Метафора, метонимия, метафтонимия. Способы концептуализации грузино-российского конфликта (на примере немецкоязычных СМИ) (90

11

дискурсе как: 1) военный конфликт; и 2) внешняя политика России. Причем внимание фокусируется лишь на одном участнике события – российской стороне. В то же самое время второй участник конфликта – Грузия – не проявляется никак, но появляется третий участник – США. Появление третьей стороны – США – обусловлено метонимическим расширением: война между Россией и Грузией является составной частью политического конфликта между Россией и США. Метонимические связи «Россия – Грузия» vs. «Россия – США» входят в структуру сферы-мишени метафорической экспансии, которая содержит проекции из сферыисточника «Артефакты».

Отношения США и России метафорически концептуализируются как некий сложный технический механизм, устройство, а республики Южная Осетия и Абхазия – заданное место сбоя в этом механизме. Sollbruchstelle: Bruchstelle – так как Кавказ после развала СССР входит в сферу интересов как России, так и США; предопределенное, заданное – Soll – так как изначально разные политические интересы двух стран ожидаемо для третьих сторон должны столкнуться. При этом метонимии Южная Осетия и Абхазия за счет метафорической характеризации включает в себя имплицитную негативную оценку: во-первых, и Южная Осетия, и Абхазия рассматриваются в немецкоязычной прессе как территории, непосредственно принадлежащие Грузии – georgische Republiken; во-вторых, процесс провозглашения независимости обеими республиками концептуализуется как предательство (abtrünnig).

При метафорическом проецировании на сферу-мишень «Политическое противостояние между Россией и США» и при его метонимическом расширении появляется третий участник военного конфликта – США, который при раздельном метонимическом и метафорическом моделировании действительности предстает только имплицитно. Следовательно, прагматический смысл данной модели заключается в представлении России могущественным государством на политической арене наряду с США, но, с другой стороны, признается факт, что в действительности военный конфликт на Кавказе является сферой столкновения интересов двух политически влиятельных государств. Война на Кавказе воспринимается как конфликтная ситуация между Россией, Грузией, Южной Осетией и Абхазией, инициатором которой предстает Россия. При этом в качестве манипулятивного воздействия реализуется одна из основных функций метонимии: выдвижения вперед какого-либо важного аспекта («Борьба за энергоресурсы») и «затушевывание», отклонение на второй план других («Государственная самостоятельность Южной Осетии и Абхазии» и т.д.). Так возникает концептуальное пространство, где актуализируется данная метонимическая связь. Военные действия России и Грузии метафорически проецируются на виртуальные политические между Россией и США; возникает новое концептуальное пространство со сложными метафоро-метонимическими связями: модель с общим сферой-источником, где реализуются метонимические связи «Война между Россией и Грузией» vs. «Политическое противостояние между Россией и США». Связь метонимических взаимоотношений сфер смежна и взаимообусловлена, она является основной для образования цельной структуры сферы-источника метафорической экспансии. Метафорические связи в данной модели актуализируются, в частности, в

12

сфере-мишени метафорической экспансии «Политические противники – Россия И США – это взрывной механизм».

Рассмотрим модель «Грузино-российские отношения вместо борьбы за энергоресурсы – это криминальная деятельность». В рамках данной модели силовой конфликт расширяется до политико-экономического кризиса между Россией и Грузией, где Грузия выступает как важный для Европы, но всего лишь транзитный сырьевой партнер. Метонимическое отношение обеспечивает концептуальную операцию с выделением части сферы-источника «война между Россией и Грузией»

иего распространение в более широкую концептуальную структуру «политический

иэкономический кризис двух конфронтирующих государств» с вовлечением новой концептуальной структуры «Борьба за энергоресурсы». Метафоризация борьбы в сфере интересов поставки и транзита газа и нефти из России через Грузию концептуализуется в базисных криминальных метафорах. Современная политическая обстановка на Кавказе представляется как криминальный мир, соответственно поступки политических лидеров конфликтующих государств как незаконные действия преступного сообщества:

–Der Konflikt im Kaukasus ist brandgefährlich - denn es geht nicht allein um Südossetien. Russland kämpft um seinen Anspruch als Großmacht, Georgien bangt um seine bisher guten Beziehungen zur Nato. Im Hintergrund tobt ein geostrategisches Geschacher um den Zugang zu Gas, Öl und Pipelines [Spiegel. D. 08.08.2008].

Потенциал концептуальной метонимии «Конфликт на Кавказе» проявляется в четырех ипостасях: «Война в Южной Осетии», «Возращение военно-политической мощи России», «Стремление Грузии к членству в НАТО» и «Борьба за доступ к энергоресурсам», составляющим общее метонимическое концептуальное пространство «Политика на Кавказе». Концептуальная сфера «Борьба за энергоресурсы Кавказа» имеет смежные, взаимопереходящие связи с концептуальной сферой «Война в Южной Осетии», т.к. является одной из составляющих общего концептуального пространства, а так же одной из причин, объясняющей возникновение конфликта. Борьба за энергоресурсы представляется через развертывание метафоры геостратегическая махинация (за доступ к газу,

нефти и газопроводу). Das Geschacher («das Aushandeln von Preisen, bei dem man mit allen Tricks den größtmöglichen Profit erzielen will» [PGW, 2004, с. 1171]) – денежная махинация, спекуляция, так как газ и нефть в современном мире – это энергоресурсы, приносящие огромный доход. За их обладание страны, так или иначе задействованные в конфликте на Кавказе, идут на разные уловки ведут реальные и информационные войны в кавказском регионе. При этом использование криминальной метафоры маркирует незаконность методов достижения цели всех сторон – участников конфликта. Кавказский регион метафорически предстает как геостратегический, он особо важен с географической, политической, экономической точки зрения; а также, по мнению немецкоязычных СМИ, территория для нелегального получения денежной выгоды как со стороны Грузии, так и со стороны России. Так, борьба за доступ к энергоресурсам концептуализуется как совокупность незаконных действий (махинаций), направленных на получение экономической прибыли.

13

Прагматический потенциал данной модели направлен на заинтересованность Западной Европы в конфликте между Россией и Грузией, т.к. страны Европы являются основными потребителями энергоресурсов двух конфликтующих государств. Внимание читателей акцентируется на развертывании военного конфликта через призму интересов европейцев: война идентифицируется с попыткой контроля над топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки. Вследствие установления метонимических связей «Борьба за доступ к энергоресурсам на Кавказе вместо Война в Южной Осетии»

обнаруживается одна из причин начала конфликта – контроль над транспортировкой нефти и газа. Для наглядного формирования образа войны привлекаются криминальные метафоры, которые передают смысл отклонения от существующих норм бытия: борьба за контроль над энергоресурсами и их транспортировкой – это преступные, криминальные действия между Россией и Грузией.

Рассмотрим третью Метафтонимическая модель «Грузино-российские отношения вместо информационной войны – это спортивное соревнование, природные катаклизмы».

В ситуации политического кризиса между Россией и Грузией метонимически связаны две концептуализации: реальный военный конфликт на территории Южной Осетии и виртуальный – информационная война, развернувшаяся на страницах и сайтах зарубежных СМИ против России. Цепочка метонимических преобразований «силовой конфликт → информационная война → массивная пропаганда/ пропагандистская битва» в пределах одного общего концептуального пространства «Политический кризис на Кавказе» позволяет проследить, как силовой конфликт переходит в вербальный. Концептуальная метонимия «Массивная пропаганда/ пропагандистская битва вместо информационной войны» выбрано неслучайно: во время реальной войны объяснение, трактовка военных фактов (количество военной техники, количество жертв, размер ущерба) выходит на первый план, отодвигая на задний план причины конфликта и саму войну. Борьба на реальной территории конфликта в Южной Осетии, переходит в виртуальное поле битвы – в средства массовой информации. Обратимся к примерам:

− Russland und Georgien streiten über die Schuld am Kaukasuskonflikt. Was werfen sie sich gegenseitig vor? Die am Dienstag vereinbarte Waffenruhe im Kaukasus wird zwar von Georgiern und Russen weitgehend eingehalten, dafür aber hat der verbale Schlagabtausch an Heftigkeit zugenommen [Tagesspiegel. 16.08.2008].

Несмотря на то, что между Россией и Грузией достигнуто перемирие и силовой конфликт исчерпан, продолжается спор двух государств о том, кто виновен в начале конфликта. Резкие заявления, взаимные обвинения как вербальные удары метафоризируются в поединок двух боксеров, обменивающихся взаимными ударами. Информация, идущая от одной из сторон, проецируется как последовательный боксерский удар (Schlagabtausch − (Boxen): schnelle Folge von wechselseitigen Schlägen [DDU, 2009]), при этом количество ударов (т.е.

информационное воздействие, идущее как с грузинской, так и с российской стороны) стремительно увеличивается (an Heftigkeit zugenommen).

14

−Während in Südossetien die Panzer rollen, tobt weltweit ein Informationskrieg: Moskaus Propaganda punktet, der georgische Präsident Saakaschwili fühlt sich vom Westen verraten [Focus. C. 09.08.2008].

Силовой конфликт на территории Южной Осетии перерастает в информационную войну, которая в свою очередь неистовствует, охватывая весь мир: информационное противоборство превосходит по своей мощности военное. При этом противники как в боксе зарабатывают очки (punkten – Wertungspunkte gewinnen [PGW, 2004, c. 1087]; – (Sport): mit Punkten bewerten [DDU, 2009]).

Информация, предоставляемая российской стороной, оценивается зарубежными СМИ как пропаганда своего видения военного конфликта. Россия концептуализуется как опытный боксер, который получает очки для достижения победы.

−Denn sein Land ist drauf und dran, nach dem militärischen Sieg in Georgien den internationalen Informationskrieg zu verlieren. Während in Russland die Mehrheit der Meinung ist, dass ihr Staat militärisch nicht anders als geschehen reagieren konnte, sind viele im Westen überzeugt, dass Moskau der wahre Aggressor sei. Da gilt es gegenzuhalten. Die Propagandaschlacht tobt jeden Tag. Bisher ist Georgien Sieger nach Punkten [FAZ. 30.08.2008].

Военный конфликт, в котором Россия одержала победу, перерос в информационную войну, постепенно вовлекая другие страны до размаха межгосударственной (international). Далее, понятийная сфера «информационная война» вовлекает в свое пространство «пропагандистскую битву» за счет разворачивания метонимических причинно-следственных связей: Informationskrieg служит причиной для образования Propaganda, Propagandaschlacht, вследствие порождения таких метонимических отношений внимание переносится на

«пропаганду»; ситуация одновременно метафоризируется как битва двух спортсменов, соревнующихся за получение очков (Punkt – eine für eine Leistung vergebene Wertungseiheit [PGW, 2004, c. 1087]). В результате метафоро-

метонимического переноса информационная война представляется в немецкоязычном медиа-дискурсе как соревнование двух боксеров, которые, обмениваясь взаимными ударами, набирают очки/баллы для победы с целью достижения информационного превосходства. Победителем по очкам становится Грузия. Она выиграла информационную войну, следовательно, для западной общественности Россия представляется агрессором, а Грузия – жертвой в данном конфликте.

– Die ganze Welt rätselt: Wann hat der georgisch-russische Krieg angefangen? Vor dem ersten Schuss. Wer hat ihn zu verantworten? … Trotz massiver Propaganda beider Seiten hat sich der Nebel mittlerweile etwas gelichtet [Zeit. 23.12.2008].

В ситуации политического кризиса между Россией и Грузией метонимически связаны две концептуализации: реальный военный конфликт на территории Южной Осетии и виртуальный – информационная война, развернувшаяся на страницах и сайтах зарубежных СМИ против России. Цепочка метонимических преобразований «силовой конфликт → информационная война → массивная пропаганда» в пределах одного общего концептуального пространства «Политический кризис на Кавказе» позволяет проследить, как силовой конфликт переходит в вербальный.

15

Концептуальная метонимия «Массивная пропаганда вместо информационной войны» выбрано неслучайно: во время реальной войны объяснение, трактовка военных фактов (количество военной техники, количество жертв, размер ущерба) выходит на первый план, отодвигая на задний план причины конфликта и саму войну. Борьба на реальной территории конфликта в Южной Осетии, переходит в виртуальное поле битвы – в средства массовой информации. Концептуальная метонимия «Информационная война вместо грузино-российского конфликта» лежит в основе образования концептуальной метафоры «Информационная война – это неживая природа». Фрейм «Атмосферные осадки» употребляется, как правило, для описания непонятных и запутанных событий и фактов. Концептуальная метафора «Информационная война – это неживая природа» неслучайна для немецкоязычного дискурса: распространение противоречивых фактов, массивная пропаганда противников, взаимные обвинения – все это чрезвычайно затрудняет понимание реальной обстановки событий. Информация, исходящая от двух конфронтующих сторон, подобна скоплению мелких водяных капель или ледяных кристаллов в атмосфере, которая затрудняет и ухудшает видимость. Однако ожидается рассеивание тумана (der Nebel hat sich mittlerweile etwas gelichtet), а значит,

информационное воздействие и пропаганда имеют свойство заканчиваться. Грузино-российские отношения проецируются на три сферы метонимического

расширения: «Политическое противостояние между Россией и США», «Борьба за энергоносители», «Информационная пропаганда против России», которые в свою очередь одновременно служат сферами-мишенями метафорической экспансии. Представление грузино-российских отношений вступает в ассоциативные связи языковых единиц по сходству и по смежности. В то же самое время метонимически расширяется как политические американо-российские отношения, как контроль над транспортировкой нефти и газа, как информационная война. Метафтонимия представляет собой концептуальное взаимодействие метонимии и метафоры, в результате которого возникают новые сущности: «Х1 – Политические американороссийские отношения»; «Х2 – Контроль над транспортировкой нефти и газа»; «Х3 – Информационная война». Метафтонимические модели позволяют, таким образом, понять причины конфликта, увидеть детально скрытых и явных его участников, обнаружить последствия, и сделать вывод о том, что метафтонимический образ обладает большим когнитивным и информационным потенциалом.

Использование метафоры, метонимии и метафтонимии в качестве базовых моделей описания действительности является одним из способов осмысления действительности, структурирования знаний о нем, смещая акценты с одной сущности на другую. Метафорические, метонимические, метафтонимические модели функционируют одновременно, взаимопересекаются и дополняют друг друга, формируя образное представление конфликта. В них проявляется способность языковых средств оказывать скрытое воздействие на адресата, навязывать определенную оценку какому-либо объекту действительности, событию и его участникам. Используя определенную модель, возможно построение выгодной для заказчика картины мира в сознании адресата.

Таким образом, согласно нашей гипотезе, в немецкоязычном медиа-дискурсе обнаруживаются разные способы метафорического, метонимического и

16

метафтонимического моделирования внеязыковой действительности, формирующие образы, насаждаемые членами экспертного сообщества. Образы России и Грузии имеют отрицательную коннотацию, направленную на подрыв имиджа и авторитета стран на политической арене. По способу подачи информации и использованию средств вторичной номинации можно констатировать, что немецкоязычные СМИ при характеризации политических грузино-российских отношений выполняют, среди прочих, функцию навязывания отрицательной оценки Грузии и России, направленную на дискредитацию их как демократических государств.

Перспективой дальнейшего исследования, открываемого темой данной работы, может стать дальнейшее изучение особенностей интеграции метафоры и метонимии, специфики функционирования метафтонимии в лингвокультурах других стран с целью диагностики степени влияния СМИ на языковое сознание лингвокультурного сообщества.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Шарманова, О.С. Грузино-российские отношения в зеркале вторичной

непрямой номинации (на примере освещения военного конфликта 2008 в немецкоязычных СМИ) [Текст] / О.С. Шарманова // Политическая лингвистика. – Екатеринбург, 2009. – Вып. (2)28. – С. 96-104 (0,8 п.л.).

2.Шарманова, О.С. Метафтонимия как взаимодействие метафоры и метонимии [Текст] / О.С. Шарманова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Сер. Филология. – Иркутск, 2011. - № 1. – С. 194 – 200 (0,7 п.л.).

3.Шарманова, О.С. Взаимодействие метафоры и метонимии в дискурсивном пространстве [Текст] / О.С. Шарманова // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 26 февраля

–1 марта 2008 г.). – Иркутск, 2008. – С. 115 (0,04 п.л.).

4.Шарманова, О.С. Особенности функционирования единиц вторичной номинации в дискурсе СМИ в языке низкоконтекстной культуры (на примере освещения грузино-российских отношений в немецкоязычных СМИ) [Текст] / О.С. Шарманова // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 2-5 марта 2009 г.). – Иркутск, 2009. – С. 202-205 (0,1 п.л.).

5.Шарманова, О.С. Параметры различия метафоры и метонимии в немецкоязычных СМИ [Текст] / О.С. Шарманова // Языковая реальность познания:

сб. науч. трудов. – Иркутск, 2009. – С. 229-235 (0,3 п.л.).

6.Шарманова, О.С. Образ России в бленде политического и медийного дискурсов [Текст] / О.С. Шарманова // Современные проблемы гуманитарных и естественных наук: материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 1-5 марта

2010 г.). – Иркутск, 2010. – С. 185-186 (0,1 п.л.).

7.Шарманова, О.С. Образ России в политическом дискурсе немецкоязычных СМИ [Текст] / О.С. Шарманова // Вестник Байкальского союза стипендиатов DAAD (Байкальский государственный университет экономики и права). – Иркутск, 2010. -

№ 1. – С. 87-90 (0,3 п.л.).