5 курс / Патопсихология / Berzhere_Zh_red_Psikhoanaliticheskaya_patopsikhologia_teoria_i_klinika

34

ТЕОРИЯ ле чаще носит акустический, нежели визуальный характер. При сублимации он может позднее дать место

эпистемофилии, способствующей появлению исследователей и любопытных всех родов.

■ Детские сексуальные теории. При затруднениях в получении и усвоении удовлетворяющего ответа ребенок интерпретирует факты соответственно собственному либидинальному опыту, любое открытие подчинено силам влечения, которыми он прогрессивно располагает. Среди этих теорий в первую очередь отметим следующие. Детские теории оплодотворения.

—Оральное оплодотворение путем поедания чудодейственной пищи или через поцелуй; это верование, как правило, более свойственно девочкам, у которых оно может сохраняться вплоть до пубертата и даже позднее.

—Теории, привлекающие мочеиспускание, при котором роль каждого из партнеров плохо определена: мочиться одновременно, мочиться на женщину и пр.

—Теории, включающие в действие показ половых органов.

—Что касается обмена пениса на ребенка, то в этом случае речь идет о куда более проработанной теории. Анальное рождение. Вера в то, что дети появляются через анус, связана с фантазмами и интересами

анальной стадии. Затем появляются проработки более высокого уровня: рождение через пупок или вследствие кровавого и принудительного извлечения из тела матери. Анальная интерпретация в этом случае подвергается вытеснению.

Садистическая концепция полового акта куда более зависит от фантазматических остаточных явлений анальной стадии и проективных феноменов, нежели от какой бы то ни было реальности, свидетелем которой ребенок мог быть.

Проблема фаллической стадии

В той мере, в какой он определен и ограничен 3. Фрейдом, этот период развития психогенеза занимает двусмысленное место или как минимум вызывает многочисленные теоретические и практические вопросы:

—с одной стороны, этот момент очевидным образом зависит от преге-нитальности и нарциссизма, что не обходится без последствий, от частых патологических фиксаций-регрессий на этот уровень и от того, как приступают к ним в аналитической терапии;

—с другой стороны, он к тому же является в определенном смысле оборотной стороной или диалектическим контрапунктом эдиповской стадии.

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

35

Мы не первые и не единственные, кто задает себе эти вопросы. Мы подходим здесь к точке зрения, которая, не будучи оригинальной, вносит, как нам кажется, некоторую ясность в этот вопрос, и заранее просим читателя извинить нас за повторы, которые мы не смогли избежать.

Предварительные замечания

1)Читая работы 3. Фрейда, можно констатировать, что он недифференцированно употреблял термины «пенис» и «фаллос», что не могло не породить определенные двусмысленности. Здесь важно сохранять строгость и четкость: пенис есть сам по себе мужской половой орган в его анатомической реальности, тогда как фаллос подчеркивает символическую функцию, напрасно приписываемую пенису. К обсуждению этого мы еще вернемся.

2)Можно считать, что для Фрейда фаллос больше всего характеризует возможность быть объектом отделяемым, трансформируемым и в этом смысле парциальным объектом.

3)«Страх кастрации» есть выражение, предназначенное для описания аффективной реакции, являющейся следствием констатации отсутствия пениса у девочки, констатации, приводящей мальчика к фантазматическому страху его утраты, а девочку — к желанию заполучить его. Этот страх неполноты или нехватки детерминирует страх смерти, обыденную защиту против которого представляет собой желание иметь ребенка (нечто вроде удвоения себя).

Однако это выражение заслуживает толкования при его употреблении, обычно очень обобщенном и житейском, могущем привести к путанице. Если эволюционный и генетический момент нарциссического и прегенитального типа, называемый фаллической стадией, четко отличается от генитальной эдиповой стадии, которую мы разберем далее, то ясно, что эти два момента имеют очень тесные связи.

Мы уже говорили, что все стадии неизолированы и отделены друг от друга. Особенно это верно в отношении фаллической и Эдиповой фаз. Эти две стадии, одна из которых имеет нарциссическую природу, а другая связана с объектным либидо, соприкасаются и взаимодействуют друг с другом в сложной и трудно различимой в реальности постоянной диалектике, как синхронической, так и диахронической.

Отсюда мы заключаем, что существуют два типа страха кастрации, по крайней мере в смысле формального значения, выделяемого каждой из этих реакций:

1)нарциссический страх кастрации, прегенитальный и фаллический, разворачивающийся по определению вокруг фаллоса и того, что он субъективно представляет;

2)генитальный страх кастрации, эдиповский и объекто-центрирован-ный, причиной которого на этот раз является пенис — орган, пригодный для получения удовольствия (для себя или для другого).

36

ТЕОРИЯ Каким бы он ни был, этот страх является сознательным или предсоз-нательным страхом ребенка,

замечающего отсутствие пениса у себя или у другого. Он относится к неверному представлению реальности (фан-тазм увечья пениса, которое к тому же нельзя уподобить истинной кастрации, состоящей в ампутации не пениса, а гонад), которой не может избежать ни один ребенок.

Нет никакой необходимости в ограждающем вмешательстве взрослых, чтобы ребенок «страдал» от страха кастрации, по отношению к которой он должен научиться защищаться, а не капитулировать. (Такие авторы, как Дольто, различают фантазм, или страх кастрации,— сознательный феномен, естественный, транзиторный и структурированный, и комплекс кастрации,— феномен бессознательный, длительный, источник страдания, самонаказания, связанный с неблагополучным разрешением страха кастрации.) Очевидно, что взрослые вмешиваются путем «кастрирующих запрещений» как внешней защитой, направленной на подавление активности, нагруженной каким-либо либидинальным значением (любопытство, кокетство у девочек, воинственный настрой у мальчиков и т.д.). Но эти внешние запрещающие вмешательства могут лишь сенсибилизировать, но не породить страх кастрации, существующий независимо от них и являющийся не только нормальным, но к тому же и способствующим созреванию.

Итак, ребенок старается избежать этого беспокойства или этого страха, обычно защищаясь от него, и в этой борьбе позиция мальчиков и девочек становится различной.

■ У мальчиков. Ввиду того что мальчик воспринимает себя обладателем пениса, отсутствующего у девочек, он сверхзагружает его:

—либидинозно, в качестве инструмента сексуального удовлетворения (мастурбация и фантазмы);

—также, и в особенности, как символ нарциссической сверхоценки себя, маркированной тенденцией к эксгибиционизму, доминирующему на этой стадии. Считается, что мальчик в это время самоидентифицируется со своим пенисом. Кроме того, результатом подобного нарциссизма, доведенного до крайности, является испытываемый мальчиком страх, что его пенису может быть нанесен какой-либо ущерб или повреждение.

Первоначально Фрейд делал акцент на идее филогенетических факторов, предрасполагающих индивида к этому страху. Фенихель предпочитает основываться на законе возмездия: греховный орган должен быть наказан.

Первое время ребенок пытается отрицать реальность. Именно на уровне данного отрицания различий обычно находятся корни перверсии.

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

37

Затем малыш пытается успокоить себя, ожидая магического восстановления: это их усовершенствует — думают девочки. Но это не побеждает страх, поскольку, хотя различие замечается и принимается, женская недостаточность приписывается не фундаментальному условию, а перенесенному увечью как воображаемой санкции, наложенной родителями, чтобы наказать за некоторые желания и удовольствия, сходные с теми, которые самим ребенком воспринимаются как запрещенные (мастурбация).

Отказ от представления о том, что у всех женщин отсутствует пенис, также является защитой,

остающейся даже после того, как ребенок принимает очевидность. Единственные, по его мнению, кто должны подвергнуться этой участи,— это те, кто виновны в недопустимых влечениях. В течение длительного времени ребенок — это имеет место для детей обоих полов — сохраняет веру в «пенисную» мать (название более точное, чем «фаллическая»), которая, будучи идеализированной, не может быть подвергнута кастрации и сохраняет в его глазах этот воображаемый пенис, символ и достояние фаллоса, т.е.

могущество взрослого.

В целом говорить о «фаллической матери» — значит несколько злоупотреблять языком. На самом деле здесь всего лишь выражается имаго1 матери до его выделения из всемогущего родственного персонажа. Что же касается «фаллической женщины», следует признать, что речь в этом случае идет о «мужском словечке», на которое легко проецируются собственные кастрационные страхи по отношению к так называемому «фаллизму» женщин. То, что такой мужчина ищет в женщине,— это одновременно мать и эротический объект.

■ У девочек. Для Фрейда мальчик и девочка в это время очень похожи. Вагина игнорируется, сексуальная активность имеет клиторальный характер, переход доминирующей эрогенной зоны с клитора на вагину наблюдается лишь в более позднем периоде, чаще всего ближе к пубертату.

Обнаружив у себя нехватку пениса, девочка после периода отрицания и надежды вынуждена довольно быстро принять это отсутствие. Никаким отрицанием нельзя устранить реальное отсутствие, переживаемое не как угроза воображаемой кастрации, а как физиологический факт. В противоположность мальчику эта констатация и огромное разочарование, следующее за ней, не только происходят до Эдиповой фазы, но как раз и позволяют девочке войти в Эдипову фазу. Тем не менее у девочки речь идет о настоящей и глубокой нарциссической ране, влекущей за собой чувство неполноценности в телесном и генитальном плане, к тому же осложненное

1 Имаго — термин, введенный Юнгом: бессознательный прообраз, направляющий восприятие и выработанный на основе первых межличностных (реальных или воображаемых) отношений (прим. пер.).

38

ТЕОРИЯ и усиленное социокультурными факторами, которые невозможно отрицать и реальное происхождение

которых, как и их вариативность в зависимости от цивилизации, было бы весьма интересно исследовать. Девочка начинает защищаться от этого беспокойства:

Вкачестве первого элемента появляется тема притязаний. Это знаменитая зависть к пенису или скорее фаллическое притязание, напоминающее отрицание различий у мальчика. Девочка как бы начинает думать, что у нее был пенис, но она его потеряла, что усиливает идею его нового завоевания.

Вынужденная все же принять свою нехватку (пока еще нарциссичес-кую, так как она означает для нее неполноту, неполноценность), девочка начинает упрекать свою мать и привязываться к отцу, реализуя таким образом основополагающий момент психосексуального развития женщины, которая в противоположность мальчику должна совершить настоящую смену объекта, чтобы войти в Эдипову фазу. Фрейд предполагал, что решающий фактор, определяющий разрыв с матерью, коренится в том, что можно назвать комплексом кастрации: из-за раны, наносимой девочке, обесценивается мать, также лишенная пениса.

Таким образом, в любом случае, не слишком прибегая к натяжкам, можно сказать, что вхождение в Эдипову фазу девочки и, следовательно, ее приобщение к генитальности имеют более или менее реактивную и защитную природу.

Другой тип защиты носит более Эдипов характер: желание обладать пенисом заменяется желанием иметь ребенка. Можно сказать, что либидо девочки скользит вдоль уравнения пенис = ребенок. Именно с этой целью девочка выбирает отца в качестве объекта любви, покидая свой первый либидинальный объект — мать, которая таким образом становится объектом ревности. Этот разрыв с матерью остается отмеченным крайней степенью амбивалентности, поскольку на самом деле она главнее.

ДРУГИЕ КОНЦЕПЦИИ. Не слишком углубляясь в специальные теоретические дискуссии, отметим, что фрейдовское утверждение о фаллическом сексуальном монизме для обоих полов впоследствии серьезно оспаривалось некоторыми психоаналитиками, главным образом женщинами.

Для них девочка с самого начала является более феминной, нежели маскулинной, более центрированной на внутренней, чем на внешней поверхности тела, и, таким образом, вагинальная чувствительность носит первичный характер. И лишь вторично, поскольку вагинальным влечениям приписывается вина, и они рассматриваются как опасные, подавляются и перемещаются на клитор.

Вконце концов для большинства современных психоаналитиков фаллическая фаза, по Фрейду, представляет собой нечто вроде компромисса,— можно сказать, невротического типа в смысле его конфликтное-

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

39

ти — между Эдиповыми желаниями, порождающими чувство вины, и страхом быть в наказание кастрированным (внешняя кастрация для мальчика, внутренняя — для девочки).

4) В общих чертах можно сказать, что фаллическая стадия — это стадия «открытия» различия полов. Не следует ли в соответствии с тем, что ей предшествует, считать, что она представляет собой фазу отказа от признания этих различий, абсолютно характерного отказа, состоящего:

—для мальчиков в отрицании кастрации (нарциссической) через отрицание женского полового органа;

—для девочек в отрицании той лее самой кастрации через притязания на фаллос (нарциссический) к притязанию на пенис (растущий клитор). В это время пенис воспринимается не как генитальный орган, а как орган могущества и завершенности, т.е. как фаллос, дающий название этой «стадии». Ребенок проводит различия не между мужчиной и женщиной, а между наличием и отсутствием единственного члена. Оба родителя воспринимаются в зависимости от их могущества или их слабости, символизированной обладанием или отсутствием пениса.

Прибавим также, извиняясь за настойчивость, что истинный мужской половой орган может быть определен лишь по отношению к существованию позитивного женского полового органа; усвоение'этого позитивного аспекта станет возможно как для девочек, так и для мальчиков лишь на гениталъной и постэдиповскои стадиях. Во взрослом возрасте так называемая клиторальная женщина на самом деле остается в противоположность тому, что принято предполагать, пассивной женщиной, тогда как истинно генитальная женщина без тревоги, без страха слияния или разрушения обретает наслаждение в активном поглощении пениса, а не в кастрации своего партнера.

НАРЦИССИЗМ И ГЕНИТАЛЬНОСТЬ (или сексуальное и нарциссическое)1 Любовь к себе и чувство идентичности, фаллос, Идеал-Себя, нарцис-сическая рана, травматизм, базовое

насилие, страх утраты объекта, депрессия,...— таковы главные ^параметры основополагающей и диахронически развивающейся «ветви» человеческой психики, которую можно назвать «нарциссической ветвью». Обзор различных аспектов этой «вет-

1 Данная часть, на которой мы достаточно долго задержимся, является продолжением одновременно и синтетическим (что, без сомнения, влечет некоторые повторы), и дополняющим ранее изложенное. Она выходит на обзор психопатологических проблем, поставленных клиникой и терапией депрессии.

40

ТЕОРИЯ ви», равно как и способы их связи с другими составляющими психической организации, будут предметом данной главы.

ПРОБЛЕМА ФАЛЛОСА

Этимологически слово фаллос означает репрезентацию, образ эрегированного мужского полового члена, а расширительно — символ могущества. Итак, это символ «означающее», и это слово не должно служить для называния «пениса» — телесного полового признака, симметрично и комплиментарно соответствующего вагине.

Эти два органа — пенис и вагина — совершенны, могущественны и полноценны и изначально ощущаются их соответствующими носителями как возможное вместилище сильного, активно или пассивно воспроизводимого наслаждения. Легко считать, что каждый может быть ими удовлетворен, однако в действительности это не так.

Пенис или вагина не только выполняет гедонистическую функцию, но и провоцирует у ребенка интерес, вызывает любопытство, порождает страхи, которые, с одной стороны, соотносятся с сексуальным наслаждением (последнее, соединяясь с чувством вины, вызывает страх гениталь-ной кастрации), а с другой — затрагивают более или менее драматичным образом чувство нарциссической идентичности и телесной целостности.

Различным образом открывая себя через наличие—отсутствие органа, ребенок того и другого пола сталкивается с реальностью, которую он, учитывая свою концептуальную оснащенность на данный момент, не способен интерпретировать в сексуальном смысле. Возникающий вследствие этого специфический страх связан с идеей — необоснованной, но упорной — в соответствии с которой обладание пенисом есть знак полноценности и завершенности, а его отсутствие (или риск его утраты, что приводит к тому же самому) — знак лишения или нехватки. Чувство, тесно связанное с депрессией. В этом случае можно говорить о страхе

нарциссической кастрации.

Таким образом, слово «фаллос» может имеет двойственный смысл.

—С одной стороны, оно представляет собой ложную фигуру интерпретации, в соответствии с которой обладатель пениса является единственно совершенным и полным существом. Ребенок правильно воспринимает природное различие, но умозаключение, которое он выводит из этого восприятия, ложно в том, что касается иерархии полов.

—С другой стороны, в позитивном в отличие от предыдущего смысле фаллос может стать также репрезентацией (как это подсказывает этимология), которая делает его пригодным к базовому нарциссизму или, иначе говоря, к чувству собственной идентичности, интегрирующему как сексуальную идентичность, так и идентичность как тако-

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

41

вую. В соответствии с этим все женщины, как и все мужчины, обладают естественным правом располагать «символическим» фаллосом. И вторые, как и первые, могут ощущать себя лишенными его, и мы оказываемся в этом случае в области патологии, одновременно нар-циссической и депрессивной.

В целом знаменитая «зависть к пенису», описанная Фрейдом, может иметь две стороны: одна, в большей степени чисто «генитальная» — выражение естественной идентификации с другим полом (мужчина со своей стороны также идентифицируется с женщиной в своей связи с ней); другая — «нарциссическая», более к тому же связанная с биосоциопсихологическими реальностями, часто остающимися в истории человечества случайными.

ПРОБЛЕМА НАРЦИССИЗМА

Термин нарциссизм (так же, как и «фаллос», «пол» или «кастрация») не имеет однозначного смысла. О нарциссизме и его специфике написано столько, что здесь невозможно воспроизвести все теоретические положения, вытекающие из этих исследований. Мы ограничимся тем, что может быть полезным в изучении его патологии, т.е. депрессии.

Можно полагать, что Нарцисс и Эдип описывают «различным способом две разные модели аффективного и отношенческого функционирования и что эти два направления соответствуют топологическим и психогенетическим этапам в их совершенной прогрессивной преемственности». Но можно также добавить,

что эти два направления могут рассматриваться как «одновременно инициальный и постоянный (а значит, синхронический) диахронический конфликт любого индивида». В конце концов этот конфликт определяется

«как противоречие между двумя поколениями конфликтов»1. Иными словами, появляясь, с точки зрения психогенеза, последовательно, Нарциссическая и Эдипова фазы все же остаются тем не менее актерами сосуществующими, действующими попеременно или одновременно на всей протяженности бытия. Добавим, что, несмотря на то, что первой можно приписать не только пре-, но и антигенитальную функцию, они не антиномны, а напротив, идеально сочетаемы, по крайней мере тогда, когда их уравновешенное действие, их интегрированность оказываются успешными. В сущности, слово «нарциссизм» страдает от своей истории, т.е. досадной привычки использовать его лишь для описания его искажений или утраты целей, иначе говоря, его патологии.

Несчастная судьба персонажа, предоставившего ему свое имя, дает основания для осторожности. Здесь появляется персонаж, раздираемый лю-

1 Bergeret J. La pathologie narcissique. Dunod, 1996.

42

ТЕОРИЯ бовыо к объекгу, являющемуся не кем иным, как им самим. Итак, исключительность этого незрелого,

аутоцентрированного, более эротизированного, чем сексуализированного, отношения к «Себе», установившегося созерцанием идентичности субъекга, может привести лишь к неудаче смертельного финала. Но, к счастью, существует другой аспект нарциссизма — хранитель и секундант жизни, совершенный защитник души.

Итак, можно описать нарциссизм — хороший нарциссизм,— осуществляющий формирование единого, законченного, совершенного и целостного образа себя, который, будучи «либидинальным дополнением эгоизма», свойственного инстинкту самосохранения, как говорил Фрейд, все же выходит за пределы примитивного аутоэротизма для того, чтобы благоприятствовать позитивной и дифференцированной интеграции образа другого, особенно другого, в его сексуальном статусе. И который, наконец, создает и поддерживает минимальную и обязательную «любовь к себе», необходимую для любого физического и психического выживания, что в распространенном клиническом выражении называется «удовольствием функционирования».

Можно еще добавить следующее. Важно то, что происходит на стадии сообщения/связи между различными уровнями, передачами или этапами как генеза, так и достигнутого этапа организации психики. То, что имеет значение для данного субъекта,— это не столько застывшая «архитектура» или терминологически описанный структурно закрытый и неподвижный тип, сколько мобилизационные способности этого субъекта, его возможность гибко использовать различные частичные составляющие своей психической организации, особенно его свобода (или ее отсутствие) связывать («Bindung» Фрейда) свой нарциссизм и сексуальность.

ФАЛЛИЧЕСКАЯ СТАДИЯ

Классически описываемая после Фрейда в качестве эволюционного промежуточного звена между анальной фазой, за которой она следует, и Эдиповой фазой, которую она начинает, «фаллическая стадия» обычно рассматривается в рубрике так называемых прегенитальных стадий. На сам же деле ситуация несколько более сложная.

Говоря обобщенно, ребенок на третьем году жизни может установить относительное объединение своих парциальных влечений под определенным приматом генитальных органов и фантазмов. Пока еще нельзя говорить о примате генитальности, т.е. о настоящей генитализации либидо. Реально ребенок еще не располагает способностью различать «половой орган» в собственном смысле слова. Он может видеть в мужском половом органе — пенисе,— являющемся в этом возрасте преимущественно объектом рассматривания и любопытства, лишь часть тела, атрибут существования и

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

43

обладания. Это верно как для мальчика, наделенного им, так и для девочки, лишенной его. Для него и для нее пенис — не «половой орган», а анатомический придаток, имеющий смысл (помимо аутоэротического гедонистического потенциала) знака, приписывающего чувство совершенства и телесной завершенности. Если будет позволена такая семантическая вольность, пенис в это время есть лишь «нарциссический

орган»1.

В случае Эдиповой фазы мы встречаемся с той же проблемой, что была описана выше в связи с нарциссизмом и генитальностью. Вот почему для того, чтобы обозначить этот очередной этап психогенеза, более правильно следовало бы говорить о «фаллической позиции» — позиции, которая, занимая исходно диахроническую эволюционную фазу, синхронически присутствует в течение всей жизни благодаря повторению или структурному постоянству.

ИДЕАЛ-Я И ИДЕАЛ-СЕБЯ

Термин «Идеал-Я» вызывает в настоящее время множество вопросов.

Известно, что «Идеал-Я», или «Я-идеал» (исходно синонимические формулировки), есть выражения, которыми Фрейд назвал структуру Я — «наследника нарциссизма», как он уточнял. Этот идеал, утвержденный через другого, является нарциссическим материнским объектом, содержащим в себе собственного отца матери, и в некотором роде осуществляет функцию призвания, накладывая на ребенка виртуальное побудительное предписание: делай это, будь большим, красивым, сильным — как родители. Модель, в соответствии с которой субъект пытается сообразоваться, и то, с чем Я постоянно соотносится,— Идеал-Я — есть одновременно и замена утраченного нарциссизма детства (инфантильное всемогущество), и продукт идентификации как с родительскими фигурами, так и с их социальными соответствиями.

Заметим, что слово «Я» было использовано для перевода немецкого «Ich», что означает «Je», а не «Moi»2. Кроме того, «Moi» — форма винительного падежа, а не именительного; таким образом, оно не может

использоваться для обозначения глагольного лица, занимающего место субъекта3.

1В оригинале: «sexe narcissique» (фр.) — нарциссический половой орган (прим. пер.).

1Во французском языке «Jc» — безударное личное местоимение первого лица единственного числа, которое употребляется только с глаголом и является показателем его личной формы. «Moi» — ударное местоимение первого лица единственного числа, которое используется самостоятельно, не в глагольной форме (прим. пер.)

1В русском языке в данном случае полностью адекватный перевод невозможен: «Jc» и «Moi» переводятся одним местоимением Я в именительном падеже, тогда как «Себя» соответствует винительному падежу. Поэтому в зависимости от контекста мы будем использовать термины «Себя», «Я-сам», «Самость» (прим.

пер).