alekseev_s_s_obshaya_teoriya_prava 1

ная подсистемы, внешне не объективируясь в виде обособленных «регулятивного» и «охранительного» права, находятся как бы внутри всего правового материала и лишь в комплексе профилирующих отраслей в какой-то мере «проступают наружу» в качестве преимущественной направленности, свойственной, с одной стороны, административному и гражданскому праву (преимущественно регулятивная подсистема), а с другой — уголовному праву (преимущественно охранительная подсистема).

8. Принципы в структуре права. Данная категория,

характеризующая исходные нормативно-руководящие начала соответствующей правовой системы, используется в юридической литературе в основном для освещения выраженного в концентрированном виде содержания права, его основ, воплощенных в нем закономерностей общественной жизни (1.6.2.).

Вместе с тем более подробное изучение правовых явлений, обозначаемых в качестве принципов права, свидетельствует о том, что даже локализованные на участке собственно права они играют в правовой системе более весомую и значимую роль, нежели явления, выражающие содержание права.

Принципы права, неотделимые от действующих юридических норм, в единстве с ними существуя и функционируя, имеют в праве и самостоятельное значение. В развитых правовых системах принципы представляют собой своего рода «сгустки» правовой ткани, не только выявляющие наиболее характерные черты содержания данной системы, но и выступающие в качестве высокозначимых регулятивных элементов в структуре права.

На самостоятельное значение принципов в структуре права уже обращено внимание в литературе. Казалось бы, на первый взгляд, принципы права охватываются понятием нормативного юридического предписания (тем более, что в ряде отраслей права, в особенности процессуальных, они формулируются в виде особых норм-прин- ципов).

В действительности же понятие нормы не перекрывает понятия принципа. Принципы имеют значение особого звена структуры права, пронизывают содержание права на всех уровнях его построения, все элементы правовой системы.

261

Особое же положение принципов в структуре права заключается в том, что они представляют собой основополагающие регулятивные элементы структуры. Как глубинные элементы они и способны направлять развитие и функционирование всей правовой системы, определять линии судебной и иной юридической практики, способствовать установлению пробелов в праве, отмене устаревших и принятию новых юридических норм. Отсюда же их характеристика в качестве «механизма саморегулирования в системе права»28, «командного отсека механизма правового регулирования»29.

Значение принципов как глубинного элемента правовой системы может быть с необходимой четкостью определено при помощи выработанного в философской литературе понятия активного центра целостного системного образования30. Именно потому, что принципы права являются структурированным выражением самих основ правовой системы, закономерностей общественной жизни, они, а также другие структурные подразделения, их охватывающие (общие части основных отраслей; государственное право), являются теми активными центрами в системе права, которые способны выполнять направляющую роль — роль нормативно-ру- ководящих начал.

С учетом той роли, которую играют принципы в структуре права, нуждается в дальнейшем уточнении их общая характеристика, их классификация, конкретный состав в том или ином типе права, в данной национальной правовой системе. В частности, утвердившееся в нашей науке деление принципов права на общесоциальные и специально-юридические (которое имеет известные основания) встретило недавно довольно основательные возражения, состоящие в том, что вне особого юридического выражения экономические, социально-по- литические и иные общесоциальные начала не могут

ские аспекты элементно структурных отношений, с 81–82

262

приобрести значения принципов права31. Эти соображения заслуживают внимания. Конечно, указанное выше деление принципов права несомненно, оказывается полезным при обобщенном описании многогранного содержания права (1.6.2.). Если же видеть в принципах глубинные элементы структуры права и, следовательно, явления исконно правовые, то, надо полагать, к их числу можно отнести лишь такие экономические, социальнополитические и иные общесоциальные начала; которые вжились в материю права, приобрели юридический облик. Таковы, например, начала юридического равенства, правосудной защиты субъективных прав, ответственность только за виновное противоправное поведение и др. — принципы права, получившие действительно реальное выражение и всестороннее развитие в социалистическом обществе.

9. Дозволения и запреты в праве. Они, как и прин-

ципы права, не менее социально и юридически значимые элементы структуры правовых систем.

Правда, в юридической литературе дозволения и запреты, а вместе с ними и позитивные обязывания рассматриваются обычно в качестве способов (методов) правового регулирования. Что же, такой подход к указанным правовым явлениям весьма конструктивен и в последующем он будет использован и в данной книге (1.17.5). В то же время при указанном подходе остается открытым вопрос: какова субстанция дозволений и запретов? Что они представляют собой по своим структурным характеристикам?

Ответы на поставленные вопросы не представляли бы никакой сложности, если бы дозволения и запреты так же, как и позитивные обязывания, выражались только в конкретных юридических нормах — дозволительных, запрещающих, обязывающих.

Но все дело в том, что в отличие от позитивных предписаний, бытие которых действительно не выходит за пределы конкретных юридических (обязывающих) норм, дозволения и запреты, выражаясь в конкретных дозво-

31 П.М. Рабинович пишет, что задача при изучении принципов права состоит не в их расчленении на указанные выше разновидности, а в том, чтобы настолько полно и глубоко исследовать специфические принципы права, чтобы через (а не помимо)

циализма, с. 62).

263

лительных и запрещающих нормах, в то же время имеют в праве свое собственное бытие, занимают в его структуре свое высокозначимое место, выступают в виде общих и притом исходных нормативных регулирующих начал.

При подробном и основательном анализе того или иного участка правового регулирования всегда можно определить, построено ли регулирование на общем запрете или же на общем дозволении. Например, в советском праве регулирование отношений, связанных со сделками по имуществу граждан, базируется на общем дозволении (со строго регламентированными исключениями из указанного общего начала); регулирование же сверхурочных работ основывается на общем запрете (опять-таки с установленными в законе исключениями из этого общего начала).

Что же представляют собой общие дозволения и общие запреты?

В какой-то мере они напоминают принципы права, сходны с ними по ряду черт. Как и принципы права, они могут быть охарактеризованы в качестве исходных нормативно-руководящих начал, выраженных в конкретных нормах, притом таких начал, которые играют в правовой системе определяющую роль. И все же общие дозволения и общие запреты заметно отличаются от принципов права. В отличие от последних они не могут рассматриваться, как идеи, общие положения. Они активные, регулирующие элементы правовой системы, принадлежащие к волевой стороне содержания права, элементы, которые лежат в основе того или иного участка правового регулирования и от которых зависит юридический строй, сам порядок юридического регулирования — общедозволительный или разрешительный (1.17.6.). Да и вообще общие дозволения и общие запреты, видимо, — главное, что придает праву его определяющее качество — общеобязательную нормативность.

Отсюда можно предположить, что общие дозволения и общие запреты расположены еще «глубже» в структуре права, нежели принципы. Соотношение общих дозволений и общих запретов, их удельный вес, направленность образуют своего рода исходную (с юридической стороны) схему, «скелет» всей правовой системы. Такую схему, такой «скелет», которые выражают об-

264

щую и первичную ее юридическую конструкцию. Само формирование правовых систем как целостных организмов идет прежде всего по пути утверждения того, что дозволено и что запрещено. На создаваемый таким путем каркас всего правового организма наращивается весь многообразный массив конкретных юридических норм.

Общие дозволения и общие запреты вместе с принципами права (а также законностью) можно отнести к первичным социально-политическим и одновременно общеюридическим началам, которые, выражая первичную нормативность права, непосредственно воспринимают импульсы, идущие от экономики, политики, всей социальной жизни. И именно через систему общих дозволений и общих запретов, так же как через систему правовых принципов, через законность, право оснащается социально-политическим и юридическим содержанием, соответствующим данным господствующим отношениям.

Общие дозволения и общие запреты, их место в правовой системе, их социальная и юридическая природа — все это нуждается

вдальнейшем тщательном изучении. Уже первые шаги, сделанные

визучении общих дозволений и общих запретов, свидетельствуют, что перед нами необычный компонент правовой системы, который, судя по всему, позволяет проникнуть в самые глубины структуры права, где раскрываются основы его нормативности и отчетливо проявляются связи права с экономикой, политикой, другими сфера-

ми социальной жизни.

Возможно, рассматриваемые правовые явления нуждаются в объединенном, в совокупном изучении совместно с принципами права и началами законности. Не случайно все они имеют столь важное значение для понимания нормативности права, относятся к глубинным компонентам его структуры, ближе всего расположены к его основам, к экономике, к политической жизни общества, к их объективным закономерностям Причем именно при сопоставлении общих дозволений и общих запретов, принципов права, начал законности могут быть, надо полагать, раскрыты качественные особенности указанных явлений, их взаимовлияние, взаимодействие. Можно предположить, в частности, что принципы права преимущественно выражают интеллектуальную сторону содержания права, общие дозволения и общие запреты — преимущественно его волевую сторону, начала законности — общий «дух» правовой системы. Такое предположение многое объясняет в данных юридических явлениях, в том числе и то, что общие дозволения и общие запреты обладают значительной регулятивной энергией, принципы права являются всепроникающим для правовой действительности свойством, а начала законности — важнейшей, определяющей чертой правовой системы.

265

Глава 16

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ

ВПРАВЕ

1.Государственное принуждение и право. Правовое принуждение. Право — это гетерономное социально-

классовое образование, общеобязательный регулятор, действие которого поддерживается принудительной силой государства1.

Отсюда нераздельная связь права и государственного принуждения, которая с предельной четкостью выражена в знаменитых ленинских словах о том, что право — ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права.

Усиление в условиях социалистического общества роли права в обеспечении все возрастающего действия материальных, духовных, моральных стимулов (в том числе мер поощрения), его значение во все большем утверждении в жизни общества высоких начал социаль-

его гетерономный характер. Право потому и способно развивать социальную активность людей, главным образом через систему субъективных прав, что свойственные ему механизмы все время остаются действенными, надежно «работающими», обеспеченными эффективными мерами государственно-принудительного воздействия2.

1 В. Н. Кудрявцев пишет: «Представление об обязательности права складывается из идеи о его социальной ценности плюс понимания наличия мер государственного принуждения, гарантирующих исполнение закона» (К у д р я в ц е в В. Н. Право и поведение, с. 131).

2 К числу недоразумений следует отнести все чаще высказываемый в литературе взгляд о том, что при социализме юридические нормы во все большей степени обеспечиваются не мерами государственного принуждения, а мерами поощрения, моральными стимулами и даже «поощрительными санкциями». Между тем перед нами совсем иное явление: меры поощрения, моральные стимулы и т. д. обеспечивают не юридические нормы, а те цели, задачи, социальные нормативы, на охране (обеспечении) которых также стоят нормы права со всем присущим им специфическим инструментарием, государственно-принудительными мерами и т. д.

Характеризуя специфику принуждения в праве, следует обратить внимание на то, что само по себе государственное принуждение — острое и жесткое средство социального воздействия. Оно основано на организованной силе, выражает ее и потому способно обеспечить безусловное утверждение воли государства и через нее — воли экономически господствующего класса (трудящихся во главе с рабочим классом — в социалистическом обществе). В этом своем качестве государственное принуждение является средством организации волевых устремлений субъектов с целью их подчинения государственной воле. Оно характеризует такое фактическое состояние, которое если и не исключает решение человека из цепи детерминации3, то во всяком случае ставит человека в положение, когда у него нет выбора для избрания иного варианта поведения4.

Все это и делает государственное принуждение надежным в условиях классового общества социальным инструментом, обеспечивающим функционирование правовой системы (достижение эффекта «гарантированного результата»), реальность правовых установлении, их общеобязательность.

Вместе с тем право как специфический социальный феномен нуждается не в государственном принуждении вообще, а в государственном принуждении (причем во всех случаях, разумеется, таком, которое соответствует данному экономическому базису, исторически-оп- ределеному типу государства и права), сообразном праву, им обогащенном, т. е. в правовом принуждении. Следовательно, государственное принуждение, преломленное через право, правом «насыщенное», выполняющее в нем свои, специфические задачи, и выступает в качестве правового принуждения. Уровень правового содержания государственного принуждения обусловлен, в частности, тем, в какой мере оно: а) подчинено общим принципам данной правовой системы, б) является по

с посягательствами на советский правопорядок. — Ученые записки Тартуского государственного университета. Труды по правоведению. Тарту, 1966, с. 180.

4 Cм: Б p a т y c ь C.Н. Юридическая ответственность и законность, с. 59.

267

всей страны, в) нормативно регламентировано по содержанию, пределам и условиям применения, г) действует через механизм прав и обязанностей, д) оснащено развитыми процессуальными формами.

Чем выше уровень правового содержания государственного принуждения, тем оно в большей мере способно выполнять функции позитивного фактора социального развития и в меньшей — инструмента произвола и своеволия отдельных индивидов и групп господствующего класса.

Весьма примечательно, что именно в социалистическом обществе в соответствии с его гуманистической природой государственное принуждение носит всецело правовой характер, и развитие государственного принуждения при переходе общества к коммунизму состоит наряду и в связи с сужением применения его наиболее острых и жестких форм, с переносом центра тяжести со штрафной на правовосстановительную функцию и рядом других аналогичных процессов во все большем обогащении его содержания всем тем социально ценным, что свойственно социалистическому праву5.

Интегрируясь в содержание правовой системы, проявляясь во все большей мере через механизм прав и обязанностей, государственное принуждение в социалистическом праве в сравнительно небольшом числе случаев выступает в виде акций непосредственно насильственного, физически принудительного порядка, таких, как фактическое изъятие имущества, содержание лица под стражей и др. В качестве правового принуждения оно заключается в правовом уроне6, т. е. в правоограничениях, в возникновении специальных обязанностей, императивно наступающих для лица как результат непосредственного проявления в сфере права

5 По справедливому мнению О. Э. Лейста, «понятие правового принуждения выражает ряд тенденций развития советского законодательства, определяющего санкции и регулирующего ответственность: расширение возможностей применения санкций, содержащих указание не на меры прямого принуждения, а на специальные обязанности и правовые ограничения; определение правовых гарантий реальной осуществимости этих специальных обязанностей и правоограничений; общая гуманизация мер принуждения» (Л е й с т О. Э. Теоретические проблемы санкций и ответственности по советскому праву. — Автореф. докт. дисс. М, 1978, с. 10).

6 См. там же, с. 10.

268

принудительных свойств государственной власти. С фактической же стороны оно выражается в мерах, т. е. таких юридически реальных явлениях, образующих содержание правоохранительных и иных государственновластных отношений, которые олицетворяют действие, реализацию правового принуждения в том илн ином конкретном жизненном случае.

2. Виды мер правового принуждения. Меры право-

вого принуждения (рассматриваемые, как и в предыдущей главе, на материале советского общенародного права) могут быть подразделены на две группы:

юридические санкции (основная группа), т. е. госу- дарственно-принудительные меры, являющиеся реакцией государства в отношении конкретного лица на факт противоправного поведения;

государственно-необходимые, профилактические и превентивные меры правового принуждения7.

Социальное назначение правового принуждения, выраженного в санкциях, состоит главным образом в том, что оно призвано играть в правовой системе правоохранительную роль, т. е. обеспечивать ее нормальное функционирование, реальное осуществление всех ее регулятивных качеств и прежде всего достижение «эффекта гарантированного результата». Принуждение в праве здесь нацелено на то, чтобы устранять возникающие в правовой системе аномалии, приводить ее в случаях неправомерной ситуации в нормальное состояние, воздействовать на лиц, нарушающих правопорядок.

Правовое принуждение, следовательно, существует в данном случае в рамках правоохранительных отношений и выражает реакцию государства на неправомерное поведение участников общественных отношений, на препятствия, возникающие в процессе функционирования правовой системы.

В то же время в ограниченном числе случаев меры правового принуждения могут применяться и для решения государственных задач, сопряженных с экстремаль-

7 См.: Б а з ы л е в Б. Т. Социальное назначение государственного принуждения в советском обществе. — Правоведение, 1968, № 5, с. 30 и след.; А р д а ш к и н В. Д. О принуждении по советскому праву. — Сов. государство и право, 1970, № 7, сс. 33–39. В отличие от ранее занимаемой позиции (Проблемы теории права, т. 1, с. 378) автор этих строк не относит превентивные государственно-прину- дительные средства воздействия к санкциям.

269

ными социальными условиями, — военной обстановкой, стихийными бедствиями (например, реквизиция имущества). В случаях крайней государственной необходимости могут применяться принудительные меры медицинского характера. В интересах государственной безопасности, охраны прав граждан применяются досмотр багажа и личный досмотр, проверка документов и др. Часть такого рода государственно-принудительных мер, так же как и процессуальные предупредительно-обес- печительные меры (обыск, выемка, наложение ареста) и меры, выражающие предупреждение возможного причинения обществу необратимого вреда (профилактическое изъятие огнестрельного оружия у лиц, страдающих хроническим алкоголизмом), связана с правоохранительной деятельностью компетентных государственных органов. Но они все же принципиально, по самому своему назначению отличаются от санкций, выступающих в качестве последствия для данного лица в связи с фактом его противоправного поведения, и потому образуют особую группу мер правового принуждения, входящих в содержание регулятивных государственновластных отношений8.

3. Юридические санкции. Это основная группа госу- дарственно-принудительных мер, отличающихся от всех иных тем, что они выступают в качестве государствен- но-властной реакции на факт противоправного поведения, направлены на предупреждение правонарушений и иного противоправного поведения, на ликвидацию их последствий, связаны с воздействием на правонарушителя и всем этим выражают особую правовую оценку противоправного поведения, противоправной ситуации.

В юридической литературе под санкциями в данной области правовой действительности понимается по большей части элемент юридической нормы. Между тем с точки зрения содержания правового принуждения и складывающихся в связи с ним отношений санкциями являются прежде всего сами меры, реальные «носители» государственно-принудительного воздействия. Именно в таком смысле указанный термин преимущественно используется в советском законодательстве, на практике.

8 См.: К у д р я в ц е в В. II. Право и поведение, с. 137.

270