новая папка 2 / 47972

День на ферме

Из лепестков цветущих розово-белых яблонь Чай подала на подносе девочка весен восьми.

Шли на посев крестьяне. Бегало солнце по граблям. Псу указав на галку, баба сказала: возьми!

Было кругом раздольно! было повсюду майно! Как золотела зелень! воздух лазурно-крылат! Бросилась я с плотины, — как-то совсем случайно, Будто была нагая, вниз головой, в водопад!

И потеряв сознанье от высоты паденья,

Ячерез миг очнулась и забурлила на мыс…

Яутопляла солнце! плавала целый день я! А на росе, на ферме, жадно пила я кумыс.

1912

Лесофея

Она читает зимой Евангелье, Она мечтает о вешнем ангеле. Душой поэта и аполлонца Все ожидает литавров солнца!

Умом ребенок, душою женщина, Всегда капризна, всегда изменчива, Она тоскует о предвесеньи, О незабудках, о росной сени…

И часто в ложе, на пестрой опере, Когда ей сердце мечты отропили, Она кусает платок, бледнея, — Дэмимонденка и лесофея!..

1912

Рондели («Нарцисс Сарона — Соломон…»)

Нарцисс Сарона — Соломон — Любил Балькис, царицу Юга. Она была его супруга.

Был царь, как раб, в нее влюблен. Вкраю, где пальмы и лимон, Где грудь цветущая упруга, Нарцисс Сарона, Соломон, Любил Балькис, царицу Юга. Она цвела, как анемон, Под лаской царственного друга. Но часто плакал от испуга,

Умом царицы ослеплен. Великолепный Соломон…

1911

Письмо из усадьбы

В мои мечты неизреченные Вплелась вечерняя печаль.

Мирра Лохвицкая

Вчера читала я, — Тургенев Меня опять зачаровал. Закатный запад был сиренев И, все в грядущем обесценив, Меня кбылому призывал. Шел тихий снег; вдали долины Снежели, точно полотно; Глядели голые малины

Вмое любимое окно. Всегда все то же, все одно… Мне запечалилось. Я вышла

Вхолодный омертвелый сад, — Он был от снега полосат. Пошла к каретнику; на дышло Облокотилась, постояв Минуты две; потом я в сани Присела мягко, крикнув Сане Свезти к реке меня. Твоя

Вто время я была, мой нежный, Тобой дышала в этот миг!

А потому я напрямик, Окружена природой снежной, К тебе стремилася в мечте… (Вы, эти, тут, — далече те!..) —

Мои мечты… О, знаешь их ты, — Они неясны, как намек… Ихпонимают только пихты.

А человеку невдомек… Но ты не думай: я не буду

Былого трогать, — где та кисть, Чтоб передать мою корысть К минувшим дням? Кто верит в Будду, Тому не нужен Магомет.

Как миру страшен хвост комет, Так мне — столица: ведь концерты Тебя от поля отвлекли.

И уждавно твои конверты Я не вскрываю… Заколи!

Замучь меня! повесь! — но дай мне Хотя два слова о себе.

Как в алфавите «а» и «б», Так мы с тобою в нашей тайне. Я так люблю свои поля,

Ты не сумел забыть меня в разлуке… Я вспомнила, когда в приливе муки,

Ты письма сжечь хотел мои… сжечь!.. ты!..

Я знаю, жгут бесценные дары: Жжет молния надменные вершины, Поэт — из перлов бурные костры, И фабрикант — дубравы для машины;

Бесчувственные люди жгут сердца, Забывшие для них про все на свете; Разбойник жжет святилище дворца, Гордящегося пиршеством столетий;

И гении сжигают мощь свою На алкоголе — символе бессилья…

Но письма сжечь, — где я тебе пою Свою любовь! Где распускаю крылья!

Их сжечь нельзя — как вечной красоты! Их сжечь нельзя — как солнечного неба! Вних отзвуки Эдема и Эреба… Не может быть! Вы лжете мне, мечты!

Мыза Ивановка

1909. Июнь

Иты шел с женщиной

Иты шел с женщиной — не отрекись. Я все заметила — не говори. Блондинка. Хрупкая. Ее костюм был черный. Английский. На

голове — Сквозная фетэрка. Влевкоях вся. И в померанцевых лучах зари.

Вы шли печальные. Как я. Как я! Журчали ландыши в сырой траве.

Не испугалась я, — я поняла: она мгновенье, а вечность — я. И улыбнулась я под плач цветов, такая светлая. Избыток сил

Вдушепочувствовав, я скрылась вглубь. Весь вечер пела я. Была —

дитя,

Да, ты шел с женщиной. И только ей ты неумышленно взор ослезил.

1912. Май

В очарованьи

Быть может оттого, что ты не молода, Но как-то трогательно-больно моложава, Быть может оттого я так хочу всегда

С тобою вместе быть; когда, смеясь лукаво, Раскроешь широко влекущие глаза И бледное лицо подставишь под лобзанья,

Я чувствую, что ты — вся нега, вся гроза, Вся — молодость, вся — страсть; и чувства без названья

Сжимают сердце мне пленительной тоской,

Ипотерять тебя — боязнь моя безмерна…

Иты, меня поняв, в тревоге, головой Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно, —

Ивот другая ты: вся — осень, вся покой…

Дылицы

1912. Июнь

Вкленах раскидистых

Вэтих раскидистых кленах мы наживемся все лето,

Вэтой сиреневой даче мы разузорим уют!

Как упоенно юниться! ждать от любви амулета! Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют!

Вэтих раскидистых кленах есть водопад вдохновенья. Солнце взаимного чувства, звезды истомы ночной… Слушай, моя дорогая, лирного сердца биенье, Знай, что оно пожелало не разлучаться с тобой!

Ты говоришь: я устала… Ты умоляешь: «О, сжалься! Ласки меня истомляют, я от блаженства больна»… Разве же это возможно, если зеленые вальсы В этих раскидистых кленах бурно бравурит Весна?!.

Веймарн

1912. Июнь

Эскиз вечерний

Она идет тропинкой в гору. Закатный отблеск по лицу

Ипо венчальному кольцу Скользит оранжево. Бел ворот Ее рубашечки сквозной. Завороженная весной, Она идет в лиловый домик, Задумавшийся над рекой.

Ее душа теперь в истоме, Вее лице теперь покой.

Озябший чай и булки с маслом Ее встречают на столе.

Ина лице ее угаслом

К опрозаиченной земле Читаю нежное презренье, Слегка лукавую печаль. Она откидывает шаль И обдает меня сиренью.

1912. Июнь Веймарн

Весенняя яблоня Акварель

Перу И.И. Ясинского посвящаю

Весенней яблони, в нетающем снегу, Без содрогания я видеть не могу:

Горбатой девушкой — прекрасной, но немой — Трепещет дерево, туманя гений мой… Как будто в зеркало — смотрясь в широкий плес, Она старается смахнуть росинки слез,

Иужасается, и стонет, как арба, Вняв отражению зловещего горба. Когда на озеро слетает сон стальной,

Бываю с яблоней, как с девушкой больной, И, полный нежности и ласковой тоски, Благоуханные целую лепестки.

Тогда доверчиво, не сдерживая слез, Она касается слегка моих волос, Потом берет меня в ветвистое кольцо, —

Ия целую ей цветущее лицо.

1910

Нареке форелевой

На реке форелевой, в северной губернии,

Влодке сизым вечером, уток не расстреливай: Благостны осенние отблески вечерние

Всеверной губернии, на реке форелевой.

На реке форелевой в трепетной осиновке Хорошо мечтается над крутыми веслами. Вечереет холодно. Зябко спят малиновки.

Скачет лодка скользкая камышами рослыми. На отложье берега лен расцвел мимозами, А форели шустрятся в речке грациозами.

Август 1911

Элегия («Яночь не сплю, и вереницей…»)

Я ночь не сплю, и вереницей Мелькают прожитые дни. Теперь они, Как небылицы.

В своих мечтах я вижу Суду И дом лиловый, как сирень. Осенний день Я вижу всюду.

Когда так просто и правдиво Раскрыл я сердце, как окно… Как то давно!

Как то красиво!

Я не имею даже вести О той, которой полон май; Как ни страдай, — Не будем вместе.

Я кней писал, но не достоин Узнать — счастлива ли она. Прошла весна, Но я… спокоен.

О, я не требую ответа, Ни сожаления, ни слез, Царица грез Елисавета!

Биеньем сердца молодого, Стремленьем любящей души Хочу тиши Села родного.

Я на мечте, своей гондоле, Плыву на Судув милый дом, Где мы вдвоем Без нашей воли.

Меня не видишь ты, царица, Мечтаешь ты не обо мне… В усталом сне Твои ресницы.

1905

Январь

Январь, старик в державном сане, Садится в ветровые сани, —

Иустремляется олень, Воздушней вальсовых касаний

Иупоительней, чем лень.

Его разбег направлен кдебрям, Где режет он дорогу вепрям, Где глухо бродит пегий лось, Где быть поэту довелось…

Чем выше кнут, — тем бег проворней, Тем бег резвее; все узорней Пушистых кружев серебро.

А сколько визга, сколько скрипа! То дубповалится, то липа — Как обнаженное ребро.

Он любит, этот царь-гуляка, С душой надменного поляка, Разгульно-дикую езду…

Пусть душу грех влечет к продаже: Всех разжигает старец, — даже Небес полярную звезду!

1910. Январь

Фиалка

Морозову-Гоголю

Снежеет дружно, снежеет нежно, Над ручейками хрусталит хрупь.

Куда ни взглянешь — повсюду снежно, И сердце хочет в лесную глубь.

Мне больно-больно… Мне жалко-жалко… Зачем мне больно? Чего мне жаль?

Ах, я не знаю, ах, я — фиалка, Так тихо-тихо ушла я в шаль.

Оты, чье сердце крылит краздолью, Ты, триумфатор, ты, властелин! Приди, любуйся моей фиолью — Моей печалью в снегах долин.

Оты, чьи мысли всегда крылаты, Всегда победны, внемли, о ты: Возьми в ладони меня, как в латы, Моей фиолью святя мечты!..

1911

Пляска Мая

В могиле мрак, в объятьях рай, Любовь — земля услада!..

Ал. Будищев

Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций, Не в лесу дремучем, но и не в селе — Старая плотина, на плотине танцы, Втанцах поселяне, все навеселе.

Покупают парни уторговки дули, Тыквенное семя, карие рожки.

Тут бесполья свадьба, там кого-то вздули, Шепоты да взвизги, песни да смешки.

Точно гулпчелиный — гутор на полянке: «Любишь ли, Акуля?..» — «Дьявол, не замай!..»