Архетип власти Гюгенбюль Крайг

бывают на всех озлоблены и втайне плетут интриги. Однако чаще всего таким молодым людям не выпадает счастья родиться в среде, поощряющей богатую внутреннюю жизнь, в среде, предоставившей бы им возможности решить свои проблемы через фантазии, поэтому им приходится переживать все драматические ситуации в реаль­ности. Результатом этого оказывается типаж антисоциального, а воз­можно даже криминального молодого человека. И хотя проявления его деструктивиости внешне напоминают действия молодого чело­века, временно соприкоснувшегося со злом, в действительности все обстоит иначе: контакт с дьяволом — для него трагедия, непрекраща­ющаяся борьба с окружением, олицетворяющим зло. Подобного несчастного юношу можно сравнить с Дон-Кихотом, бросающимся на ветряные мельницы. Нередко асоциальные личности такого типа ошибочно характеризуются специалистами как психопаты, как люди с врожденными дефектами характера. В дальнейшем эти люди могут оказаться способными создать семью и воспитать своих детей в духе собственного антисоциального мировоззрения. Дело принимает опасный оборот, когда такие личности начинают склоняться к расиз­му или социальной зависти.

Жизнь подобных людей необыкновенно трагична. Только чело­век определенного психологического склада может стать жертвой деструктивности. Люди равнодушные не способны болезненно реагировать на зло даже в том случае, когда растут в деструктивной среде. Феномен деструктивности не доставляет им никаких особых хлопот. В юности они весьма поверхностно соприкасаются со злом и в дальнейшей жизни его не замечают. Другое дело — те, на кого уже в детстве произвел глубокое впечатление феномен зла. Они не в силах отказаться от борьбы со злом, однако борьба оказывается бессмысленной, поскольку молодые люди не понимают, что в конеч­ном счете зло есть проблема внутренняя," а проекция собственного деструктивного начала вовне неизменно оборачивается новыми беда­ми и страданиями. ч

Обречен ли анализ на провал?

Предыдущая глава представляет собой попытку рассмотреть феномен архетипической тени на примере развития молодежи. Архе-типическая тень создает для психотерапевта особые проблемы. Разу­меется, данный феномен не исчезает по прошествии молодости. Средний здоровый человек периодически оказывается под влиянием самодеструктивных и агрессивных тенденций, разрушая созданное, саботируя отношения, которые для него дороги, мучая близких и дру­зей. В особенности же от воздействия архетипической тени страдает психотерапевт. Здесь уже упоминался психологический закон, суть которого сводится к тому, что сила стремления к свету прямо про­порциональна активизации тени. В частности, психотерапевт, стре­мящийся к осознанию, путем которого он желает помочь пациенту, рискует оказаться под влиянием бессознательного начала в гораздо большей степени, чем обычный человек. Налицо парадокс: чем боль­ше усилий прикладывает психотерапевт к осознанию, тем бессозна­тельнее он становится. Иными словами, чем сильнее освещен один угол комнаты, тем темнее кажутся другие ее углы.

Человеку, осознающему свои собственные деструктивные и самодеструктивные тенденции, тяжелее всего дается переживание их в себе, а не только в проекции. Будучи человеком, беспрерывно находящимся в контакте с бессознательным, психотерапевт в изве­стном смысле подвержен влиянию архетипической тени более, чем любой другой индивид. Сознательно психотерапевт желает помочь клиенту, избавить его от проявлений чрезмерной деструктивности Именно с этой целью, ежедневно, в течение восьми и более часов психотерапевт общается с людьми, которым он хочет вернуть здо­ровье и ощущение радости жизни. Задача эта весьма непроста, и кро­ме того следует учитывать, что сознательное стремление к добру

подразумевает наличие в бессознательном такой же по силе злой воли. Предвидя данную опасность, основоположники психоанализа и психотерапии выдвинули требование учебного анализа, предшест­вующего самостоятельной психотерапевтической и аналитической практике. От психотерапевта требуется хорошее знание психологии и психопатологии, что позволяет ему безошибочно определять этио­логию невротических симптомов. Однако именно учебный анализ, случаи эффективного распознания деструктивного начала у паци­ента и мнение о том, что аналитик добился выдающихся успехов в самопознании, искушают терапевта закрыть глаза на собственную тень и видеть ее проявления лишь у анализанда.

Психотерапевт ежедневно сталкивается с нестандартным челове­ческим поведением, выражающим на практике личную, коллектив­ную и архетипическую тени. Случается, что он начинает распозна­вать проявления, в частности, архетипической тени лишь у окружа­ющих, подобно аутсайдеру, проецирующему свою бессознательную деструктивность вовне. Благоприятную почву для таких проекций создает и то обстоятельство, что количество пациентов с ярко выра­женными проявлениями бессознательной деструктивное™ в прак­тике аналитика никогда не убывает.

Проблема усугубляется тем, что многие психотерапевтические школы склонны вообще отрицать необходимость для аналитика изу­чения собственного деструктивного начала. Это мнение свидетель­ствует о тенденции к преобразованию психологии в естественную науку, что подразумевает преувеличение значения аналитической методики. Иными словами, исследование течения психологических процессов в собственной психике и психике другого индивида при­равнивается, скажем, к наблюдениям за химическим процессом в лаборатории. Не лишним будет заметить, что последователи Фрейда нередко избегают распознания в себе описанного венским психоаналитиком инстинкта смерти, поскольку возможное наличие подобного влечения в собственной личности внушает им опасения и в состоянии пагубно повлиять на их объективную научную пози­цию. Несмотря на то чго в рамках психотерапии юнгианского направ­ления проблеме тени уделяется огромное значение, тем не менее под этим понятием зачастую фигурирует только личная и коллективная тени, а тень архетипическая в расчет не берется.

Здесь уже шла речь о том, что психотерапевт находится в очень опасной и сложной психологической ситуации. С какой бы стороны мы ни подошли к его проблематике, повсюду нас подстерегают пре­пятствия. Фундаментальная модель врача, соответствующая деятель­ности психотерапевта, содержит искушение — вытеснить один из полюсов архетипа целителя и больного и спроецировать патологиче­ский аспект на пациента. Пытаясь путем применения власти ликвиди­ровать это разделение, аналтик поступает подобно врачу. В психо­терапии напряженность, существующая между полюсами целителя и больного, обострена «противостоянием» сознательного и бессозна­тельного В неблагоприятной сигуации бессознательное проециру­ется на пациента. Сам же аналитик, призванный помочь пациенту в осознании, безо всяких на то прав выступает в роли исключительно сознательного человека. В том случае, если честный аналитик при­ближается к осознанию, мрак собственного бессознательного скорее всего станет ему очевиден. Ведь, не забудем, чем больше света, тем гуще тень. Под покровом этой тьмы скрываются теневые двойники священника, врача и психотерапевта — мнимый пророк и шарлатан. Такая психологическая ситуация создает идеальное поле деятель­ности для архетипической тени Бессознательная деструктивность проявляется как в расщеплении архетипа, так и в существовании теневых двойников. Таким образом «зло» угрожает аналитику со всех сторон.

Возникает вопрос, не обречено ли смелое предприятие психоте­рапии на провал или оно может быть эффективным только под руко­водством гениев психологии? Многих психотерапевтов, отдающих себе отчет в этой проблематике, утешает наивное убеждение в том, что путем кропотливого учебного и личностного анализа они спо­собны достигнуть некоего гипотетического «мастерства». Среди ана­литиков бытует мнение, что избежать опасности можно, например, посредством изучения и детального описания своих снов. Ахилле­сова пята этого аргумента — толкование. Ведь сны в таком случае получают интерпретацию самого сновидца. Укажем на то, что ника­кой системы, никакой техники, которые гарантировали бы стопро­центное понимание посланий, заключенных в сновидении, не сущест­вует. Интерпретация сновидений — деятельность индивидуальная, если угодно, «штучная», близкая к искусству, зависящая от личное ги толкователя. Искусный и опытный психо терапевт приобретает со временем большую сноровку в интерпретации своих сновидений, которая отвечала бы его желаниям. Феномены тени он видит лишь в том случае, когда они угодны его эго, и нередко воспринимает

деструктивные аспекты собственной личности как черты в извест­ном смысле даже положительные.

Пессимизм таких утверждений вполне оправдан. Тем более, что бесчисленные внутренние противоречия и конфликты между пси­хотерапевтами, кажется, подтверждают правоту такой неутеши­тельной, впрочем, точки зрения. Споры, обоюдная критика и горь­кие последствия разногласий редко достигают такой остроты (а под­час и непорядочности), как в среде тех, кто чуть ли не официально заявляет о себе как об исключительно «осознавших» людях,— в сре­де аналитиков и психотерапевтов. Является ли психотерапия, а точ­нее глубинный анализ человеческой психики, предприятием невозможным? Следует ли расценивать этот грандиозный экспе­римент как очередную неудачу человеческой мысли? Исчерпал ли себя анализ?