!Учебный год 2024 / Чичер

Луи-Адольфом Тьером1 и др., слушал лекции в университетах и работал в библиотеках Англии, Германии, Италии и Франции.

С немецким государствоведом, историком и экономистом Лоренцем Штейном (1815—1890) Чичерин познакомился в Вене. Около часа Борис Николаевич провел с ним «в увлекательной беседе об общих научных вопросах»2. «Я был совершенно очарован, — вспоминал Чичерин об этой беседе. — Тут я в первый раз почувствовал, что такое истинно-научная атмосфера, в которой живут люди, и которая побуждает их смотреть на вопросы спокойно и просто, видеть в них не дело партии или повод к ожесточенным препирательствам, а предмет серьезного объективного исследования. Я узнал человека самостоятельно работающего для науки, владеющего всеми ее средствами, открывающего в ней новые горизонты, но чуждого всякой заносчивости, всякого шарлатанства и самохвальства. Самые ошибки являлись у него не плодом легкомыслия, хватающего верхушки, а результатом добросовестно обдуманной, хотя и недостаточно обследованной, мысли. Вместо рьяных споров, служивших только поприщем для бесплодной гимнастики ума, тут является возможность спокойного обмена мыслей, из которого выносишь полное умственное

удовлетворение» 3.

Разговор с А. И. Герценом, с которым Б. Н. Чичерин встретился в Лондоне, произвел на него гнетущее впечатление. Борис Николаевич предпринял попытку убедить издателя «Колокола» в необходимости изменить направление пропаганды — перейти от страстного обличения политических порядков, существующих в России, брани в адрес государственных деятелей, к спокойному и мудрому анализу внутреннего состояния русского общества. Он был убежден, что «у нас можно действовать только через правительство» и поэтому рассматривал самодержавную власть в качестве силы, способной сплотить вокруг себя умеренных сторонников преобразований, отстранив от дела реформ реакционеров и радикалов4. Но Герцен был непрекло-

1 Встреча и беседа Чичерина с известным французским историком и государственным деятелем Луи-Адольфом Тьером (Louis Adolf Thiers, 1797—1877) произошла в Париже. См.: там же. С. 117.

С.21 Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Путешествие за границу.

'Там же. С. 22—23.

Всвоих мемуарах Б. Н. Чичерин писал, что «выехал из России с глубочай-

шим отвращением от существующей у нас общественной среды — от бестолковой брани, от возмутительного легкомыслия, от пренебрежения к труду, от раздражи-2

нен в своей страсти обличать все русское. В своих мемуарах Чичерин писал о разговоре с Герценом: «В сущности у него был ум совершенно вроде изображенного им доктора Крупова, склонный к едкому отрицанию и совершенно неспособный постичь положительные стороны вещей. В практических вопросах дело обстояло еще хуже. Когда я указывал ему на необходимость трезвого и умеренного образа действий при предстоящих в России великих преобразованиях, он отвечал, что это чисто дело темперамента... Меня это взорвало. Ссылаться на темперамент, отвечать лёгоньким издевательством, когда дело идет о благе отечества, о важнейших его интересах, о величайших преобразованиях, изменяющих весь его исторический строй, казалось мне недостойным не только возвышенного ума, но и благородного сердца»1.

В марте 1860 года Чичерин, пребывавший в то время в Париже, получил известие о смерти своего отца. Он немедленно отправился в Россию. Проведя весну в своем тамбовском имении, Борис Николаевич отправился в конце мая в Лондон. Здесь он занимался изучением английских законов и трудов известных правоведов — в первую очередь, Уильяма Блэкстоуна (1723—1780), посещал заседания парламента, судебные процессы, беседовал с английскими адвокатами2.

28 марта 1861 года на заседании Совета Московского университета было рассмотрено донесение юридического факультета о том, что «магистр государственного права, уже известный в нашей юридической литературе своими сочинениями, Борис Чичерин, несколько лет изучающий избранный им предмет в заграничных европейских университетах, и предназначенный г. Министром народного просвещения к занятию кафедры государственного права и энциклопедии законов в здешнем университете, к сентябрю месяцу настоящего года возвращается в Москву». На основании этого юридический факультет, имея в виду желание Чичерина занять кафедру государственного права и энциклопедии законоведения и «принимая в уважение его ученую известность», признал его «весьма достойным к занятию дол-

тельного самолюбия, от самодовольного невежества, от ничем не возмутимой наглости и от беспредельного эгоизма... Если у нас делается что-нибудь порядочное, так это единственно благодаря правительству» (Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Путешествие за границу. С. 64).

1См.: Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Путешествие за границу.

С.51—52.

2 Там же. С. 108—109.

XVIII

J - H - Ч И Ч Е Р И Н ( 1 8 2 8 - 1 ?04): Б И О Г Р А Ф И Ч Е С К И Й О Ч Е Р К

жности экстраординарного профессора по означенной кафедре» и просил сделать надлежащее распоряжение. Члены Университетского совета прибегли к положенному в таких случаях голосованию. В результате его оказалось, что «магистр Чичерин избран в звание исправляющего должность экстраординарного профессора большинством 23 голосов против З»1.

С осени 1861 года Б. Н. Чичерину предстояло приступить к чтению лекционного курса студентам юридического факультета. Желая посвятить лето подготовке данного курса, Борис Николаевич покинул в конце мая Париж и направился в свое тамбовское имение Караул.

«Я возвращался на родину после трехлетнего путешествия, — писал он в мемуарах, — с богатым запасом новых сведений и впечатлений. Европа дала мне все, что могла дать. Я собственными глазами видел высшее, что произвело человечество, в науке, в искусстве, в государственной и общественной жизни. И я не мог не убедиться, что все это бесконечно превосходило то, что я оставил в своем отечестве. Это не был своеобразный, отмеченный особою печатью мир, противоположный России, как уверяли славянофилы. Нет, в противоположность однообразной русской жизни, вылитой в один тип, где на монотонном сером фоне незатронутой просвещением массы и повального общественного раболепства, кой-где мелькали огоньки мысли и просвещения, я находил тут изумительное богатство идей и форм; я видел разные народы, каждый с своим особенным характером и стремлениями, которые, не отрекаясь от себя, но при постоянном взаимнодействии с другими, совокупными усилиями вырабатывали плоды общей цивилизации. Еще менее я мог заметить признаки мира разлагающегося. Напротив, рядом с отживающими формами я видел зарождение новых, свежих сил, исполненных веры в будущее. Эти силы были еще неустроенны; впереди предстояло им еще много борьбы, усилий, может быть временно попятных шагов и разочарований. Но цель была намечена, и веющее повсюду могучее дыхание мысли и свободы обеспечивало успех. Глядя на Европу, невозможно было сомневаться в прогрессивном движении человечества.

Но вместе с тем я глубоко чувствовал, что вся эта раскрывающаяся передо мною в таком блеске Европа, со всем изумительным богатством явлений, были мне чужды и что я всем моим существом при-

1 Протокол заседания Совета Императорского Московского университета 28 марта 1861 г. // ЦИАМ. Фонд 418. Оп. 30. Д. 85. Л. 2.

надлежу своей однообразной, убогой, погруженной в мрак невежества родине, которая одна затрогивала самые заветные струны моего сердца»1. Приведенные слова выражали не случайные настроения, но устойчивые чувства. За несколько месяцев до своего отъезда из Франции в Россию Борис Николаевич писал брату Василию, выбравшему себе дипломатическое поприще, а значит — жизнь на чужбине: «Все чужое мне до смерти надоело. Ни за что бы я не пошел в дипломатическую карьеру. Не презирать отечество с высоты европейского просвещения, а усвоить для него плоды этого просвещения и, может быть, вложить в него свою лепту, распространить в родной земле хотя бы неслышными и незаметными путями добытые человечеством умственные блага, сеять на тучной, но необработанной русской ниве взрощенные Европой семена мысли и свободы, такова была задача, которую я себе поставил, такова была отныне цель моей деятельности. Европой я мог любоваться, но жить и действовать я мог только в России»2.

28 октября 1861 года исправляющий должность экстраординарного профессора Чичерин прочел на юридическом факультете Московского университета вступительную лекцию по курсу государственного права. «Закон связывает во единое тело разрозненные лица, подчиняя их единой государственной власти, — говорил он студентам. — Повиновение закону — вот первое требование правды, первый признак гражданственности, первое условие свободы. Свобода анархическая — преддверие деспотизма. Свобода, подчиняющаяся закону, может установить прочный порядок» .

Высказывавшаяся Чичериным в публицистических статьях идея предпочтительности преобразования России «сверху» была замечена в среде сановников, окружавших императора Александра II. В частности, она привлекла внимание А. М. Горчакова, который имел в то время на государя огромное влияние. На основании рекомендации Горчакова Б. Н. Чичерин был приглашен читать лекции по государственному праву цесаревичу Николаю Александровичу. «Милости-

1 Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Путешествие за границу. С. 126.

2Там же. С. 126—127.

3Чичерин Б. Н. Вступительная лекция по государственному праву, читанная в

вый Государь! — обращался к нему летом 1862 года попечитель наследника престола граф С. Г. Строганов. — Вы не удивитесь, если в стремлении к добросовестному исполнению своего долга и в надежде на успех, я ищу приблизить к государю наследнику людей, которых считаю наиболее способными содействовать успехам его занятий, и отдаю предпочтение тем, кто своим заслуженным авторитетом может лучше других способствовать нравственному его развитию. Будучи исполнен чувства доверия и уважения к Вашим первым опытам университетского преподавания, я предлагаю Вам, Милостивый Государь, не отказать принять на себя чтение курса государственного права е. и. в. наследнику-цесаревичу. Согласно программе его занятий, курс этот намечен на первый триместр 1863 г. Молодой великий князь прошел в прошлом году курс энциклопедии права с профессором Андреевским; в настоящем году он студирует гражданское право с г. Победоносцевым»1.

10 ноября 1862 года Совет Московского университета рассмотрел сообщение попечителя наследника престола графа С. Г. Строганова о приглашении с высочайшего соизволения государя императора профессоров Чичерина и Бабста к его императорскому высочеству государю наследнику цесаревичу «для преподавания его высочеству: первый — государственного права, а второй — статистики» .

В декабре 1862 года Б. Н. Чичерин переехал в Санкт-Петербург. При этом за ним сохранялась прежняя должность и жалованье на юридическом факультете Московского университета. С января 1863 года Борис Николаевич начал читать лекции великому князю Николаю Александровичу. В качестве введения к своему курсу государственного права он прочитал историю политических учений.

Цесаревич прекрасно усваивал трудный материал лекций по государственному праву и с блеском сдавал экзамены. Сам Чичерин и граф Строганов были в восторге. Николай Александрович обещал стать самым образованным монархом из всех, которые когда-либо были на русском престоле, а возможно, и на престоле всех других стран. Однако судьба в очередной раз оказалась злой к России. Внезапная болезнь привела Николая Александровича к смерти в Ницце 12 апреля 1865 года. Б. Н. Чичерин сопровождал цесаревича в его

' Цит. по: Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет / Вступительная статья и примечания С. В. Бахрушина. М., 1929. С. 82.

2 Протокол заседания Совета Императорского Московского университета 10 ноября 1862 г. // ЦИАМ. Фонд 418. Оп. 31. Д. 896. Л. 3.

предсмертном путешествии по Европе и присутствовал при умирании своего ученика. Впоследствии он писал о своих чувствах: «Было что-то раздирающее душу, и вместе и высоко поэтическое в этой торжественной драме, которая разыгрывалась перед лицом всего мира: этот царственный юноша, надежда отечества, угасающий на чужом берегу, вдали от любимой родины; всевластный повелитель необъятного государства, из своей северной столицы поспешающий к одру умирающего сына, пораженного недугом, против которого тщетны были все человеческие усилия; мать, удрученная горем, в эти последние дни не отходившая от больного; молодая, полная прелести невеста1, встречающая жениха на пороге смерти; вдали миллионы сердец, которые с напряженным вниманием и горячими молитвами следили за медленною борьбою угасающей жизни; а кругом великолепная обстановка южной природы, сияющее солнце, голубое Средиземное море, цветущие померанцевые деревья, разливающие в воздухе свой упоительный аромат» .

После смерти великого князя Николая Александровича Б. Н. Чичерин возвратился в Москву и продолжил преподавание на юридическом факультете Московского университета.

20 ноября 1865 'Ъда юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета удостоил профессора Б. Н. Чичерина почетной степени доктора наук. 8 декабря на имя попечителя Московского учебного округа было отправлено следующее донесение: «Совет Санкт-Петербургского университета, принимая в уважение заслуги исправляющего должность экстраординарного профессора в Московском университете Чичерина на поприще отечественного государственного права, утверждает его как известного ученого, в степени доктора государственного права. По получении таковой степени г. Чичерин приобретает право на получение звания ординарного профессора, и т. к. в настоящее время при Московском университете имеются две вакансии ординарного профессора, то члены университетского совета в заседании бывшем 20 минувшего ноября, приступили к баллотированию его в означенное звание, по окончании коего считалось, что он избран большинством 25 голосов против 2.

1 Дочь короля Дании принцесса Мария-София-Фридерика-Дагмара. Впоследствии стала невестой и супругой великого князя Александра Александровича — императора Александра III, приняв имя Марии Федоровны.

Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет. С. 155—156.

IX

Б . Н . Ч И Ч Е Р И Н ( 1 8 2 8 — 1 9 0 4 ) : Б И О Г Р А Ф И Ч Е С К И М О Ч Е Р К

Совет университета, представляя об этом, имеет честь покорнейше просить ходатайства Вашего Превосходительства об утверждении исправ. д. экстраордин. проф. Чичерина в звании ординарного профессора по занимаемой им кафедре, с положенным по штату содержанием, со дня избрания его в это звание, т. е. с 20 числа минувшего ноября месяца»1.

31 декабря 1865 года министр народного просвещения А. В. Головин утвердил Б. Н. Чичерина в должности ординарного профессора Московского университета по занимаемой им кафедре с 20 ноября2.

В 1866 году Б. Н. Чичерин успешно защитил докторскую диссертацию «О народном представительстве»3. Казалось, его карьера складывалась в высшей степени удачно. Однако в это время уже зрели зерна конфликта, приведшего через два года к уходу Чичерина из Московского университета.

В декабре 1865 года закончился пятилетний срок службы престарелых профессоров юридического факультета Менщикова и Пешкова, занимавшего должность декана. По университетскому уставу, профессора, прослужившие двадцать пять лет, могли избраться на новый пятилетний срок только в случае, если получали за это избрание две трети голосов членов Совета факультета. По словам Б. Н. Чичерина, «это было установлено именно с тем, чтобы парализовать слишком привычное во всякой замкнутой корпорации кумовство и очистить место для более свежих элементов»4. Пешков же и Менщиков прослужили уже по тридцать лет. При избрании в Совете 22 января 1866 года на новый пятилетний срок они были отстранены от участия в голосовании на том основании, что срок их полномочий истек еще месяц назад. По результатам голосования Менщиков не получил даже простого большинства, а Лешкову не хватило одного голоса до двух третей. После этого состоялись выборы на должность декана юридического факультета, и большинство Совета проголосовало за профессора Б. Н. Чичерина. «Лично мне этот выбор был неприятен, — писал впоследствии Борис Николаевич об этой истории в своих мемуарах. — Должность декана влекла за собою участие в хозяйственных делах

1 ЦИАМ. Фонд 418. Оп. 34. Д. 650. Л. 1.

2Там же. Л. 2.

3В том же году текст этой диссертации был напечатан в виде отдельной книги.

См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1866.

4Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет.

С.167.

университета, которыми заведывало Правление, разбор массы мелких студенческих дел и просьб, а, главное, значительное сокращение каникул, которыми я очень дорожил. Приходилось жертвовать и временем потребным для ученой работы и любимою мною деревенскою жизнью для всякого рода мелочных хлопот. Я бы очень рад был оставить Лешкова деканом, лишь бы он перестал быть профессором. Но отказываться я был не вправе. Друзья мои радовались тому, что влиятельное место в юридическом факультете, а с тем вместе и в университете, получил человек из нашего кружка»1.

Но события повернулись вскоре таким образом, что о деканстве Чичерину пришлось забыть. В. Н. Лешков не согласился с отстранением его от участия в голосовании и опротестовал результаты прошедших в Совете юридического факультета выборов2. Министерство народного просвещения его поддержало, решив, что «кончившие срок службы профессора все-таки сохраняют права профессоров до тех пор, пока не будут забаллотированы»3. В результате 14 мая 1866 года приказом министра народного просвещения деканом юридического факультета на три года (с 16 апреля 1866 г.) был утвержден профессор, действительный статский советник Лешков.

Чичерин восприняв это решение как «нечто чудовищное, неслыханное» в практике русских учреждений. Почти два года длилось препирательство профессоров юридического факультета, разделявших мнение Б. Н. Чичерина, с Министерством народного просвещения и руководством Московского университета. И в конечном итоге в самом конце 1867 года Борис Николаевич покинул университет. Университетское начальство не позволило ему прочитать последнюю лекцию своего курса, которая должна была состояться за несколько дней до Рождества, предчувствуя, что прощание профессора со студентами может вылиться в митинг. Борис Николаевич вынужден был проститься со своими студентами письмом. «Честь и совесть не дозволяют мне долее оставаться в университете, — обращался он к слушателям своих лекций. — Вы, мои друзья, еще молоды, вы не разучились ставить нравственные побуждения выше всего на свете. Поэтому, надеюсь, вы не будете сетовать на меня за то, что я прерываю свой

1 Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет. С. 168.

2Там же. С. 168.

3Там же. С. 169.

курс. Я считаю себя обязанным не только действовать на ваш ум, но

иподать вам нравственный пример, явиться перед вами и человеком,

игражданином. Нравственные отношения между преподавателем и слушателями составляют лучший плод университетской жизни. Наука дает человеку не один запас сведений; она возвышает и облагораживает душу. Человек, воспитанный на любви к науке, не продаст истины ни за какие блага в мире. Таков драгоценный завет, который мы получили от своих предшественников на университетской кафедре. На ней всегда встречались люди, которые всегда высоко держали нравственное знамя. Теперь, покидая университет, я утешаю себя сознанием, что мы с товарищами остались верны этому знамени, что мы честно, по совести исполнили свой долг и не унизили своего высокого призвания. Желаю и вам крепко держаться этих начал и разнести доброе семя по всем концам Русской земли, твердо помня свой гражданский долг, не повинуясь минутному ветру общественных увлечений, не унижаясь перед властью и не преклоняя главы своей перед неправдой. Россия нуждается в людях с крепкими и самостоя-

тельными убеждениями; они составляют для нее лучший залог будущего...»1.

Весной 1866 года Б. Н. Чичерин в ответ на обращенную к нему просьбу императора Александра II остаться в Московском университете взял обратно свое прошение об отставке. Но чувство солидарности с ушедшими в отставку профессорами, которые не получили такой просьбы от государя, не позволило Борису Николаевичу долго оставаться здесь. 20 июля 1868 года он окончательно покинул университет. «Лично для меня это был лучший выход, — объяснял он в мемуарах этот свой поступок. — Никого не увлекая за собою, я выходил из среды, которая внушала мне омерзение и возвращался к независимой жизни и к любимым занятиям. Профессуру я покидал без сожаления. В сущности, я никогда не чувствовал к ней ни малейшего призвания. Я принял ее вследствие сердечных воспоминаний о про- ' веденных в университете блаженных днях молодости и о тех людях, которые составляли его красу; я считал ее временно полезною для утверждения в науке, которую лучше всего изучаешь, когда ее приходится преподавать; но к самому преподаванию я не чувствовал никакой наклонности. Я рожден писателем, а не профессором... Но если

С . 2 2 8 . Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет.

я для себя лично не имел причин жалеть об исходе дела, то я не мог скорбеть о нем глубоко с общественной точки зрения. Я видел разложение любимого университета. Он, а с ним и судьба воспитывающихся в нем молодых поколений предавались на жертву господствующей грязи. Еще грустнее было думать о том положении общества, в котором возможны подобные явления»1.

С 1868 и до 1882 года Б. Н. Чичерин проживал в своем имении — в селе Караул Тамбовской губернии. В апреле 1871 года он женился. Его избранницей стала Александра Алексеевна Капнист, внучка писателя Василия Васильевича Капниста (1758—1823) и дочь полтавского помещика Алексея Васильевича Капниста (ок. 1796—1867)2. Родилась она 27 ноября 1847 года, то есть была на девятнадцать с половиной лет моложе своего супруга.

Оказавшись в спокойной обстановке красивой деревенской усадьбы, Борис Николаевич занялся научными исследованиями в области истории политических учений и государствоведения. «Вернувшись в частную жизнь, я поставил себе две ближайшие цели: написать курс государственного права, начиная с истории политических учений, и заняться делами земства»3, — сообщал он в мемуарах об этом периоде своей судьбы.

Результатом его исследований стали книги: «История политических учений» (1869—1902), «Наука и религия» (1879), «Собственность и государство» (1882—1883), «Курс государственных наук» (1894— 1898), а также серия публицистических статей: «Конституционный вопрос в России», «Задачи нового царствования» и др.

В 1882—1883 годах Б. Н. Чичерин занимал пост Московского городского головы. Его речь на торжествах по случаю коронации Алек-

1Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Московский университет.

С.225—226.

2В молодости отец супруги Б. Н. Чичерина — В. В. Капнист — был пехотным офицером, не чуждым идеям декабристов. В 1820 г. он состоял в Союзе благоденствия. В январе 1826 г. подполковник Воронежского пехотного полка В. В. Капнист был арестован по делу декабристов и четыре месяца содержался в Петропавловской крепости. Освобожденный в апреле 1826 г. из-под ареста, он еще два года после этого состоял на военной службе, но затем уволился и отправился жить в имение отца в Полтавской губернии.

3Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство и Московская Дума. М„ 1934. С. 19.

XXVII

Б. Н. ЧИЧЕРИН (1828 — 1904): БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

сандра III, в которой прозвучали призывы к развитию общественной самодеятельности и земского движения, была признана приближенными нового императора политически вредной. В связи с этим Борис Николаевич был отстранен от должности городского головы.

Последние два десятилетия своей жизни Б. Н. Чичерин провел в своем имении. Он вернулся к прежним своим занятиям науками, снова стал писать и публиковать научные книги и статьи. «Лично мне занятия наукою не только помогали затыкать на старости лет тяжкие пробелы времени, — признавался он в своих мемуарах, — но они возводили меня в такую область, из которой человек может спокойным и беспристрастным взором оглядывать окружающие его житейские смуты, оценивая настоящее и, насколько возможно, предвидя будущее»1.

Научные занятия Борис Николаевич сочетал в это время с работой в земских учреждениях. «Участие в делах земства в течение многих лет оставило во мне одни хорошие воспоминания, — отмечал он в своих мемуарных записках. — Мне доводилось на своем веку видеть самые разнородные собрания, но это было единственное, в котором я чувствовал себя совершенно на своем месте. Отчасти это могло произойти оттого, что я родился русским помещиком; но думаю, что тут кроются и другие причины. Едва ли в России найдется другая сфера, которая бы до такой степени приходилась чувствам и потребностям порядочного человека... Это — лучшее, что я видел в России. Провинция есть та еще нетронутая среда, из которой может выдти для нее обновление»2.

Сравнивая общественную жизнь России начала 90-х годов XIX века с той, в которой протекала его молодость, Чичерин испытывал сложные чувства. Заканчивая осенью 1894 года свои мемуары, он писал: «Наравне с семьей, а может быть и более, я люблю отечество, и в каком же положении оно находилось? В молодости я застал его под гнетом Николаевского деспотизма. Давление было страшное, всякая независимость преследовалась неумолимо. Но несмотря на то, в обществе сохранялись живые силы и неугомонные надежды. Лучшие люди того времени верили в мысль, в свободу, в просвещение, и дружными рядами работали для будущего. Ожидания их, наконец,

' Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство и Московская Дума

М., 1934. С. 316.

2 Там же. С. 20.

сбылись: давящий их гнет рухнул в сознании своего бессилия; открылись новые поприща, на которые все ринулись, полные веры, под обаянием совершающихся событий. Нам довелось быть свидетелями величайших преобразований, какие испытывала на себе русская земля: одним законодательным актом дарована была свобода двадцати миллионам крепостных людей; в первый раз со времени ее существования в России водворилось правосудие, организовано было местное самоуправление, явилась неизвестная прежде свобода печати; страна покрылась сетью железных дорог. Россия, можно сказать, обновилась вся, как бы в купели живой воды, бьющей из вечных источников свободы и правды. Вспоминая прежнее время, едва верилось, что живешь в той же земле. И к чему все это, наконец, привело? Вместо новых, свежих сил для открывшихся всюду новых поприщ, оказалось умственное, нравственное и материальное оскудение. Независимые и образованные люди исчезли; пошлость царит всюду. Печать извратилась и изолгалась в конец; таланты все вымерли или заглохли. Правительство наполняется отребьем общества; все раболепное, низкопоклонное, бездарное лезет вверх и приобретает силу. Ложь господствует во всех сферах»1.

К страданиям, которые Чичерин испытывал в последнюю эпоху своей жизни, наблюдая нравственное состояние русского общества, добавлялись горести его личной судьбы. Супруга Александра Алексеевна родила ему троих детей, но ни один из них не пережил своего детства. 6 июня 1874 года ему пришлось пережить смерть сына-мла- денца Алексея, спустя семь месяцев — 5 января 1875 года — умерла дочь Екатерина, которой едва исполнилось полтора года. Дольше всех из детей Бориса Николаевича и Александры Алексеевны Чичериных прожила их последняя дочь по имени Ульяна. Она умерла от дифтерита в ночь с 21 на 22 сентября 1884 года: было ей в тот момент семь с половиной лет. Борис Николаевич как будто сам умер... «Этот удар сломил меня окончательно. С тех пор я уже не поднимался, — описывал он в мемуарах свое душевное состояние. — Всякие надежды на счастье, всякое стремление к деятельности исчезли. Душевные силы были подорваны в самом корне. С тех пор я живу, покорно ожидая, когда Богу угодно будет призвать меня к себе, продолжая работать по мере сил и стараясь по возможности облегчить наложенный на

•Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство и Московская Дума.

С.264—265.

Б. Н. ЧИЧЕРИН (1828 — 1904): БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

нас крест с той, которой суждено было делить со мной все радости и горе. Еще в цвете лет я мечтал о старости, как о ясной поре жизни, когда утихают все житейские волнения и страсти и все кругом представляется как бы облитое теплыми лучами заходящего солнца, любуясь которыми, человек тихо и незаметно достигает конца своего земного пути. Такова должна быть старость при нормальных условиях человеческого существования; но она не дана тому, у кого с корнем вырвана живая часть его сердца и кому приходится кончать свой век сторожем кладбища. Можно счастливо жить, не имея детей; но остаться на старости лет без детей, это едва ли не самое тяжелое, что может постигнуть человека на земле»1.

Умер Борис Николаевич Чичерин 3 февраля 1904 года в Москве, в один из своих приездов в этот город. Похоронен же он был там, где родился и где прожил большую часть своей жизни — в селе Караул Кирсановского уезда Тамбовской губернии.

Политические воззрения Б. Н. Чичерина находились в постоянном развитии и вследствие этого их трудно выразить в какой-либо краткой формуле. Его еще при жизни называли «либеральным консерватором», но это определение всего лишь указывает на смешанный, сложносоставной характер мировоззрения мыслителя.

В своих взглядах на государство и право Чичерин исходил из идеи приоритета интересов человеческой личности перед интересами государства («Не лица для учреждений, а учреждения для лиц»), он считал человека абсолютной ценностью, а его свободу фундаментом общества («Человек всегда должен оцениваться как цель и никогда не должен быть низведен на степень простого средства... Индивидуализм, состоящий в признании свободы лица, составляет краеугольный камень всякого истинного человеческого здания»).

Б. Н. Чичерин понимал государство как «союз свободного народа, связанного законом в одно юридическое целое и управляемого верховною властью для общего блага». Отсюда видно, что существенными элементами всякого государства он считал власть, закон, свободу и цель.

В понятии права Б. Н. Чичерин выделял два значения: субъективное и объективное. Субъективное право он определял как нравствен-

1Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство и Московская Дума.

С.264.

ную возможность или как законную свободу что-либо делать или требовать. Под объективным правом им понимался сам закон, определяющий эту свободу. Соединяя эти два значения и принимая во внимание, что применительно к праву правильнее говорить только о внешней свободе, проявляющейся в действиях, Чичерин давал следующее общее определение: «Право есть внешняя свобода человека, определяемая общим законом».

Б. Н. Чичерин выступал против идеи ограничения деятельности государства охранением права, но не принимал также идеи всецелого подчинения частной деятельности государственной власти. По его мнению, государство должно взять на себя «только те учреждения, которые имеют всеобщий характер». Гарантией же того, что государство не преступит законных пределов своей деятельности и не станет вторгаться в область частных отношений, Чичерин видел «в самом устройстве государственного союза». Политически свободные граждане должны стать участниками государственной власти через посредство представительных органов. «Пока власть независима от граждан, — констатировал Чичерин, — права их не обеспечены от произвола...».

Связующим началом государственного союза Чичерин считал закон. С этим его качеством он связывал не только юридическое, но и нравственное его значЬние. «Им установляется, — писал он, — с одной стороны, правомерное господство общего интереса над частными, что составляет вместе и требование нравственности, а с другой стороны, им же ограждается свобода лица, что составляет столь же непреложное требование как права, так и нравственного закона».

В воззрениях Б. Н. Чичерина мы видим, помимо прочего, также попытку соединить либерализм с патриотизмом. Свои публицистические статьи конца XIX — начала XX века Чичерин подписывал возвышенным словосочетанием «Русский патриот». Это показывает, что если он и был либералом, то весьма необычным для тогдашней и сегодняшней России.

** *

Книга «Общее государственное право», которая переиздается в серии «Русское юридическое наследие», была опубликована Б. Н. Чичериным в 1894 году в качестве первой части «Курса государственной науки». Ее содержание составили лекции, которые Борис Николаевич читал на юридическом факультете Московского университета

и наследнику императорского престола цесаревичу Николаю Александровичу.

Публикуя эти лекции, Чичерин писал в 1894 году в предисловии к ним: «Тут есть некоторые, собственно мне принадлежащие мысли, проверенные многолетним изучением предмета. Полагаю, что они могут составить посильный вклад и в общую литературу государственной науки»1.

Признавая, что за четверть века, прошедшие с момента написания последнего варианта лекций по общему государственному праву до их издания, появились новые факты, которые необходимо принять во внимание, Чичерин вместе с тем подчеркивал, что наука государственного права, в сущности, не продвинулась с тех пор вперед. В общественной мысли в этот промежуток произошел, по его словам, «довольно резкий поворот: от стремления ограничить по возможности государственную деятельность она перешла к чрезмерному ее расширению». Но серьезные ученые, отмечал он, не должны разделять и не разделяют ни той, ни другой крайности. «Преходящие колебания общественного мнения не касаются строгой науки, которая идет себе своим твердым шагом, стараясь основать свои выводы не на мимолетных потребностях настоящего дня, а на проверенной во всех своих частях теории и на непреложном фундаменте исторических фактов... Правильная точка зрения может установиться только всесторонним изучением государства в его юридических основах и в его исторической жизни. Издаваемый ныне курс имеет целью способствовать по возможности выяснению этих вопросов» 2.

В. А. ТОМСИНОВ,

доктор юридических наук, профессор юридического факультета

Московского государственного университета имениМ. В. Ломоносова

:КНИГА П Е Р В А Я

Существо и основные элементы государства

Г Л А В А I

Существо государства

Изложение государственного права должно начаться с установления понятия о государстве. Им определяется его существо, или свойственная ему природа.

Понятие выражается определением. Полное определение должно заключать в себе все основные элементы, или признаки предмета, определяющие его существо и отличающие его от других. Чтобы в этом отношении найти путеводную нить, припомним важнейшие определения государства, которые встречаются в истории политических учений.

Государство, говорит Аристотель, есть известный союз людей, а всякий союз заключается для известного блага. Высший из всех союзов будет тот, который заключается для высшего блага, обнимающего все остальные. Это и есть союз политический, которого цель есть самодовлеющая и совершенная жизнь. Поэтому государство определяется как союз родов и сел для жизни совершенной и самобытной.

Таким образом, здесь государство определяется его целью, полнотою и самобытностью жизни, чем оно отличается от других союзов, преследующих те или другие частные цели.

100 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

Ту же мысль выражает Гегель, когда он определяет государство как осуществление нравственной идеи (Der Staat ist die Wirklichkeit der sittlichen Idee: Rechtsphil. § 257). Нравственная идея, представляющая высшее сочетание свободы с разумным порядком, составляет природу государства, или внутреннюю цель, которую оно осуществляет в своем устройстве.

Иные элементы принимает Цицерон. Как римлянин, он вводит в

свое определение, с одной стороны, свободу граждан, с другой стороны, юридический закон, как связующее начало общества. Государство, по его определению, есть устроение народа (res publica est constitutio populi. De Rep. I, 26); «народ же не есть всякое собрание людей, соединенных каким бы то ни было образом, а собрание людей, связанных согласием права и общением пользы» (populus autem поп omnis hominus coetus quoque modo congregatus, sed coetus multitudinis, juris consensu et utilitatis communione sociatus. Ib. 25). В другом месте, указавши на то, что «закон есть связь гражданского общества» (quum lex civilis societatis vinculum), он спрашивает: «что такое государство, как не общение права?» (quid enim est civitas, nisi juris societas? Ib. 32).

Из новых писателей определению Цицерона следует родоначальник философии права нового времени Гуго Гроций. «Государство, — говорит он, — есть совершенный союз свободных людей для охранения права и для общей пользы» (Civitas est coetus perfectus liberorum hominum, juris fruendi et communis utilitatis causa sociatus. De jure belli ас рас. I, 1, § XIV). Но еще прежде него Боден существенным признаком государства считал верховную власть. Государство, по его определению, есть правое управление нескольких семейств и того, что им обще, с верховной властью (Republique est un droit gouvernement de plusieurs mesnages, et de ce qui leur est commun, avec puissance souveraine. De la Rep. I, 1).

Тот же признак верховной власти, в связи с теорией происхождения государства из договора, полагает в основание своего определения Гоббс. «Государство, — говорит он, — есть единое лицо, которого воля, вследствие договора многих людей, считается волею всех, так что оно может употреблять силы и способности каждого для общего мира и защиты» (civitas est persona una, cujus voluntas, ex pactis plurium hominum, pro voluntate habenda est ipsorum omnium, ut singulorum viribus et facultatibus uti possit ad pacem et defensionem communem. De Cive. V).

ГЛАВА VIII. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗРУШЕНИЕ Г ОСУ Д АРС Т В 101

To же понятие о единении воль на основании договора было усвоено и защитниками теории народовластия. По учению Руссо, в силу договора, которым отдельные лица соединяют свою волю в одну общую волю, образуется нравственное или собирательное тело, которое от этого акта получает свое единство, свое общее я, свою жизнь и свою волю. Это публичное лицо, образуемое единением всех, называется государством (Du Contr. soc. Liv. I, ch. 6).

Теория происхождения государств из договора, как известно, не выдержала критики и ныне всеми оставлена. Поэтому и вытекающие из нее понятия не могут входить в определение государства. Оно должно заключать в себе лишь то, что необходимо принадлежит к существу государства и без чего оно немыслимо. Изложенные выше определения содержат в себе всю совокупность этих необходимых элементов, а именно: соединяющиеся свободные лица, связывающее их юридическое начало, или закон, общую цель, во имя которой происходит соединение, и, наконец, верховную власть, составляющую характеристическую принадлежность государственного союза. Соединяя все эти элементы, мы получим следующее

Все эти элементы — власть, закон, свобода и общая цель — входят в состав всех других союзов, в которые слагается человеческое общежитие. Без них не обходится ни один. Эти союзы суть: союз кровный, гражданский и церковный. Первый основан на физиологических и нравственных отношениях мужа и жены, родителей и детей; второй на частных отношениях свободных или несвободных лиц, живущих под общими нормами права; третий на нрав- ственно-религиозном законе, связывающем верующих в единое религиозное общество. Основные элементы всякого общежития, власть, закон, лицо и общая цель, присущи им всем, но в каждом из них один элемент является преобладающим: в кровном союзе полнота целей, образующая общение всей жизни для совокупного блага; в гражданском союзе — лицо с его частными правами и интересами; в церковном союзе — религиозно-нравственный закон; наконец, в государстве преобладает начало власти. Существенный признак, отличающий государство от всех других союзов, состоит в том, что все они юридически подчиняются государству, государство же владычествует над всеми. Верховный, державный, владычествующий

100 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

союз называется именно государством. Другие союзы могут случайно быть совершенно самостоятельными. Отец семейства на необитаемом острове не подчинен никому. Средневековой предводитель дружины был вольный человек, не знавший над собою власти и командовавший другими такими же вольными людьми, состоявшими с ним в договорных отношениях. Но эта случайная самостоятельность есть не более как фактическое явление, а не юридическое начало, вытекающее из самого существа этих союзов. Государству же верховная власть принадлежит по самому его существу; это — признак, отличающий его от других союзов. Самое понятие о верховной власти заключает в себе полноту права, которое делает из этого начала особый юридический принцип, неприложимый ни к какому другому союзу и специально свойственный государству. С этим объяснением можно вкратце определить государство, в отличие от других союзов, как союз народа, живущего под верховною властью.

Примеч. Русское слово государство точнее обозначает этот отличительный признак политического союза, нежели латинское civitas, или новейшее etat, Staat.

Разберем подробное определение, с целью установить точное понятие о всех входящих в состав его признаках.

1. Государство есть союз. Многие публицисты, например Моль, определяют государство как учреждение. Если под именем учреждения разуметь всякое постоянное устройство, определяемое нормами права, то государство есть учреждение. Но это понятие слишком общее. Учреждения бывают и такие, которые не суть союзы, а места и лица, исправляющие известные общественные должности. В этом смысле государство может быть понято не как союз народа, а как система мест и лиц, стоящая над народом и им управляющая. Такое воззрение ведет к ложным последствиям, ибо через это граждане перестают быть членами государства; они не входят в его состав. Недостаточность этого понятия очевидна. Народ, устроенный в государство, образует одно целое, в состав которого входят, с одной стороны, соединяющиеся лица, с другой — система учреждений, которые служат ему органами. Все это вместе составляет одно юридическое тело, состоящее из лиц и учреждений; как таковое, оно должно иметь свое название, и это название есть государство. Публицисты, которые держатся понятия о государстве как об учреждении, сами принуждены признать эти начала. Моль постоянно называет государство организмом народного сожительства.

ГЛАВА VIII. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗРУШЕНИЕ Г ОСУ Д АРС Т В 101

2. Государство есть союз народа. Слово народ имеет два значения: этнографическое и юридическое. Народ в этнографическом смысле есть совокупность людей, связанных естественным происхождением и духовным единством. Внешним выражением этого единства служит общий язык. Народ в этом смысле может вовсе и не быть устроен в государственный союз. Один и тот же народ нередко входит в состав разных государств. В юридическом же смысле народ есть совокупность лиц, составляющих одно политическое тело. С точки зрения права народ образуется именно соединением людей в государство. А так как союз состоит из множества лиц, связанных в одно целое, то и в юридическом смысле слово народ может быть понимаемо в двояком смысле: как единство и как множество. Как единое юридическое тело, народ тождествен с государством; но в это понятие, кроме лиц, входит и все юридическое устройство, связывающее народ в одно тело, то есть правительство. Государство составляется из граждан совокупно с правительством. Напротив, как множество, народ есть совокупность отдельных лиц или граждан, подчиненных высшей власти. В этом смысле народ противополагается правительству и подчиняется последнему, причем, однако, граждане, как свободные лица, имеют и права, которые могут простираться до участия в верховной власти.

Народ есть первый и необходимый элемент государства, ибо союз составляется из лиц. Но для того чтобы он мог образовать государство, нужно общее сожительство. Государство не составляется из рассеянных лиц, как церковь, как сословие, как племя, ибо в таком случае нет самостоятельного, полновластного целого. Для этого необходимо иметь свое, занимаемое союзом, пространство, то есть территорию. Поэтому территория составляет необходимую принадлежность государства, и в этом смысле она входит в него, как один из составных его элементов. Народ в юридическом смысле может быть определен как совокупность граждан, живущих на своей территории и образующих одно юридическое целое.

3. Народ, или составляющие его граждане, живет под общим законом. Человеческий закон есть постоянное правило жизни. Юридический закон есть принудительное правило, определяющее права и обязанности лиц. Этим он отличается от закона нравственного, который обращается к совести, но исполняется по свободному решению человека, а не в силу принуждения. Юридический закон подразделяется на гражданский и государственный. Первым определя-