1449

В свою очередь, это осложняло отношения со скупщиком, который выполнял данную функцию. Таким образом, первоначально кустари могли продать свою продукцию при необходимости, отрываясь от хозяйственных дел. Но по мере насыщения местных рынков одинаковой продукцией вставал вопрос сбыта товара на более отдаленных рынках. А так как это вызывало свои трудности для производителей, то все более усиливалась роль посредников. Очень часто в этой роли выступали более богатые и предприимчивые мастера. Они скупали и перепродавали чужую продукцию, не останавливая при этом свое производство.

Кроме посредников в сбыте кустарной продукции все-таки основную роль играли скупщики, которые не были заняты в производственном процессе. Среди них выделялись мелкие и крупные скупщики. Мелкие – выполняли всю черновую работу, т.е. ездили по селениям, небольшим местным базарам и ярмаркам, где всю продукцию выкупали в розницу. Над ними стояли более зажиточные скупщики – представители купеческого сословия. Часто крупные торговцы напрямую давали крестьянам заказы.

Взаимоотношения между производителем, скупщиком, купцом никогда не были благополучными. Каждый из них использовал разные уловки, одни – чтобы дороже продать, другие – чтобы дешевле купить.

Однако помимо усиления торговых связей кустарей с местными рынками, узкая специализация свидетельствовала и о высоком профессионализме мастеров. Работа по металлу всегда требовала от кузнеца большой сноровки и решительности. «Куй железо пока горячо» – говорит пословица. Здесь всякая потеря времени ведет за собой охлаждение железа и необходимость вторичного подогрева, на что требовалось время и дополнительный расход угля. Тут нельзя мечтать и результат работы – хороший или нет – виден сразу. Очевидно, все это развивало верность глаза и уверенность мастера в себе. Возможно, поэтому настоящий кузнец всегда был человеком замкнутым и очень способным.

Естественно, что здесь главную роль играли производственные навыки, которые накапливались с детства. Они легко передавались из поколения в поколение. А в последствии были использованы как в деревенском кузнечном деле, так и на крупном производстве.

31

Помимо характерных вышеперечисленных черт социального аспекта кустарного металлургического производства следует выделить существование на территории Центрального Черноземья семейного подряда. Это можно подтвердить записями писцовых книг Воронежской и соседних губерний. В них наряду с именами мастеров железоделательных промыслов, иногда указывали членов их семьи. На основе данного источника была составлена табл. 1, которая иллюстрирует следующее.

увеличилось. Кроме того, в соответствии с «Переписной книгой Воронежского уезда 1646 года» можно обозначить наличие эксплуатации мастерской не только братьями, но и отцом с сыном. К тому же в ней фиксировались случаи совместной деятельности с зятем, шурином и пасынком кузнеца.

Следовательно, уже к середине XVII века на территории Центрального Черноземья можно говорить о коллективном владении средствами производства членами одной семьи. При этом несомненным остается тот факт, что даже в пределах отдельной семьи наблюдалась регламентация самого процесса изготовления изделий. Были строго определены функции младшего члена семейства, который, иногда имел статус ученика. Являясь, как правило, молотобойцем, он придавал соответствующую форму изделиям путем частых ударов по нагретому металлу тяжелым молотом. Его участия требовал производственный процесс почти всех специальностей кузнечного дела. Но не следует забывать, что не у каждого кузнеца в семействе был взрослый мужчина, желающий работать в кузнице. При этом каждому из них требовался молотобоец. В подобной ситуации оставался один вариант – найм свободного городского жителя в подмастерья-молотники. Скорее всего, они, как и сами кузнецы были посадскими жителями. Молотники часто могли вербоваться из учеников, у которых окончился срок обучения, но завести собственного дела, не обладая соответствующими средствами, они не могли. У такого ученика кузнечного мастерства оставалась единственная возможность – идти

внаемные подмастерья.

Вцелом основным источником для характеристики социального и имущественного положения мастеров железоделательных промыслов в Воронежской губернии являются писцовые книги XVII века. Они отражают информацию о категориях кузнецов: «обычных», казенных, монастырских. Большинство из них относились к такой группе населения как бобыли. Как правило, частновладельческие сельские и городские бобыли занимались земледелием, ремеслом и мелкой торговлей. Иногда работали по найму. Они являлись свободными людьми, основным гражданским правом которых был переход куда угодно и жизнь у кого угодно в течение строго определенного срока. При этом они не имели собственной пашни и не

34

несли тягла крестьян. Согласно «Списку с Воронежских книг письма и дозору Григорья Киреевского с товарищи», в Казанской слободе города Воронежа в 1615 году работали 7 кузнецов. В тексте конкретно определены места их расселения, вплоть до обозначения улицы. Так, например:

На улице к Покрову работал Матюшка Кузнец; Вблизи от переулка Нижнего от Стрелецких, от Водяных ворот

– Ломачко, Мемничко; От Большой улицы переулок к торгу – Онисимко.

Исключение составляли казенные кузнецы, место жительства которых обозначали названием одной слободы без указания улицы. В Казанской слободе их выделялось три человека. Так, из 12 дворов бобылей был один двор казенного кузнеца – Салтанки Васильева, где проживал Ларка Савостьянов. Помимо шести дворов воротников, трех каренных сторожей, также здесь были отмечены два мастера железоделательного промысла: Ивашко Мещеряк и Сенка Пронин. Но, говоря о данной категории, следует иметь в виду, что в источнике нет доказательств того, что они были специальной группой созданной Московскими властями для быстрого выполнения казенных заказов. Следовательно, нет доказательств того, что это была та группа казенных кузнецов, сформированная позже, обязанностью которой являлось обеспечение нужд государства в железе и изготовлении стругов. К тому же в документе 1666 года Воронежский воевода Василий Уваров вообще отрицал наличие таковых на Воронеже.

Кроме того, в «Списке с Воронежских книг письма и дозору Григорья Киреевского с товарищи», были строго определены размер и расположение земельных наделов кузнецов. В основном это были земли «позад Напрасной слободы» и земли вверх по Усмани за рекою Воронеж. Каждому мастеру железоделательных промыслов выделяли пашню городской земли – 7 чети на человека, а сенных покосов по 15 копен человеку. Всего по Воронежу в 1615 году «…атаманам, казакам, стрельцам, пушкарям, затинщикам, воротникам, сторожам, кузнецам и плотникам было выделено городской пашни и в придачах 14753 четверти». Помимо «Списка с Воронежских книг письма и дозору Григорья Киреевского с товарищи» важным источником является «Книга попа Мирона

35

Хлопова да подъячего Леонтья Недовескова 134 год» (1626г.). В ней рассказывается о специализации мастеров кузнечного дела. Кроме непосредственных кузнецов были выделены: золотарь – Кондрюшко, котельник – Пимин и серебряник – Варламка.

Мирон Хлопов и Леонтий Недовесков также отмечали группы населения, в чьих дворах работали кузнецы:

–у станишных ездоков – работал Лева Кузнец;

–у ездоков Царегородской слободы – Пимин Кузнец;

–у ездоков, которые сами жили в чужих дворах – Матвей, Михайло;

–у конных казаков – Назарко, Сенька, Кондрюшко;

–у гулящих людей Черной слободы – Максимко.

При этом у стрельцов: конных и пеших, у пушкарей не было отмечено кузнецов.

Кроме того, в 1626 году, по указу Михаила Федоровича,

времени». По-видимому, для обеспечения потребностей в железе в отстроенные дворы были переселены мастера железоделательных промыслов. Об этом свидетельствуют данные Мирона Хлопова и Леонтия Недовескова, отраженные в их книге:

–у Романа Рыскольцова – поселили Матюшку Кузнеца;

–у Семонке Похомова – Пимина Котельника, которому в свою очередь был выделен надел в Царегородской слободе, а так же за ним был закреплен старый его двор и огород. Во дворе Левонтья Кузнеца следовало поселить Офоньку Татаринова, а Мишке Кузнецу было велено жить с атаманом Федором. Иногда кузнецам отдавали чужое место. Так, например, Варламке Серебрянику отдали дворовое и огородное место Васнева, расположенное в Царегородской слободе.

Сведения «Книги монастырским и церковным землям» от 1629 года позволяют судить о социальном и имущественном положении в первой половине XVII века монастырских кузнецов. Из нее мы узнаем, что они работали не в каждой церкви, не говоря уже о монастыре. Из пяти монастырей золотари или кузнецы были только

втрех: в церкви монастыря на берегу реки Воронеж, возведенной во имя Успения Пречистья Богородицы, в церкви Живоначальной

36

Троицы Борщевского монастыря на берегу реки Дон и в Усманском монастыре. Среди монастырских кузнецов были отмечены Михайло Кузнец, Ивашко Кузнец и Федька Алексеев. В свою очередь к монастырским работникам относили золотарей: Стенька с тремя братьями – Сенкой, Керемкой и Данилкой. Из дворов кузнецов к ним был причислен только один – двор Ивашки Кузнеца 2.

Кроме того, следует отметить, что в церквях мастера железоделательных промыслов записывались в категорию бобылей. На земле Соборной церкви во имя Благовещения Пресвятой Богородицы в Воронеже был двор Васки Кузнеца, причисленный к бобыльским. Подобный двор был расположен в пределах церкви во имя Стратотерпца, мастером которого являлся Куземка Кузнец.

В свою очередь поуездное расселение кузнецов и их удельный вес в отношении местного населения можно рассмотреть на примере табл. 2, составленной на основе «Переписной книги Воронежского уезда 1646 года».

Таблица 2 Расселение кузнецов Воронежского уезда в процентном

отношении (за 1646 год)

Продолжение табл. 2

Федьки Золотаря

Петрушки Золотаря

Оськи Золотаря

Ивашки Золотаря

Тимошки Кузнеца

(Карпов сын)

Олешки Кузнеца

Федьки Кузнеца

(Михайлов сын)

Фомки Кузнеца

Ондрюшки Кузнеца

Федьки Кузнеца

(Мамонтов сын)

Тимошки Кузнеца

(Олферов сын)

Якушки Золотаря

Васьки Котельника

Огафонки Котелка

Савостьянки Кузнеца Терешки Кузнеца Якушки Кузнеца Гришки Кузнеца Офонки Кузнеца Гришки Золотаря Данилки Золотаря Стеньки Золотаря Стеньки Серебряника

38

Следовательно, согласно «Переписной книге Воронежского уезда 1646 года» мастера железоделательных промыслов были зарегистрированы в двух слободах: Напрасной, Ямной и в трех станах: Борщевском, Усманском, Карачюнском. В большей степени кузнецы жили в монастырских слободах и в слободе боярина, Ивана Никитича Романова (9 человек), который в свою очередь контролировал все основным районы добычи и обработки руды. Он был хорошим хозяином и делал все, чтобы экономически поднять свое владение. Спрос на металл в его вотчине был большим. Его использовали для военных целей и в сельском хозяйстве. Кроме металлообработки он поощрял углежжение и рудокопание. Романовские углежани были известны. В 1620 г. крестьянин слободы Романова М. Окудников был приглашен в Курск для «углежжения к колокольному делу».

Кроме того, Иван Никитич иногда привлекал мастеров других районов для более активного развития кустарной металлообработки в своем владении. Например, он перевел к себе группу кузнецов из

39

Ельца, которые, работая в Романовской слободе, имели фамилию – Елецкий. Среди них отмечаются кузнецы: Лорион Елецкий, Кирилл Елецкий и специалисты по изготовлению решеток – Антипов сын Елецкий.

Тем не менее, в процентном соотношении наибольшее количество дворов, в которых жители были заняты кустарной металлургией, наблюдалось в Усманском стане. В нем кузнецы жили у помещиков и обслуживали в основном хозяйственные местные нужды. Работая в населенных пунктах, расположенных по берегам реки Воронеж, они часть своих изделий изготавливали на продажу. В свою очередь самый маленький процент – 0,8%, был зарегистрирован в Борщевском стане. Здесь из 112 дворов только в одном был мастер железоделательного промысла – Агап Кузнец.

Однако следует отметить, что ни в одном из районов кустарной металлургии, обозначенных в «Переписной книге Воронежского уезда 1646 года», не было зарегистрировано крестьянской домны. Возможно, плавка железной руды в то время не велась отдельно от кузнечного производства. Но при этом нельзя утверждать, и то, что специалисты молотового и доменного дела отсутствовали вообще. Ведь известно, что еще в VIII веке, кузнецы практически полностью обособились от металлургов, которые занимались добычей руды. Кроме того, нужно учитывать, что писцовые книги, являвшиеся основой данного источника составляли для учета тяглого населения, а не для характеристики занятий мастеров железоделательного промысла. Следовательно, значительное число металлургов могло скрываться под простым термином – «кузнец», без определения его специализации.

Висточниках же первой половины XVIII века

упоминаются мастера доменного и молотового дела поименно. Их

подушному обложению и воинской повинности. Свидетельства мужского пола душ принимались в Канцелярии генеральной ревизии. В них отражали сведения о возрасте мастера, членах его семьи – мужчинах. Несмотря на то, что все данные относятся к 40-м годов XVIII века, данный источник представляет ценность для исследования социального аспекта кустарной металлургии. По

40