9976

моей рукой и находилась в сданном мною архиве. Несколько сот старых солдат, с несколькими пушками, защищали эту крепостцу, которая, по местоположению своему и вышине стен, могла бы долго держаться. Наследный принц был очень доволен этим овладением и прибывшаго с этим донесением адъютанта барона Винценгероде, ротмистра Бодиско, наградил орденом Меча.

(14) Вот между прочим что было сказано в реляции, собственно до меня относящееся (№2035),.... Искусный я храбрый сей офицер, осмотревши заблаговременно означенное укрепление, подал мне первый совет, дабы занять амт, находящийся на гласисе, для исполнения чего дана была ему рота 19-го егерскаго полка, штабс-капитана Маслова. Сие исполнено было с совершенным успехом, и занятие онаго амта дало нам великия выгоды, ибо неприятель не мог сделать ни малейшаго движения без большей потери людей, он же, капитан Липранди, в ночь с 23 на 24-е ноября, у того же амта, по выбору своему места, сделал батарею на пушечный выстрел от крепости, и на другой день поутру, по данному от меня повелению, когда начал действовать с оной, то много споспешествовал к скорой сдаче крепости" и т. д. Я привел это потому только, чтобы показать почтенному историографу войны 1813 года, что Ротенбург не мог и, по важности своего положения, он заслуживал быть упомянутым. Как же просматривались архивы, у нас хранящиеся? Они вернее сказаний Шрекенштейнов, Бернгардов, Клаузевицев, Гофманов и пр. и пр.

Во всяком случае, упустить в Истории овладение крепостью, едва ли позволительно, в особенности, когда такая История терпит на своих страницах, иногда, как говорится, Бог знает что!

Вместе с тем овладение Ротенбургом не обошлось и без пролития крови: егерская рота Маслова с которою я занял, на разсвете, амт, лежащий на гласисе, понесла значительные потери, и Маслов лишился ноги (15). Ширванский полк, направленный с другой стороны, также не досчитался многих.

И. Липранди.

Несколько слов о значении Соассона в кампанию

1814-го года.

Когда в конце 1813-го г., по плану, составленному императором Александром, решено было продолжать войну и в пределах Франции, тогда, в конце истекающаго декабря и в начале января 1814-го года, Главная армия перешла на левый берег Рейна, в Швейцарии и сопредельных местах, Силезская, — в Мангейме и окрестностях. Таким образом обе эти армии двигались от Востока на Запад, к общему для всех и других армий центру — Парижу, прикрываемому главною Французскою армиею, под личным предводительством Наполеона. Армия Бубны, из Швейцарии же, направилась на Лион, но, не находя себя в

достаточных силах, остановилась между сим городом и Женевою выжидать подкреплений. Направление этой армии угрожало Парижу с Юга. Веллингтон, из Испании, хотя еще и вдали, двигался сЗапада на Восток к тому же средоточию — Парижу (*).

(15) Macлову дамы Бремена поднесли заказанную ими в Лондоне, поддельную ногу.

(*) Направления эти разумеются в общем смысле.

С одного Севера не было еще предпринято наступательнаго движения. С этой стороны была северная армия Крон-принца Шведскаго. Но он с главными силами находился в Голстинии, Ганновере и около Гамбурга. Только три корпуса его могли-бы принять более деятельное участие в наступательном движении, а именно: один, герцога Веймарскаго (перешедший Рейн в Арнгейме), другой - Бюлова; но оба они наблюдали Антверпен и за движениями тут Французов, под начальством графа Мезона. Наконец, третий корпус — Русский г. а. барона Винценгероде занимал Бремен, имея авангард по направлению к Дюссельдорфу. Корпус этот был ослаблен более чем на половину, многими отрядами, из коих главный — Бенкендорфа, направленный в Голландию. Дивизии же Воронцова и Строгонова принц удерживал при себе.

Наконец, когда опасение предполагавшагося движения Даву миновалось (*), тогда корпус Винценгероде начал стягиваться в окрестности Мюльгейма-ан-дер-Рур , а авангард занял Дюссельдорф, имея поручение собрать необходимое число судов для переправы, которая вскоре и совершена чрез Рейн, покрытый несущимися льдинами. В это время числительность корпуса едва достигла до 13/т. чел., — не все отряды успели присоединиться к нему, a дивизии Воронцова и Строгонова оставались некоторое еще время у Крон-принца. Винценгероде приглашал Бюлова действовать взаимно, передав наблюдение за Антверпеном и корпусом Мезона — герцогу Веймарскому и прибывшим Англичанам; но прусский генерал остался глух к этому призванию, а Винценгероде, получивший от Государя приказание спешить, выступил из Намюра, по направлению к Парижу — на Лаон. На дорогах, ведущих к сему последнему, были крепости. Вначале Винценгероде думал взять направление чрез Филипевиль, но гарнизон этой крепости отказался сдаться; время не позволяло медлить, и корпус пошел на Авен, который, по неимению достаточнаго гарнизона, сдался авангарду (*). Отсюда корпус направился прямым путем чрез Вервен и Лаон на Соассон, которым 2/14-го Февраля и овладел.

(*) Были получены сведения, что Даву имел намерение с своим многочисленным гарнизоном Гамбурга, в данный момент (при подобном же предприятии гарнизонов и некоторых других Эльбских крепостей) внезапно переправиться из Гамбурга в Гарбург, подавить в Бремене слабый корпус, прорваться к низовьям Рейна, захватить с собой гарнизоны из укрепленных мест, которыя встретятся по дороге и, напав на тыл корпусов герцога Веймарскаго и Бюлова, соединиться с

генералом Мезоном. Действительно ли составлялся такой отважный план или нет, но не менее Крон-принц принял меры к воспрепятствованию такого дзижния, и после половины ноября, предписал Винценгероде неотменно овладеть крепостцею Ротенбургом, находящеюся между Гарбургом и Бременом на единственно-возможном тут пути. Ротенбург был взят 25 ноября, и предприятие Даву сделалось немыслимым. Генерал Богданович, в истории войны 1813 г., вовсе даже не упоминает о Ротенбурге.

Соассон, отстоящий только на три перехода (80 верст) от Парижа, в стратегическом смысле всегда имел свое значение, но значение это усиливалось при тогдашних действиях воюющих сторон, а потому Наполеон поместил в Соассоне избранный гарнизон, в числе семи тысяч (исключая национальной гвардии), и назначил комендантом стариннаго соратника своего генерал-лейтенанта Руска. Сверх того здесь, как в укрепленном месте (хотя очень плохо), назначен был центр формирующимся новым войскам.

(*) Гарнизон Авена состоял из около двухсот человек, при 20-ти орудиях. Вначале комендант отверг предложение сдаться, но столпившияся женщины около Монских ворот с криком требовали отворить ворота. Мер города — Присс и влиятельные домовладельцы: Петти (впоследствии тесть графa ІІолиньяка, шефа нашего егерскаго полка, бригады К. М. Полторацкаго, когда полк с 1813 по 1817 год квартировал в Авене), Бутар, Лекок и др. требовали того же. Но главное, что после такого заявления решило коменданта, было то, что в Авене находилось пленных числительностию более чем вдвое противу его гарнизона.

Смерть генерала Руска облегчила исполнение быстраго приступа, лично направленнаго корпусным командиром и поразила Париж — увидевший и с этой стороны так близко от себя неприятеля, котораго, по одержанному в Соассоне успеху, полагал в значительных силах, междутем, как у Винценгероде было не более 13/т. чел. и за ним никого. Воронцов и Строгонов, отпущенные Крон-принцем, находились еще далеко и присоединились к корпусу гораздо позже — в Реймсе.

Независимо от стратегическаго положения Соассона, занятие его в настоящее время было моментом, как нельзя более кстати. Не столько искусный маневр Наполеона, сколько оплошность Блюхера, растянувшаго на большое пространство свою Силезскую армию, подвергли ее разобщению и поражению по частям — в Шампобере, Монмирале и Вошане. Отступающия разбитыя части раздробленной Силезской армии, в упор преследуемыя к берегам Эны, — отдохнули и получили возможность соединиться (*). Винценгероде на другой день пошел в Реймс.

Две недели спустя, Блюхер опять тесним от Шато - Тиери и Уши к Эне, на которой не было других мостов кроме каменнаго в Соассоне, вновь занятом Французами, по выступлении Винценгероде в Реймс. Искать же наводить понтоны или устроивать иные мосты, при живом

натиске преследуемыми, было бы, если и несовершенно-невозможно, то покрайней мере очень трудно. Быстрым движением (в два дня) Винценгероде подошел, чрез Фим, к Соасеону, а Бюлов, наконец двинувшийся, приблизился от Лаона к городу с той стороны, с которой он был взят 2-го февраля. Едва Русские подоспели, как в тот же вечер, 19-го февраля, при сильном дожде, овладели предместьем и послали требовать немедленной сдачи, иначе предположен был с ранним утром штурм: медлить было нельзя. Еще несколько часов, и Силезская армия угрожалась истреблением, а за сим, какия могли быть последствия, каждый может заключить. Бюлов с своей стороны также послал парламентера, прибывшаго уже после нашего. От Винденгероде послан был полковник В. И. Левенштерн. Он умел и успел склонить коменданта, генерала Моро, к очистке крепости до разсвета, которую Воронцов тотчас и занял.

Овладение Соассоном в этот монент было так важно, что когда генерал Моро требовал дозволения вывезти с собой несколько пушек, а наш парламентер не соглашался, князь Воронцов сказал: ,,Тут некогда разсуждать, генералу Моро не только-что можно отдать все его пушки, но придать еще и наших, только-бы скорей уходил". Тотчас, по занятии Соассона, посланы были отряды нашей конницы на встречу отступающему Блюхеру, и он, 20-го, с поспешностию переправился через Эну, по каменному мосту и, оставив в оном гарнизон, направился к Лаону и пр.

И. Липранди.

(*) Успехи Наполеона против Блюхера поколебали доверие иноземных нам союзников к своим силам: Наполеон все еще был страшен в глазах этих недавно его вассалов, громившихся при каждой с ним встрече. Взятие Соассона и спасение тем армии Блюхера от совершеннаго разгромления, опять ободрило их при, ни на минуту не колебавшемся, императоре Александре, дела начали поправляться, пока Блюхер вновь чуть-чуть не испортил их.