Жуков. Философия права

иэстетика права - разные вещи, но они тесно взаимосвязаны. Ши­ рокая популярность песен с блатной тематикой, воспроизводящих эстетику преступного мира, лагерной жизни есть не что иное, как преобразованное отражение эстетики права. Эстетика права, взра­ щенная на ниве репрессивной правоохранительной практики, воз­ вращается к нам в виде лагерной песни. «Блатной фольклор» - обо­ ротная сторона, неприятная изнанка эстетики официального права.

Эстетика способна либо повысить наше представление о жиз­ ни, либо снизить его. Один из эффектов юридических докумен­ тов - эффект снижения представлений о человеческих отношениях. Так, убийство, описанное в романах Достоевского или Толстого, воспринимается как высокая трагедия, в тексте закона убийство - обыденность, наводящая скуку. Бракосочетание - веха для людей, знак судьбы и т.п., в законе - это сухое описание процедуры. Осо­ бое мастерство в умении снижать человеческие отношения, исполь­ зуя эстетику права, проявил Н.В. Гоголь. Как верно было замечено еще в начале XX в. (Д.С. Мережковский, В.В. Розанов), в творче­ ском мире Гоголя господствует идея зла, его персонажи - но пре­ имуществу «свиные рыла», лишь отдаленно напоминающие чело­ века. Язык нрава, введенный автором в речь героев, оказывается на уровне их животных инстинктов. Персонаж Гоголя, прибегающий

каргументам права, выглядит не просто нелепо, его образ вызывает отвращение, и язык права только усиливает это впечатление. Вот известное место из сочинения Гоголя «Повесть о том, как поссорил­ ся Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Просит дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун, а о чем, тому следуют пункты:

1)По ненавистной злобе своей и явному недоброжелательству, называющий себя дворянином, Иван, Иванов сын, Перерепенко всякие пакости, убытки и иные ехидненские и в ужас приводящие поступки мне чинит и вчерашнего дня пополудни, как разбойник

итать, с топорами, пилами, долотами и иными слесарными оруди­ ями, забрался ночью в мой двор и в находящийся в оном мой же собственный хлев, собственноручно и поносным образом его изру­ бил. На что, с моей стороны, я не подавал никакой причины к столь противозаконному и разбойническому поступку.

2)Оный же дворянин Перерепенко имеет посягательство на самую жизнь мою и до 7-го числа прошлого месяца, содержа втай­ не сие намерение, пришел ко мне и начал дружеским и хитрым об­ разом выпрашивать у меня ружье, находившееся в моей комнате,

ипредлагал мне за него, с свойственною ему скупостью, многие негодные вещи, как-то: свинью бурую и две мерки овса. Но, пред­ угадывая тогда же преступное его намерение, я всячески старался от оного уклонить его; но оный мошенник и подлец, Иван, Иванов

240

сын, Перерепенко, выбранил меня мужицким образом и питает ко мне с того времени вражду непримиримую. Притом же оный, часто поминаемый, неистовый дворянин и разбойник, Иван, Иванов сын, Перерепенко, и происхождения весьма поносного: его сестра была известная всему свету потаскуха и ушла за егерскою ротою, стояв­ шею назад тому пять лет в Миргороде; а мужа своего записала в кре­ стьяне. Отец и мать его тоже были пребеззаконные люди, и оба были невообразимые пьяницы. Упоминаемый же дворянин и разбойник Перерепенко своими скотоподобными и порицания достойными поступками превзошел всю свою родню и под видом благочестия делает самые соблазнительные дела: постов не содержит, ибо нака­ нуне Филипповки сей богоотступник купил барана и на другой день велел зарезать своей беззаконной девке Гапке, оговариваясь, аки бы ему нужно было под тот час сало на каганцы и свечи.

Посему прошу оного дворянина, яко разбойника, святотатца, мошенника, уличенного уже в воровстве и грабительстве, в кандалы заковать и в тюрьму, или государственный острог, препроводить, и там уже, по усмотрению, лиша чинов и дворянства, добре барбарами шмаровать и в Сибирь на каторгу по надобности заточить; проторы, убытки велеть ему заплатить и по сему моему прошению решение учинить. - К сему прошению руку приложил дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун»*.

Данный текст стоило привести целиком, чтобы напомнить весь колорит гоголевской эстетики, где право становится ее неотъемле­ мой частью. Казалось бы, человек, обращающийся в суд за защитой своего нарушенного права, должен производить впечатление зако­ нопослушного гражданина, поддерживающего своим поведением не только правовые, но и моральные устои общества. Внешне дело вы­ глядит так, будто миргородский дворянин Довгочхун являет собой образец добродетели, уважая суд и власть, издающей законы. Но Гоголь убедительно показывает, что за личиной законопослушного обывателя кроется убогий, неразвитый в нравственном отношении человек, который рассматривает право в качестве способа унижения оппонента, как средство расправы с ним. В этом юридическом доку­ менте обнажается сущность его подателя, здесь эстетика права (а зна­ чит и само право) предстает как проявление человеческого зла.

Профессия юриста (как и профессия врача) имеет дело с тене­ вой стороной жизни человека, с теми событиями его личной жизни, которые он хотел бы скрыть, спрятать от окружающих. Право су­ хим, формальным языком дает обстоятельную характеристику это­ го мира личной жизни человека, как правило, - безобразного, край­ не неуютного, вызывающего желание его отвергнуть. Но отвергнуть

* Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. М„ 1994. Т. 1-2. С. 379-380.

241

этот мир нельзя, как нельзя отвергнуть свою собственную природу. Эстетика права есть, как правило, негативная эстетика человече­ ского мира, эстетика неприглядных явлений, эстетика низкого и бе­ зобразного (в этом Гоголь абсолютно прав). Так, в основе эстетики Уголовного кодекса лежит предельный натурализм, предельная от­ кровенность и, следовательно, честность. В категориях уголовного права нам говорится правда о человеке и обществе, в котором ты живешь. Если хочешь узнать теневую, а значит правдивую, сторо­ ну жизни людей, общества, посмотри уголовное законодательство. В условиях всякой официальной культуры, всегда в большей или меньшей мере тяготеющей к ханжеству, уголовное законодатель­ ство говорит правду о человеке. Эстетика судебных процессов - также правда о человеке, тяжелая, часто потрясающая своим безоб­ разием, но правда.

Эстетику права отчасти можно сравнить с эстетикой разлага­ ющегося трупа (в искусстве - весьма распространенное явление). Например, на страницах Уголовного кодекса вырастает образ чело­ века, способного на любое преступление. Читая Уголовный кодекс, возникает ощущение, что ты живешь в обществе подонков. Текст уголовного кодекса простым, будничным языком говорит нам, что так называемый средний человек, простой обыватель - материали­ зованное зло и это зло совершенно буднично распространено среди нас, зло - естественная среда нашего обитания.

Гражданский кодекс рождает образ законченного эгоиста, ко­ торый руководствуется исключительно корыстными интересами. Создается впечатление, что речь идет о человеке, который все свои усилия прилагает на то, чтобы удовлетворить свой ненасытный ин­ терес, а нормы гражданского права лишь определяют русло этого эгоизма. Эстетика Семейного кодекса рисует нам картину семьи, где муж и жена, родители и дети, внуки и бабушки с дедушками либо ведут скрытую или открытую войну, либо готовятся к ней. Семейные связи, говорит нам Кодекс, - это отношения, за кото­ рыми стоит необузданный человеческий эгоизм. Читая Семейный кодекс, так и видишь мужа, уклоняющегося от уплаты алиментов, мать-алкоголичку, забывшую про своих детей, детей, не считающих нужным помогать своим родителям, брачных аферистов, обманыва­ ющих доверчивых женщин и мужчин, женщин, стремящихся с по­ мощью серии экспертиз установить отцовство их ребенка. Иными словами, эстетика права создает у читателя образ крайне неблаго­ получного мира, мира, где нет места высоким чувствам, красивым поступкам, гармоничным отношениям. Мир, рисуемый кодексами, уродлив, жалок, вызывает отвращение, или, как сказал француз­ ский философ-экзистенциалист Ж.П. Сартр в отношении буржу­ азного общества, - тошноту. Герой романа «Тошнота» постоянно

242

испытывает тошноту, соприкасаясь с миром так называемых циви­ лизованных людей, с его условностью и формализмом. Примерно то же впечатление могут вызывать право и практика его применения.

На фоне Уголовного, Гражданского или Семейного кодексов, вызывающих, как правило, негативное эстетическое восприятие, конституционное законодательство производит обратное впечатле­ ние. Конституция как всякий идеал несет в себе энергию оптимизма, заряжает нас бодростью и верой в лучшее будущее. По прочтении, например, Конституции СССР 1936 г. («сталинской») у кого-то мо­ жет возникнуть ощущение бесцельно прожитой жизни, так как не удалось пожить в этой замечательной, сказочно прекрасной стране. Или посмотрите на Конституцию РФ 1993 г.: граждане Российской Федерации живут в стране, где торжествуют демократия и право­ вое государство, расцвела дружба народов в форме полнокровной федерации, права и свободы человека являются высшей ценностью. Есть в Конституции и отражение борьбы сил добра и зла: например, конфликт парламента и президента, президента и правительства, но на этот случай есть соответствующие процедуры, которые опять-та­ ки внушают оптимизм. Следует подчеркнуть, что такая трактовка Конституции - не ирония, а лишь эстетическое ее восприятие.

ГЛАВА 8

СВОБОДА

1.Понятие свободы. 2. Свобода в истории культуры.

3.Пределы свободы. 4. Виды свободы. 5. Свобода и государ­ ство. 6. Свобода и право. 7. Свобода и ответственность

1. Понятие свободы

Свобода - одна из наиболее универсальных категорий всей мировой культуры, ставшей предметом обсуждения с древнейших времен. Тема свободы - одна из центральных в религиозной, фило­ софской, политико-правовой мысли Запада, что вполне объяснимо, так как именно европейцы (начиная с древних греков и древних римлян) демонстрировали стремление к свободе. Именно запад­ ноевропейская культура, пронизанная идеей индивидуализма, по­ родила рыночную экономику, демократию и правовое государство. Постепенно идея свободы становится одной из главных в других регионах мира, в том числе в России.

Свобода - понятие многогранное, его смысл зависит от того угла зрения, под которым оно рассматривается. Если свободу по-

243

нимать абстрактно, без привязки к конкретной культурно-истори­ ческой среде, к конкретным проблемам человеческой жизни, то о свободе можно дискутировать бесконечно, без всякой надежды отыскать истину, которая могла бы устроить большинство споря­ щих. Если же тему свободы обсуждать конкретно, применительно к определенной сфере человеческих отношений и известным куль­ турно-историческим условиям, то можно дать вполне работающие определения свободы. В первичном смысле слова свобода есть

способность или возможность выбора поступать по собственно­

му усмотрению в соответствии со своей волей и своим интересом.

В дальнейшем понятие свободы можно расширять и детализиро­ вать, но в главном и основном под свободой следует понимать имен­ но данные свойства.

Свободу можно понимать, как минимум, в трех значениях: 1) как волю к жизни; 2) как ценность; 3) как творчество.

Свобода как воля к жизни. Данный вид свободы называют еще природной (или витальной: от лат. vitalis - жизненный), поскольку ее источником выступает жизненная энергия биологического орга­ низма. Природная свобода человека мало чем отличается от при­ родной свободы зверя, птицы или рыбы. Здесь главную роль играет не сознание, а потребности организма, его физиология и инстин­ кты. Среди них важнейшие - инстинкт самосохранения, заставля­ ющий живой организм бороться за свое физическое выживание, и инстинкт продолжения рода, обеспечивающий воспроизводство потомства. Природную свободу можно назвать свободой весьма ус­ ловно, поскольку речь идет не о сознании, а о реакциях и потреб­ ностях организма. Вместе с тем природная потребность человека в своем личном жизненном пространстве, которое обеспечивало бы ему реализацию и удовлетворение его инстинктов, во многом составляет фундамент остальных видов свободы. Человеку, чтобы жить духовной жизнью и воспринимать свободу как некое духов­ ное начало, необходима материальная основа его жизнедеятель­ ности. Это очень хорошо понимали К. Маркс и Ф. Энгельс, когда критиковали буржуазное общество за отсутствие материальных га­ рантий для пролетариата. За красивым фасадом либеральной демо­ кратии скрывалась диктатура класса капиталистов, стремившихся всеми способами отстоять свое экономическое господство за счет эксплуатации пролетариата и ограбления колоний. Физическое выживание - ведущий мотив индивидуального и социального по­ ведения: личные конфликты, бунты, революции и гражданские вой­ ны, войны между народами и государствами в решающей степени определяются материальными интересами. Инстинкт жизни, воля к жизни заставляют людей напрягать свои сознание и волю, чтобы обеспечить себе физическое выживание. В этом смысле природная

244

свобода иррациональна, т.е. она мотивирована не рациональными доводами, а инстинктами. Природная свобода всегда аморальна, су­ ществует вне каких-либо нормативных систем. Парадоксальность ситуации состоит в том, что, с одной стороны, воля к жизни есть биологическая, энергетическая основа жизнедеятельности любого человеческого коллектива, с другой - природная свобода вступает в конфликт с любой нормативной системой коллектива. Природная свобода не терпит ограничений, а потому всегда имеет потенциал быть деструктивной, нацеленной на подрыв ценностей и норм кол­ лектива. Именно природная свобода легла в основу такой известной доктрины, как естественное право. Естественно-правовая школа лишь рационально, концептуально оформила то ощущение соб­ ственной самоценности, которое испытывает любой человек в силу своей животной природы.

Свобода как ценность. Напомним, что под ценностями обычно понимают явления действительности (факты идеального и матери­ ального мира), имеющие то или иное значение для общества, его групп и индивидов. Ценность - глубоко субъективная категория

втом смысле, что она есть порождение субъект-объектных отноше­ ний. Индивид на определенном этапе своего умственного развития начинает выделять себя из мира объектов, противопоставляя себя им и оценивая для себя их значимость. Появление ценностного отношения к миру свидетельствует о достаточно высоком уров­ не сознания людей, их способности к рациональному осмыслению действительности и своего места в нем. Ценностное восприятие действительности есть проявление духовной жизни человека, ха­ рактеризующей его не только как животное, но также как разумное и этическое существо. Наличие ценностей говорит о сложившейся нормативной системе, призванной защищать ценности коллекти­ ва. Природная свобода трансформируется в свободу как ценность, когда человек начинает осознавать факт ее существования и выра­ жать по отношению к ней свое отношение. Когда свобода осознает­ ся как факт действительности, как предметная ценность, она сра­ зу же становится элементом сознания, т.е. субъектной ценностью. Свобода, становящаяся элементом сознания, приобретает характер нормы, критерия, с помощью которого свобода оценивается как феномен объективного мира. Закономерное следствие такой мета­ морфозы - появление дуализма бытия, разделение его на мир долж­ ного и мир сущего. Индивид, оценивая свободу, помещает ее либо

вмир должного, либо в мир сущего. Свобода как факт эмпириче­ ской реальности будет отнесена к миру сущего, как факт и норма сознания - к миру должного. Свобода, приобретающая ту или иную форму конкретно-исторической реальности, прочно ассоциируется

сналичным бытием, субъектная свобода, свобода как норма созна-

245

ния воспринимается в качестве мира ценностей. Таким образом ду­ ализм сущего и должного перерастает в дуализм бытия и ценностей, где свобода становится одной из базовых ценностей.

Свобода как субъектная ценность, как норма сознания свиде­ тельствует о наличии у индивидов, у больших и малых социальных групп высокоразвитой духовной жизни. Свобода приобретает под­ линно человеческое звучание, собственно духовный смысл только тогда, когда она начинает восприниматься как ценность. В этом принципиальное отличие природной, животной свободы от сво­ боды как духовной субстанции. Понимание свободы как ценности говорит об уже сложившейся культуре, которая выводит человека из исключительно животного состояния. Индивид, приобретая цен­ ностное восприятие свободы, включается в мир культуры, демон­ стрируя собственные духовные качества, важнейшие среди кото­ рых - стремление понять смысл и цели человеческого бытия. При разрешении этих вопросов категория свободы играет важную роль. Свобода, воспринимаемая как ценность, вносит смысл в человече­ скую жизнь, помогает понять человеку свою духовную сущность, свое назначение в мире и цели мироздания. Человек осваивает мир посредством в том числе ценности свободы. Осмысливая мир че­ рез призму свободы, человек вносит в социальное бытие свободу как необходимый, системообразующий ее элемент. Свобода может становиться целью человеческой деятельности и бытия. Категория «цель» всецело относится к сфере деятельности человека, является порождением его разума и воли. Человеческая деятельность в це­ лом и основном носит целеполагающий характер. Постановка целей зависит от ценностей, избранных людьми в качестве базовых. Если свобода является базовой ценностью в той или иной социальной группе, это предопределяет стремление людей (личности, класса, сословия, народа, нации) к свободе. Индивиды, сословия, классы, народы порой готовы приносить огромные жертвы (включая свои жизни) за то, чтобы быть свободными.

Свобода как творчество. Как точно сформулировал Ф. Эн­ гельс, человек - это животное, умеющее создавать орудия труда. Создавать новое, способность к творчеству принципиально отлича­ ет человека от животного, выводит его из мира природы в мир куль­ туры. Благодаря сознанию и воле люди творят свой собственный человеческий мир, создавая так называемую «вторую природу че­ ловека». Именно культура, ее прогресс обеспечивают все большую независимость людей от невзгод природы и социальных катаклиз­ мов. Феномен творчества определяется, как минимум, двумя фак­ торами: условиями материальной жизни людей и наличием у них сознания и воли. Животное, чтобы выжить, использует природную среду, перерабатывая ее минимальным образом (муравьи орга-

246

низуют муравейник, птица вьет гнездо, бобер сооружает плотину и т.п.). Предел творческого потенциала животного определяется его инстинктами, дальше этого оно не идет. Творческий потенциал че­ ловека безграничен, поскольку в его основе лежат сознание и воля. Творчество людей проявляется в глубокой переработке природ­ ной среды, в изготовлении предметов, качественно отличающихся от природных объектов, в целом - в создании феномена культуры, принципиально отличного от природы. В данном процессе свобода играет весьма важную, многофункциональную роль. Свобода пред­ полагает налич ие выбора в поиске наиболее эффективного пути при достижении цели в той или иной сфере человеческой деятельности (хозяйственной, политической, организационно-административ­ ной). Свобода выбора может обернуться и ошибочным решением, свободный выбор - это всегда риск, на который человек обязан ре­ шиться, чтобы изменить условия своего существования к лучшему. История человечества есть своего рода история взлетов и падений, прорывов вперед и откатов назад, но в целом она демонстриру­ ет прогрессивное, поступательное, направленное развитие в на­ уке, технике, социальных нормах и институтах. Человек постоянно встает перед выбором, свобода выбора есть константа условий су­ ществования человека, что предопределяет его поведение как прин­ ципиально свободное. У человека есть необходимость ставить перед собой цели и выбирать средства для их достижения. Свобода как раз и предполагает конкуренцию целей и средств, что обеспечивает вы­ бор правильных целей и наиболее эффективные средства их дости­ жения. В этом смысле свобода становится двигателем социального прогресса, а саму человеческую историю начинают рассматривать как творческую деятельность по направлению к свободе.

2. Свобода в истории культуры

Феномен свободы хотя и имеет универсальное значение, всегда наполнен конкретно-историческим содержанием, существует в ка­ кой-либо культурной среде. Свобода как предметная и субъектная ценность в огромной степени зависит от исторических, националь­ ных и религиозных факторов. Так, свобода понимается по-разному на Западе и на Востоке, в условиях светского и религиозного об­ щества, современного западного и традиционного общества. Если ядром западноевропейской культуры всегда был и остается индиви­ дуализм, рождающий многообразие форм свободы, то культурная основа народов Востока - традиционализм, нацеленный на ограни­ чение индивидуализма и, соответственно, свободы. Ход мировой истории свидетельствует, что и сам феномен свободы, и понятие свободы расширяются, хотя противоречивым и парадоксальным

247

образом. Гегель утверждал, что вся мировая история укладыва­ ется в четыре этапа: на первом (Восточное царство) господствует деспотия (свобода принадлежит одному), на втором (Греческое царство) - демократия (свобода принадлежит некоторым), на тре­ тьем (Римское царство) - аристократия (свобода принадлежит не­ которым), на четвертом (Германское царство) - конституционная монархия (свобода принадлежит всем). В основу данной перио­ дизации положен критерий свободы, степень ее реализованности: всемирная история направляется с Востока на Запад от полного порабощения человека до его почти полного освобождения. Венец истории, по Гегелю, - это современное ему западноевропейское го­ сударство, которое расширяет сферу свободы до возможного макси­ мума и гарантирует ее. Парадоксальность данной позиции состояла

втом, что свободы должно становиться больше по мере укрепления государства, усиления его роли во всех сферах жизни общества. Немецкий философ точно определил главные тенденции мировой истории: власть государства все более усиливается, сфера личной и политической свободы расширяется, ее гарантии укрепляются, но баланс власти и свободы отличается крайней неустойчивостью.

Свобода - социальный феномен, зависящий от специфики куль­ туры и сознания людей. Уровень регламентации свободы в первую очередь определяется стандартами культуры и только во вторую - властью. Роль государства сводится в основном к тому, что оно формализует стандарты культуры (общественной или групповой), придает им статус права и гарантирует их исполнение. Сам феномен свободы и представление о ней меняется по мере усложнения жизни общества, ее социальной дифференциации и специализации труда. Примитивное представление о свободе демонстрируют первобыт­ ные формы культуры, где личная свобода почти отсутствует. В пер­ вобытном обществе индивид полностью зависим от общины, его жизнь в буквальном смысле слова проходит на глазах его сороди­ чей, она детально регламентирована. В эпоху бронзового века, когда возникают первые государства, появляются зачатки личной и поли­ тической свободы. В античности (Древняя Греция и Древний Рим) общественная, политическая и личная жизнь граждан еще слабо дифференцирована, а потому свобода личная почти полностью рас­ творяется в свободе политической. В условиях рабовладения сво­ бода фактически рассматривается как привилегия. В европейском средневековье свобода также рассматривается главным образом как привилегия, основанная на принадлежности к тому или иному со­ словию. Индивидуальная свобода воспринимается исключительно

врамках сословия, а под свободой политической понимается свобо­ да государства, нации или сословия. Вместе с тем западноевропей­ ские народы уже в период феодализма демонстрировали свой ин-

248

дивидуализм, выразившийся, в частности, в появлении института частной собственности, парламента и свободы совести. В эпоху бур­ жуазных революций западноевропейский индивидуализм нашел свое логическое завершение: свобода стала подлинным фундамен­ том организации государства и политической системы общества, свобода приобрела внесословный характер, были провозглашены и юридически зафиксированы личные и политические права граж­ дан. Была проведена четкая граница между свободой личной и сво­ бодой политической, где первая объявлялась целью, а вторая - сред­ ством ее достижения. В XIX - начале XX в. политическая свобода была еще цензовой (избирательные права предоставлялись в зави­ симости от имущественного положения, вероисповедания, сослов­ ной и половой принадлежности). Только в XX столетии на Запа­ де свобода становится действительно всеобщей, распространяется на всех граждан. Сфера личной свободы приобретает все большую ценность, наблюдается даже ее гипертрофия, что ведет к известной атомизации западного общества и формирование феномена одино­ чества. С другой стороны, формированию общества массовой куль­ туры повлекло за собой появление жестких стандартов поведения: свобода индивидов все больше представляла собой не самобытность личности и творчество, а шаблон, навязанный сознанием среднего массового «одномерного человека» (Г. Маркузе). С конца XXI в. свобода на Западе все более ограничивается идеологией политкор­ ректности, превращаясь в свою противоположность, в режим своего рода духовной диктатуры.

В истории культуры сложились различные традиции пони­ мания свободы, наиболее распространены четыре: 1) религиозное понимание свободы; 2) рационалистическое: 3) психологическое; 4) политико-правовое.

Религиозное понимание свободы. Различные религии дают свою трактовку свободы, во многом связанную с традиционной культурой региона, где данная религия возникает или распростра­ нена. Любая религия не может не признавать факта существования свободы в поведении людей, в фактической способности человека сделать тот или иной выбор. Мировые религии тем и сильны, что дают весьма трезвый и глубокий анализ социального бытия. Кон­ станта любой религии состоит в том, что свобода признается частью мироздания, установленного Богом. Свобода, таким образом, есть нечто, либо исходящее от Бога, либо зависимое от него. Рассмотре­ ние феномена свободы вне религиозной картины мира не допуска­ ется. Так, с точки зрения христианства, свобода имманентно при­ суща творящей воле Бога, который творит мироздание из ничего. Акт свободного творения только подчеркивает всемогущество Бога, его полную и абсолютную независимость. Бог передает свободу

249