!!Экзамен зачет 2023 год / Манигк_РАЗВИТИЕ И КРИТИКА УЧЕНИЯ О ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИИ
.docГосподствующее мнение, которое большинство явлений в нашем учении хочет оценивать с позиций теории волеизъявления (Erklarungstheorie), верит, что может найти поддержку для этой теории в необходимости учета всех обстоятельств при толковании волеизъявления. Как будет видно, и это уже следует из вышесказанного, эта необходимость диктуется также с позиции лица, изъявляющего волю, с учетом его истинной воли.
Когда мы проверяем другие сгруппированные Planck'ом в пункте "c" случаи, то обнаруживаются дальнейшие ошибки. Закон в случаях договоров услуг, подряда, о посредничестве (маклерского договора) и хранения устанавливает одинаковое правило, что "вознаграждение считается молчаливо согласованным", если выполнение указания "исходя из обстоятельств можно ожидать только за вознаграждение" (§ 612, 632, 653, 689 BGB). К квалификации этого названного законом молчаливого соглашения можно подходить различным образом, если довольствоваться поиском изящного и соответствующего традиции обозначения. Если, например, захотелось бы сказать, что здесь имеется молчаливое волеизъявление, тем более что закон каждый раз употребляет термин "молчаливо", то можно было бы довольствоваться тем юридическим положением, к которому пришли уже римляне с их tacita conventio. Наполнение этот спор приобретет только тогда, когда вопрос будет поставлен следующим образом: применяются ли к случаям так называемого молчаливого согласования вознаграждения нормы § 116 ff. BGB, в особенности об одобрении, поскольку таковые являются истинными волеизъявлениями? В любом случае есть только две возможности. Если нормы применимы, то перед нами истинное волеизъявление. Подпадают эти случаи - снова по классификации Planck'а - в группу "b", в которой вопросы вознаграждения должны решаться на основании сопутствующих обстоятельств. Если эти нормы не применимы, то выражение "молчаливое волеизъявление" не подходит, поскольку там, где воля не выражается, особенно если совершается только объективное заключение на основании обстоятельств о содержании договора, там бы имелись случаи фиктивного волеизъявления либо вообще исключительно последствий, предусмотренных законом <53>. Если бы, напротив, A мог, пытаясь лишить B обычного вознаграждения за исполнение, ссылаться на то, что он давать вознаграждение не намеревался и об этом не договаривался, тогда бы B вследствие разногласия несмотря на предпринятые услуги для A не имел бы договорного права требования вознаграждения. Но закон как раз хочет другого: ссылка на недостаток воли, в особенности на несогласие (Dissens) или ошибку, должна быть как раз явно исключена всеми четырьмя законодательными нормами. То, что "признается" соглашением, вовсе не должно быть соглашением. Что "предполагается", не должно на самом деле ожидаться. Где, однако, как уже эти замечания показывают, связь так называемого волеизъявления и истинной воли устраняется полностью тем, что против объективного толкования обстоятельств должна быть полностью исключена ссылка на пороки воли, там имеется видимость волеизъявления (Schein der Willenserklarung), но отсюда нельзя выводить понятие волеизъявления. Здесь также не следует говорить о "волевой деятельности" (Willensbetatigung), как предлагает Planck. Поскольку в этих случаях вообще не требуется проявлять волю. Чего, как мы установили, вообще нет, о том не может быть сказано, что оно здесь проявляется. Простое наличие определенных обстоятельств, которые говорят в пользу ожидания вознаграждения, должно согласно жизненным представлениям, как и букве закона, иметь такие последствия, как "действие, предпринятое для целей выражения воли и направленное на это" (Planck?). Но нельзя заключить из того, что такое последствие наступает, что здесь имеется аналогичная или просто похожая причина. Насколько правильно Planck подчеркивает, что "волевая деятельность" имеет такие же последствия, как и "волеизъявление" <54>, настолько же мало нам понятна природа этого действия, предпосылки этих последствий. Только таким образом мы получим ясность об общем понятии "молчаливое волеизъявление", которое Planck подчиняет "волевому поведению", т.е. исключает из группы волеизъявлений.
--------------------------------
<53> Об этом предварительно см. Wendt, a.a.O. S. 223 ff., в особенности s. 224 unten.
<54> A.a.O. S. 205 unter c.
Как должны оцениваться случаи "молчаливого" продолжения товарищества (§ 724 BGB) и близкий к этому случай relocatio tacita (§ 568 BGB), будет показано ниже.
Справедливо Planck противопоставляет в пункте "d" определенные случаи волеизъявления, в которых не имеется воли на демонстрацию. Он называет их волевым поведением (Willensbetatigung). Строгость этого понятия, впрочем, заставляет у Planck'а желать лучшего. Мы уже видели, что он причисляет сюда также и случаи, при которых наличие противостоящей воли совершенно не существенно. Потом, однако, он кажется хочет причислять к этой группе и не требующие восприятия волеизъявления, что было бы неправильно; поскольку отпадение так называемой необходимости восприятия еще не лишает действие его природы в качестве волеизъявления в смысле, взятом самим Planck'ом на вооружение (например, завещание).
Выделение группы "e" основывается на правильной мысли, которую разработки большинства авторов упускают. Planck подчеркивает здесь, в частности, против отказа от толкования в соответствии с внешними обстоятельствами необходимость учета "направленности воли" (Willensrichtung), имеющейся у действующего лица. Он, однако, не поясняет, что это последнее обозначает и каким образом оно должно учитываться на практике. Разве не одни "сопутствующие обстоятельства" придают продаже предмета наследования природу pro hedere gestio или исключительно negotiorum gestio и поэтому определяют наступление совершенно различных правовых последствий? О каком дуализме в большой группе этих "обстоятельств" говорит Planck в пункте "e"? "Общее поведение, по которому на основании наступления упомянутых обстоятельств следует судить о воле", является у Planck'а просто еще одним составом, который подпадает под один из упомянутых раньше ("b" или "d") в зависимости от того, является ли основное действие волеизъявлением или так называемым волевым поведением. Это показывает себя в каждом из этих двух случаев только вторичным и неважным, когда помимо известных обстоятельств, лежащих в самом поведении действующего лица, для определения смысла и содержания выражения, будь то изъявление или поведение (т.е. выражение, предпринятое без намерения продемонстрировать волю), привлекаются также другие обстоятельства.
Planck останавливается также на некоторых других вопросах учения. В частности, на том, можно ли говорить о необходимости восприятия при молчаливых волеизъявлениях <55>. Большинство во Второй комиссии ответили утвердительно на этот вопрос. Planck выдвигает против этого возражение, которое, однако, выработано на основании вышеуказанной неверной версии понятия молчаливого волеизъявления. Planck и дальше отождествляет молчаливое волеизъявление с волевым поведением. Для него поэтому при ответе на любой вопрос молчаливое волеизъявление является выражением, которое не служит цели демонстрации воли действующего лица. Этот взгляд является неверным, поскольку так называемый конклюдентный способ выражения вполне может использоваться и с намерением продемонстрировать волю: A посылает B в ответ на его прошение об освобождении от долга разорванную долговую расписку последнего. Это, безусловно, так называемое молчаливое волеизъявление, но такое, которое A предпринял для целей и с намерением выразить B свою волю на освобождение того от долга. Этот пример также показывает, что требование о необходимости восприятия может и должно выполняться также так называемым молчаливым волеизъявлением. Основной вопрос о цели демонстрации мы здесь пока оставим открытым.
--------------------------------
<55> Planck. A.a.O. S. 206 Ziff. 2.
Planck в остальном полагает возможным, чтобы волевое поведение было одновременно истинным волеизъявлением в том случае, если действующее лицо имело намерение продемонстрировать волю в конкретном случае. Это будет исключением из правила.
В согласии с вышеприведенными рассуждениями и вопреки дальнейшим рассуждениям Planck'а относительно выделения его групп необходимо подчеркнуть применительно к "c": при оценке волеизъявления согласно § 164 Abs. 1 Satz 2 BGB можно, если волеизъявление было требующим восприятия, оценивать только такие "обстоятельства", которые также "дошли" до контрагента, т.е. лежали в области его познания. Воля на осуществление представительства (Vertretungswille) является всего лишь частью общей воли на сделку: представитель желает последствий соответствующей сделки, в частности желает их для и в отношении представляемого. Если основная воля должна быть сделана доступной контрагенту путем требующего восприятия изъявления, ему должна также быть сделана доступной и воля на осуществление представительства, насколько она вообще должна учитываться. Там, где "обстоятельства" воли на осуществление представительства также сообщаются контрагенту в достаточной степени, прямое волеизъявление относительно этих вторичных частей всего изъявления по § 164 BGB не является необходимым. Представитель использует это при своем основном изъявлении, он делает последнее исключительно в рамках и с учетом в любом случае известных контрагенту сопутствующих обстоятельств. Это и ничто иное мы должны понимать под так называемым конклюдентным изъявлением воли на осуществление представительства. Это должно быть еще более подробно изложено в дальнейшем повествовании. Здесь мы только установили, что в данном случае речь идет не о волевом поведении, но об истинном волеизъявлении, к которому применяются соответствующие нормы о волеизъявлении о необходимости восприятия, особенно те, которые были отклонены Planck'ом.
То же самое следует сказать относительно групп "d" и "e" у Planck'а <56>, поскольку здесь частично речь идет в любом случае об истинных волеизъявлениях, в особенности в примере, где законный представитель несовершеннолетнего дает свое согласие употреблять купленную несовершеннолетним самостоятельно вещь. Если закон при даче согласия требует (§ 182 BGB) совершения требующего восприятия волеизъявления, то с момента получения оно не может быть отозвано, во всяком случае постольку, поскольку вообще недопустим отказ от наличия самого факта волеизъявления. Требование воспринимаемости может быть реализовано только при таких выражениях, которые диктуются намерением действующего лица продемонстрировать волю. Получение выражения мыслимо юридически только как результат осуществления намерения продемонстрировать волю. "Получение" в смысле § 130 BGB следует рассматривать как осуществленный самим действующим лицом результат, который исполняет намерение продемонстрировать волю. Просто получения без или даже против воли действующего лица недостаточно. Поэтому не может существовать требующего восприятия волевого поведения.
--------------------------------
<56> S. 207.
Planck проводит аналогию с § 130 BGB для его "волевого поведения" потому неправильно, что он применительно к последнему требует ознакомления (Kenntnisnahme) вместо установленного всеми положениями закона получения, т.е. значительно большего. И далее: "В отдельных случаях, однако же, даже здесь может быть решающим более ранний момент, чем ознакомление. Так, например, волеизъявление, которым представитель письменно сообщает контрагенту, не говоря об этом прямо, что он действует от имени представляемого, следует рассматривать как волеизъявление, даваемое от имени представляемого, если содержание письма и обстоятельства дела сложились так, что из них явствовала воля отправителя действовать от имени представляемого. И в этом случае только учет всех обстоятельств отдельного случая может привести к правильному решению".
Последнее предложение является постольку правильным, поскольку смысл изъявления также здесь должен определяться с учетом всех условий. Последнее соображение ни в коей мере не решает, как Planck до этого утверждает, вопрос о требовании воспринимаемости. Это решается de lege lata, если воля сторон прямо изменяет диспозитивные нормы закона. Обстоятельства сами по себе настолько же не могут изменить это "требование", т.е. легальное долженствование, которое диктуется этим институтом, насколько и односторонняя воля стороны. Тот пример Planck'а снова страдает от старого недуга: здесь содержание этого волеизъявления разрывается на две составные части, и они даже характеризуются совершенно различным образом. Уже говорилось, что это противоречит как правовому положению, так и фактическим жизненным отношениям. Воля на осуществление представительства там, где она выражена, является в принципе интегрированной частью воли на сделку. Содержание волеизъявления может устанавливаться частично на основании прямого, частично на основании конклюдентного изъявления. Например, предмет обязанности по исполнению в договоре выражается явно, а место и время исполнения - конклюдентно, то же самое происходит с той частью изъявления, которая отвечает на вопрос, для и против кого должны быть установлены сделочные последствия. Там, где волеизъявление является требующим восприятия, т.е. в намного большем количестве случаев, они должны также оцениваться как конклюдентные исключительно в соответствии с § 130 BGB, но эту норму явно нарушают размышления Planck'а. Конклюдентная оферта на покупку книги вступит, согласно им, в силу только с момента, когда книга приходит к адресату. Оферта по договору перевозки сделана, как только пассажир сядет на электрический трамвай, даже если он еще не замечен вагоновожатым. Даже здесь только получение, т.е. попадание изъявления в область восприятия контрагента, является существенным. Получение также должно быть обеспечено самим действующим лицом. Если кто-то садится, например, в дальнем конце с наружной стороны вагона для того, чтобы проехать незамеченным, а кондуктор замечает это, здесь без сомнения не идет речи ни о "получении", ни об оферте пассажира вообще. Если же пассажир, напротив, садится в вагон обычным способом, то дальнейшее поведение кондуктора по отношению к пассажиру представляет собой акцепт и uno actu действие в качестве представителя железнодорожных властей. По мысли Planck'а, кондуктор должен бы был сначала выразить акцепт оферты, а потом уже выяснятся обстоятельства, что он имел в виду акцепт от имени дирекции, но этого не происходит. Скорее, волеизъявление с самого начала совершается с учетом очевидного обстоятельства, что он является представителем дирекции. В предложенном примере все выражается конклюдентными действиями, но все действия совершаются в адрес контрагента (§ 130 BGB).
Однако имеющиеся выводы нашей литература недостаточны, чтобы предложить четкие принципы по поводу необходимости воспринимаемости волеизъявления. Как и понятие волеизъявления, также их качество как требующих или не требующих восприятия предстоит доказать, тем более что мы в отношении отдельных случаев еще не знаем, принадлежат ли они к первой или второй категории. Причина этого кроется, разумеется, не в этих случаях, а в неопределенности наших представлений о требовании воспринимаемости, без которого прежняя наука вполне хорошо обходилась. То, что понятие волеизъявления тесно связано с вопросом о требовании воспринимаемости, показывают уже некоторые выше обозначенные воззрения других авторов. Hellmann хочет поэтому не требующие восприятия волеизъявления отделить от категории волеизъявлений вообще. С одной стороны, это необоснованно, с другой стороны, есть в этом разумное зерно, как будет показано далее. Однако правильной является полемика Planck'а против Hellmann'а и против Binder'а. Следует еще раз похвалить стремление Planck'а <57> действительно обосновать понятие волеизъявления при помощи вопроса о применимости норм, предусмотренных законом для волеизъявления. Так, Planck далее также устанавливает <58>, что положения BGB о пороках воли относятся как к требующим, так и к не требующим восприятия волеизъявлениям и что эти положения должны применяться не только к прямым, но и к молчаливым волеизъявлениям, насколько это возможно по природе последних. Но к мнению, указанному в Протоколах (I, s. 173), Planck, однако, и тут несправедлив. Насколько правильным является, что § 119 BGB должен применяться также к молчаливым волеизъявлениям, если последние вообще могут получить такое имя, настолько же слабо устанавливается у Planck'а граница молчаливых волеизъявлений по отношению к тем актам, которые вообще больше не являются волеизъявлениями. К последним были бы неприменимы все специальные нормы, включая § 119 BGB.
--------------------------------
<57> S. 208 Ziff. 3.
<58> S. 209 Ziff. II 2.
Недостаточная точность понятий становится у Planck'а снова ощутимой. Согласие, которое третье лицо должно дать на сделку, Planck справедливо толкует согласно § 182 BGB как требующую восприятия сделку <59>. Поскольку согласие может быть дано конклюдентно - а значит, по Planck'у, в качестве "волевой деятельности" - здесь возникает противоречие. Planck <60> справедливо сказал при своем общем изложении понятий: "Для совершения волеизъявления в отношении другого лица по определению требуется намерение сообщить изъявление другому лицу". Но молчаливое волеизъявление, по Planck'у, как простое волевое поведение - действие, "совершаемое не для цели изъявить волю".
--------------------------------
<59> A.a.O. S. 318 Ziff. 1.
<60> S. 206 Ziff. 2.
Мнение, приведенное Planck'ом <61>, что в таких случаях следует признать законное приравнивание волевого действия к волеизъявлению, не помогает нам преодолеть обнаруженное противоречие даже в случае согласия на сделку. Если для дачи согласия допускается также конклюдентное изъявление, то оно и в этом виде не может совершиться вопреки § 182 BGB. Поэтому оно, так же как и прямое согласие, должно быть "доставлено", следовательно, дающий согласие, даже по собственной дефиниции Planck'а требования восприятия (кстати, совершенно правильной), должен иметь намерение сообщить контрагенту о своей воле. Если, однако (к чему Planck, по своим собственным отзывам <62>, склоняется), также при этом "волевом поведении" предпринимается передача информации контрагенту, имеющая целью быть воспринятой, тогда отступает контраст и мы имеем перед нами истинное волеизъявление, которое предпринимается с намерением продемонстрировать волю.
--------------------------------
<61> S. 207 oben.
<62> S. 207.
Некоторые подвижки предлагает первая работа H. Gottschack'а <63>. Некоторые оригинальные мысли должны быть упомянуты здесь. Gottschack полагает, что свойственную волеизъявлению волю на достижение определенного результата (Erfolgswille) можно было бы усмотреть и тогда, когда желаемый результат является не до конца правомерным, и предлагает "перенести вину (Dolus) в уголовно-правовом волеизъявлении - уголовно наказуемом деянии (Verbrechen) - на волеизъявление в гражданском праве" <64>. Безусловно, автор распознает схожесть умысла и воли на достижение определенного результата. Он подчеркивает это также потому, что в обоих случаях умысел и намерение вызвать определенный результат являются возможными, а потому должны быть одинаковым образом признаны правом как имеющие значение. В гражданско-правовой внутренней оговорке (Mentalreservation) Gottschack хотя и без оснований усматривает аналог уголовно-правового dolus eventualis. В случае с dolus eventualis содержание воли в значительной степени само лишь эвентуально, в то время как при внутренней оговорке, если содержание и не выражено, все же оно полностью определено и безусловно направлено на определенный результат. Результат, который желается только как возможный, будет при отсутствии всех других, в особенности выраженных, результатов на самом деле желаться как вполне определенный.
--------------------------------
<63> Gottschack H. Die empfangsbedurftige Willenserklarungen n.d. BGB. Erlang. Diss. Vom 15. Okt. 1902. Hamburg, 1903.
<64> S. 7. § 11.
Меткой является аргументация Gottschack'а <65> против Monich'а, которому удалось насчитать около 30 "видов" волеизъявлений, не продвинув вследствие этого каким-либо образом само учение.
--------------------------------
<65> S. 22 ff.
Gottschack указывает в качестве возражения Matthiass'у (в определенной степени справедливо), что требование воспринимаемости волеизъявления не может быть предписано законом, но всегда следует из "порядка и природы вещей" <66>. Где закон делает позитивное предписание об этом (§ 1064, 1255 BGB), речь идет о "предписании относительно формы".
--------------------------------
<66> S. 32 u. 36 ff.
Эта работа не признает, однако, что многое из того, что высказывается по поводу требующих восприятия волеизъявлений, подходит также и к не требующим восприятия волеизъявлениям. Не только первые должны давать возможность адресату распознать сделочную волю и отреагировать на нее <67>, это является целью любого истинного волеизъявления. Какие иные естественные и поэтому также юридические цели должно иметь завещание, например? Поэтому также и окончательная дефиниция не требующего восприятия волеизъявления <68> неверна. Даже при завещании лицо или группа лиц (наследники, легатарии) должны "принимать на свой счет волю на сделку". То же самое можно было бы сказать про публичное обещание вознаграждения, которое причисляется Gottschack'ом также к не требующим восприятия волеизъявлениям <69>.
--------------------------------
<67> Так Gottschack. S. 49 f. § 77.
<68> S. 65. § 97.
<69> S. 98.
/"Вестник гражданского права", 2009, N 3/
§ 16
Eltzbacher <1>, как уже отмечалось, использует неправильный метод, поэтому предлагаемые им понятия являются произвольными и не должны приниматься в расчет. Он называет выражением (AuBerung) воли то, что Planck и господствующее мнение называют изъявлением (Erklarung) воли. Говоря, что выражение всегда должно быть символом, созданным действующим лицом с целью сообщения своего намерения, Eltzbacher упускает из виду <2>, что повседневное словоупотребление, исключительно на которое он обычно ссылается, признает существование также выражений, при которых вовсе отсутствует цель выразить волю. Например, воля охотника, который присваивает убитую дичь, выражается в его поведении, несмотря на то, что охотник при этом присвоении в пустом лесу вовсе не думает ни о какой цели изъявления, и т.п. <3>.
--------------------------------
<1> Die Haftungsfahigkeit I. 121 ff.
<2> A.a.O. S. 134 f. См. также s. 144.
<3> Поэтому нельзя, например, согласиться с тем, когда Eltzbacher (s. 215) говорит: "Действия, посредством которых приобретается или теряется фактическая власть над вещью, не являются выражениями воли". По моему мнению, они обычно выражают волю, которая направляется на приобретение или потерю власти над вещью.
Сложившееся словоупотребление указывает только на то, что выражение воли (WillensauBerung) является более широким понятием, потому включает в себя также действия без намерения сообщить волю, пусть даже в результате воля объективно сообщается.
Любое действие следует потому уже признать выражением воли, что действие всегда является спроецированной наружу волей. Eltzbacher свободно признает также существование действий, не содержащих в себе выражения воли <4>, однако из приводимых им примеров видно, что даже в этом случае всегда проявляется воля, т.е. она выражается. Eltzbacher наверняка должен сам признать, что предложенное им различие буквально испаряется на глазах, и он не смог в дальнейших своих работах исправить этот недостаток. Причина кроется в том, что он полагает, будто волеизъявление может существовать в таких же двух видах, как и любое выражение <5>. В чем же тогда разница между ними? Eltzbacher не учитывает также того, что необходимо отличать непосредственную волю от опосредованной <6>.
--------------------------------
<4> A.a.O. S. 133 u. 143.
<5> S. 134.
<6> S. 139.
Тем не менее работы Eltzbacher'а относительно дальнейшего построения учения имеют большое значение. Если мы заменим слово "выражение" (AuBerung) на "изъявление" (Erklarung), то обнаружим у него следующее <7>: при изъявлении внешние факты всегда выступают в качестве символов, выражающих факты внутренние. Недостаточно того, чтобы эти внешние факты представлялись как последствия внутренних фактов. Мы признаем действие изъявлением только тогда, когда к его внутренней составляющей принадлежит воля, направленная на выражение духовного факта посредством внешнего символа. Тот, кто не имеет воли создать символ, тот ничего и не выражает. Эта воля является не чем иным, как желанием наступления определенного последствия (Erfolg): другое лицо должно представлять себе, что имеется определенный духовный факт в психике действующего лица.
--------------------------------
<7> S. 135 ff.
"Наступления этого последствия, как и последствия любого другого действия, действующее лицо может желать по-разному: оно может стремиться к нему как к цели или принимать его как сопутствующее последствие (Nebenerfolg)... Говоря языком уголовного права, воля на выражение (AuBerungswille), принадлежащая к составу выражения, может быть в форме как прямого, так и косвенного умысла" <8>.
--------------------------------
<8> Eltzbacher проводит, таким образом, параллели с уголовным правом, которые уже проводились ранее Gottschalck'ом.
Eltzbacher требует помимо наличия средств выражения (т.е. действий по выражению) еще наличия двух внутренних фактов: того, который является предметом изъявления, и воли на совершение выражения. И он снова подчеркивает, что совершенно различные действия можно употреблять к тому, чтобы создать внешнее проявление внутреннего факта. Но изъявление имеется только тогда, когда в конкретном случае это действие действительно используется с целью изъявления: поднятие руки на аукционе является офертой только тогда, когда оно, во-первых, воспринимается таковым, и во-вторых, лицо, поднимающее руку, знает об этом <9>.
--------------------------------
<9> S. 138.
Что невозможно обнаружить у Eltzbacher'а, так это обоснования этого принципа. Он категорически постулирует его и убежден в его правильности. Любой может ему возразить на это, что субъективная цель выражения (subjektive Erklarungsuzweck) не принадлежит к составу волеизъявления, поскольку оборот не может ввязываться в выяснение ее наличия, и т.п. Eltzbacher нигде не учитывает это очевидное возражение.
Основание, на котором Eltzbacher строит свои рассуждения, являясь, как мы видим, весьма шатким, само тут же уходит у него из-под ног. В частности, он говорит, что только что проведенное различие между волеизъявлением, совершаемым с прямым умыслом, и тем, которое совершается с косвенным, является таким же, как между прямым (ausdruckliche) и молчаливым (stillschweigende) волеизъявлением. Прямое волеизъявление якобы совершается с прямым умыслом, молчаливое - с косвенным <10>. Eltzbacher, однако, справедливо возражая точке зрения Planck'а, что молчаливое волеизъявление не является изъявлением, а в большей степени осуществлением воли, пропускает сам, что также так называемое молчаливое волеизъявлением может быть совершено с прямым умыслом. Например, А попросил своего кредитора Б простить долг. Б разрывает долговую расписку у него на глазах. Последнее действие предпринимается Б только для того, чтобы сообщить А свою волю на прощение долга. Чем меньше будет у Б ясного юридического представления о природе долговой расписки, тем меньше, на мой взгляд, он своим действием будет стремиться к чему-то иному, чем сообщение воли. Юрист в этом случае в первую очередь продемонстрировал бы отказ от права каким-нибудь важным средством доказывания, и поэтому только во вторую очередь его действие было бы направлено на демонстрацию прощения долга; но это для толкования данного поведения не существенно. Или продавец книг предлагает книгу тем, что просто посылает ее с отмеченной на ней ценой. В этом случае речь также идет о молчаливом, но все же совершаемом с прямым умыслом волеизъявлении, поскольку оферта должна быть сообщена посредством направления. Направление здесь также не может иметь никакой иной (основной) цели.