из электронной библиотеки / 298564925557002.pdf

духовной жизни человека проходит, по Гегелю, такой тройственный цикл развития - утверждения, отрицания и отрицания отрицания, или нового утверждения, достигнув которого весь процесс воспроизводится вновь, но на более высоком уровне; и так до тех пор, пока не будет получен высший синтез. Вот пример такого диалектического цикла, приведенный Гегелем: «Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого».

В основе диалектики Гегеля лежит идеалистическое представление о том, что источник всякого развития - как природы, так и общества, и человеческого мышления - заключен в саморазвитии понятия, а значит, имеет логическую, духовную природу. Согласно Гегелю, «только в понятии истина обладает стихией своего существования», и поэтому диалектика понятий определяет собой диалектику вещей - процессов в природе и обществе. Последняя (диалектика вещей) есть, по Гегелю, лишь отраженная, «отчужденная», «овнешненная» форма подлинной диалектики, присущей только «жизни понятия», или, иначе говоря, жизни Логоса, как он существует сам по себе, как бы в мышлении Бога. Но и сам Бог мыслится Гегелем при этом пантеистически - не как личный Бог христианской религии, а как безличный процесс самодвижения понятия, с неуклонной необходимостью развивающего свои определения в диалектическом процессе - через развертывание исходного противоречия и его последующее преодоление. Это развертывание тоже подчинено необходимости. Только у Гегеля это не есть необходимость причинно-следственных связей, как она имеет место в природе и изучается естествознанием, а необходимость скорее телеологического свойства, ибо весь вселенский диалектический процесс в конечном счете подчинен определенной цели - достижению точки зрения абсолютного духа, в которой сняты и разрешены все противоречия и «погашены» все противоположности.

Своеобразным введением в гегелевскую философскую систему является «Феноменология духа» (1807), одна из наиболее сложных и наиболее содержательных работ немецкого мыслителя. В ней он ставит задачу преодоления точки зрения индивидуального сознания, для которого, по его убеждению, только и существует противоположность субъекта и объекта. Снять эту противоположность можно лишь путем поступательного развития сознания, в ходе которого индивидуальное сознание проходит весь тот путь, все те этапы, которые прошло человечество на протяжении своей истории. При этом Гегель вовсе не излагает историю культуры в той последовательности и в той фактологически-эмпирической форме, как она представлена в трудах историков, филологов, литературоведов, лингвистов, историков государства и права, религии и искусства. Он дает как бы философскую выжимку и

философскую интерпретацию всего того богатства исторического знания, каким обладал сам, так же как и многие его современники, получившие классическое гимназическое и университетское образование. Тем самым Гегель предлагает как бы лестницу, поднимаясь по которой каждый отдельный человек приобщается к духовному опыту, накопленному человечеством, к всемирной культуре и поднимается с точки зрения обыденного, частного сознания до точки зрения философской. На вершине этой лестницы любой индивид, вовсе не будучи гениально одаренным исключением, в состоянии, по мнению Гегеля, посмотреть на мир и на себя с точки зрения завершившейся мировой истории, «мирового духа», для которого больше нет противоположности субъекта и объекта, «сознания» и «предмета», а есть абсолютное тождество, тождество мышления и бытия.

Достигнув абсолютного тождества, философия покидает точку зрения обыденного сознания и только теперь попадает в свою подлинную стихию - стихию чистого мышления, где, по Гегелю, все определения мысли развертываются из нее самой. Это - сфера логики, где протекает ничем субъективно не замутненная жизнь понятия.

В «Логике» Гегель ставит своей задачей показать самодвижение понятия. Надо, говорит он, занять такую позицию по отношению к понятию, когда субъект полностью устраняется, не вмешивается в движение понятий, его задача - только наблюдать за понятием, предоставив ему самостоятельно осуществлять свою жизнь. При этом наблюдатель-философ замечает, что у каждого понятия есть своя односторонность, в силу которой оно оказывается конечным и в качестве такового с необходимостью уничтожает себя, переходя в свою противоположность. При этом важно иметь в виду, что каждое из понятий оказывается односторонним именно в том отношении, в каком и обнаруживается его сущность; точнее, его сущность и есть эта самая его односторонность. Отсюда ясно, что у каждого понятия - своя односторонность, вполне конкретная; именно поэтому каждое понятие переходит не во все другие понятия, а в свое другое. Это последнее опять-таки обнаруживает свою конечность, а потому переходит в свою противоположность, и так до тех пор, пока не будет достигнут высший синтез, не будет обретена «абсолютная и полная истина, мыслящая самое себя идея», которую Гегель вслед за Аристотелем называет «мышлением мышления» и достигнув которой «Логика» завершается.

Весь процесс самодвижения понятия осуществляется диалектическим путем. Заключенная в каждом понятии «отрицательность», которая как раз и составляет его ограниченность, односторонность, оказывается пружиной саморазвития этого понятия. Пока понятие не достигнет высшего пункта - абсолютной идеи, до тех пор каждая из ступеней его развития дает только относительную, но не окончательную, не полную истину.

Диалектический метод Гегеля, ориентированный на бесконечное развитие, вступает, таким образом, в противоречие с требованием системы, которая обязательно должна быть завершена, а это значит, что абсолютная истина должна быть в конце концов достигнута. Гегель рассматривал свою

систему как философию, венчающую собой развитие всего человечества, поскольку в ней обретена абсолютная истина; тем самым и история как бы приобретала свое завершение и достигнутое ею состояние, то есть состояние современной Гегелю Германии, объявлялось высшей точкой исторического движения человечества.

Немецкий идеализм предложил рассматривать трансцендентальный субъект исторически, так что в качестве такового здесь - особенно у Гегеля - предстала история человечества в целом. Теперь формы трансцендентальной субъективности были гораздо более, чем у Канта, отделены от индивидуального сознания; в качестве субъекта знания у Гегеля выступает человеческая история, взятая как целое, как некоторый «объективный дух», или субстанция-субъект, говоря словами самого Гегеля. Субстанция-субъект у Гегеля имеет не жестко фиксированные, а развивающиеся, подвижные формы, которые суть не что иное, как исторические формы культуры.

В результате произошла важная перестройка принципов, характерных для предшествующего периода философии, включая и Канта.

Во-первых, была снята жесткая дихотомия научного и ненаучного, свойственная философской мысли XVII-XVIII веков и принципиально важная для идеологии Просвещения. У романтиков и в немецком идеализме наука рассматривается не столько как нечто противоположное донаучным формам знания, сколько как развитие этих мифологически-донаучных форм. Сами донаучные формы знания не предстают уже просто как предрассудки, которые следует устранить, а требуют своего специального анализа с целью установить их подлинное значение и их место в развитии человеческой культуры. Если в плане историческом знание научное сопоставлялось прежде всего с мифом, то в плане современном требовалось сопоставление его с искусством, религией, философией. Для Шеллинга и романтиков эти виды знания не просто равноправны, но искусство даже имеет преимущество перед наукой, потому что схватывает истину как целое и постигает ее непосредственно, в то время как наука всегда дает лишь какую-то «часть» истины и действует опосредованно.

Во-вторых, благодаря рассмотрению субъекта знания как исторически развивающегося была снята дихотомия ложного и истинного, как она выступала в докантовской философии и у Канта. И неудивительно: ведь эта дихотомия была тесно связана с противопоставлением научного и ненаучного знания. Вопрос об истинном и ложном знании Гегель переносит в историческую плоскость, в результате чего появляется новый принцип: «истинно для своего времени». Тем самым вводится понятие относительной истины.

В-третьих, немецкая классическая философия, рассматривая историю в качестве субъекта знания, вводит в саму историю кантовское различие эмпирического и трансцендентального (теперь ставшего умопостигаемым) уровней рассмотрения, так что сама история выступает как бы в двух планах - как история фактическая, эмпирически данная, и как история, взятая, по словам Гегеля, «в ее понятии», то есть по истине. Последняя представляет собой, в

сущности, умозрительную конструкцию, имевшую для послекантовского идеализма такое же значение, какое для до-кантовского рационализма имело учение о субстанции.

На основе учения о трансцендентальной субъективности, таким образом, вновь возрождается своеобразная онтология. Но теперь это не онтология бытия (позволим себе применить такое тавтологическое выражение), а онтология субъекта, онтология культурно-исторической деятельности человечества, предстающего как некий абсолютный, а потому божественный субъект.

Перенесение центра тяжести философии на субъекта привело к анализу всего разнообразия культурно-исторических форм как продукта деятельности разных исторических субъектов (народов, наций, эпох), выражающих свою неповторимость, своеобразие в предметах материальной и духовной культуры.

На протяжении XIX и XX веков изучение этих своеобразных форм становится важнейшим предметом гуманитарных наук, получивших на протяжении этих двух столетий невиданное прежде значение. XIX век был веком истории: истории всеобщей (гражданской), истории литературы и искусства, истории языка и мифологии, истории науки, философии и религии, истории хозяйства, государства и правовых учений.

История как способ бытия субъекта (человека и человечества) обладает для XIX века (и выразившего идеи этого века послекантовского немецкого идеализма) тем же статусом, каким обладала природа как способ бытия объекта для XVII и XVIII веков, для материализма эпохи Просвещения. Если базой прежней онтологии были науки о природе, то базой новой стали науки о культуре. И не случайно романтики и Гегель оказались в такой же мере создателями методов анализа культуры, в какой Г. Галилей, Р. Декарт, Г. Лейбниц были творцами естественно-научных и математических методов.

Лекция 8. Современная западная философия

Тема:

1.Основные особенности постклассической философии

2.Основные направления неклассического рационализма

3.Иррационализм в западной философии ХIX-XX веков

Литература:

1.Алексеев, П. В. Философия: учеб. / П. В. Панин, А. В. Панин. - 3-е изд., перераб. и доп. - М. : ТК Велби, Проспект, 2004. – 608 с.

2.Спиркин А.Г. Философия: Учебник для вузов / А.Г. Спиркин. – 2-е

изд. – М.: Гардарики, 2004. – 736 с.

3.Философия : учеб. / под ред. В. Д. Губина, Т. Ю. Сидориной. - 4-е изд., перераб. и доп. - М. : Гардарики, 2007.

4.Философия : учеб. пособие для высших учебных заведений / отв. редактор В. П. Кохановский. - Ростов н/Д: Феникс, 2008.

1.Основные особенности постклассической философии

Всередине XIX века завершила свое развитие классическая философия. Ее главной отличительной особенностью было возвеличивание человеческого разума, утверждение безграничности человеческого познания как залога осуществления гуманистических идеалов. С ним было связано определенное понимание человека и общества, которое составило специфику философии Просвещения.

Вклассической философии многообразие имеющихся философских концепций и подходов как бы связывались в единую рациональную схему, которая позволяла поддерживать это разнообразие внутри общего проблемного единства. Различие философских систем здесь соседствовало с общностью понимания целей и задач философии. В современной философии, напротив, на первый план выходят различия, общефилософский стержень разрушается, происходит выделение и локализация отдельных философских проблем, которые оформляются в самостоятельные направления. Причем если изначально генетическое родство с классикой еще не отрицается, что выражается в добавлении приставки «нео» к соответствующим концепциям (например, неокантианство, неогегельянство и т.д.), то затем этот разрыв постепенно становится самоценностью и каждое философское направление современности «кидает свой камень» в сторону классической философии.

Современная философия может быть представлена как палитра попыток «окончательного» преодоления классической философии. На особенности развития философии XX в. существенное влияние оказывают социокультурные процессы, в частности резко изменившийся статус науки в обществе и культуре

вцелом. Наука в виде своих как позитивных, так и негативных результатов буквально врывается на все уровни общественного бытия, заставляя каждого человека вырабатывать свое собственное отношение к ней. Культура как бы «раскалывается» на тех, кто выступает за научно-технический прогресс, и на тех, кто против него. Причем в основании данных позиций находится не наука как таковая, а ее сложившийся в культуре образ.

Врезультате в современной культуре формируются две социокультурные ориентации, которые, каждая со своей стороны, специфически, по-разному осмысливают этот абсолютизированный образ науки, — сциентизм и антисциентизм.

Сциентизм проявляется как мировоззренческая установка на то, что научное знание есть наивысшая культурная ценность, с которой должны соизмерять свое содержание все иные формы духовного освоения бытия. Исторически идеалом для сциентизма (что выражено и в этимологии данного слова) выступают прежде всего наиболее развитые естественные и математические науки. В их лоно, как в прокрустово ложе, укладываются не только иные способы и методы получения знания, характерные, например, для

гуманитарных наук, но и вообще любые достижения человеческого духа, претендующие на постижение истины.

Этой позиции противостоит антисциентизм - социокультурная ориентация, основанная на широкой критике науки и как социального института, и как формы постижения мира, рассматривающая ее как «демона, выпущенного из бутылки», угрожающего теперь существованию самой человеческой цивилизации. В качестве альтернативы науке, научному познанию, в некоторых случаях даже вообще рациональному взгляду на мир выдвигаются различного рода вненаучные или внерациональные (иррациональные), способы постижения бытия.

Пафос философов неклассического периода заключался и в том, что они стремились освободиться от идеалистической метафизики, приблизить философию к жизни, включить в поле ее рассмотрения отдельного человека, Эта тенденция начинается с Шопенгауэра и прослеживается у таких непохожих философов, как С.Кьеркегор, Л. Фейербах и К.Маркс.

И, наконец, классификация современных философских направлений может быть выражена как оппозиция рационализма и иррационализма, дополняющая в определенной степени разделение ее на сциентизм и антисциентизм. Первое направление развивает в новых, неклассических условиях традиционные проблемы классического рационализма; второе подвергает сомнению всемогущество разума, отвергая зачастую его роль в жизни человека и общества.

К неклассическому рационализму мы можем отнести все этапы развития позитивизма, антропологический материализм Фейербаха, марксизм, неокантианство, неогегельянство. К иррационализму обычно причисляют волюнтаризм, философию жизни, феноменологию, психоанализ, экзистенциализм и другие направления западной философии, весьма многочисленные.

Следует отметить также, что деление это во многом условно и осуществляется для удобства типологии и изучения разнообразных направлений современной западной философии.

2.Основные направления неклассического рационализма

Особенности развития неклассической рационалистической философии наглядно проявляются в неокантианстве. В 70-е годы XIX века в Германии приобрел большую популярность лозунг «Назад к Канту». Возникают неокантианские школы: Марбургская и Баденская. Представители Марбургской школы (Г.Коген, П.Наторп, Э.Кассирер) занимались в основном проблемами теории познания. Основатель школы Г.Коген (1842-1918) критикует Канта за разделение «вещей в себе» и явлений, отвергает вещи, независимые от нас. Предмет познания не дан нам, а «задан» формами мышления, его бытие — это мыслимое в понятиях бытие, пространство и время

— не формы чувственного познания, а понятия как формы мысли. Занимаясь проблемами математики и математического естествознания, Коген выделяет в

качестве их основы понятие «бесконечно малого», которое не ощущается, а есть предмет мысли. Реальность — количественное выражение бесконечно малого, по сути, рассматриваемое в связи с числовым рядом, как функциональное отношение. Понятия естествознания — функциональные понятия об отношениях. Реальность сводится к понятиям, понятия — к функциям.

В центре внимания Баденской школы (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) находятся проблемы социально-гуманитарных наук. Виндельбанд и Риккерт выдвинули тезис о наличии двух классов наук: исторических (наук о духе) и естественных. Первые являются идеографическими — науками о событиях. Вторые — номотетическими — науками о законах. Эти двум видам науки соответствуют два метода: метод естествознания - обобщающий («генерализирующий»), метод исторических наук — «индивидуализирующий». В отличие от естествознания история стремится показать неповторимость, индивидуальность события. Логическая форма познания, метод и цель познания, как принципы отбора событий определяют характер предмета познания. По Риккерту, реально существует только индивидуальное, а общее — абстракция. Естественнонаучное познание ограничено абстракциями, а более глубокое знание дает история, изучающая индивидуальности как объекты культуры. Последние познаются через отнесение к ценностям, что позволяет выделить и сконструировать предмет исторического познания, отличить науки о культуре от наук о природе. Разработка понятия «ценность» — важнейшая заслуга Риккерта. Ценности у него приобретают априорный характер, не связанный с реальным бытием («Ценности — смыслы, лежащие над всяким бытием»). Социальная реальность удваивается как противоречивое единство бытия и ценностей. Таким образом, предмет социального познания здесь рассматривается как предмет конструирующей деятельности субъекта.

Традиции классической философии развивали, меняя сам предмет философии, антропологический материализм Л.Фейербаха и марксизм.

У Фейербаха и Маркса действительность есть действительность человеческого субъекта как предметного существа, которое само, стремясь познать собственную сущность, свою цель и назначение, обращается к изучению предметов и продуктов собственной деятельности (или, говоря гегелевским языком, которым еще пользовались и сами эти философы, в процессе самопознания опосредует собственную предметность).

Наиболее значительным из философов, сформировавшихся в лоне «левого», или младогегельянства, был Людвиг Фейербах. Он считал религию вообще и христианство в частности формой отчуждения человека от его собственной сущности, что является, по его мнению, причиной и экономического, и политического угнетения. Чтобы изменились социальные порядки, реальные условия человеческого бытия, необходимо, по его мнению, преобразовать человеческое сознание, избавить людей от ложного понимания своей собственной сущности, каковым, по сути, и является христианство.

Всвоем главном труде «Сущность христианства» (1841) он предпринял попытку свести религию к ее антропологическим основаниям, показать, что религия в целом есть не что иное, как извращенное, гипостазированное самосознание родовой сущности человека. Иначе говоря, по его мнению, собственные, реальные человеческие качества в религиозных представлениях, догмах и ритуалах идеализированы, преувеличены, превращены в абсолют. Так, таинство крещения имеет в своем основании почитание реальных свойств воды,

ееспособности очищать человека от грязи; таинство причащения, соответственно, абсолютизирует реальные свойства хлеба и вина;

Божественное семейство есть не что иное, как идеал семейных отношений людей, и т.д. и т. п. Сам Бог, как всемудрейшее, всеблагое, всемогущее идеальное существо, по сути есть не что иное, как рафинированный, избавленный от пороков, недостатков, ограниченностей и слабостей человек - короче, идеальный человек, которого ложное сознание объективировало, превратило в высшую реальность. Или, иначе - человек спроецировал в Боге самого себя как человеческий идеал; он сам создал Бога «по своему образу и подобию».

Но, к сожалению, чем более совершенным в процессе такого человеческого самообожествления становится Бог - то есть идеал человека - тем более ничтожным в собственном мнении делается сам человек - и, как следствие, тем более бедной, тусклой и ничтожной становится его реальная, земная жизнь. Она рассматривается религиозным человеком как нечто низменное, как «юдоль печали», скорее как испытание и подготовка к подлинной жизни «на том свете», которая наступит после смерти.

По Фейербаху, избавленные от иллюзорного религиозного сознания, понявшие земные человеческие истоки религиозных представлений, люди должны заменить поклонение Богу уважительным отношением и любовью друг к другу. Речь поэтому не идет о тотальном отрицании религии (поскольку даже этимологически, как полагал Фейербах, слово «религия» означает не что иное, как «связь»), а о перестройке религии на антропологических принципах, и тем самым о замене религии иллюзорной религией подлинной, в качестве основ которой сам философ предлагает собственный антропологический принцип философии.

Вдругих своих произведениях Фейербах предпринял попытку «материалистического переворота» гегелевской философии. Основой этой обновленной философии должно быть обращение к «конкретноиндивидуальному», в противоположность «абстрактно-всеобщему» в гегельянстве. Соответственно, необходимо отказаться от идеи «чистого сознания», по Фейербаху, базового принципа всей философии Нового времени. Человека надо принимать как целостность, сущность которого включает не только его «голову», но и его «сердце». Соответственно, постигать действительность следует, руководствуясь не только разумом, но и любовью: человек не только мыслящее существо, но также (и прежде всего!) существо чувствующее. По мнению Фейербаха, истина, действительность и чувственность тождественны. Это значит, что сам человек есть «предметное

существо», что сущность человека следует определять, отталкиваясь от его предметного бытия, что нет другого способа понять человека, кроме изучения его предметного мира, области его реальных потребностей и средств их удовлетворения.

В конце своей жизни Фейербах несколько отходит от чистого, «природного» сенсуализма, поскольку выстраивает некую иерархию чувственных объектов: самыми важными из чувственных объектов для человека, согласно его представлениям, являются другие люди. Отсюда следует, что истина не дана непосредственно как чувственность, ее следует проверять в процессе диалога.

Взгляды Фейербаха, и прежде всего его попытка «материалистически перевернуть» гегелевскую философию, оказали огромное влияние на Карла Маркса (1818-1883) иФридриха Энгельса (1820-1895).

То, что именно К.Маркс оказался наиболее известным из критиков Гегеля, конечно, связано с факторами политической жизни. Однако вряд ли разумно считать эти факторы чем-то второстепенным для развития философской мысли по сравнению с другими факторами культуры, расценивать их как нечто случайное и привходящее: такой подход означал бы совсем неадекватное понимание и эпохи, и культуры. Как бы ни относиться к марксизму в качестве идеологии, «вычеркнуть» его из истории европейской и мировой культуры и надеяться при этом сохранить в неприкосновенности основные ее черты, невозможно. Как, разумеется, неразумно и пытаться сохранить недавний образ «учебного» марксизма - как наиболее выдающегося события в истории философской мысли, единственного подлинного «переворота в философии».

Философская позиция Маркса формируется в русле сначала гегелевской философской школы, а затем - критики «классического» гегельянства в рамках широкого младогегельянского течения, о котором было сказано выше. Непосредственно свой антигегелевский критический импульс Маркс получает от Фейербаха.

Маркс считал, что гегелевское учение надлежит «снять» в гегелевском смысле этого термина - то есть сразу и освоить, и преодолеть. Вновь и вновь обращаясь к этой теме, Маркс, кажется, постепенно все более предпочитает первоначальному выражению «переворачивание» другой — «коренная переработка». И в самом деле - метод Гегеля, его диалектика, в учении Маркса «снимается» и становится материалистической; «система» Гегеля, хотя и подвергается самой острой, иногда грубой критике за ее «метафизичность», но

иона тем не менее вовсе не отбрасывается: система категорий материалистической диалектики имеет несомненные черты гегелевской схемы,

ичуть ли не единственным отличием здесь оказывается отвержение «высшего синтеза», коим у Гегеля оканчивается борьба противоположностей. Однако марксовы закон отрицания отрицания и спираль развития на него весьма похожи.

Маркс унаследовал от Гегеля и его определение действительности действительного - именно, как «предметного существа». Поэтому человек в

философии Маркса, поставленный на место гегелевской самопознающей Абсолютной идеи, с полным правом наследует метафизический титул субъекта: ведь он лежит в основании предметного миpa! Но все же самого человека Маркс трактует, делая акцент на его «конкретность», через «предикаты» его реального существования. Правда, это реальное существование у Маркса не доведено до такой степени индивидуализации, как у Кьеркегора, поскольку «приземление» духа по сути завершается «практической деятельностью». Более того, «универсальная» практическая деятельность разными способами редуцируется до трудовой, производственной. В случае «несовершенного» капиталистического общества и его подготовительных фаз практическая деятельность, эта «всеобщая субстанция» человечности, выступает, по Марксу, не в универсальном, то есть подлинно всеобщем виде, который соответствовал бы «подлинному гуманизму», а в урезанной, «отчужденной» от человеческой сущности, форме разделения труда (умственного и физического, индустриального и сельского, а также их более мелких градаций). В результате человек становится «частичным», или «отчужденным», не только превратившись в носителя ограниченной, частичной функции, которая опосредованно включена во всеобщую производственную деятельность, но и воспроизводясь именно в таком «превращенном» виде, как «частичный» субъект (каковыми являются, например, пролетарий, капиталист, литератор, юрист, еврей и т.п.). Великой задачей, которая стоит перед европейским человечеством, согласно Марксу, является ликвидация отчуждения во всех его формах - в этом он солидарен с Фейербахом. Однако способ преодоления отчуждения и образ того общества, в котором отчуждения не будет, Маркс представляет себе существенно иначе, чем Фейербах и другие младогегельянцы. Если они (включая и Фейербаха) видели причину отчуждения в «ложном сознании», а своей задачей считали критику этого «ложного сознания» (например, и прежде всего, религиозного), в результате которой основа существующих порядков будет «разоблачена» и рухнет, то Маркс трактовал саму эту позицию как «идеализм», то есть как случай «ложного сознания». Поэтому он называл сторонников этой позиции «овцами, которые воображают себя волками»: по его мнению, основы отчуждения коренятся не в сознании, а в самой материальной действительности. Религия, как и другие формы идеологии - не более чем вторичный фактор, порождение этой действительности, ее извращенное отражение. Поэтому путь к преобразованию действительности - это не критика ложных идей, а революция, совершающая переворот в самих материальных основах социальной жизни. «Материальная сила может быть ниспровергнута материальной же силой» - писал Маркс, и призывал заменить «оружие критики» «критикой оружием». Той реальной силой, которая способна, взяв в свои руки оружие, совершить революцию, низвергнуть политическое господство угнетателей, разрушить их аппарат власти и построить справедливое общество, Маркс считал рабочий класс, а собственной целью и целью своих единомышленников провозгласил создание политической организации, которая смогла бы «привнести сознание в рабочее движение» и возглавить пролетарскую революцию. «Философы до сих