Луман Реальность массмедиа
.pdfО Б Р А З О В А Н И Е СХЕМ
Иногда говорят о «трансформации ценностей». Вопрос, однако, состоит в том, начинается ли эта пе реориентация с вновь внушаемых ценностей или же именно скрипты каузальности, в первую очередь, оказывают впечатляющее воздействие, то есть имен но изменение ли очаровывает, а затем приводит к тому, что с ними ассоциируются ценности. Салансик и Порак говорят о «дистиллированных идеоло гиях» и подразумевают тем самым «ценности — про изводные от каузальных рассуждений в комплекс ной среде».9
Этот анализ не примет тот, кто не хочет отказы ваться от представлений об «объективной истине» или психически обязывающем «консенсусе», а массмедиа он упрекнет в поверхностности, если ни в ма нипуляции. Если, с другой стороны, всерьез прини мать индивидуальность и оперативную замкнутость аутопойетических систем, то будет очевидно: по-дру гому вообще не бывает. Если исходить из перспек тивы общества, то преимущество структурного со пряжения посредством схем состоит в ускорении структурных изменений, а именно в ускорении, ко торое — в случае успеха — не позволяет разорвать структурную связь массмедиа и индивидов, но лишь переводит ее в другие схемы. Если исходить из пер спективы индивида, то преимущество схем состоит в структурировании памяти, однако без жесткого опре деления действия. Одновременно они освобождают от бремени чрезмерной конкретности и предлагают некий слайд (Folie), на котором могут распознавать ся отклонения, диспозиции к действию и ограниче ния. Отдельный человек при этом все еще сохраня ет свободу вовлечения и отклонения. Он может дать волю чувствам и идентифицировать себя с ними или
173
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
именно это наблюдать у других, полагая это стран ным и даже опасным. Тем самым мы переходим ко второй теме, к дополнительной гипотезе об отноше ниях между массмедиа и индивидами.
В психологии уже давно стало привычным разли чение, когда по отношению к индивидуальным ли цам (Personen) схематизации собственного лица (то есть ответы на вопросы: кто я?) отличают от схема тизации других лиц.10 Это различение представляет интерес в самых разных аспектах, — и именно как различение. Ведь каждый человек существует, преж де всего, как конкретный индивид, то есть отлича ется от других своей внешностью, именем и други ми признаками. Тогда почему же недостаточно (и с каких пор этого более не достаточно?) отличать себя самого от других точно также, как всякого индиви да отличают от любого другого? Почему же нам ма ло использовать один и тот же список объективных признаков (возраст, пол, наличие семьи, красивый или не очень красивый внешний вид, место житель ство, добродетели и пороки) и, комбинируя лишь их, конкретизировать то или иное подразумеваемое ли цо? Для этого имелись бы неограниченные и по мере потребности дополняемые возможности. И далее: за чем вообще требуется схемообразование, когда речь заходит о конкретных индивидах? При этом, как и
вслучае с экологией, нужно предположить наличие непрозрачности (Intransparenz), которая только и дает толчок для упрощений или, как говорят ныне, для «идентичности». Но как же может кто-то являть ся для самого себя непрозрачным, то есть нуждаться
всхеме, — если он, следуя Декарту, не может сомне ваться в своей мыслящей экзистенции?
Можно с уверенностью исходить из того, что от-
174
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
личие собственного Я от других индивидов дано из начально, это значит: уже через несколько дней по сле рождения. Новорожденный должен практико вать дополнительное, а не подражающее поведение, к примеру, обращать друг в друга восприятия пра вого и левого.11 Дальнейшая ранне-детская социали зация предполагает то, что Стайн Братен называет «диалогической закрытостью», а именно, закрытые во внешнем направлении системы, в которых пред усмотрено место для «виртуального другого», то есть для эффективного замещения.12 Эта позиция вирту ального другого может замещаться лишь с помощью схем, поскольку она требует повторного распознава ния, то есть памяти. С другой стороны, не требуется никакого «виртуального Эго». Любой изначально яв ляется тем, кем он является. Но как же тогда все-та ки возникает вторичная потребность в самотематизациях? И что происходит, когда подрывается усло вие непосредственного «диалогического закрытия» и замещение позиции «виртуального другого» более не осуществляется эффективно (в смысле «virtus»13), но «обогащается» фиктивными компонентами?
Можно предположить, что в этой точке становятся зримыми результаты воздействий массмедиа. Новое развитие начинается, прежде всего, в драматическом театре раннего Нового времени (Buhnentheater). Он предложил возможность в языковой форме сде лать видимыми для публики внутренние процес сы формирования мнения, конфликты и смятения (Unsicherheiten) актеров, — пусть даже артисты об ращались прямо к публике в формах, предполага ющих, что другие участники на сцене этого не слы шат (но как усвоить такую необычную, контрафактическую подстановку); пусть даже это принимало
175
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
форму монологов или разговоров с самим собой. Пу блика здесь могла наблюдать, как действующие на сцене обосновывали свои действия, обманывали са мих себя и других и что этот процесс поначалу оста вался незримым для других участников спектакля.14 В отточенных диалогах венского театра (к приме ру, в «Волокитстве» Шнитцлера или «Неподкупном» Гофмансталя) даже сами выражения конструируют ся так, чтобы публика имела возможность наблюдать больше, чем адресаты [этих выражений]. Возникно вение этой сложной, так сказать, нагруженной куль турной формы наблюдения наблюдения и образо вание подходящих для этого схематизации не явля ется, следовательно, непосредственным продуктом печатного станка или массмедиа. Но как только уко ренилась (и стала предпосылаться в качестве спосо ба наблюдений) эта специфическая форма наблюде ния второго порядка с ее схемами мотивов (любовью, преступлением, искренностью/неискренностью etc.), стало возможным применять ее и в других контек стах, скажем, в романе и, наконец, даже в филосо фии. Тогда уже и зритель, и читатель побуждаются вторично взглянуть на собственный способ наблюде ния и его мотивы.
Шефтсбери, видимо, был одним из первых, кто, яв но не доверяя печати и ее коммерческим издателям, помощью которых он все же пользовался и сам, уе диняется для приватного разговора с собой для обре тения ясности в отношении самого себя.15 Руссо так же отдает в печать свою «Исповедь», хотя и явным образом выводит себя из-под критериев суждения, значимых для других.16 Романтизм играет с двойни ками, близнецами, отражениями, изображая тем са мым трансформацию идентичности в коммуника-
176
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
цию. В конце XIX столетия Уильям Джеймс, Георг Зиммель и многие другие заявляли о необходимости «социальной самости» или «идентичности», которой должен стать (или претендовать на это) фрагментар ный, турбулентный, хаотический индивид, —• что бы для других явиться чем-то, чем он по своей само сти (von selbst) не является.17 И тогда же начинают ся «поиски смысла» — по меньшей мере, в печатных текстах. Мы подступаем к эпохе, в которой литера тура и жизнь в литературе уже не могут быть раз делены. Изобретается проблема «самореализации», которая подхватывается и распространяется массме диа. Индивидам внушается, что они хотя, безуслов но, и обретают реальную жизнь после зачатия, и тем более — после рождения, тем не менее должны стать более реальными (или нереальными?), чем они уже есть.
Эту семантическую амбивалентность можно по нять, если рассматривать ее как индикатор потреб ности в некоторой схеме, в которой, однако, не при знаются. Использование схем можно распознать на других и на себе самом, если понимать их как когни тивные рутины, как сокращения для чего-то, что до пускало бы разъяснение. Однако и это, в свою оче редь, было бы схемой, которая скрывает положение дел, о котором в конечном счете идет речь. Образо вание схем остается неизбежным из-за ненаблюда емости мира и непрозрачности индивидов для них самих и для других. Без них не было ни памяти, ни информации, ни отклоняющегося поведения, ни свободы. Вместе со Спенсером Брауном можно по нимать это и как необходимость некоторой формы, которая маркирует различение, одна сторона кото рого должна быть обозначена для того, чтобы могли
177
О Б Р А З О В А Н И Е СХЕМ
осуществляться наблюдения и следовать дальней шие операции. Это не исключает постановки вопро сов об общественных условиях убедительности та ких схем. В эпоху массмедиа они вряд ли мыслимы без содействия последних. Подобно театру, массме диа помещают индивида на сцену вне [всякой] инс ценировки. Мы описали это как техническое усло вие обособления медийной системы. На индивидов эта дистанция должна действовать амбивалентно. Ведь, с одной стороны, сами они еще не являют ся текстом, который исполняется перед ними; а ес ли они, подобно Руссо, его написали и опубликова ли, то с этого момента они перестают быть этим тек стом. Они не видят самих себя по телевидению, а если иногда такое и происходит, они получают осо бое удовольствие от самоузнавания, — что имеет ме сто лишь в исключительных случаях. С другой сто роны, массмедиа порождают мир, в котором инди виды уже обнаруживают самих себя. Это относится ко всем программным секторам: к новостям, рекла ме, развлечениям. То, что им предлагается, затраги вает, следовательно, и их, ведь именно в этом мире они должны проживать свою жизнь; и это касается их даже тогда, когда им отлично известно, что са ми они никогда не попадут в те ситуации и никогда не будут играть те роли, которые им — как действи тельные или фиктивные — презентируются. Вместо этого им остается возможность идентифицировать себя с культовыми объектами или мотивами, кото рые предлагают им массмедийные скрипты. Инди виды, воспринимая массмедиа как текст или образ, существуют вне их реальности; переживая в себе эф фекты их воздействий, они существуют внутри нее. Они неизменно вынуждены колебаться между «вне»
178
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
и«внутри», причем в парадоксальной ситуации: бы стро, почти не теряя времени, будучи не в состоянии принимать решения. Ведь всякая позиция возможна лишь благодаря другой — и наоборот.
Из этого с необходимостью вытекает, что инди вид должен сам для себя разрешать эту парадоксаль ность и сам конституировать свою идентичность или свою «самость». Используемые для этого материа лы могут быть самыми обычными. Однако не суще ствует никакой возможности перенимать некоторое «Я» по аналогии извне. Никто не может быть таким же, как кто-то другой. Никто не понимает себя как отображение другого. Тождество индивидов состоит лишь в необходимости использовать схемы для то го, чтобы поддерживать их память. Но самосхемати зация не может быть разгружена посредством иллю зии «объективной» (хотя и оспариваемой) реально сти. Она, с одной стороны, не может быть оспорена, ибо никто не может предложить ее другому, а с дру гой — постоянно испытывает угрозу нового разло жения. Ведь ни один индивид не может знать, что он останется тем же, кем он думал быть. Он не может это знать, ибо сам распоряжается этим знанием.
Структурные сопряжения между индивидами и обществом затрагивают всю реальностью. Это имеет значение для всех общественных формаций. Массмедиа, тем не менее, варьируют структурные усло вия своих структурных сопряжений, ибо они изменя ют как потребность в схемах, так и их ассортимент. Схемы и скрипты экологических страхов и необхо димость схематизации собственной личности суть лишь крайние, специально отобранные примеры. И возможно, неслучайно, что оба этих внешних ми ра общественной коммуникации, комплексность вне-
179
ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ
человеческой природы и собственная динамика и не прозрачность человеческих индивидов, особенно за висимы от схем, а следовательно, от структурных сопряжений с системой массмедиа.
XVI. К И Б Е Р Н Е Т И К А В Т О Р О Г О П О Р Я Д К А КАК П А Р А Д О К С
Разработанная Хайнцем фон Ферстером киберне тика второго порядка1 по праву считается конструк тивистской теорией, если не манифестом операцио нального конструктивизма. Однако обратной связи не существует: конструктивистским теориям позна ния не обязательно свойственна строгость киберне тики кибернетики. Можно наблюдать [способы] по знания как конструкции наблюдателя, что не связано с тезисом, что наблюдающие наблюдатели наблюда ют себя самих в качестве наблюдателей. Это отличие настолько важно, что мы посвятим ему заключитель ную главу.
В предшествующих размышлениях мы руковод ствовались двумя исходными пунктами. Соглас но первому, в случае массмедиа, как и в случае всех функциональных систем, речь идет об оперативнозамкнутых и поэтому аутопойетических системах. Во втором подчеркивалось, что это касается и всех типов познания, ибо и они суть операции и поэтому могут производиться лишь в рамках системы. Это со храняет свое значение и в том случае, когда во вни мание принимается то, что в обществе с системой массмедиа могут существовать коммуникации, исхо дящие из ее внешнего мира. Ведь и последние воз можны лишь на основе знания, которое поставляет ся системой массмедиа; кроме того, средства массо вой коммуникации понимают то, что им сообщается, лищь на основе своей собственной сети воспроизвод-
181
К И Б Е Р Н Е Т И КА ВТОРОГО ПОРЯДКА КАК ПАРАДОКС
ства информации. Всякая коммуникация с массме диа и внутри них остается связанной со схемами, ко торые для этого имеются в их распоряжении.
Проект этого теоретического описания осущест вляется в модусе наблюдения второго порядка. В нем (теоретическом описании) наблюдаются и описыва ются наблюдатели. Оно, однако, не предполагает, что и сами массмедиа наблюдают себя в модусе на блюдений второго порядка. Средства массовой ком муникации обозначают содержание своих коммуни каций и поэтому должны его отличать. Например, они информируют о скандалах и должны при этом предполагать, что нескандальное поведение также было возможным. При этом, однако, от их рефлек сии ускользает, что можно было бы поставить вопрос (который мог бы поставить социолог) о том, почему вообще наблюдение осуществляется в рамках схе мы скандальное/нескандальное и почему частота ис пользования этой схемы с очевидностью возрастает. Другими словами, массмедиа — как наблюдатели — остаются (и как мы скоро увидим: с полным основа нием) невидимыми для самих себя. Они оперируют, обращаясь к миру, и не подвергают рефлексии то, что уже эта обращенность порождает непомеченное пространство, в котором они сами и пребывают.
Мы можем сформулировать это высказывание подругому, расколов наше понятие автономии. С одной стороны, существует аутопойетическая автономия, покоящаяся на оперативной замкнутости и означа ющая, что система может воспроизводить свои соб ственные структуры и операции лишь посредством собственных операций, то есть лишь из собственных продуктов. От этого следует отличать когнитивную замкнутость и соответственно когнитивную автоно-
182