1 курс / История медицины / v_poiskah_zabveniia_vsemirnaia_istoriia_narkotikov_1500_2000

поделиться водой из своей бутылки, пожать руку и слегка подшутить над кем-либо, как будто вы с ним лучшие друзья». Грохот музыки и вспыхивающие огни усиливают ощущения рейвера, потому что, по словам Рейнольса, «Экстази делает цвета, звуки, запахи, вкус и осязание более яркими (верный признак, что ты «словил кайф» - это когда жевательная резинка становится горькой)». Последствия приема MDMDA включают сухость во рту, нервное напряжение, легкое подташнивание и, прежде всего, напряжение челюстных мышц, которое ведет к скрежетанию зубами (бруксизму) или непроизвольным гримасам в случае повышенной дозы. Чтобы уменьшить неприятные ощущения, рейверы жуют резинки или сосут леденцы. Последствия приема MDMDA выражаются в усталости, раздражительности и изменчивости настроения. Наркоманы со стажем могут чувствовать тревогу, беспокойство и ощущение преследования. При чрезмерном употреблении экстази приводит к повреждению нервных клеток, потребляющих серотонин, а понижение уровня серотонина вызывает депрессию.

Английский певец Марк Альмонд (род. 1957) начал употреблять экстази в начале 1980-х годов, он подсчитал, что истратил на наркотик 250 тысяч фунтов стерлингов. «Ты знакомишься с кем-то, принимаешь экстази, влюбляешься – по крайней мере, на время

–и чувство это такое сильное, что веришь, будто это происходит на самом деле», говорил он. Однако эти чувства были мимолетными и сохранялись только под воздействием таблеток. «Я создал вокруг себя воображаемый мир и поддерживал его наркотиками». После дезинтоксикации и реабилитационного периода Альмонд испытывал подавленность. «Сколько ложных друзей, сколько болезненных приступов мне суждено вынести – разрушенная печень, потери памяти, изменения настроения, сумасшествие? Я неспособен общаться, любить и даже просто жить без экстази». Его проблемы не ограничивались незаконными наркотиками: «На Харли-Стрит я скоро открыл большой запас легальных, общедоступных средств и долгосрочные последствия привыкания к бензодиазепину (снотворным таблеткам), рабом которого я был более двенадцати лет».

Разумеется, если принимать экстази каждый день, благословенная острота восприятия исчезает. Некоторые привыкшие к MDMDA люди увеличивают дозу, и как Альмонд, переходят от активности уикендов к депрессии, от которой пытаются избавиться с помощью других наркотиков, например, амфетаминов. Несколько наркоманов умерли от аллергической реакции после приема одной таблетки, но смертельные случаи, относящиеся

кэкстази, были обычно связаны с неумеренным употреблением, «грязными» таблетками или приемом нескольких наркотиков. От заболеваний, связанных с курением, в Британии ежегодно умирают сто тысяч человек, сорок тысяч – от несчастных случаев и болезней, связанных с алкоголем, от употребления парацетамола – пятьсот человек. От злоупотребления героином и ингалянтами погибают в среднем 150 человек в год, а от амфетаминов – 25. В первые десять лет британского рейва, в период его пика, когда экстази еженедельно принимали 500 тысяч человек, количество смертельных случаев достигало шестидесяти, то есть в среднем шесть человек в год. Некоторые случаи не были связаны с наркотиком – люди умирали от перегрева во время танца или от того, что пили слишком много воды, когда им не было жарко. Согласно данным Управления государственной статистики, в период между 1993 и 1996 годами от приема экстази в Британии умирал в среднем один человек каждые три недели, то есть семнадцать человек в год. Каждую неделю употреблялся один миллион таблеток экстази. В тот же период в дорожно-транспортных происшествиях, связанных с водителями моложе двадцати одного года, каждый год погибала примерно одна тысяча человек, а шестьсот человек убивали водители в нетрезвом состоянии. В США в 1998 году произошло девять смертельных случаев, связанных с MDMDA

–и только три из них непосредственно от экстази.

ВБритании первая газетная статья о MDMDA, озаглавленная «Каким образом порок экстази выходит на улицы», была опубликована в «Дейли Экспресс» 25 апреля 1985 года. «Дейли Телеграф» 1 мая 1985 года продолжила тему статьей «Экстази. Новейшая наркотическая угроза», в которой утверждалось, что британскую полицию и таможню по этому вопросу консультирует американская DEA. С этих пор британские газеты были переполнены алармистским вздором. В 1988 году медицинский обозреватель «Сан» предупреждал читателей о «пороке экстази»: «Если вы достаточно молоды, то существует большая возможность, что, находясь под воздействием наркотика, вы подвергнетесь сексуальному нападению». Он утверждал, что если экстази вызовет воспоминания об этом, жертва способна покончить с собой. На самом деле, в отличие от некоторых других

танцевальных наркотиков, экстази хотя и делает людей сексуально восприимчивыми, не усиливает стремления к половому акту. Американские журналисты знали с 1880-х годов, а британские – с 1918-го, что сенсационные статьи о наркотиках увеличивают тиражи газет, особенно если в них выражается возмущение. Взаимовыгодные (а иногда коррумпированные) отношения уголовных репортеров и полиции привело к потоку извращенных и лживых сообщений об экстази и других «наркотиках специального назначения».

Вконце 1980-х годов слияние двух субкультур повлияли на развитие танцевально-наркотической картины в Британии. В середине 1980-х годов стала популярной электронная музыка с резким металлическим звуком, отражавшая жизненный опыт городской негритянской молодежи. Ее называли «складской» или «гаражной» музыкой по названию клуба «Склад» (Warehouse) в Чикаго и «Райский гараж» (Paradise Garage) в Нью-Йорке. В 1987 году диск-жокеи на острове Ибица – средиземноморском курорте хиппи – разработали собственную версию «складской» и «гаражной» музыки, которая отличалась неослабевающим пульсирующим ритмом. Экстази расширял восприятие такой музыки и, появившись в танцевальных клубах Ибицы в 1987 году, на следующий год получил там широкое распространение. Возвращавшиеся с Ибицы люди завезли в Британию вкус к новой музыке и экстази. С 1987 года этот наркотик стал неотъемлемой частью (главным образом нелегальной) домашних вечеринок. В 1990-1992 годах экстази становится популярной, распространенной в национальном масштабе основой субкультуры рейва. С 1993 года MDMDA более чем когда-либо укрепляется коммерческом танцевальном мире.

ВБритании имелась давняя молодежная традиция «жить ради выходных» – в особенности это касалось учеников бухгалтеров-«модов» – но с самых тяжелых последних лет правительства Тэтчер (1988-1990) толпы молодых людей готовились к выходным, чтобы провести их в клубах с наркотиками и танцами. Не исключено, что вначале экстази был особенно привлекательным для рабочей молодежи из-за того, что она чувствовала себя отвергнутой, обесцененной и забытой в силу господствующей доктрины консерваторов. Но имелись и десятки тысяч гедонистов – и количество их постоянно возрастало – которые просто наслаждались жизнью и преследовали эту цель с ненасытным аппетитом потребительства, характерным для эпохи Тэтчер и Мейджора. Танцевальную культуру 1990-

хгодов хорошо описывает фраза английского художника Дейва Хики, произнесенная в Лас- Вегасе: «Я хочу развлекаться, и я хочу выиграть». Популярный лозунг «Если красть, то миллион» передает жадный материализм этой культуры.

Мемуары Тэтчер начинаются со слов «Мое первое отчетливое воспоминание – это транспорт», а наиболее представительным символом ее пребывания на посту премьер- министра является М-25, кольцевая автодорога вокруг Лондона, которую он открыла в 1986 году. Молодые предприниматели начали устраивать грандиозные рейв-вечеринки под открытым небом на небольшом расстоянии от М-25, зная, что на них теперь легко попасть из любого района Южной Англии. Власти поняли, что к этому феномену нельзя подходить с точки зрения запрещения наркотиков – невозможно арестовать каждого продавца или покупателя экстази, поэтому они решили рассматривать эту проблему как нарушение общественного порядка. В полиции был создан отдел платных вечеринок, чтобы бороться с этим явлением, к ноябрю 1989 года полицейские еженедельно контролировали тридцать вечеринок. Законодатели (памятуя о правительстве Дуглас-Хьюма, которое четверть века назад выступило против амфетамина) быстро разработали Закон о развлечениях (ужесточении наказаний), который вступил в силу в июле 1990 года. Согласно этому закону, суды получили право налагать штрафы до двадцати тысяч фунтов стерлингов и наказывать тюремным заключением до шести месяцев каждого, кто организовал вечеринку, не имея на то лицензии. Однако к этому времени количество вечеринок под открытым небом пошло на убыль. В феврале 1990 года полиция доложила только о десяти подобных событиях, и такое уменьшение не было заслугой полиции: в проведение вечеринок стали вмешиваться преступные группировки, требовавшие от устроителей поделиться прибылями. В июле 1990 года, через месяц после того, как Закон о развлечениях (ужесточении наказаний) вступил в силу, полиция арестовала 836 человек на «складской» вечеринке недалеко от Лидса, графство Йоркшир. Это был самый массовый арест в Британии после 1819 года. Хотя после бесплатного фестиваля в Кэслмортоне, графство Уорсестершир, в мае 1992 года были арестованы двадцать три человека, им не было предъявлено никаких обвинений, а два года

юридических процедур стоили налогоплательщикам, по самым приблизительным оценкам, четыре миллиона фунтов стерлингов.

В других отношениях положение с экстази в 1992 году ухудшилось. Торговцы поднимали свои прибыли, размешивая препарат другими, более дешевыми веществами, такими как амфетамины, ЛСД и транквилизаторы. Продавали также грубую смесь стимуляторов и галлюциногенов. Поскольку этот наркотик был объявлен вне закона, наркоманы не знали, что именно они покупают, и иногда получали вместо экстази кетамин. Из Латвии поставлялся MDA – галлюциногенная версия MDMDA. Марк Альмонд писал об эпохе после 1992 года, что, благодаря слишком большому спросу наркотик так сильно размешивали, что целое поколение говорило об экстази, по-настоящему не зная, что это такое. После того, как он перестал выходить в клубы, Альмонд устраивал «тихие вечеринки» у себя в лондонской квартире. «Часто я не знал никого, кто приходил – вокруг лежали чужие люди, были рассыпаны полоски кокаина, слышалась бессмыслица, вздор, бессвязная болтовня. Таблетки откусывали и передавали другим. Химия. Бред. Все несут чепуху. Треплются. Хвалятся с глазами в кучку».

Вероятно вследствие кратковременного разочарования в экстази примерно в 1992 году возникает новое увлечение GHB (гаммагидроксибутират) – солоноватой, безвкусной, прозрачной жидкостью, которую пили из небольших бутылочек (или иногда растворяли в напитках порошок GHB). Этот концентрированный вариант аминокислоты, существующей в человеческом мозге, был синтезирован в 1960-х годах. Вначале GHB использовали для лечения бессонницы, алкоголизма, а также при родах. В 1990 году Управление по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) переклассифицировало его из пищевого продукта в наркотическое вещество. Известие о том, что назначение GHB запрещено без лицензии FDA и может быть опасно, возбудило интерес к этому наркотику в танцевальных клубах, в том числе и в Британии. Индивидуальная реакция на GHB значительно различается. Некоторые считают, что он придает остроту сексуальному контакту – или по крайней мере усиливает возбуждение от ласк – другие не испытывают эротического заряда. Этот факт соответствует значительной разнице в индивидуальных дозировках. Одного человека может привести в опасное коматозное состояние та же доза, от которой другой почувствует лишь приятное расслабление. В смеси с алкоголем или некоторыми другими веществами GHB может вызвать паралич дыхательных путей или кому. Во Флориде возникли трудности с обучением приему GHB. «Если бы мы раздали листовки, посвященные безопасному приему наркотиков, клуб закрыли бы через минуту. Вот так нам здесь живется», сказал владелец клуба «Файрстоун» в Орландо. Местные политики и общественные лидеры Флориды учредили Специальную комиссию по рейву, в результате чего клубы закрыли, а для подростков ввели комендантский час, но увлечение GHB не пошло на убыль. По словам одно рейвера из Орландо, «Наркотиков осталось столько же, единственная разница в том, люди принимают их там, где их не видят».

Когда голливудский киноактер Ривер Финикс (1970-1993) умер на тротуаре напротив входа в клуб «Зал Гадюки» (Viper Room) в Лос-Анджелесе, его смерть ошибочно приписали употреблению GHB. С этих пор этот наркотик получал в прессе только отрицательную оценку, чему способствовала также смерть в 1996 году техасской девушки Хиллори Фариас. Согласно конфиденциальной, но недоказанной информации, она тоже умерла от GHB. Широкое освещение этих случаев в прессе сделали наркотик еще более популярным, а его названия «жидкий икс», «домашний мальчик из Джорджии», «жижа», «гамма» и «тяжкие телесные повреждения» стали широко употребляться журналистами. В Джорджии и нескольких других штатах GHB внесли в Список I, его продажа или хранение влекли за собой тридцать лет тюрьмы – наказание, гораздо более суровое, чем то, которое предусматривалось за умышленное убийство в большинстве европейских стран. В 1998 году в популярном телевизионном «Шоу Опры Уинфри» GHB получил истерическую и совершенно неверную оценку, что привело к общенациональной панике по поводу его свойств как «наркотика для изнасилования». В это время истории про GHB начали распространять европейские журналисты. Несколько лет маленькими бутылочками наркотика в ограниченных количествах пользовались гомосексуалисты, но теперь его начали употреблять более раскованные «танцевальные наркоманы» Британии. В то же время компания «Пфайзер» (Pfizer) выпустила на рынок свой препарат «Виагра» для мужчин, у которых существовали проблемы с потенцией. Те же рейверы, которые употребляли GHB, стали примерно в тот же период использовать «Виагру». В 2000 году в

США этот наркотик ввели в Список I Закона о контролируемых веществах. Президент Клинтон подписал закон, по которому виновные в хранении, производстве или распространении GHB в случае первого осуждения подлежали тюремному заключению сроком до двадцати лет и штрафу до одного миллиона долларов либо, по терминологии DEA, не менее чем пожизненному заключению в случае смерти жертвы или нанесения серьезного вреда. Это наказание до смешного несоразмерно вине. В Британии медицинский обозреватель «Таймс» в статье озаглавленной «Убедитесь в том, что именно вы пьете» назвал «этот неприятный наркотик» «потенциально очень опасным».

Еще один «наркотик специального назначения» «Рогипнол» (флюнитрозепам) является мощным бензодиазепином, который выпускает компания «Хоффман-Ла Рош». Первоначально этот препарат использовали культуристы, но в 1990 году Управление по контролю за продуктами и лекарствами США запретило его. Примерно в то же время культуристы начали продавать рогипнол в рейверских клубах Орландо, штат Флорида, рекламируя его как возбуждающее средство. Небольшая бутылочка или флакон может сделать некоторых людей более восприимчивыми к тактильным ощущениям, а у некоторых повышать сексуальные желания. В смеси с алкоголем, особенно у людей с низким весом, этот препарат может вызвать потерю сознания или памяти, проблемы с дыханием и даже кому. Примерно в 1996 году рогипнол получил известность как «наркотик для изнасилования». Как вспоминал некий диск-жокей из Флориды, «Один парень получил двадцать лет, потому что подкидывал «сонники» девочкам в выпивку, потом отвозил их домой и снимал на видео, как он их спящих трахает». За хранение рогипнола во Флориде и некоторых других штатах предусматривалось тридцать лет тюрьмы. Сторонники запрета наркотиков воспользовались тем, что GHB и рогипнол называли «наркотиками для изнасилования». Они могли бы выступить даже против аргумента правозащитников, что употребление наркотиков для получения удовольствия является общеизвестным преступлением, не имеющим жертв. Бездоказательные сенсационные обвинения местных политиков, журналистов и Опры Уинфри (род. 1954) создавали впечатление, что изнасилования происходят в основном с помощью GHB и рогипнола. Подразумевалось – и совершенно несправедливо – что любой мужчина, принимающий эти наркотики, был настроен на изнасилование. Редко приходилось слышать об исторически наиболее распространенном «средстве для изнасилования» - алкоголе.

Паника в отношении рогипнола достигла Британии в декабре 1997 года. В этом месяце был учрежден Фонд «сонников» (Roofie Foundation), который предоставлял горячую телефонную линию, юридическую помощь и надежное укрытие для «жертв» рогипнола. Директор Фонда сказал, что в Америке женщинам советуют отказываться от выпивки, предложенной незнакомыми мужчинами. «Нам же приходится разъяснять женщинам, что они являются потенциальной жертвой, если оставит стакан с напитком без присмотра в пабе или клубе или даже выпьет чашку чая в частном кафе». Комментируя эту сказку, одна воскресная газета сообщала: «Каждый год сотни женщин в Британии подвергаются насилию, находясь под влиянием «наркотика для изнасилования», который можно свободно приобрести. Насильники подбрасывают в выпивку крохотные ярко-красные таблетки, которые вызывают длительную потерю памяти и приводят жертву в незаторможенное, подобное трансу состояние, в котором она не способна сопротивляться сексуальным домогательствам». Утверждение, что было изнасиловано несколько сот женщин ничем не доказано и так же сомнительно, как заявление о том, что рогипнол можно было свободно приобрести. Этот препарат назначался врачами и не выписывался в Государственной системе здравоохранения. Спустя некоторое время несколько девушек в Шотландии сообщили, что их изнасиловали. Полиция предположила (возможно, не без оснований), что применялся рогипнол. «То, что мы видим – лишь верхушка айсберга», рассуждал Скотланд-Ярд. Директор Фонда «сонников» заявил, что рогипнол в некоторых случаях увеличивает сексуальное влечение женщин, поэтому иногда они могут оказаться добровольными участницами полового акта, а это затрудняет в суде доказательство факта изнасилования. Вряд ли существовал хоть один судебный процесс об изнасиловании, на котором был бы поднят вопрос о добровольном приеме рогипнола – в 1997 году судебно- медицинская служба проверила на этот препарат восемнадцать жертв в Англии и Уэльсе, и в каждом случае результаты оказались отрицательными. Тем не менее, с мая 1998 года на рогипнол были наложены официальные ограничения. Несанкционированное хранение препарата (без назначения врача) стало уголовным преступлением, которое каралось двумя

годами тюремного заключения, неограниченным штрафом или обоими наказаниями одновременно.

Вслед за неудачным, но дорогостоящим судебным преследованием рейверов в Кэслмортоне, британский Закон об уголовном судопроизводстве и общественном порядке 1994 года ввел новые ограничения для широкого спектра маргинальных субъектов – скваттеров, путешественников, саботажников охоты на лис и активистов охраны окружающей среды. Под контроль законодательства была также поставлена молодежь, принимающая участие в рейв-вечеринках и бесплатных фестивалях. Закон определял рейв- вечеринку как сотню людей, проигрывающих через усилители музыку, «которая характеризуется последовательностью повторяющихся тактов». Он наделял полномочиями любого полицейского офицера, считавшего «с достаточной долей вероятности», что собравшиеся являются рейверами, приказать им разойтись. Отказ выполнить приказание карался тремя месяцами тюрьмы или штрафом в 2 500 фунтов стерлингов. Полиция также получила право останавливать любого, кто приближался к зарождающейся вечеринке на расстояние одной мили. Хотя закон запрещал крупномасштабные шумные сборища под открытым небом, особенно в сельской местности, в заброшенных городских районах небольшие вечеринки продолжались.

Наиболее очевидным примером реакционного законодательства, призванного потворствовать предвзятому общественному мнению, является Закон об общественных развлечениях (злоупотреблении лекарственными препаратами) 1997 года. Этот жалкий образчик рекламного законотворчества наделял правами лицензионные бюро отзывать по рекомендации местной полиции лицензии у клубов и других развлекательных заведений, которым не удалось помешать употреблению наркотиков в своих помещениях. Кроме того, что этот закон увеличивал возможность вымогательства со стороны полиции, он также подвергался резкой критике за то, что теперь многие владельцы клубов перестанут давать советы по безопасному приему наркотиков из-за страха вызвать подозрения полиции. Закон пошел по неправильному пути, поскольку завсегдатаи клубов с интересом относились к вопросам сохранения здоровья и снижения вреда от наркотиков. Что касается запрещения обучения приему GHB во флоридских клубах, то эта стратегия, судя по всему, была направлена на нанесение ущерба любящим танцы наркоманам с тем, чтобы случайные смертельные случаи можно было представить причиной полного запрещения наркотиков.

Можно привести один пример 1997 года. Мальчик из Шотландии тринадцати лет, гуляя в лесу, принял три таблетки экстази. Ощущения ему не понравились, и мальчик, зная, что вода нейтрализует воздействие препарата, выпил огромное количество воды. Поскольку усиленное потребление воды рекомендуется для предотвращения обезвоживания организма во время танцев под воздействием наркотиков (включая амфетамины), ребенок умер от отравления водой. Его убитую горем мать использовал в политических целях Дэвид Маколи, директор по пропаганде общества «Шотландия против наркотиков» (SAD). Его целью было поддержать противников обучения снижению ущерба от наркотиков. SAD была учреждена в 1996 году с частичным правительственным финансированием. Из общего бюджета 1,5 миллиона фунтов стерлингов она потратила 27 тысяч фунтов на снижение вреда и 900 тысяч на красочную пропагандистскую кампанию в средствах массовой информации, направленную на «танцевальные наркотики». Единственный наркотик, упомянутый в последующей кампании дезинформации общественности, был экстази, которому приписали свойства других веществ. SAD заявляла, что экстази размешивают крысиным ядом, хотя единственные известные случаи такого рода касались героина. Утверждалось, что женщины, находящиеся под воздействием «танцевальных наркотиков» являются легкой жертвой сексуальных домогательство (что было неправдой в отношении экстази, но верным для алкоголя), а также что у женщин развивается амнезия, и они оказываются в постели с незнакомыми мужчинами (единичные случаи с рогипнолом). В пропагандистской кампании даже говорилось, что экстази наносит вред легким, как табак. Пропагандисты заявляли, что в предыдущий год от наркотиков умерли сотни шотландцев. Действительной цифрой на 1995 год было 251 смертельный случай, в том числе 155 передозировок опиатов и 96 самоубийств с использованием таких аналгетиков, как парацетамол. Можно сравнить это с 20 тысячами шотландцев, которые умерли от болезней, связанных с табаком и 40 тысячами умерших от алкогольных заболеваний. Сенсационная и неряшливая пропаганда общества «Шотландия против наркотиков» не удивляет, если принять во внимание ее отрицание менее эмоционального, но более информированного

подхода к наркотикам. В 1997 году Маколи осудил академический отчет по социально интегрированным, нормально функционирующим героиновым наркоманам как «крайне безответственный». Консультант SAD по средствам массовой информации назвал социальных работников, оказывавших помощь в снижении ущерба, сторонниками наркотиков и «беспечными поедателями мюсли из среднего класса». Другой руководитель SAD заявил: «Если таким людям дать волю, то вместе с ручками и карандашами они подарят набор шприцев своим детям, когда те пойдут в первый класс».

В анти-наркотической пропаганде запугивание неуместно. В 1997 году Бенедикт Кинг (род. 1970) объяснял читателям «Дейли телеграф»:

«Никто не собирается слушать предупреждения о том, что наркотики опасны. То же самое относится к езде на мотоцикле, верховой охоте с гончими или работе военного корреспондента. Молодежь не думает о смерти, ей часто нравится создавать впечатление, что жизнь и смерть не имеют для них значения. Задача состоит не в том, чтобы убедить народ, что наркотики опасны, а том, чтобы доказать, что употреблять их не круто. Но этого нельзя сделать, пока наркотики вне закона».

Действительно стоит подчеркнуть, что для многих подростков обоего пола риск является важнейшей частью взросления. Точка зрения Кинга переполнена здравым смыслом. «Больше всего подростки боятся смущения и неловкости», писал он. «Если бы обращали внимание, что экстази вряд ли способен убить, но наверняка заставит неприятно скрежетать зубами и нести сентиментальную чепуху людям, которые вам не нравятся; если бы обращали внимание, что он делает тебя страшным занудой и что утром воспоминания обо всех этих глупостях вместе с адским похмельем заставят тебя пожалеть, что ты не умер, вот тогда анти-наркотическая кампания возымела бы действие. Во всяком случае, она была бы правдивой». Вместо этого распространялась официальная ложь об экстази. Пообный метод бесполезен в обществе, где огромное число взрослых граждан принимали наркотики и вели нормальный образ жизни. Исследование 1996 года показало, что 85 процентов жителей, которые назвали себя завсегдатаями клубов, употребляли экстази. С таким уровнем потребления экстази можно утверждать, что нелегальные наркотики стали образом жизни, но это было бы преувеличением. Использование «танцевальных наркотиков» является стандартным способом проведения досуга у молодежи, но еще не стало достоянием большинства. Опрос Образовательного центра в области здравоохранению (НЕА) в 1999 году обнаружил, что 39 процентов молодых людей в возрасте от шестнадцати до девятнадцати лет и 33 процента от двадцати до двадцати четырех лет в течение предыдущего года употребляли незаконные наркотики. Он также показал, что среди первой возрастной группы 54 процента никогда не употребляли запрещенные наркотики. Вряд ли кто-то подумал бы (учитывая то значение, которое в 1990-х годах придавалось экстази) что согласно опросу НЕА, в возрастной группе от десяти до двадцати четырех лет употребление амфетамина в качестве «танцевального наркотика» было в два раза выше, чем экстази. Уровень потребления амфетамина составлял около шестнадцати процентов по сравнению с семью процентами у экстази.

В Британии уличная цена на этот наркотик упала с 25-50 фунтов за таблетку в середине 1980-х годов до менее десяти фунтов в 2000 году (упаковка кокаина стоила около десяти фунтов в 1999 и тридцать фунтов в 1996 году, упаковка сорокапроцентного героина стоила примерно столько же). Основополагающее исследование картины «танцевальных наркотиков» в Британии 1990-х годов выявило, что здесь преобладали постоянные посетители клубов, которые использовали наркотики по выходным дням. В раннем подростковом возрасте они были более активны и меньше боялись риска. Большинство курило табак, употребляло алкоголь и каннабис, при этом начали в более раннем возрасте, чем в среднем по стране. Хотя в этом отношении завсегдатаи клубов напоминали проблемных наркоманов, и несмотря на то, что британские власти упорно относили экстази к веществам Класса А, они не подходили под классификацию опиатных наркоманов. Постоянные посетители клубов избегали употребления героина и кокаинового крэка и приберегала большинство наркотиков Класса А для выходных. Подавляющее большинство имело законную и даже высокооплачиваемую работу, получило хорошее образование. Они представляли все социальные слои (но преобладали те, кто имел профессию). Несмотря не еженедельные нарушения Закона о злоупотреблении наркотиками, они, как правило, не

имели преступных наклонностей. Подобные «наркоманы выходного дня» представляют около десяти процентов взрослой молодежи Британии, а их контролируемое, функциональное употребление запрещенных веществ не обязательно преследуется анти- наркотическими правоохранительными органами, чьи усилия направлены на борьбу с проблемными опиатными наркоманами.

Противникам такого образа жизни необходимо было доказать, что гедонизм – это отклонение от нормы. Многие из них собрались на продолжительную оргию позерства, которая состоялась в январе 1997 года в Палате общин на дебатах по Закону об общественных развлечениях (злоупотреблении лекарственными препаратами). Об уровне дебатов можно судить по речи сэра Майкла Ньюберта (род. 1933). Вначале он осудил Пола Флинна (род. 1935), парламентария из Уэльса, который несмотря на некоторый урон своей карьере решительно критиковал провалы войн с наркотиками. «Хотя он может ругать бульварные газеты и так называемых «бульварных политиков», великое достоинство бульварной прессы заключается в ясном и простом взгляде на вещи, который может понять каждый», сказал Ньюберт. Он не видел никакой опасности в том, что этот взгляд может быть упрощенным или неправильным. «Делая упор на подробностях, которые могут бросить сомнение на пагубную природу злоупотребления наркотиками, мы выступаем против высших интересов британского народа». Ньюберт утверждал, что его избирательный округ, Ромфорд, был центром ночной жизни Южной Англии, что, как он полагал, давало ему право судить (американским эквивалентом этого города является Ньюарк, штат Нью-Джерси). Ньюберт посетил один из клубов Ромфорда, где наблюдал, как работают вышибалы. На него произвела впечатление политика допуска клиентов в клуб, он говорил, что туда не пускали любого человека в грязных джинсах. Можно подумать, что наркомана можно распознать по грязной одежде. Ньюберт считал таких людей отчужденными социальными девиантами, скорее всего не имевшими работы. Он не имел представления, что наркоманы, которые употребляли «танцевальные наркотики», были нормальными, работающими гражданами. Ньюберт не мог понять, что «танцевальные наркотики» стали аксессуаром отдыха, помогающим характеризовать стиль жизни. Решение человека употреблять наркотики не зависело от их доступности – это был вопрос потребительского выбора на энергичном, многообразном – пусть и нелегальном – рынке. Ньюберт не видел разницы между героином и экстази. «Те из нас, кто ведет обычную трудовую жизнь, не могут представить наркомана, который одним днем или одним часом, грабя и крадя, чтобы достать денег на укол», проповедовал он. Его необразованность можно сравнить с невежеством другого человека, Пола Беттса, полицейского из Эссекса, чья дочь умерла в 1995 году после того, как приняла экстази и выпила много воды. Беттс однажды сказал: «Поскольку я полицейский, мне приходится подбирать их с улиц и отвозить в реанимацию или морг. Для меня все люди принимающие наркотики – это неудачники. Либо вульгарные толстосумы».

Речь Ньюберта о Законе об общественных развлечениях 1997 года не была самой глупой. Некий политик, наживший состояние на приватизации коллекции разного хлама, полагал, что стратегии Энслинджера и Рейгана были обречены на успех. Он требовал «непримиримой борьбы с наркоманами» и обязательного тюремного заключения для любого, у кого будут обнаружены наркотики. Несмотря на протест вице-спикера, законопроект после второго чтения передали в соответствующий комитет, немедленно вернулся в Палату общин и был принят без поправок после третьего чтения. И подобная процедура, и Закон доказывают, что политическое законодательство по наркотикам является продолжением точки зрения исполнительной власти и выражением человеческой незрелости.

Отчасти трудность заключается в том, что политики зарабатывают репутацию практиков, энергично поддерживая то, что уже произошло. Их мировоззрение в отношении наркотиков намеренно и неуклонно сужало рамки реально осуществимого. В своих речах они использовали моральные абстракции, которые путают или рассеивают мысли и не учитывают индивидуальный опыт. Результатом явилась серия уловок, но не вызывающая уважение политика. В 1987 году в Британии были осуждены или получили предупреждения о наркотических правонарушениях 26 278 человек. В 1991 году эта цифра составила 46 616 человек, а в 1995 – 93 631. С 1994 по 1998 год количество арестов за хранение марихуаны увеличилось на сорок процентов, в то время как количество арестов за торговлю ею осталось на прежнем уровне. Теперь у британской молодежи имеется самый обширный опыт в сфере наркотиков по сравнению с другими странами Европы. В пропорциональном отношении в

Британии столько же молодых наркоманов, как и в США. Согласно одной авторитетной оценке 2001 года, «К началу возмужания, принимая во внимание региональные различия, от 50 до 60 процентов населения пробует незаконные наркотики, а до 25 процентов принимает наркотики от случая к случаю или постоянно». Не смотря на то, что правительство Блэра (избранное в 1997 году) заявило, что в своей анти-наркотической политике будет делать упор на героине и кокаине, число арестованных за хранение марихуаны составляет 85 процентов от общего количества арестованных за нарушение анти- наркотических законов.

Взрослым гражданам за пределами мусульманского мира разрешено покупать, хранить и употреблять алкогольные напитки. По традиции они имеют право находиться в состоянии опьянения в частных владениях. Те, кому не нравится опьянение других, не имеют возможности вмешиваться в дела других граждан, если они пьют в частном порядке или в соответствующих заведениях, например, в клубах. Кажется нелогичным, что эти же правила не применяются к экстази. Общепризнано, что его чрезмерное употребление приводит к депрессии, но то же самое относится и к другому – слишком ранние роды, слишком много детей, вынужденная изоляция дома – тому, что правительство не думает запрещать. У закоренелых наркоманов с долгим сроком употребления экстази может вызвать разрушение мозга, но то же самое делает алкоголь, а разрешенные в США лекарственные ежегодно убивают около ста тысяч американцев. Филип Дженкинс (род. 1952) считает, что в корне запретительных мер лежит пуританизм. «Ни одно из регулирующих учреждений не признает, что наркотик должен поднимать настроение, давать удовольствие, усиливать сексуальные ощущения и усовершенствовать восприятие – по крайней мере у нормальных людей (в отличие от больных с депрессией). В этом заключается его основная цель. Если ни одна из этих характеристик не принимается как желательная или даже терпимая, то малейшее свидетельство вреда автоматически перевешивает (предположительно несуществующую) выгоду данного вещества, и оно подпадает под запрещение, настолько же строгое, как если бы оно налагалось религией».

Война с наркотиками, начатая Никсоном в 1969 году, превратилась в Тридцатилетнюю войну. Пока ее целью остается безусловная капитуляция, ее нельзя выиграть. Наркотики остаются опасными, но они могут быть также полезными для поставщиков и наркоманов, а следовательно, их невозможно уничтожить. Вместо того, чтобы сужать рамки реально осуществимого, политикам следует принимать во внимание другие анти-наркотические меры, кроме запрещения. Одной из альтернатив могло бы стать снятие контроля над производством и распространением наркотиков, исключая их поставку детям. Другой может быть официальное снабжение наркотиками под строгим государственным контролем их количества и качества. Третьей – государственная регламентация производства и продажи наркотиков вместе с программами снижения ущерба и лечением наркоманов, а также настоящее анти-наркотическое обучение детей. Примером этому может служить Голландия. Первая кофейня, лицензированная продавать каннабис по правилам, установленным правительством, открылась в Амстердаме в 1978 году, в настоящее время в Нидерландах имеется полторы тысячи таких заведений. С 1978 года в Голландии не зарегистрировано практически ни одного случая злоупотребления ингаляционными наркотиками, а с тех пор, как марихуана исчезла с черного рынка, ее употребление фактически упало – хотя и наблюдался небольшой рост в середине 1980-х годов вследствие распространения рейва. В результате разделения поставщиков героина и марихуаны уровень употребления героина в Нидерландах ниже, чем в Британии или во Франции, средний возраст голландских героиновых наркоманов растет, так как новых потребителей почти нет. Система лицензированных кафе можно было бы расширить и включить другие наркотики, например, экстази.

Противоположностью такого подхода может служить Шотландия конца XX столетия. В 1996 году, за год до всеобщих выборов, после которых количество шотландских членов парламента, представлявших консервативную партию, упала до нуля, Майкл Форсайт (род. 1954), государственный секретарь по делам Шотландии, попытался сплотить партию под лозунгом, который, как он полагал, станет выразителем общественного мнения. Он организовал кампанию «Шотландия против наркотиков», произнеся такую впечатляющую фразу: «Снова наш образ жизни под угрозой, на этот раз от внутреннего врага. Эпидемия наркотиков – такое же бедствие, как и средневековая чума. Давайте всем народом загадаем новогоднее желание, чтобы 1996 стал годом, когда мы повернем вспять

волну наркомании, которая затопляет нашу молодежь и угрожает нашей цивилизации. Нашей целью является избавление Шотландии от наркотической культуры и освобождение молодого поколения». Никакого упоминания о том, что наркотики могут приносить удовольствие. Никакого понимания, что привлекательность наркотиков увеличивается именно такими напыщенными и в то же время банальными лозунгами. Никакого признания, что незаконный оборот наркотиков поддерживается экономической системой, которая может существовать лишь при запретительных мерах. В заблуждениях лорда Форсайта есть все: паранойя, чрезмерная горячность, миссия спасителя человечества, политический оппортунизм, гигантские и нереальные политические цели, подразумевающие, что программы снижения ущерба аморальны.

У европейских держав есть выбор между Амстердамом и Эдинбургом, между упорядочиванием и запретами. Решение должно быть принято в атмосфере прагматического скептицизма. В зависимости от этого выбора перед европейскими странами возникнет либо небольшая хроническая проблема, либо непобедимый и разрушительный враг.

Благодарности

Прежде всего, я признателен трем исключительно ярким людям: доктору Дейлу Бекетту, доктору Энн Долли и преподобному Кеннету Личу, которые согласились дать интервью, а также предоставили документы и другие материалы из собственных архивов. Читатели этой книги поймут, насколько я обязан их великодушию и насколько выдающимся остается их вклад в британскую историю наркотиков. Я также получал мудрые советы от своего друга, доктора Питера Натана, а некоторые ссылки на литературные источники от другого друга, Алана Белла. Критиками и наставниками первоначальных вариантов этой книги выступали Дженни Дейвенпорт и Кристофер Фиппс. Тоби Манди высказал свое строгое мнение по первым главам, в последующие версии вносились изменения по советам Мишель Хатчисон, Питера Таллака и Билла Гамильтона. Источники других комментариев и информации должны остаться анонимными. Более всего необходимо подчеркнуть, что (как в подобных обстоятельствах сказал Чарльз Лэмб) я доил многих коров, но мало делал сам.

Выражаю признательность профессору Эдварду Мендельсону за его позволение цитировать неопубликованные работы У.Х. Одена – авторское право на них с 2001 года принадлежит наследникам У.Х. Одена. С благодарностью подтверждаю вклад графа Дерби и покойной Морин, маркизы Дафферин и Авы, выразившийся в разрешение использовать неопубликованные дневники и письма. Дуглас Мэтьюз составил индекс и отсортировал доказательства – работать с ним было приятно.

Неоценимую помощь в исследованиях оказали собрания и сотрудники Лондонской библиотеки и библиотеки «Добро пожаловать в историю медицины» (Welcome for the History of Medicine). Я также благодарен активистам «Собрания Берга» (Berg Collection) в Нью-йоркской публичной библиотеке (корреспонденция Одена), библиотеке Томаса Фишера в Торонто (архив Бланда), библиотеке дворца Ламбета (архив Дэвидсона), Британской библиотеке (вице-королевский архив и архив Гладстона) и Государственному архиву (за документы Министерства внутренних дел, Министерства иностранных дел, Министерства торговли, Директората государственного обвинения, Юридического совета и Управления делами премьер-министра).

Иллюстрации

Стр. 1 Путешествие в Вечность (1830-е)

Склад на опиумной фабрике Ост-Индской компании в Патне (ок. 1850 г.)

Стр. 2 Смешивание и раскатывание опиума в Калькутте (1900)

Курильня опиума в Сан-Франциско (начало ХХ века)

Стр. 3 Лицензированная правительством опиумная лавка столице Бирмы, Рангуне

(1920-е)

Опиумные поля в Турции (1930-е)

Стр. 4 Гарри Энслинджер из Федерального бюро по борьбе с наркотиками с частью

перехваченной контрабанды (на снимке – объявление, предостерегающее против употребления марихуаны)

Стр. 5 В центре: Бренда Дин Пол (1933)

Кадр из фильма «История несовершеннолетнего наркомана», американского анти-наркотического фильма (1950-е)

Стр. 6 Доктор Джон Петро

На поп-фестивале на острове Уайт (Англия) (1970)

Стр. 7 Кокаин (1980-е)

Дети, играющие с упаковками крэка в Филадельфии (1980-е)

Стр. 8 «Героин делает тебя ненормальным». Лозунг анти-наркотической рекламной

кампании (середина 1980-х)

Ночной клуб, где продают наркотики (1990-е)

Приложение. Примечания к иллюстрациям

1.Как можно видеть из французского рисунка 1830-х годов (с названием «Путешествие в Вечность»), в XIX веке вещества, вызывающие зависимость или опасные вещества, можно было свободно приобрести в аптеке. Препараты готовил в задней комнате помощник аптекаря. Подобной работой в свое время занимался Фридрих Вильгельм Сертюрнер, который в 1805 году выделил морфин. Здесь помощником аптекаря является смерть. (Напечатано с разрешения библиотеки «Добро пожаловать в историю медицины», Лондон).

2.Склад на опиумной фабрике Ост-Индской компании в Патне (ок. 1850 г.). Доходы, полученные от торговли опиумом, давно играли ключевую роль в финансовой системе Британской Индии. Экспорт индийского опиума для курения в Китай имел разрушительные последствия для всей Азии и всегда служил предметом споров. (Напечатано с разрешения библиотеки «Добро пожаловать в историю медицины», Лондон).

3.3. Смешивание и раскатывание опиума в Калькутте (ок. 1900 г.). Британская королевская комиссия по опиуму решила в 1895 году не запрещать выращивание опиумного мака, производство и употребление опиума в Индии. Соответствующая комиссия в Соединенных Штатах, расследовавшая воздействие индийской конопли, оказала решительное сопротивление запретительной политике в отношении марихуаны. Однако с 1908 года США энергично пытаются диктовать мировой общественности свой порядок, направленный на запрещения наркотиков. При нем сцена, представленная на этом рисунке, была бы невозможной. (Напечатано с разрешения библиотеки «Добро пожаловать в историю медицины», Лондон).

4.В США курение опиума выходцами из Европы в 1870-х годах быстро распространилось среди профессиональных игроков, сутенеров, проституток и посыльных в Неваде и Калифорнии. Сан-Франциско и Вирджиния-Сити в 1875-1876 годах первыми ввели ограничения на курение опиума после того, как зависимость приобрели молодые шалопаи из среднего класса. Один из сан-францисских полицейских сказал: «Желание залезть в грязь – это составная часть недуга». Тем не менее, эта курильня в Сан-Франциско, сфотографированная в первом десятилетии двадцатого века, не является грязной или зловещей. (Напечатано с разрешения библиотеки «Добро пожаловать в историю медицины», Лондон).