Учебный год 2024 / Шапталов Б.Н. - Деградация и деграданты. История социальной деградации и механизмы её преодоления - 2014

ние дел. Такие экономические процессы негативно сказываются на соци­ альной жизни.

Зрелая демократия в Древней Греции и Риме под давлением деструк­ ции эволюционировала не на более качественную ступень развития, а вер­ нулась к монархии и традиционному социуму, как более устойчивому ук­ ладу. Это приостановило деградацию, хотя и не надолго. Кризис демокра­ тии уже неоднократно возникал в развитых государствах, но пока что ус­ пешно преодолевался, в частности, были разгромлены милитаристские режимы в Германии и Италии, чьи правители попытались решить пробле­ мы своих стран за счет войны за «жизненное пространство». Попыткой выйти на принципиально иной уровень был социализм с мечтой построе­ ния коммунизма. Однако классическая демократия оказалась конкуренто­ способнее.

В конце XX века обозначился очередной кризисный цикл демократии. Он связан с обозначившимся «перенапряжением» потребительского обще­ ства. В частности, если тенденция выноса производства из развитых госу­ дарств продолжится, то это приведет к разрушению источников доходов населения. Каким образом тогда поддерживать высокий уровень благосос­ тояния общества потребления? Один из способов смягчения данной про­ блемы практикуется с античных времен путем создание «второй экономи­ ки» за рубежом и финансирования социальных программ за счет доходов из внешних источников. Но в таком случае возникает другая опасность — нарастание социального паразитизма. Люди в обществе потребления бу­ дут работать все меньше, а потреблять все больше. А «экономика услуг» превратится в отстойник для легального ничегонеделания (пример — из­ нывающие от скуки охранники в магазинах). Это и есть вариант поздне­ римского общества с легко предсказуемым финалом.

Такая «диалектика» — с одной стороны, создание «общества ус­ луг» — хорошо, с другой стороны, потеря материального производства — плохо, заводит экономическую теорию и политическую практику в тупик, а критикам общества потребления позволяет предрекать его исторический крах. Если такой социум растеряет свой энергетический потенциал, то он, безусловно, повторит судьбу античной демократии. Установление автори­ тарных режимов ради спасения расползающегося, атомизирующегося об­ щества станет неизбежным. Но как они будут решать проблему спасения государства? Возможен вариант, что с помощью войн, в том числе граж­ данских, в ходе которых будет истребляться разложившаяся часть элиты и обслуживающая ее клиентура. Они также позволят понизить уровень бла­ госостояния населения до размеров наличных ресурсов и реальных дохо­ дов. То есть нынешняя экономическая экспансия может поменяться на военно-политическую, в том числе направленную внутрь страны. Поэтому на вопрос: «Неужели в современной, либеральной, правовой Западной

Европе возможно сползание к авторитарным режимам и гражданской вой­ не?» — ответ таков: «При сохранении деградационных тенденций такое не только возможно, но и неизбежно, дело лишь в сроках — через 15 или

30лет».

Вобществе потребления после завершения этапа высокоразвитой де­ мократии и сползания его в тотальный либерализм наступает «не конец истории», как предрекали оптимисты, а конец самой демократии с воз­ вращением к традиционному типу социума, в качестве единственной спа­ сительной меры. Ход такого сценария будет зависеть от того, с какой ско­ ростью будет формироваться разложенческая антисистема.

Хотя Россия уже не относится к развитым государствам, а тем более к

зрелым демократиям (и из-за набравших скорость деградационных процессов, таковой уже не будет), она «успешно» импортировала ряд проблем ' подобного рода, но придав им свою специфику. Все ныне развитые государства начинали с создания сильной экономики, а потом уже естествен­ ным путем рождалось «общество потребления». В России поступили на­ оборот: в период колоссального экономического спада 1990-х гг. началось формирование зрелых механизмов потребительства, и только теперь ста­ вится задача создания экономики соответствующей высоким стандартам общества потребления. Нигде в мире такая задача не решалась, так что стране предстоит реализовывать очередной «самобытный» эксперимент. Он осложняется тем обстоятельством, что «общество потребления» объ­ ективно препятствует качественному развитию национальной экономики. В ней за счет роста доходов, оторванных от производительности труда, необоснованно удорожаются товары и услуги, что губительно сказывается на экспорте товаров с высокой добавленной стоимостью, зато стимулиру­ ется замещающий местное производство импорт. Кроме того, в таком со­ циуме неизбежно растет число лиц, которые не только не являются частью национального энерговоспроизводства, но наоборот, понижают его уро­ вень. Гумилев эту группу называл субпассионарии, мы — деградантами. Но как бы их ни называть, они — творцы антисистемы.

Для деграданта потребление всегда стоит на первом месте, далеко от­ тесняя производство. Такой крен возникает, когда в обществе гедонизм выходит из тени и становится характерным не для отдельных узких групп— «бомонда», «золотой молодежи» и пр., а для широких слоев об­ щества. А тут еще подоспела теория «постиндустриального общества», где первенство отдается «услугам», а реальный сектор отодвигается на периферию.

У евроатлантического сообщества возникла угроза потерять истори­ ческую инициативу. 500 лет мир был «европоцентричным», то есть ос­ новные цивилизационные достижения поступали оттуда. Они же опреде­ ляли динамику истории. В XXI веке ситуация может кардинально изме­

ниться. Сил начинает не хватать. США еще могут послать войска за тыся­ чи километров, но не в состоянии перекрыть поток нелегальной иммигра­ ции на мексиканской границе.

Чем больше развитые государства втягивают другие страны и народы в мировое развитие (то, что называется процессом глобализации), тем не­ устойчивее становится миропорядок. До второй половины XX века Афри­ ка за исключением Египта (да и то в очень скромных размерах) никогда не участвовала в мировой политике. До плавания Колумба никто в остальном мире не слышал об американских государствах, и они себя за пределами своих регионов ничем не проявляли. До прибытия кораблей европейцев в Японию и Китай с требованием открыть порты для торговли, эти страны и не помышляли об участии в делах мира. Индийские княжества «мирно» конфликтовали между собой, не интересуясь внешним миром, пока англи­ чане ни объединили Индию в единое государство. По мере расширения своего влияния европейские державы расширяли и пространство своих военных конфликтов. Семилетняя война 1756-1763 годов фактически ста­ ла первой мировой войной, ибо военные действия между ее участниками велись в Индии и Северной Америке. И так пока большая часть планеты ни была втянута в разборки между тремя-четырьмя европейскими держа­ вами. Если процессы деградации в Западной Европе и России остановить не удастся, то, судя по практике древних Рима, Греции, Византии, цивили­ зационный откат неизбежен. Новые хозяева Европы, пришедшие из Афри­ ки и Ближнего Востока, вряд ли сумеют перенять в полном объеме техно­ логические и культурные достижения европейцев. Это значит где-то со второй половины XXI века мир из европоцентричным станет азияцентричным, где доминировать будут былые политические «окраины» и ко­ лонии европейских держав (Китай, Япония, Индия), подобно тому, как взлетела бывшая периферия античного мира Англия и Франция (Галлия) или бывшая колония Англии в Северной Америке. Тогда надежды на дальнейший прогресс окажутся связаны с новыми центрами силы. Либо старые лидеры должны приложить колоссальные усилия, чтобы остано­ вить свое скольжение в пучину деградации.

3.4. ДЕГРАДАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ РОССИИ

Рассуждая о России, нужно анализировать не только источники ее силы, но и источники ее слабости. В том числе, ни начали ли в наше вре­ мя последние превалировать над первыми? О советской системе пишут много справедливых нареканий, но, в то же время, она сумела создать вторую промышленную и научную державу мира. А на что способна ны­ нешняя?..

При сравнивании современной России с Западом крайне редко зада­ ются следующие вопросы:

•сходен ли тип российского капитализма с западным, «классическим»;

•сходна ли по типу и социальной структуре российская буржуазия с западной;

•есть ли в западных странах компрадорская буржуазия, и какова ее роль в России;

•какие социальные группы формируют внешнюю и внутреннюю поли­ тику России, а также идеологию и тип культуры;

•насколько велика роль бюрократической буржуазии в России и стра­ нах западной демократии?

Без ответа на эти вопросы нельзя понять российское общество и его отличия от классической западной демократии.

Даже простой анализ показывает, что Россия серьезно отличается от западного общества типом капитализмом и качественным составом бур­ жуазии. В России слаба предпринимательская производственная буржуа­ зия, но сильна торговая и торгово-посредническая, имеющая черты бур­ жуазии компрадорской, то есть обслуживающей запросы иностранного капитала и даже интересы других государств в ущерб России.

В 2000-е годы в стране набрала силу и стала доминировать бюрокра­ тическая буржуазия (буржуазия, извлекающая предпринимательский до­ ход из своего административного положения). Наконец, в России есть особая группа, которую можно обоснованно причислить к криминальной буржуазии. В итоге, образовывался особый симбиоз с высоким уровнем коррупции и чертами жизнедеятельности, типичными для «третьего мира» в ее латиноамериканском варианте. Поэтому сравнивать российское постсоциалистическое общество со странами развитой классической демокра­ тии не имеет особого смысла, разве что в качестве недосягаемого, но же­ ланного образца. «Истинное» место России обозначено, можно сказать, официально — это группа БРИК (Бразилия, Индия и, попутно, уходящий вперед Китай). Никто объединять нас, например, с Южной Кореей или хотя бы с Францией не собирается. Так сказать, каждому свое.

БРИК — это группа развивающихся государств, имеющих статус ре­ гиональных лидеров или претендующих на него. Но вернее было бы ска­ зать, что Россия не вошла, а скатилась в эту группу. Это Индия и Брази­ лия, развиваясь, достигли некоего уровня. Россия же пришла к ним через деградацию.

Каковы причины столь неожиданной метаморфозы для некогда сверхдержавы, претендовавшей на мировое лидерство? Дискуссии идут уже не одно десятилетие и, несомненно, будут продолжаться с минималь­ ными шансами на их благополучное завершение.

На наш взгляд, в основе феномена России лежит двухцивилизацион­ ная матрица, так называемая «азиатская» и «европейская» составляющие. У истоков «европейской» традиции стоит Иван III, «азиатской» (или «ор­ дынской») — Иван IV. Получился кентавр. Согласовать такие качественно разные цивилизационные коды, понятно, удается с большим трудом, и страна постоянно балансирует между «двух стульев», время от времени пытаясь порвать с одной из ее частей. Если маятник склоняется в пользу «европейского» кода, начинается лихорадочная гонка за лидирующей группой. Когда верх берет «ордынская» матрица цивилизационного кода, социально-экономическая жизнь резко замедляется, начинается «застой».

Общепризнанно, что до монгольского нашествия Русь развивалась как типичная европейская страна. Оказавшись под властью империи Чин­ гисхана, Северо-восточная Русь, ставшая позже Россией, испытала боль­ шое социо-психологическое влияние степняков. В недрах общества сло­ жилась матрица деспотии восточного типа. Естественно, что у нового приобретения появились как противники, так и сторонники. Во второй половине XX века защитой «ордынской» составляющей прославился JI. Н. Гумилев. Он горячо и талантливо пропагандировал правильность курса Александра Невского и других князей на симбиоз Руси с «азией». Ему, естественно, возражали. Кто прав? Это дело политического вкуса. Для одних выплата дани Орде — иго, для других — плата за взаимовы­ годный союз. Орда получала материальные средства и рабов, а взамен обеспечивала, по мнению защитников симбиоза, защиту от католической Европы. Что несла с собой такая Европа, можно узнать, посетив Прибал­ тику или Чехию с Польшей. Обычно такой позиции придерживаются ан­ тизападники. Точно так же ныне существует симбиоз современной России с Западом. Для кого-то это нечестивая зависимость, для других — взаимо­ выгодный союз. Россия поставляет сырье и полуфабрикаты, а взамен по­ лучает технику и потребительские товары.

Есть и те, кому не нравится ни иго, ни подобный симбиоз, что с Ор­ дой, что с Западом. Но эти люди мало влиятельны. К тому же что делать в такой ситуации — малопонятно. Во всяком случае, мнений — масса, тол­ ку ноль.

А как в аналогичном случае поступили другие государства? В Япо­ нии, Южной Корее, Малайзии предпочли синтез двух качеств — традици­ онного и западного социумов, ибо одно дает стабильность, другое — ди­ намичность. Но, в отличие от России, эти азиатские страны, решительно покончили с матрицей восточно-деспотического государства с его отсут­ ствием гражданских прав и принципа разделения (автономности) властей.

Доминирование цивилизационного кода влияет на выбор экономиче­ ского механизма. В одном случае пассивного и экстенсивного, в другом — экспансионистского и интенсивного. Западная Европа и США стали тем,

184 Часть 3. Социальная деградация на примерах мировой истории

кем они есть только благодаря экономической (и, как следствие научнотехнической) экспансии. Все другие варианты — социализм, пассивный капитализм Латинской Америки и Западной Азии — оказались неконку­ рентными по сравнению с экспансионистским рыночной моделью.

СССР стал великой державой благодаря военно-политическому экс­ пансионизму, что заставляло верхи энергично развивать науку и технику и наращивать индустриальные мускулы. Но с середины 1970-х годов появ­ ление сырьевой, прежде всего, нефтяной ренты позволило власти перейти в режим «щадящего управления». Это стало одной из причин будущей катастрофы и препятствием на пути конвергенции, которую столь успеш­ но осуществили власти КНР. Китай также, как и другие восточноазиатские «тигры», принялся создавать экспансионистский экономический меха­ низм, что привело к появлению новой индустриальной сверхдержавы. Эти различия у нас почему-то не замечают, а взлет восточно-азиатских госу­ дарств связывают с разного рода спецификой — дешевой рабочей силой, конфуцианской этикой, и прочими попутными обстоятельствами.

Если почитать публицистику антисоветской эмиграции, то она сво­ дима к одной главной мысли: «если бы в СССР появились свободы, то все б в стране расцвело». И вот свобода пришла и ... началась деградация: культурная, экономическая, научная, моральная. Возникают естественные вопросы: как такое могло случиться? Неужели свободы могут принести к упадку? Ответы за прошедшие годы так и не были получены. А ведь кроили новую Россию, вроде бы, по «западным» образцам. Там выборы, и у нас многопартийные выборы, там общество потребления, и у нас ...

Однако экономика получилась почему-то не западного типа, а «латино­ американского» типа. Заодно были привнесены многие болячки развитых стран, в том числе негативного влияния культа потребления на состояние общества.

Для наглядности обратимся к художественному произведению — по­ вести А. и Б. Стругацких «Хищные вещи века», впервые изданному в 1964 году — в «эпоху дефицита».

В предисловии критик О. Шестопалов так описал тему данного про­ изведения: «Повесть "Хищные вещи века" была написана потому, что Стругацкие обнаружили ранние, почти еще незаметные в обществе сим­ птомы девальвации мысли и труда. Они обнаружили, что техническое раз­ витие общества, если только оно не сопровождается развитием личности, губительно... Они обнаружили побочные продукты прогресса - «хищные вещи». Они обнаружили слабость и неподготовленность человека к тому, что ему предстоит в будущем... Выясняется, что при наступившем изоби­ лии люди так же несчастливы, как и до его наступления. Общество эпохи изобилия изнасиловано бездельем и, следовательно, ненужностью людей самим себе... Изобретено «иллюзорное бытие, яркостью и неожиданно­

стью своей значительно превышающее бытие реальное». «Невозможно помешать распространению иллюзорного бытия силой. И неизвестно, как помешать этому распространению умом» (А. и Б. Стругацкие Хромая судьба. — Хищные вещи века / Послесловие "Тридцать лет спустя" О. Шестопалова. — М.: Книга, 1990).

Фантастика повести полновесно реализовалась три десятилетия спус­ тя. С 1992 года российское общество пребывает в потребительской лихо­ радке. «Потребиловка» в очень малой степени связана с положением дел в промышленности, сельским хозяйстве и науке. Рост доходов населения в значительной степени оторван от производительности труда, появление большого числа миллионеров и миллиардеров почти не связано с развити­ ем производительных сил страны. Главный источник «процветания» — торговля сырьем и эксплуатация советского индустриального наследия. Понятно, что этот путь самоубийственен, но сложность проблемы состоит в том, что как показал опыт древнего Рима, общество может разлагаться и при этом комфортно жить. Вариант «Обломов» применительно к общест­ ву удобен, если, конечно, особо не задумываться о будущей расплате.

Россия, несмотря на довольно мощный потенциал, за последнее сто­ летие рушилась уже дважды. Экономика страны накануне 1914 года была на подъеме и в последующем, суммируя длинные столбцы убедительных цифр успешного развития, немало публицистов пытались доказать «не­ правильность» прихода к власти большевиков. Неясным было лишь одно: тогда почему так легко рухнула монархия?

Советский Союз в 1980-х годах был второй промышленной и научной державой мира. Да ее догоняли Япония и ФРГ, но ныне ясно, что догнать им все же не удалось бы. СССР после необходимых реформ в духе тех, что провел Дэн Сяопин, вновь ушел бы в отрыв. Слишком велики были нако­ пленные экономические и научно-технические возможности СССР. Дог­ нать такого колосса ФРГ и Япония могли лишь в одном случае — гибели государства. Что и произошло.

В чем были причины таких метаморфоз? Как ни странно, они не ясны до сих пор (другое дело, что есть немало людей, уверенных, что знают истину). Получается, что тайна эффективного управления сокрыта для общества. Государственный успех связывается либо с политикой на костях (Иван Грозный, Сталин), либо с разрушением страны во имя свободы (Горбачев, Ельцин). А как можно двигаться быстро вперед без огромных издержек — непонятно.

Бросается в глаза следующее обстоятельство: государство рушили милейшие люди, вроде Николая II и М. С. Горбачева. Первый получил от церкви звание страстотерпца, второй от Запада — Нобелевскую премию. Непонятно только, как стать святым и выдающимся реформатором, не губя страну?

Россия вступила в период угрозы нарастания деградации. Процесс развернулся при Брежневе и продолжается до сих пор. Деградация прояв­ ляется в умирании промышленности, ослаблении науки, технологическом отставании, демографической самоликвидации, упадке культуры, эрозии трудовой этики, росте социального паразитизма.

Деградации не бывает без ее носителей. На рубеже XIX-XX веков то было дворянство, при Брежневе — закостеневшая партбюрократия, в ли­ берализованной России — компрадорская буржуазия и ее либеральная идеологическая обслуга. Как это выглядело на практике?

3.4.1. Царистский период

Художественные произведения хороши своей образной иллюстратив­ ностью. Достаточно назвать имя литературного героя и выстраивается цепь ассоциаций. Так с Ильей Обломовым из романа Гончарова «Обло­ мов». Обломов, безусловно, хороший человек, вызывающий симпатию читателей (и зрителей кинофильма Н. Михалкова, экранизировавшего ро­ ман). Но почему-то упускается из виду, что Илья Обломов еще и управле­ нец. У него в подчинении сотни человек. Тем более подневольных, то есть не имеющих права уйти, уволиться от нерадивого «директора». Обло­ мов — никудышный хозяин, обрекающий на бедность не одну сотню се­ мей. Он обирает их и проматывает деньги, ничего не создавая, или, выра­ жаясь политэкономическим языком, «не развивает производительные си­ лы». В сущности, он вор. Но зато хороший, душевный человек. А вот его друг, неромантичный Штольц, зарабатывает своим трудом, но симпатии автора и большинства читателей не на его стороне. Такова правда художе­ ственная в противовес правде экономической. Последняя состоит в том, что «хорошие люди» стали подлинным бедствием России. Брежнев, Гор­ бачев, Ельцин, Рыжков, Лигачев... Последние во имя благого дела — борьбы с пьянством и алкоголизмом, проделали огромную брешь в гос­ бюджете, сходную с дырой в борту «Титаника».

Сколько их было — «хороших» правителей, в отличие от крутого Петра I или «вешателя» Столыпина! Взять Николая II. События 1904— 1905 года показали, что ни государство с армией, ни народ к масштабной войне были не готовы. Но царь не нашел ничего лучшего, чем через де­ вять лет втравить империю в еще больший конфликт с лучшими армиями Европы.

Здесь мы сталкиваемся с веками решаемой, но пока неразрешимой дилеммой добра и зла. Если бы противостояние шло лишь между «пло­ хим» и «хорошим», как в сказках, то и проблемы бы не было. Но в жизни нередко светлое переливается в темное, а темное становится генератором светлого. Да так, что, порой, одно становится трудно отличить от другого.

С позиций физики понять сей процесс можно: то и другое суть энергия. А энергия горения может служить как задаче созидания, так и разруше­ ния. Вот и получается, что хорошие люди могут приводить к негативным последствиям, а плохие — делать хорошее дело, если они (например, экс­ плуататоры) люди действия. Так на смену хорошим интеллигентом при­ шли нехорошие большевики, чтобы в короткие сроки свершить давно на­ зревшую индустриализацию и раскрыть потенциал народа. Благодаря этому, лапотная Россия с вкраплениями ученых и современных заводов через тридцать лет стала супердержавой. После чего все вновь вернулось на круги своя. Милые люди, сменившие готовых на любую кровь больше­ виков, быстренько завели страну в тупик. Из благих побуждений, разуме­ ется, за фасадом которых нелегко заметить их деградантную сущность.

3.4.2. «Бюрократический социализм»

Началом будущих проблем стало формирование в СССР «бюрократи­ ческого социализма». Управление не может терпеть расплывчатой ответ­ ственности. Собственность должна иметь конкретного распорядителя. Поэтому вопреки представлениям марксистов о роли трудящихся в обще-. стве социализма, все управление в государстве закономерно сосредоточи­ лось в руках нескольких тысяч управленцев. Бюрократией их делала замкнутость на своей системе. Подбор, продвижение по карьерной лест­ нице, реальная иерархическая зависимость, придавали им черты касты. Их власть лишь на бумаге зависела от народа, а на деле все решалось внутри группы.

Кроме того, система носила гипертрофированно «полувоенный» ха­ рактер. Больше половины союзных республик не были представлены в Политбюро ЦК КПСС, но зато там всегда были зарезервированы места для министра обороны и председателя КГБ.

Но бюрократия есть во всех странах. Это неизбежное зло, определяе­ мое необходимостью иметь профессиональных управленцев. Однако главной бедой социалистической системы была не бюрократия, как часто считается. Все же она поспособствовала выводу СССР на вторые роли в мировой экономике и первые — в международных отношениях, что ны­ нешней бюрократии и бизнесу не по зубам в принципе. Роковым стало господство «трудовой теории стоимости». Один из ее постулатов гласил: цены определяются затратами труда. Мало того, что это затрудняло борьбу за снижение затрат при производстве товаров, но еще определяло полити­ ку цен. При социализме цена продукта, в соответствии с «теорией», опре­ делялась ее затратами (себестоимостью) и фиксированной торговой на­ ценкой (например, 15 процентов). Считалось, что такая цена возмещает издержки производителя и дает возможность для расширенного воспроиз-

188 Часть 3. Социальная деградация на примерах мировой истории

водства. Но выяснилось, что теория серьезно расходится с жизнью. Пред­ приятия плохо вписывались в скорости научно-технического прогресса. Им куда важнее была стабильность. Она позволяла из года в год выпол­ нять спускаемый сверху директивный план и держать издержки на усто­ явшемся уровне. Ту роль, что в классическом капитализме выполняла кон­ куренция, при социализме функцию погоняла исполнял Госплан и другие государственно-партийные учреждения (Совет министров, Политбюро, аппарат обкомов и райкомов). Но одно дело бороться с объективными об­ стоятельствами, каковой была конкуренция, и другое — иметь дело с кон­ кретными людьми, от которых зависели плановые задания по выпуску j