6 курс / Кардиология / Компас_сердца_История_о_том,_как_обычный_мальчик_стал_великим_хирургом

могал полиции. В колледже я узнал, что Йегер был не первым человеком, которому предложили преодолеть звуковой барьер, – эта честь выпала летчику по имени Слик Гудлин. Проблема в том, что Гудлин потребовал премию в размере ста пятидесяти тысяч долларов – гигантские деньги по меркам 1947 года – за выполнение этого задания. Йегер же хотел преодолеть звуковой барьер не ради денег. Им двигали страсть к острым ощущениям и жажда открытий. Ему хотелось понять, на что способен человек, действующий на пределе возможностей. Даже два сломанных ребра, из-за которых Йегеру было так больно орудовать рукой, что пришлось закрыть кабину самолета с помощью ручки от швабры, не удержали его от полета19.

В общей сложности я прослужил в армии США девять лет и в конечном счете стал майором Джеймсом Доти.

А кем был я? Был ли я сродни персонажу Оскара Уайльда, который «знает всему цену, однако понятия не имеет о подлинной ценности»?20 Я потратил изрядную часть жизни, пытаясь примирить своих внутренних Слика Гудлина и Чака Йегера между собой. Я сострадал людям, которым, как и мне, приходилось страдать, и хотел помочь им. Вместе с тем я хотел добиться успеха. Магия Рут уже помогла мне достичь

19Чарльз Элвуд Йегер сломал ребра за день до полета, участвуя в гонках на машинах.

20Цитата из романа О. Уайлда «Портрет Дориана Грея».

немалого, и я продолжал упражняться каждый день, хотя и понимал, что одного этого недостаточно для того, чтобы осуществить свои мечты. Я хотел денег и славы. Я хотел стать тем, кого все уважают. Я хотел стать величайшим хирургом на свете.

Армия согласилась оплатить мое обучение на медицинском факультете и прочие расходы, а я согласился стать военным врачом. В общей сложности я прослужил в армии США девять лет и в конечном счете стал майором Джеймсом Доти.

* * *

На медицинском факультете все было совершенно иначе, чем на последнем курсе колледжа. Учеба не доставляла мне сложностей: оказалось, у меня природная склонность к изучению загадок человеческого тела – анатомии, гистологии, физиологии. Необходимость запоминать больше информации, чем кажется в принципе возможным для человека, причиняет студентам-медикам немало мучений на первом курсе. Однако годы работы над трюками, которые я освоил в лавке чудес, натренировали мой мозг таким образом, что мне было куда проще, чем однокурсникам. Я мог гораздо дольше концентрироваться на зубрежке и никогда не отвлекался, читая учебники по медицине. Нас познакомили с мнемоническими правилами, чтобы легче было за-

помнить самую разную информацию, начиная от названий костей и нервов до порядка заполнения медицинской документации. Некоторые из этих правил звучали нелепо, как, например, то, которое предназначено для запоминания всех черепных нервов: «ОбоЗри Глаз Блок Тройничный, Отведи Лицо Пред дверью, в Глотке Языком Блуждая, Добавляешь Подъязычный». А отдельные мнемонические правила было запомнить даже сложнее, чем исходную информацию, например: «Голль лежит к фиссуре ближе, иннервирует – что ниже; а Бурдах лежит в боках, иннервирует в руках».

Я пользовался некоторыми стандартными мнемоническими правилами, но нередко придумывал и собственные. А еще бывало, что я притворялся, будто использую их, в то время как на самом деле прочитанная информация словно всплывала в моем сознании, когда я в ней нуждался. Исследование, проведенное в 2013 году Калифорнийским университетом в Санта-Барбаре, показало, что занятия сосредоточенной медитацией всего за две недели улучшают память, концентрацию внимания и общие когнитивные функции студентов, которые благодаря этому демонстрируют более высокие результаты теста для поступления в магистратуру, а также других тестов на память и внимание. Что поразило меня сильнее всего, так это удивительное сходство между методикой, использованной учеными в 2013-м, и трюками, которым учила меня Рут в 1968-м.

Сколько денег тратится на подготовительные курсы перед

поступлением в магистратуру? Самое прекрасное в медитации заключается в том, что она абсолютно бесплатна.

Работа с человеческим мозгом требовала усилий и точности, а также дарила непередаваемые ощущения, которых я так и не смог отыскать в общей хирургии.

Армейская стипендия гарантировала мне прохождение интернатуры после окончания медицинского факультета, однако с резидентурой21 все было не так однозначно. Для гражданских медиков оба этапа тесно связаны между собой, мне же в резидентуру нужно было поступать отдельно. Окончив Тулейнский университет в 1981 году, я поступил в чередующуюся интернатуру в Армейский медицинский центр имени Триплера на Гавайях, где стажировался еще студентом. Чередующейся интернатура называлась потому, что давала возможность приобрести опыт по разным хирургическим специальностям, а не только по общей хирургии. Я стажировался в педиатрии, гинекологии, медицине внутренних органов, общей хирургии, а также в нейрохирургии. Я-то думал, что столь разнообразный опыт положительно скажется на моем дальнейшем обучении, однако в реальности чередующаяся интернатура является преградой для тех, кто стремится заниматься общей хирургией. Обширные знания в разных областях по факту лишь усложнили мне задачу. Я по-прежне- му собирался стать детским пластическим хирургом, для че-

21 Резидентура в США – аналог российской ординатуры, последипломная подготовка врачей, длящаяся от трех до восьми лет.

го требовалось поступить в резидентуру по общей хирургии, затем пройти обучение пластической хирургии и наконец – черепно-лицевой хирургии. Такой у меня был план. Проблема в том, что на место в резидентуре по общей хирургии претендовало двенадцать интернов, из которых я один прошел чередующуюся интернатуру. Шансы были не в мою пользу. Мои соперники, не скрывая радости, говорили, что мне ни за что на свете не попасть в резидентуру по общей хирургии. Мои настойчивость и целеустремленность производили не очень хорошее впечатление на окружающих, а мою глубочайшую уверенность в том, что я способен получить все, что пожелаю, другие воспринимали как самонадеянность. Теперь-то я понимаю, почему им так хотелось, чтобы я потерпел неудачу.

Подавать заявление на поступление в резидентуру нужно в ноябре, что я и сделал вместе с остальными. В апреле, однако, настал черед моей практики в отделении нейрохирургии. Наставники, под чьим началом я стажировался, оказались милейшими людьми из всех, с кем мне довелось поработать во время практики. Нейрохирургия пленила меня

– работа с человеческим мозгом требовала усилий и точности22, а также дарила непередаваемые ощущения, которых я так и не смог отыскать в общей хирургии, где все сводилось главным образом к грудной клетке и брюшной полости. Бы-

22 Очень хорошо об этом написано в книге английского нейрохирурга Г. Марша «Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии».

ло нечто особенное в том, чтобы забраться туда, где никто прежде не бывал, – в сокровенный тайник, в котором спрятано то, что делает нас людьми. И это привлекало меня. Мне все еще хотелось помогать детям с врожденными уродствами, но возможность исследовать тайны мозга манила с невероятной силой. Я захотел стать нейрохирургом, как когда-то захотел поступить в колледж и на медицинский факультет. И для этого надо было пройти резидентуру по нейрохирургии, а не общей хирургии. Я знал, что могу выучиться на нейрохирурга, а потом, если захочу, – освоить пластическую и че- репно-лицевую хирургию. Все складывалось идеально.

Заведующий нейрохирургическим отделением из центра Триплера поддержал меня:

–Ты очень талантлив, Джим. Тебе стоит заняться нейрохирургией. Нет, ты обязан ею заняться.

–Спасибо.

Меня распирало от гордости: мне предстояло стать нейрохирургом!

–Проблема в том, – добавил он, – что от армии готовят только одного нейрохирурга в год, а на три следующих года

унас уже все расписано. Придется подождать. После интернатуры тебя направят в зону боевых действий офицером санитарной службы. Там ты будешь работать до тех пор, пока не окажешься вверху списка ожидающих, а после этого сможешь начать резидентуру.

–Три года? – переспросил я.

–Всего лишь три года.

–Простите, но для меня это неприемлемо. Он рассмеялся.

–Ты должен сначала отслужить, Джим.

–Но это же полный вздор. – Я, повысив голос, явно перегибал палку.

–Так уж здесь все устроено. Это не вздор. Это армия.

–Но для меня это неприемлемо, – не сдавался я.

Он покачал головой и указал мне на дверь.

– Я не могу ждать три года. Если вы не примете меня на следующий год, это будет величайшей ошибкой, которую вы когда-либо совершали.

На носу был отпуск – тридцать дней вдали от армии. Покинув госпиталь Триплера, я на месяц отправился в Медицинский центр имени Уолтера Рида. Сюда-то я и планировал попасть в конечном счете, так что решил пройти стажировку по нейрохирургии в свое свободное время, с чем неплохо справился. Перед завершением «отпуска» я встретился с заведующим нейрохирургического отделения.

–Ты мне нравишься, Джим. Ты проделал потрясающую работу во время стажировки, и я думаю, что из тебя выйдет первоклассный врач.

–Спасибо. Полагаю, это означает, что я могу приступить уже осенью.

–Джим, ты же знаешь, что необходимо подождать минимум три года. Я включу тебя в список, чтобы затем взять в

туры я мысленно представлял, как буду стажироваться в центре Уолтера Рида. Каждое утро и каждый вечер я мысленно видел себя там. Я не переживал о том, что будет, поскольку научился визуализировать желаемый результат, не цепляясь за него эмоционально. Я своего добьюсь – так или иначе. Только это я и знал. Я сделал все зависящее от меня и верил, что обстоятельства сложатся как предначертано.

А обстоятельства складывались несколько непристойные. Парень, которого приняли в нейрохирургическое отделение медицинского центра Уолтера Рида на следующий год, закрутил роман с тамошней медсестрой. Когда они расстались, он начал ее преследовать. Судя по всему, имелись и другие отягчающие обстоятельства, и в итоге заведующий отделением аннулировал приглашение в резидентуру. Парня перенаправили в Корею, где ему предстояло служить в качестве офицера санитарной службы. Запасного кандидата на эту позицию не было, а все претенденты, записавшиеся в резидентуру по нейрохирургии на ближайшие годы, должны были предварительно доработать до окончания контракта в других местах. Все сложилось таким образом, что внезапно я оказался единственным претендентом.

Не знаю, стало ли это результатом моих визуализаций, случайного стечения обстоятельств или чего-то еще. Бесспорно одно: в очередной раз все обернулось в мою пользу.

Итак, меня приняли и в отделение общей хирургии центра Триплера, и в нейрохирургическое отделение центра Уолте-

ра Рида, причем оба письма пришли в один и тот же день. Заведующий отделением общей хирургии выбрал для стажировки четырех из двенадцати претендентов. В день, когда мы получили извещения, он собрал нас в своем кабинете.

–Хочу, чтобы вы знали: каждого из вас я изначально рассматривал как наиболее вероятного кандидата на роль стажера в центре Триплера, а ведь группа интернов в этом году подобралась невероятно сильная.

Я взглянул на трех других интернов. Они из кожи вон лезли, чтобы подлизаться к заведующему. У всех короткая стрижка, а ботинки начищены до блеска. Меня это никогда не заботило. Я хотел максимально проявить себя в работе, и зачастую волосы мои были слишком длинными, а ботинки – неотполированными. И я никогда не умел лизать задницу.

–Я отведу вас в офицерский клуб, где мы хорошенько отпразднуем.

Я прервал эту поздравительную речь:

–Сэр, должен вам сказать, что не могу принять ваше предложение.

Он посмотрел на меня.

–С какой такой стати? – спросил он. Никто никогда не отказывался от подобных предложений.

–Меня приняли в нейрохирургическое отделение медицинского центра Уолтера Рида.

Его лицо побагровело. Он не мог выдавить из себя ни слова.