Путь империи Россия как государство и цивилизация

Именно то обстоятельство, что идею самодержавия, со времён Петра постепенно в сознании нации оторвали от Бога и Божественного первоначала, сведя её к тому, что «русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве, т.е. что каждый акт его воли получает обязательную силу независимо от согласия другого установления»[34], и предопределило неизбежность замены самодержавия монарха на самодержавие народа.

Но Империя не сдавалась без боя. Характеризуя российское самодержавие в конце ХIХ столетия, П.А. Зайончковский приводит слова Бунге — председателя Комитета министров во время правления Александра III, который писал, что в русском государстве должны господствовать русская государственность, то есть русская государственная власть и русские учреждения (конечно, примененные к бытовым условиям инородцев и окраин), русская народность, то есть освобождение последней от иноплеменного преобладания, русский язык как общий государственный и, наконец, уважение к вере, исповедуемой русским народом и его государем. Тот факт, что тезис о господстве русской народности был изложен немцем по национальности и лютеранином по вероисповеданию, не представляет собою ничего необычного прозелиты, как правило, более всего ортодоксальны.

Но, может быть, Россия лишь случайно сплотилась в одно государство Может быть, ей лучше было бы распасться на несколько независимых организмов Барон Гаксгаузен, отвечая, видимо, на такой вопрос, писал «России предстоит в её внутреннем развитии большая будущность. Её государственное единство составляет естественную необходимость. Всё земельное пространство её разделено самою природою на 4 колоссальные части, из которых ни одна не представляет условий для полной самостоятельности, а все вместе образуют могущественное и независимое государство...»

Немецкий полководец Х.Мольтке в «Письмах из России» отметил «Много говорили о том, что это огромное государство неминуемо распадется при увеличении его народонаселения, но забывают при этом, что ни одна его часть не может существовать без другой богатый лесами север не может обойтись без обильного хлебом юга, промышленная же коренная Россия не может обойтись без обеих окраин, внутренняя же её часть без приморских областей или без четыре-тысяче-вёрстного водного пути Волги».

Российская империя оказалась тем многосоставным обществом, которое было способно выдерживать нагрузки великих войн и кровавых революций, экономических потрясений и культурно-цивилизационных агрессий. Именно опыт периода империи создал в России почву для концессуальной (сообщественной) демократии. Этот же опыт стал питательной основой российского евразийства[35]. Тот же М.Уоллес, вернувшись из России, характеризовал отношения коренного населения России и её инородцев в царствование Александра II следующим сравнением «Как Скандинавия называлась officina gentium — мастерской, в которой производились новые нации, так Россию мы можем считать мастерской, в которой плавятся обломки старых наций, чтобы составить новое сложное целое»[36].

Ввиду этнографических особенностей России уже не раз раздавались голоса, что она может существовать только в форме федерации; что Россия русского народа и Россия русского царя — две различные вещи; что единственною связью тех народов, которые живут в империи, является один император; что в России нет и не должно быть ни господствующей национальности, ни господствующего языка, ни господствующей религии, другими словами, что Россия должна жить или быть устроена по типу государств не национальных, а разноплеменных, разноязычных и разноверных.

Российскую империю невозможно понять, не задумавшись над словами барона Фиркса, который писал «Русский император царствует не над страной, но над целою частью света, он повелевает не нацией, а двадцатью народами. Его патриотизм в том, чтобы любить равною любовью тех, чья участь вверена ему небом. Всякий русский, отправляясь в Финляндию, в Ливонию, в Польшу, на Кавказ, едет в иностранную землю. Император, приехав в эти страны, находится у себя, в своем отечестве, между детьми своими, сделать счастие которых он принял на себя перед Богом и совестью священную обязанность. Пусть патриотизм поляков состоит в том, чтобы любить только самих себя; русских, по крайней мере, приверженцев г. Каткова, в том, чтобы ненавидеть инородцев; пусть у финляндцев патриотизм проявляется желанием удалить русских от себя, патриотизм русского Императора, Короля Польского, Великого Князя Финляндского, может быть лишь в том, чтобы держать весы равновесия между всеми его подданными, думать о благе всех этих стран, из коих каждая есть его Отечество. Требуется, чтобы каждое племя могло продолжать жить в условиях, вытекающих из его природы; географического положения страны, им обитаемой; исторических воспоминаний, им сохраняемых; религиозных верований, какие им приняты. Единственная солидарность, какая может быть между ними, — должна заключаться в том, чтобы совокупно содействовать защите территории и не возмущать мира общего отечества притязаниями, несогласными с правами других. Под условием уважения государственного порядка и киргизы, и калмыки, и финны, и поляки заслуживают той же заботы, как и русские. Императору остается лишь утвердить приговор народного мнения и сказать о жителях присоединенных стран “Пусть живут мирно по своему закону”».

Ныне с полным основанием можно утверждать, что исторический спор между русскими марксистами и народниками XIX века, спор о том, должны ли мы лечить социальные болезни западноевропейскими рецептами, как требовали марксисты, или у нас свой путь в истории, называвшийся А.И. Герценом «русским социализмом», выиграли не марксисты-большевики, как казалось почти весь ХХ век, а народники. Возвышение СССР произошло только тогда, когда, как того и добивались — где осознанно, где интуитивно — народовольцы, политика России соединила стремление к социальной справедливости с национальным укладом и национальным духом, когда на руинах Мировой революции вновь возвысилась идея Отечества, чувство Империи. Сколь многого наша Родина могла бы избежать, если бы на сто лет раньше прислушались к советам мудрого К.Маркса не пытаться жить по «Капиталу», подражая Западу, а опираться на свои общинные традиции[37].

Россию же вновь заставляют идти либо в сторону национального государства, либо в сторону космополитического растворения в глобальном мире, пытаются заставить отказаться от своей цивилизационной сущности.