного рассуждения и так все время теряется. Не отбрасывая, не оставляя нереализованными каких-то заманчивых мыслительных возможностей, Платон явил бы возможное зрелище путника на распутье, который желает идти одновременно и прямо, и направо, и налево (что-то вроде сюрреалистической утопии "сада раздваивающихся тропинок" из рассказа Хорхе Борхеса - интеллектуального лабиринта, где выбор заменен синхронным сосуществованием всех альтернатив со всеми их импликациями). Ему приходилось недоговаривать; не так уж редко он прямо об этом заявляет.

Платон считал философию сферой человеческой свободы. Любая общественная деятельность (асхолия) требует приспособления к требованиям общества (по Платону - грубой и неотесанной толпы). Досуг (схоле) всецело принадлежит свободному человеку, лишь вне общественного служения человек предоставлен своей совести и своей мудрости. Философия - высшее проявление человеческой свободы и человеческой незаинтересованности.

Сами особенности философской натуры, когда она оказывается в плохих условиях, писал Платон, бывают виной тому, что человек бросает этим заниматься; причиной могут стать и так называемые блага - богатство и всякого рода обеспеченность. Вот тогда-то к философии, "раз она осиротела и лишилась тех, кто ей сродни, приступают уже другие лица, вовсе ее не достойные".

Удивительная прозорливость! Но рядом с этим наитием - парадокс: в идеальном государстве самую ответственную роль Платон отводит философам-истинным политикам. Не это ли неразрешимое противоречие абсолютной свободы (неангажированности) философов и их "службы государству" стало отправной точкой нищеты философии в государстве "нового типа"?..

Раз Платон столь многообразен, то и трактовки Платона тем ценней, чем большее многообразие допускают. В этом смысле все, что достигнуто в философии после Платона, так или иначе может быть сведено к нему. Как каждое поколение переписывает историю - так и Платона. Нет нового Платона - нет новой культуры.

Платон так велик, что каждому хочется видеть его на своей стороне. Посмотрите, что только выделывают с Платоном! - читаю в Апологии Раймунда Сабундского. Каждый хочет истолковать его в желательном для себя смысле. Ему приписывают и у него находят все новейшие взгляды, какие только существуют на свете, и, если требуется, его противопоставляют ему же самому. Ни сам Монтень, ни Лафонтен, ни Лабрюйер не могли обойтись без Аристокла, везде примешивая щепотку.

Знаете ли вы, как силен "один человек" - Рафаэль, Шекспир, Платон? Он остается на 1000 лет и перерождает мир...

После Тимея с его категорией всеобъемлющего, вечного и бесконечного Ума гегелевский абсолютный дух - бледная тень. В Тимее же мы находим основы плюралистического учения о вероятностном космосе, о материи как неопределенности, чистой возможности бытия. Космос, писал Аристокл, возник как подражание вечному первообразу, и постигаться он должен тоже лишь абсолютным разумом.

О том, что лишь воспроизводит первообраз и являет собой лишь подобие настоящего образа, и говорить можно не более как правдоподобно. Ведь как бытие относится к рождению, так истина относится к вере. А потому не удивляйся, Сократ, если мы не достигнем в наших рассуждениях полной точности и непротиворечивости. Напротив, мы должны радоваться, если наше рассуждение окажется не менее правдоподобным, чем любое другое, и притом помнить, что я, рассуждающий, и вы, мои судьи, всего лишь люди, а потому нам приходится довольствоваться в таких вопросах правдоподобным мифом, не требуя большего.

В другое время и в другом месте, говорит далее Аристокл, этот же предмет мы можем увидеть совсем с другой стороны и рассуждать о нем совсем иначе. Это даже не скептицизм, который мы найдем затем у Пиррона, а начало плюрализма, основанного не столько на текучести, сколько на вечной многообразной обильности недвижимого бытия. Ведь сказано: река течет только для глупцов, для мудрецов она стоит. Но сколь разнообразна эта вечность...

Единое множественно, - констатирует Платон в Пармениде. Рассмотрев соотношение единого и иного, Платон заключает, что единое может переходить во многое, и наоборот. Что такое единое? Первообраз, начало, принцип, модель, подлинное бытие. Что такое иное? Мир вещей. Соотношение идеи и материи: единая идея множественная материя.

Главная особенность психики Платона - совместимость несовместимостей, бесконфликтное приятие конфликтующего. В. Нестле прекрасно говорит о "величественной попытке" Платона соединить в своей философии "рациональное с иррациональным, чувственное со сверхчувственным, преходящее с непреходящим, временное с вечным, земное с небесным, человеческое с божественным...". Любопытно, что слово "миф" у Платона чаще всего встречается в наиболее трезвых, позитивных, дискурсивных текстах Политики, Государства и Законов. Вряд ли это случайность.

Платон не всеяден - он терпим. Неудивительно то беспрецедентное разнообразие мнений, которое характерно для его учеников: от крайнего скептицизма до ярого антиплатонизма.

Даже в восприятии мира, в понимании сущности бытия Платон умудряется совместить множественность с единством: низшая, чувственная часть души способна видеть в предмете безобразно-прекрасное или черно-белое, но верхняя, разумная часть не терпит противоречий и запрещает их совмещать в одном и том же предмете. Противоречие заложено в нас, а не в мире, - заключает Аристокл. Мир един - философий множество. Подлинный философ приходит в мир не для того, чтобы положить конец философским спорам, а чтобы научить философствовать. Вот почему в мифологическом диалоге Платона мы еще не знаем, кому отдать предпочтение.

Нам еще предстоит разговор о двух Платонах - писаном и неписаном, но огромность Платона вмещает величайшего гения всех времен и народов и первейшего тоталитариста, с которого начались наши беды. Кто говорит-с ним кончается мудрость, кто - с него начинается философия. Он первый, от кого так много сохранилось, и он же - наглядная иллюстрация того, что когда остается так много, то тем шире простор для интерпретаций.

О его характере древность почти без исключений говорит с почтением, которое подкрепляется и впечатлением от его сочинений. Выносимый из них образ идеального духа, при гармоничном равновесии всех сил развитого до нравственной красоты, с олимпийской безмятежностью царящего над миром явлений, нашел выражение и в тех мифах, которые уже рано ставили философа в связь с дельфийским богом.

И - рядом: Философия эллинов получила распространение в большей части языческого мира и отравила умы людей, преисполнив их чванства, так что они стали презирать все иные доктрины.

Кто был их великий учитель Платон? Или другой и великий светоч - Аристотель? Оба - дураки, просто крючкотворы и софисты, в праздности своей и суете приверженные собственным смешным учениям, не основанным ни на истине, ни на разуме. Все их творения - странная мешанина всяческой лжи, еле прикрытая сверху налетом истины; их предписания не исходят от природы и не руководствуются разумом: они пустая выдумка, служащая лишь доказательством страшного роста человеческой гордости; одним словом - неразумение.

Вот так: от дельфийского бога до неразумного гордеца... Сегодня очень модно все беды нашего времени валить на Сократа и Платона. "Новые философы" так и говорят: насилие политическое начинается с насилия интеллектуального, философское менторство порождает авторитаризм и волюнтаризм. Господа-мыслители (Фихте, Гегель, Ницше, Маркс) - дети Аристокла...

Любопытно, что "отец русского идеализма" Владимир Соловьёв, высоко оценивая платоновское умозрение, не довольствуется платоновским идеализмом. Идея - необходимое, но не достаточное средство преобразования жизни. Для того чтобы идея воплотилась в материю, не теряя своей идеальности, мало духовного опыта - необходима боговоплощенность. Ее-то ему и не хватало. Для Платона, писал Соловьёв, идеализм явился только источником душевной драмы и невозможности для материи засиять полным светом идеи. Чтобы превзойти Сократа, человека уже недостаточно, необходим богочеловек, помогающий каждому исполнить свое назначение. Его-то у него и нет...

Развивая эту мысль, а заодно отвечая на вопрос, как мог Платон создать утопию тоталитарного государства, С. Трубецкой писал: Автор "Апологии", "Горгия", "Федона", после полувекового культа убитого законами мудреца и праведника, открыто принимает и утверждает в своих "Законах" тот самый принцип слепой, рабской и лживой веры, которым убит отец его лучшей души.

Смерть Сократа со всем ее драматизмом; роковой вопрос - стоит ли жить, когда законно убита правда в своем лучшем воплощении; решение - смысл жизни в ином идеальном мире, а этот царство зла и обмана; явление священного Эрота, бросающего мост между двумя мирами и ставящего задачу полного их соединения, спасения нижнего мира, перерождения его; бессильный отказ от этой задачи; подмена ее другою - преобразования, направления общества мудрыми политическими

устройствами чрез действие послушного тирана, и, наконец, под предлогом исправления мирской неправды, торжественное утверждение этой неправды в той самой форме, которою осужден и убит праведник, - я не знаю более значительной трагедии в человеческой истории.

Тиртам, или соневольник лебедей

Каждый понимает его так, как хочет.

Монтень

Платон стоит в таком отношении к миру, как блаженный дух, которому угодно погостить в нем некоторое время. Для него важно не столько ознакомиться с миром, сколько дружелюбно поделиться с ним тем, что он принес с собою и что нужно для мира. Он проникает в глубину больше для того, чтобы заполнить ее своим существом, чем для того, чтобы исследовать его.

Гете

Начну с древних свидетельств. Свидетельствует Олимпиодор:

Незадолго до кончины он видел во сне, будто превратился в лебедя, летает с дерева на дерево и доставляет много хлопот птицеловам. Сократик Симмий истолковал это так, что он останется неуловим для тех, кто захочет его толковать, - ибо птицеловам подобны толкователи, старающиеся выследить мысли древних авторов, неуловим же он потому, что его сочинения, как и поэзия Гомера, допускают множество толкований. Оттого и говорят, что эти две души всесторонне гармоничны и потому восприниматься могут весьма разнообразно.

Когда он умер, афиняне погребли его с пышностью и на могиле его сделали надпись:

Двух Аполлон сыновей - Эскулапа родил и Платона,

Тот исцеляет тела, этот целитель души.

Свидетельствует Диоген Лаэрций: Аристокл, афинянин, сын Аристона и Потоны.

Спевсипп (в книге под названием "Платонова тризна"), и Клеарх (в "Похвальном слове Платону"), и Анаксилаид (во II книге "О философах") пишут, что по Афинам ходил такой рассказ: когда Потона была в цвете юности, Аристон пытался овладеть ею, но безуспешно; и, прекратив свои попытки, он увидел образ Аполлона, после чего сохранял жену в чистоте, пока та не разрешилась младенцем.

Родился Аристокл в 88-ю олимпиаду, седьмого фаргелиона, в день, когда делосцы отмечают рождение Аполлона.

Рассказывают, что Сократу однажды приснился сон, будто он держал на коленях лебеденка, а тот вдруг покрылся перьями и взлетел с дивным криком: а на следующий день он встретил Аристокла и сказал, что это и есть его лебедь.

И с этих пор стал он неизменным слушателем Сократа; после кончины Сократа примкнул к Кратилу, последователю Гераклита, и Гермогену, последователю Парменида; потом перебрался в Мегары к Евклиду; потом поехал в Кирену к математику Феодору; оттуда - в Италию, к пифагорейцам Филолаю и Евриту; оттуда - в Египет к вещателям (говорят, туда его сопровождал Еврипид); там он заболел, и жрецы исцелили его морской водой, на что он и сказал:

Вода смывает все людское зло.

Собирался Аристокл посетить и магов, но не сделал этого из-за азиатских войн.

Гераклид говорит, что в юности он был так стыдлив и вел себя так сдержанно, что никто не видел, чтобы он смеялся в голос.

Но есть и свидетельства совсем иного толка. Аристипп в IV книге "О роскоши древних" уверяет, что он был влюблен в некоего мальчика Астера, который обучался астрономии, а также в Диона, а также, по утверждению некоторых, и в Федра.

Перу Платона приписывают следующее любовное двустишие, часто толкуемое в философском плане: "Ты вперяешься в звезды, мой Астер; о, если бы я стал - Небо, дабы взирать на тебя многими очами!" У Владимира Соловьёва есть вольный перевод платоновских строк:

На звезды глядишь ты, звезда моя светлая!

О, быть бы мне небом, в широких объятьях

Держать бы тебя и очей мириадами

Тобой любоваться в безмолвном сиянии.

А о любви своей к Алексиду и Федру он сложил такие стихи:

Стоило только лишь мне назвать Алексида красавцем.

Как уж прохода ему нет от бесчисленных глаз.

Да, неразумно собакам показывать кость! Пожалею

Позже: не так ли я встарь Федра навек потерял?

Говорят, он имел любовницей Археанассу, о которой написал так:

Археанасса со мной, колонфского рода гетера, - 

Даже морщины ее жаркой любовью горят.

Ах, злополучные те, что на первой стезе повстречали

Юность подруги моей! Что это был за пожар!

А вот стихи его к Агафону:

Душу свою на устах я имел, Агафона целуя,

Словно стремилась она переселиться в него.

Вот и другие:

Я тебе яблоко бросил. Подняв его, если готова

Ты полюбить меня, в дар девственность мне принеси.

Впрочем, о его предосудительных отношениях с Федром, Дионом и Археанассой другой мудрец скажет: non pudeat dicere quod поп pudet sentire (да не будет стыдно говорить то, что не стыдно чувствовать).

Сам Сократ, говорят, послушав, как Аристокл читал "Лисида", воскликнул: "Клянусь Гераклом! Сколько же навыдумывал на меня этот юнец!" - ибо Аристокл написал много такого, чего Сократ вовсе не говорил.

Аристотель говорит, что образ речи Аристокла - средний между поэзией и прозой.

Он первый выступил с опровержением почти всех философов, ему предшествующих; неясно лишь, почему он ни разу не упоминает о Демокрите.

Он первый употребил в философии такие понятия, как "противостояние", "основа", "диалектика", "качество", "продолговатое число", "божественное провидение".

"Слаще всего, - говорил он, - слышать истину". (А

другие передают: "говорить истину".) Об истине пишет он и в "Законах": "О чужеземец, истина прекрасна и незыблема, однако, думается, что внушить ее нелегко".

Он соединил учения Гераклита, Пифагора и Сократа. Многим он воспользовался и у Эпихарма, сочинителя комедий, переписав у него немалые части. Как кажется, Аристокл первым привез в Афины и книги мимографа Софрона и подражал ему в изображении характеров.

Как в древней трагедии поначалу вел действие только хор, потом Феспис ввел одного актера, чтобы дать отдых хору, потом Эсхил - второго, Софокл - третьего, и тогда трагедия достигла своей полноты, - так и философия поначалу знала только один род рассуждения - физический; Сократ ввел второй - этический, а Аристокл третий - диалектический и тем завершил философию.

А на гробнице его начертана надпись:

Знанием меры и праведным нравом отличный меж смертных,

Оный божественный муж здесь погребен Аристокл.

Если кому из людей достижима великая мудрость,

Этому - более всех: зависть -ничто перед ним.

Хотя о жизни Платона известно гораздо больше, чем о досократиках, сохранившиеся сведения скудны и часто противоречивы. Наиболее вероятно, что Отец философии родился в 427 году до Р. X. на острове Эгина, неподалеку от Афин. По отцу, Аристону, его род восходил к царю Кодру, а по матери, Периктионе, - к роду Солона.

Предания рассказывали о предках Платона, ведущих свое происхождение от бога Посейдона и смертной женщины Тиро, чей сын, пилосский герой Нелей, породил вместе с Хлоридой двенадцать сыновей, в числе которых были знаменитый гомеровский мудрец Нестор и его брат Перриклемен, участник похода аргонавтов за золотым руном. Потомком Периклимена был Андропомп, а сын его Меланф - отец Кодра, последнего афинского царя, личности уже не столько мифологической, а более исторической. Кодр, изгнанный из наследственной Мессении, был принят в Афинах последним потомком Тесея Тимоентом и получил из его рук царскую власть в благодарность за помощь ему в войне.

По другим данным, и отец и мать Платона вели происхождение от родственника Солона Дропида, наследники которого всегда играли большую роль в политической жизни Афин. Внуки Дропида Каллесхр и Главкон оставили след в афинской истории. Сын Каллесхра Критий стал главой афинских Тридцати тиранов в 405 - 404 годах. Периктиона была дочерью Глав-кона и двоюродной сестрой Крития. После смерти отца Платона она вторично вышла замуж за своего дядю Пирилампа, друга Перикла. Дом этот был воспет Анакреоном и другими поэтами.

Семья Платона прославилась не только на поприще поли гики. Солон снискал поэтическую славу, Критий, который ввел Платона в круг Сократа, был известным драматургом и остроумным стихотворцем. Андокид стал знаменитым оратором.

Сам Платон в ранней молодости увлекался поэзией, музыкой, живописью, преуспел в гимнастике, принимал участие в Истмийских и Пифийских олимпиадах и награждался лавровыми венками. Он воспитывался в духе калокагатии, призванной соединить физическую красоту безупречного тела и нравственное благородство.

Он брал уроки у лучших учителей. Грамоту ему преподавал известный Дионисий, музыку - Дракон, ученик Дамона, обучавшего самого Перикла, и Метелл из Акраганта, гимнастику - борец Аристон из Аргоса. Считают, что этот выдающийся борец дал своему ученику Аристоклу, названному так по имени деда с отцовской стороны, имя "Платон", то ли за его широкую грудь и мощное сложение, то ли за широкий лоб. Так исчез Аристокл, сын Аристона, и в историю вошел Платон.

О ранней одаренности грядущего Отца философии свидетельствует легенда, рассказанная Спевсиппом, унаследовавшим платоновскую Академию. В Похвале Платону повествуется о том, как матери Аристокла накануне его рождения явился Аполлон, в благодарность которому родители новорожденного решили принести жертву на горе Гимнетт. Пока родители занимались благочестивым делом, пчелы, которыми славился Гимнетт, отложили медовые соты в устах ребенка.

Первым учителем мудрости юного Аристокла был последователь Гераклита Кратил, делавший самые крайние и парадоксальные выводы из учения Эфесца. Однако до встречи с Сократом философия, видимо, не увлекала его. Он писал трагедии, комедии и эпиграммы, увлекался живописью и научился понимать великолепие красок и красочного языка, которым затем прославятся его будущие произведения.

В 20-летнем возрасте Платон знакомится с Сократом, и эта встреча радикально меняет его жизнь; музыка, живопись, поэзия отходят на второй план, уступая этике, философии жизни и человека. Смерть учителя Платон переносит как двойной удар: утрату духовно близкого человека и потерю цели. Для 28-летнего молодого человека свершилась высшая несправедливость: государство и общество, долженствующие споспешествовать торжеству правды и человечности, уничтожили лучшего мудреца, единственным стремлением которого было сделать человека Человеком.

Мы не знаем всех обстоятельств, связанных с эмиграцией Аристокла, но, очевидно, она так или иначе связана с его реакцией на приговор. После смерти Сократа, свидетелем которой он не был, Платон покидает Афины на долгие 12 лет. Вначале он перебрался в Мегару к Евклиду, у которого собрались и другие ученики Сократа. "Они хотели еще раз пережить вместе общее горе, прежде чем всем расстаться и разъехаться по разным городам, чтобы, может быть, больше никогда друг с другом и не встретиться в дальнейшей жизни".

У Евклида Платон пробыл недолго, предприняв затем длительное путешествие, приведшее его в Египет, Кирену, Южную Италию и Сицилию. По некоторым источникам, не заслуживающим большого доверия, он побывал также в Вавилоне и Ассирии, где приобщился великой мудрости магов, и даже добрался до Финикии и Иудеи. Судя по всему, в Египте он прошел по следам своего предка Солона, некогда набиравшегося мудрости у египетских жрецов в Фивах, Гелиополе и Саисе.

Наиболее длительным было пребывание в Гелиополе, центре египетской религии.

Хотя египетские влияния на Платона сильно преувеличены, на него не могли не произвести впечатление стабильность государственности, которую не поколебало даже вторжение персов в 525 году до Р. X., разделение труда и система обучения математической науке.

После Египта Платон посетил Кирену - город, основанный греками в Северной Африке еще в VII веке до Р. X. Кирена была родиной Аристиппа и знаменитого математика Феодора, у которого Платон брал уроки математики, как некогда делал Сократ. Впоследствии Феодор вошел в число персонажей знаменитых диалогов Платона. Видимо, Феодор унаследовал пифагорейские традиции и посоветовал Платону познакомиться с математическими исследованиями учеников Пифагора в Южной Италии. Центром деятельности пифагорейцев в это время был Тарент, где жил и творил крупный государственный деятель, стратег и ученый Архит. Личность этого математика, физика и механика произвела глубокое впечатление на Платона, а дружба с Архитом и его учениками оказалась весьма плодотворной: именно от пифагорейцев он унаследовал "философское бесстрашие", синтез логики с мистикой.

Последним пунктом долгих странствий "любителя смокв" стали Сиракузы, крупнейший культурный центр греческой Италии или так называемой Большой Греции. При сиракузском дворе всегда находили себе пристанище выдающиеся поэты, музыканты, живописцы, архитекторы и философы. В бытность Платона на Сицилии власть в Сиракузах принадлежала энергичному, целеустремленному и властолюбивому тирану Дионисию, на протяжении без малого четырех десятилетий умело укрощавшему политическую борьбу, раздиравшую другие греческие города.

Во время пребывания в Сиракузах Платон сблизился с родственником Дионисия Дионом, к тому же женатым на его дочери. Сближение Платона с Дионом и усиливающееся влияние первого на второго Дионисий встретил с неудовольствием и опаской. Дионисия раздражала независимость афинского выскочки и само присутствие философа у трона, открыто высказывающего такие мысли, которые подданные и думать боялись.

Наконец, терпение Дионисия иссякло, и он резко спросил Платона, зачем тот приехал в Сицилию. На ответ Платона, что он ищет совершенного человека, Дионисий язвительно сказал: "Клянусь богами, ты его еще - не нашел, это совершенно ясно".

На этом и закончилось нравственное воздействие философа на тирана.

Платон, который, рискуя жизнью, недавно наблюдал за потоками пылающей лавы во время извержения Этны, теперь подвергался гораздо большей опасности. Зная жестокость и вероломство Дионисия, Дион решил немедленно отправить Платона восвояси. На корабле спартанского посла Поллида Платон отплыл из Сиракуз, не подозревая, что посол получил тайный приказ убить его, когда выйдут в открытое море, или, в крайнем случае, продать в рабство. Это последнее распоряжение тирана было сделано не без злорадства над философом, оторванным от живой практики жизни. Дионисий притворно заявил, что Платон ведь не понесет никакого ущерба, так как, будучи человеком справедливым, он и в рабском состоянии будет испытывать счастье.

Платон чудом избежал смерти и был выкуплен и освобожден афинскими друзьями. В 387 году, в возрасте сорока лет, накопив огромный опыт и знания, Платон вернулся в Афины. Здесь он приобрел дом с садом, где поселился сам и где основал свою философскую школу, получившую название по имени мифического героя Академа и просуществовавшую до самого конца античности. Академия Платона была закрыта лишь в 529 году новой эры византийским императором Юстинианом, объявившим ее рассадником языческой ложной мудрости. Таким образом, Академия просуществовала свыше 900 лет!

Вокруг Платона начали собираться ученики. В Академии преподавали не только философию, но также риторику, логику и математику. Уже для принятия в школу требовались определенные математические знания. Математика была не только научной пропедевтикой, но и предметом научных изысканий. Ван дер Варден назвал период развития древнегреческой математики от Архита до Евклида "веком Платона".

К школе Платона примкнули крупнейшие математики его века. Список их сообщает Прокл в своем "Каталоге". Самыми выдающимися из них были Архит из Тарента, Теэтет и Евдокс. Из них Архит первый ввел Платона в круг проблем математики. Он же познакомил Платона с философией пифагорейцев. Теэтет и Евдокс были учителями Платона в области математики, но они же были его учениками в философии. Все они были его друзьями. В конце IV в. до н. э. результаты математики, добытые ее развитием в школе Платона, были собраны в трудах Евклида, прежде всего в его "Началах". По сообщению Прокла, Евклид сам был выучеником платоновской школы. В "Началах" Евклида, а также в его "Теории гармонии" и "Явлениях" излагаются как раз те четыре науки, которые Платон рекомендовал в своем "Государстве" в качестве философской пропедевтики. Эти науки - арифметика, геометрия, теория гармонии и астрономия. Сами "Начала" Евклида по-видимому, продолжение традиции, основы которой были заложены примыкающими к школе Платона авторами "Начал", предшествовавших евклидовским, математиками Гиппократом, Леонтием и Февдием.

Многие традиции платоновской Академии были заимствованы у пифагорейцев. Ученики жили аскетической общиной, мало спали и много размышляли в тишине. Трапезы были общими, скромными, вегетарианскими. Питались овощами, фруктами, молоком. Сам Платон любил смоквы. Даже на званых обедах роскошные угощения заменяли мудрой беседой.

Здесь же, в Академии, когда Платона уже не было в живых, его ученики торжественно праздновали ежегодно 7 таргелия (21 мая) день его рождения. Они вспоминали Платона наподобие древнего героя, основателя, или эпонима, святилища философии.

После неудачи с Дионисием Платон воздерживался от политической деятельности, полностью отдавшись философии и просвещению. Однако в 367 году Дионисий умер, и власть в Сиракузах перешла в руки его сына Дионисия Младшего. Дион продолжал играть видную роль при дворе "просвещенного" тирана и проводил хитроумную политику подчинения своей воле молодого властителя. Рассчитывая на помощь Платона, он внушил Дионисию мысль призвать ко двору великого мыслителя, Платона же уверил в том, что нет лучшего случая проверить свои теории на практике просвещенного правления. Не имея никакого представления о хитросплетениях Диона, Платон принял его приглашение и в возрасте 60 лет вторично направился на Сицилию.

Нам известно множество подробностей об этой второй поездке Платона в Сицилию. В письме, которое признано не вызывающим сомнения, Платон сам описывает поездку через много лет, пережив гибель Диона.

Платон, который выразил свои заветные мысли о создании идеального общества в сочинении "Государство", как будто бы неожиданно получал возможность воплотить в жизнь свои мечты. Дион и его друзья убедили Платона в том, что Дионисий искренне стремится к философии и образованию. И Платон поверил, что в Сиракузах философ и правитель окажутся одним и тем же лицом.

Платона действительно встретили с небывалым почетом и дружелюбием, и на первых порах ему действительно удалось увлечь Дионисия Младшего своими идеями. Однако враги Диона и недоброжелатели Платона тоже не дремали. Дело кончилось изгнанием Диона и заключением Платона в крепость. Некоторое время Дионисий Младший играл с великим философом в кошки-мышки: то выражал надежду посвятить свою жизнь философии, то, под влиянием двора, ссорился с ним, доходя до ненависти. Платона спасла лишь начавшаяся война. Дионисию стало не до него, и он милостиво разрешил покинуть Сиракузы, напоследок испросив даже прощения. В очередной раз Платон оказался обманутым в своих надеждах просветить тирана, обучив его благоразумию.

Правда, влияние Платона не прошло бесследно. Чтобы загладить в глазах греческого мира свое вероломство, Дионисий наполнил дворец учеными и философами. В общении с ними ему пригодились записи бесед с афинским мудрецом, и он нередко выдавал его мысли за свои. Видимо, у него все же была какая-то тяга к мудрости, а толпы окружавших Дионисия мудрецов не могли заменить одного Платона.

С наступлением перемирия Дионисий вновь обратился к Аристоклу с просьбой о визите, поставив прощение Диона в зависимость от согласия Платона на новый приезд в Сицилию. Поначалу Платон, памятуя о двух предшествующих попытках "просвещения" тиранов, категорически отказался, однако под влиянием уговоров своих друзей и опасности, грозившей Диону, дал согласие. Дионисий устроил престарелому мудрецу царскую встречу, щедро одарил его, но стоило Платону завести с ним разговор о прощении Диона и о данных ему обещаниях, как отношения между ними вновь резко обострились. Вероломство взяло верх над философией, как это почти всегда случалось с "просвещенными" монархами.

Отныне Дионисий уже не таился от Платона, а, наоборот, придумывал всякие хитрости, чтобы его запугать. Платон же в свою очередь, подобно птице, жаждущей улететь, поглядывал по сторонам и в глубине души призывал на помощь удобный случай.

Развязку этих тягостных отношений ускорило еще одно событие. На службе у Дионисия были тысячи наемных варваров. И вот он, нарушив обычаи, попытался посадить старейших наемников на более низкое жалованье. Солдаты ответили возмущением и осадили акрополь. Дионисий, до смерти испугавшись, пообещал им вернуть их исконные привилегии и свалил вину на Гераклида, командующего флотом. Недолго думая, Гераклид исчез. Его друзья молили Дионисия разобраться во всем, не преследовать беглеца и даже просили о заступничестве Платона; Дионисий в присутствии Платона, прогуливаясь по саду, дал это обещание, но уже вечером следующего дня отказался от него, предписывая страже схватить беглеца. И когда Платон просил о помиловании Гераклида, Дионисий сказал: "Тебе-то я и вовсе не обещал ничего". Философ настойчиво повторил, что Дионисий обещал друзьям Гераклида не причинять ему зла. Слова Платона остались без ответа, а беглеца бросились выслеживать усердные наемники, но он успел бежать в пределы карфагенских владений. Так заступничество за Гераклида привело к полному разрыву Платона с Дионисием.

Платона, мирно обитавшего в тихом уединении садов вблизи дворца, немедленно переселили за пределы акрополя, поближе к казармам наемных солдат. Наемники ненавидели Платона, который убеждал Дионисия отказаться от власти, распустить телохранителей и заняться философией. Еще живы были слухи, как в свой предыдущий приезд Платон заставил Дионисия расстаться с тысячами солдат и сотнями триер. Наемникам нужны были деньги. Дионисий давал им постоянную работу, а к крови солдаты привыкли, и благородные идеи их ничуть не смущали. Участь Платона решалась здесь, в солдатских казармах, где никто никого не щадил.

Я столь подробно останавливаюсь на проблеме "царей и поэтов", потому что за прошедшие тысячелетия здесь мало что изменилось, и если "широкий" Платон трижды попадал в одну и ту же ловушку, то какие упреки можно предъявить "узким"?..

Архит, этот испытанный друг Платона, чувствуя свою вину (ведь он так настойчиво склонял Платона к поездке), на тридцативесельном корабле отправляет Дионисию под каким-то предлогом посольство во главе с Ламиском. Ламиск просит Дионисия отпустить Платона, напоминая, что Архит и тарентийцы в свое время поручались за его безопасность.

Дионисий, безудержный в гневе, но изощренный лицемер, более всего боялся дурной славы в мире просвещенных людей. Платона призвали во дворец, день за днем устраивали в его честь пиршества, его осыпали подарками.

Ни Дионисий, ни Платон как будто даже и не вспоминали о страшных днях под угрозой смерти. Первым не выдержал молчания Дионисий, он заискивающе спросил: "Что же, Платон, ты, верно, много всяких ужасов нарасскажешь о нас своим друзьям-философам?" Платон, тонко улыбнувшись, ответил, осмелев на прощание: "Помилуй, навряд ли Академия способна ощутить такую нужду в темах для разговора, чтобы кто-нибудь стал вспоминать о тебе". Так закончилась третья поездка Платона в Сиракузы. Усталый, больной вернулся Платон в родную Академию.

Платон много натерпелся в жизни, и его социальные утопии - не только результат амбивалентности его личности, но и компенсация жизненных перипетий. Человек, проповедовавший в Теэтете бегство от мира, философ, написавший: "Мудрец хочет видеть то, что на небе, и не замечает ближайшего, что у него под ногами", - под конец жизни вынужден был все же "заметить" и противопоставить грехопадению греческого государства выстраданную на собственном опыте утопию, которая, увы, оказалась куда более страшной...

Остаток своей жизни Платон провел в Афинах среди учеников. В свое время у него не сложились отношения с другими учениками Сократа: Антисфен, Федон, Эсхин, Аристипп основали свои школы и не желали признавать иные авторитеты. Разошлись пути и многих его учеников. Теофраст перешел в школу Аристотеля, Гераклид конкурировал с Ксенократом при выборах схоларха, Гиперид и Демосфен стали знаменитыми ораторами, но погибли в тяжкие годы македонского завоевания.

Платон умер в день своего рождения, совпавший с празднеством в честь Аполлона. Он оставил скромное завещание, прося исполнить свою волю племянника Спевсиппа. Два имения он завещал своему близкому родственнику Адиманту и своим друзьям. Денег осталось всего три мины, да еще две серебряные чаши, перстень и серьга. После смерти хозяина осталось четыре раба и рабыня Артемида, которую он велел отпустить на свободу. В завещании была приписка: "Долга никому не имею".

Его прах был погребен в стенах Академии. Позже другой философ написал: "В конце концов, смерть мимолетна, жизнь же вечна. Она только меняет свою телесную оболочку, как мы меняем платье. Какая разница всем, кроме единственного, в чьем теле обитал Платон; да, тела нет, но платонизм вечен".

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]