Первая мировая

Фридрих Ратцель, немецкий географ и этнолог, социолог, основатель антропогеографии, геополитики

ите же характеристики, которые, происходя из почвы, будут вписаны в нее» [13]. Ф. Ратцель считал, что «государство должно жить за счет земли», и только увеличивая свою территорию, оно способно наращивать собственную политическую мощь

изанимать весомое положение в международной сфере. «Народ растет, увеличиваясь в числе, страна — увеличивая свою территорию. Так как растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он выходит за пределы страны. Первоначально он ставит себе и государству на службу те земли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: внутренняя колонизация. Если последней становится недостаточно, народ устремляется вовне, и тогда появляются все те формы пространственного роста… которые в конце концов неизбежно ведут к приобретению земли: внешняя колонизация. С ней часто связано военное продвижение, завоевание» [14]. Таким образом, пространственная экспансия государства является естественным живым процессом, подобным росту биологических организмов.

Ф. Ратцель сформулировал семь законов пространственного роста государства или семь законов экспансии. Они включают следующие положения:

1)протяженность государств увеличивается по мере развития их культуры;

2)пространственный рост сопровождается иными проявлениями его развития в области идеологии, производства, торговли;

3)расширяясь, государство поглощает политические образования меньшего размера;

4)граница является органом, расположенным на периферии государства;

5)по мере своего роста государство стремится к контролю побережья, бассейнов рек, долин, богатых сырьевых регионов;

6)импульс экспансии государству приходит извне, так как оно провоцируется на расширение территории существующей рядом низшей цивилизацией;

7)тенденция к ассимиляции малых наций подталкивает государство к еще большему увеличению территорий [15].

Обязанность государства состоит в том, чтобы «народ был воспитан на концепциях развития малых стран в большие… Разложение каждого государства происходит при его отказе от концепции большого пространства» [16]. Таким образом, упадок государства является следствием ослабевающей пространственной программы и пространственного чувства. «В драме власти люди — герои до тех пор, пока они думают с позиций пространства. Как только они перестают обращать внимание на фактор пространства, они уходят в тень» [17].

Созданная Ф. Ратцелем геополитическая концепция получила дальнейшее развитие в работах английского географа Х. Макиндера и шведского географа Р. Челлена и нашла свое отражение во внешнеполитической стратегии европейских государств накануне Первой мировой войны. Взгляды немецкого географа соединяли в себе ведущие тенденции времени. Он объединил методы и понятийный аппарат биологии, этнографии и географии и был первым, кто ввел понятие «жизненного пространства», соединив идею пространства с дарвинизмом [18].

В 1909 г. произошли изменения в руководстве Всегерманского союза в связи с приходом на пост председателя союза лейпцигского адвоката и талантливого публициста Генриха Класса (1868–1953). Его руководство придало союзу решительный, воинственный характер, сочетавший в себе требования неограниченной колониальной экспансии с расистским подходом во внешнеполитической сфере и антисемитской линией во внутренней политике1. Именно он ввел в политическую практику пангерманистов конфронтационный антисемитизм [20]. Программное значение имела изданная Классом под псевдонимом Даниэль Фрюманн книга «Если бы я был кайзером», сочетавшая в себе внешнеполитическую программу экспансии с антисемитизмом. Автор призывал к расширению территории империи за счет крупных аннексий в Европе. Им предлагалась трансформация либеральной монархии в сторону авторитарного государства, с отменой всеобщего избирательного права

ивысылкой из страны членов Социал-демократической партии. Класс отмечал проникновение евреев во все сферы жизни германского общества, что привело, по его мнению, к кризису германской духовности. Еврейской американизации он противопоставлял реформу Германии под лозунгом «Германия для немцев» [21]. Таким образом, данная книга Г. Класса выступала в качестве программного документа Всегерманского союза накануне Первой мировой войны.

Провозглашение изменения германской внешней политики

инаступление эры «мировой политики» осуществил германский кайзер Вильгельм II 18 января 1896 г. в день 25-летия провозглашения Кайзеровской империи. Он заявил, что «Германская империя превратилась в мировую империю». Лозунгом германского государства в новых условиях выступили положения: «мировая политика как задача, мировая держава как цель, строительство военно-морского флота как инструмент» [22]. Четкую формулировку германская мировая политика получила в устах статс-секретаря германского ведомства иностранных дел Б. фон Бюлова, заявившего на заседании рейхстага 6 де-

1 Подробнее о развитии расистской и германской фёлькишеской мысли см.: [19].

кабря 1897 г.: «Времена, когда немец уступал одному соседу сушу, другому — море, оставляя себе одно лишь небо, где царит чистая теория, — эти времена миновали… мы требуем и для себя места под солнцем»1. Подобные настроения были характерны и для интеллектуальной элиты Германии, которая придерживалась империалистических воззрений. Так, в речи при вступлении на должность профессора кафедры политической экономии Фрайбургского университета в мае 1895 г. видный интеллектуал кайзеровской империи Макс Вебер сказал: «Мы обязаны понимать, что объединение Германии было мальчишеской выходкой, которая постигла дряхлую нацию и которая столь разорительна, что лучше бы ее не было — если этому объединению суждено стать завершением, а не исходной точкой политики Германии как мировой державы. <…> Нашему поколению не суждено увидеть, принесет ли плоды борьба, которую мы ведем; признает ли потомство в нас своих предков. Если нам не удастся избежать проклятия, во власти которого мы находимся, — быть рожденными после политически великой эпохи, то тогда мы должны суметь стать чем-то другим — предшественниками еще более великой. Будет ли таким наше место в истории? Не знаю и только скажу: право молодых — отстаивать самих себя и свои идеалы. А в старца человека превращают не годы: он молод до тех пор, пока способен воспринимать мир с теми великими страстями, которые в нас вложила природа»2 [24].

Вслед за яркими и громкими заявлениями последовали политические действия, стремящиеся продемонстрировать вступление Германской империи в новую систему отношений. Это выразилось в том, что, в отличие от стратегии Бисмарка, рассматривавшего исключительно европейские реалии, был продемонстрирован новый взгляд, сместивший фокус в сторону азиатского региона. Местом действия стал Китай. Вос-

1 Цит. по: [23].

2 Исследование политических взглядов М. Вебера подробнее см.: Mommsen W. Max Weber und die deutsche Politik. 1890–1920. Tübingen, 1959. О взглядах интеллектуальной элиты Германии подробнее см.: Рингер Ф. Закат немецких мандаринов. Академическое сообщество в Германии, 1890–1933. М., 2009.

пользовавшись тем, что в китайской провинции Шаньдунь были убиты два немецких миссионера, германская империя оккупировала бухту Киао-Чао и заключила с китайским правительством договор об аренде полуострова Циндао на 99 лет. Тем самым Германия предприняла шаги, направленные на закрепление германских интересов в Китае и создание морской базы, которая позволяла не только осуществлять торговлю, но и сохранять морское присутствие в регионе. Вспыхнувшее

в1900 г. антиевропейское «боксерское восстание» в Китае привело к тому, что 20 июня в Китае в ходе беспорядков был убит германский консул фон Кеттелер. Германия приняла участие

вдействиях коалиционных сил Великобритании, Франции, Российской империи и Японии по подавлению беспорядков и защите собственности и жизни европейцев в Пекине. Отправляя

вКитай экспедиционный отряд, кайзер Вильгельм II 27 июля выступил перед войсками с «гуннской речью». Он сказал: «Покажите, что вы — христиане, готовые достойно принять вызов язычников! Да осенит честь и слава ваши знамена и ваше оружие! Дайте миру пример энергии и дисциплины! Пусть ваш меч поразит любого, кто попадет к вам в руки! Так же гунны при короле Аттиле тысячу лет заставили говорить о себе так, что их имя до сих пор внушает уважение; вы должны сделать так, чтобы слово «Германия» запомнили в Китае на тысячу лет вперед, чтобы ни один китаец, какие бы там у него ни были глаза, не посмел косо посмотреть на христианина!» [25].

Одновременно с действиями Германии в Китае существенный интерес вызвала поездка Вильгельма II в Османскую империю. 29 октября 1900 г. кайзер с супругой торжественно въехал

вИерусалим. Это было уже не первое посещение Святой земли. Ранее, в 1898 г., Германия добилась концессии на строительство железной дороги Берлин — Багдад. С этого началось проникновение германского капитала в Османскую империю, которое сопровождалось тогда громким заявлением кайзера о готовности Германской империи защищать мусульман. Это отразилось, в том числе, в создании в 1903 г. дополнительной железнодорожной ветки Багдад — Басра, а также в начавшейся серии поставок германского вооружения Османской империи, что только сильнее сплачивало два государства друг с дру-

гом [26]. Таким образом, Багдадский проект Германии приводил к столкновению германских интересов с русской позицией, так как вслед за экономическим сотрудничеством последует

иполитический союз, который будет означать утверждение германского контроля над Проливами. Германский контроль Проливов был невозможен для России и заставлял ее искать противовес германской экспансии в регион. Также существенное значение приобретал дисбаланс, который наметился в германо-английских отношениях. Строительство немцами железной дороги в Османской империи нарушало британскую монопольную позицию в районе Персидского залива. Угроза создания Германской империей опорного пункта на побережье залива могла привести к подрыву британского доминирования в Аравийском море и на Аравийском полуострове, что, в свою очередь, начинало угрожать британским позициям в Иране

иприближало Германскую империю к Индии.

Одним из раздражающих факторов германо-английских отношений стало военно-морское строительство Германской империи. В конце XIX в. германский военно-морской флот занимал 5-е место в мире по количеству кораблей. Его силы использовались только для обороны морского побережья и не могли соревноваться с господствовавшим на море британским флотом. Кайзер Вильгельм II, увлеченный идеями американского военного теоретика А.Т. Мэхена о влиянии морской силы на историю и полагавший, что атрибутом мировой державы являлся сильный военно-морской флот, придавал вопросу флота особое значение. Поэтому в период его правления произошли революционные изменения в области военно-морской политики. Реализация военно-морской программы связана с именем немецкого адмирала Альфреда фон Тирпица. Назначение его

в1897 г. на пост статс-секретаря военно-морского ведомства привело к началу противостояния с рейхстагом по вопросу принятия и финансирования военно-морской программы. Благодаря его энергичной деятельности и поддержке кайзера рейхстаг

в1898 г. принял программу строительства флота, предполагавшую создание 19 линкоров, 8 броненосцев береговой обороны, 12 тяжелых и 30 легких крейсеров. В 1900 г. финансирование военно-морской программы было существенно изменено, что

Линейный корабль «Нассау»

«страх англичан перед германским колониальным и континентальным империализмом», создававшим военно-морской флот для защиты своей деятельности, что позволило бы диктовать Великобритании свои условия [30].

Гонка морских вооружений, которую проводила Германия, сталкивала ее с позициями Великобритании, а активное проникновение в Африку обостряло германо-французские отношения. Формально независимый султанат Марокко в начале ХХ в. попал в сферу интересов европейских государств. Франция, которая после захвата Алжира территориально приблизилась к границе Марокко, стремилась к утверждению экономического господства в стране. Германия выступила в качестве активного конкурента, заняв в 1900 г. 3-е место в торговле с Марокко, уступая Великобритании и Франции. Своими действиями в отношении Марокко Германия фактически способствовала сближению Великобритании и Франции и преодолению существующих между ними противоречий. Подписанные 8 апреля 1904 г. три конвенции привели к заключению англофранцузского «Сердечного согласия». Вторая конвенция пред-

полагала разделение интересов между странами путем отказа Франции от претензий в Египте в обмен на предоставление ей «свободы рук» в Марокко.

Стремление Франции в 1904 г. получить от марокканского султана ряда преференций привело к агрессивным действиям Германской империи, спровоцировавших Первый Марокканский кризис. В ходе средиземноморского путешествия на пароходе «Гамбург» 31 марта 1905 г. в марокканском порту Танжер сошел на берег кайзер Вильгельм II. В ходе официальной встречи с представителями немецкой колонии в стране кайзер заявил о том, что Германия требует свободы торговли

вМарокко и полного равноправия с другими европейскими странами. К тому же германский император объявил себя «защитником независимости» султаната [31]. Эта речь бросила вызов Великобритании и Франции, но Германия возлагала надежды на международную конференцию в испанском городе Альхесирасе, проходившую с января по апрель 1906 г. Однако эти ожидания быстро рассеялись, так как Германия оказалась

визоляции. Конференция заявила о независимости и целостности Марокко. Франция получила ряд преимуществ в области финансов и полиции страны. На Альхесирасской конференции претензии Германии поддержала только Австро-Венгрия, которую Вильгельм II в благодарственной телеграмме назвал «блистательным секундантом» Германии [32]. Первый Марокканский кризис привел к окончательному оформлению военных блоков и являлся важным этапом на пути к Первой мировой войне. Он продемонстрировал не только франко-британскую солидарность, но и показал наличие проблем в Тройственном блоке, так как Италия поддержала французские притязания, заставив немцев задуматься о том, что итальянское королевство дало дрейф в сторону отхода от Тройственного соглашения. Заключенное в Петербурге англо-русское соглашение включало Российскую империю в систему англо-французской Антанты.

Боснийский кризис октября 1908 г. продемонстрировал готовность Германии поддержать своего союзника по Тройственному соглашению. Воспользовавшись младотурецким переворотом, правительство Австро-Венгрии заявило об оккупации территории Боснии и Герцеговины. Россия не смогла

противодействовать австрийским притязаниям и убедила Сербию согласиться на аннексию территории Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Германский канцлер Б. фон Бюлов поддержал территориальные требования австрийского министра Эренталя и аннексию территорий. В письме к Вильгельму II от 5 октября 1908 г. Бюлов писал: «Наше положение стало бы действительно рискованным, если бы Австро-Венгрия утратила к нам доверие и отошла от нас. Пока обе [державы] вместе, мы образуем… блок, к которому никто так легко не рискнет приблизиться. Именно в больших восточных вопросах мы не должны вступать в противоречие с Австро-Венгрией, которая имеет на Балканском полуострове более близкие и важные интересы, чем мы. Австро-Венгрия нам никогда не простила бы отрицательной или даже робкой и мелочной позиции в вопросе об аннексии Боснии и Герцеговины» [33]. Позиция Германии по отношению к союзнику представляла собой «нибелунгову верность» [34], так как Австро-Венгрия являлась единственным государством в Европе, на которое мог опереться Берлин. Поэтому стремление поддержать действия Вены преобладали над необходимостью сдерживать ее агрессивные устремления.

Внешнеполитические интересы Германии все больше уходили от европейского континента к африканскому. В апреле 1911 г. в районе столицы Марокко г. Феса вспыхнуло восстание берберских племен. Обращение султана за помощью к Франции привело к «маршу на Фес», в ходе которого были оккупированы столица и ряд крупных городов. В северную часть Марокко вступили испанские войска. Эти действия знаменовали начало Второго Марокканского кризиса. Статс-секретарь по иностранным делам Германии А. фон Кидерлен-Вехтер выступил с инициативой отправить к берегам Марокко канонерную лодку «Пантера». 1 июля германский корабль вошел в марокканский порт Агадир. Этот «прыжок Пантеры» должен был воспрепятствовать установлению французского протектората над Марокко и заставить Францию пойти на уступки. Германия требовала от Франции компенсации в виде всей территории французского Конго, в противном случае возникала угроза военного столкновения между странами. Однако такое столкновение не состоялось. Значительную роль в этом сыграла