Дурные признаки (О книге Ч. Дарвина Происхождение видов)

н мецкiй языкъ и недавно, сл довательно по обыкновенiю немножко позже, на французскiй. По обыкновенiю она возбудила сильную опозицiю, въ особенности въ Англiи, въ особенности у тамошнихъ духовныхъ, чего конечно и надобно было ожидать. Но среди всего шума и движенiя, возбужденнаго

книгою Дарвина нельзя найти ничего странн е и неожиданн е, какъ тотъ

отзывъ, который сд ланъ французскою переводчицей книги и на который мы

р шаемся указать читателямъ. На французскiй языкъ книга была переведена

д вицею Клеменцiею Августою Ройе (Royer), снабдившею переводъ

длиннымъ предисловiемъ и прим чанiями. Эта д вица, какъ видно изъ предисловiя читала въ Швейцарiи публичныя лекцiи философiи природы и

исторiи. Но это не все. Недавно ею написано сочиненiе о налог , которое было

удостоено премiи, наравн съ сочиненiемъ Прудона о томъ же предмет .

Сл довательно мы им емъ д ло не съ дюжиннымъ челов комъ, а съ

писательницей, им вшей усп хъ; судя по всему она -- передовой челов къ, представительница современнаго образованiя Европы. Идеи Дарвина глубоко

ее заинтересовали: по ея словамъ они вполн сошлись съ т мъ взглядомъ,

который она сама еще раньше излагала на лекцiяхъ. И вотъ она посп шила вывести изъ великаго переворота естественныхъ наукъ самыя далекiя и самыя

общiя сл дствiя, она готова, какъ она говоритъ, написать объ нихъ даже ц лую книгу.

"Теорiя г. Дарвина", говоритъ г-жа Ройе, "въ особенности богата

гуманитарными, нравственными сл дствiями. Зд сь я могу только указать на

эти сл дствiя; они одни наполнили бы ц лую книгу, которую я желала бы

им ть возможность написать когда-нибудь. Эта теорiя заключаетъ въ себ

ц лую философiю природы и ц лую философiю челов чества. Никогда

взглядъ бол е широкiй не былъ проводимъ въ естественной исторiи: можно сказать, что это -- всеобщiй синтезъ экономическихъ законовъ, естественная

соцiальная наука, кодексъ живыхъ существъ всякаго рода и времени. Зд сь мы находимъ объясненiе нашихъ инстинктовъ, столь долго искомое основанiе

нашихъ нравовъ, таинственный источникъ понятiя о долг и капитальную важность его для сохраненiя вида. Съ этихъ поръ мы будемъ обладать абсолютнымъ критерiемъ того, что хорошо и что дурно въ нравственномъ отношенiи, такъ какъ нравственный законъ всякаго вида есть тотъ законъ, который стремится къ его сохраненiю и размноженiю, къ его прогресу

сообразно съ м стомъ и временемъ."

Это восторженное излiянiе, мы над емся, не прозведетъ особенно

прiятнаго впечатл нiя на читателя. Сказать, что въ 1859 году, когда явилась

книга Дарвина, найдено наконецъ абсолютное различiе между добромъ и

зломъ, -- значитъ сд лать предположенiе весьма странное, и не мен е странно

то мн нiе, что понятiе долга до этого года оставалось таинственнымъ для

челов чества. Но какихъ чудесъ не бываетъ на св т ! Посмотримъ, что-то намъ скажетъ новое откровенiе.

"Обобщенiе закона Мальтуса, сд ланнаго Дарвиномъ, доказываетъ

очевидн йшимъ образомъ, какъ ошибочны заключенiя, выведенныя изъ этого

закона для челов ческой породы самимъ Мальтусомъ; такъ какъ усовершимость всякаго вида зависитъ отъ его обильнаго распложенiя, то остановлять это распложенiе значитъ ставить препятствiе его прогресу. Изъ книги г. Дарвина оказывается наконецъ, что этотъ законъ, повидимому столь грубый, скупой и роковой, повидимому уличавшiй и природу въ скаредности,

злости или безсилiи, есть напротивъ премудрый законъ провид нiя, законъ экономiи и изобилiя, необходимая гарантiя благосостоянiя и прогреса всей органической твари."

Въ самомъ д л , какiя удивительныя открытiя! Что значитъ наука! Когда

въ семейств много д тей, а сть нечего, Мальтусъ простодушно принималъ

это за несчастiе. Теперь же мы видимъ, что ч мъ больше д тей, т мъ лучше,

т мъ сильн е можетъ д йствовать благод тельный законъ конкуренцiи. Слабые погибнутъ, и выдержатъ борьбу только естественно избранные, лучшiе

привилегированные члены, такъ что въ результат получится прогресъ -- улучшенiе всего племени.

Подобныя мн нiя чудовищны, нев роятны, но какъ видитъ читатель, они

существуютъ. Д вица Ройе безтрепетно приводитъ свою мысль до конца и не

останавливается ни передъ какими сл дствiями. Послушайте дальше:

"Какъ скоро мы приложимъ законъ естественнаго избранiя къ

челов честву, мы увидимъ съ удивленiемъ, съ горестiю, какъ были ложны до сихъ поръ наши законы политическiе и гражданскiе, а также наша религiозная

мораль. Чтобы уб диться въ этомъ, достаточно указать зд сь на одинъ изъ самыхъ еще незначительныхъ ея недостатковъ, именно на преувеличенiе того состраданiя, того милосердiя, того братства, въ которомъ наша христiанская

эра постоянно полагала идеалъ соцiальной доброд тели; на преувеличенiе

даже самопожертвованiя, состоящее въ томъ, что везд и во всемъ сильные приносятся въ жертву слабымъ, добрые злымъ, существа обладающiя

богатыми дарами духа и т ла -- существамъ порочнымъ и хилымъ. Что выходитъ изъ этого исключительнаго и неразумнаго покровительства,

оказываемаго слабымъ, больнымъ, неизлечимымъ, даже самымъ злод ямъ,

словомъ вс мъ обиженнымъ природою? То, что б дствiя, которыми они

поражены, укореняются и размножаются безъ конца, что зло неуменьшается, а

увеличивается, и возрастаетъ на счетъ добра. Мало ли на св т этихъ существъ, которыя неспособны жить собственными силами, которыя всею

своею тяжестiю висятъ на здоровыхъ рукахъ и, будучи втягость себ самимъ и

другимъ членамъ общества, гд проходитъ ихъ чахлое существованiе,

занимаютъ на солнц больше м ста, ч мъ три индивидуума хорошей

комплексiи! Тогда какъ эти посл днiе не только жили бы съ полною силою для удовлетворенiя своихъ собственныхъ потребностей, но могли бы произвести сумму наслажденiя, превышающую то, что бы они сами потребили. Думали ли когда-нибудь объ этомъ серьозно?"

Кому бы ни принадлежали подобныя р чи, хотя бы и не такой ученой и

передовой д виц , читатель согласится что он весьма зам чательны. Въ

настоящемъ же случа сверхъ-того ясно, что это не простая болтовня, а

посл довательный, строгiй выводъ изъ началъ, взятыхъ за основанiе. Г-жа

Ройе только см л е другихъ и справедливо укоряетъ нашъ в къ въ

недостаточной посл довательности, говоря, что со времнемъ его назовутъ

в комъ боязливыхъ.

Весьма основательно она вывела, что мы въ нашемъ развитiи поступаемъ такъ сказать противоестественно, что мы не слушаемся природы. Только

напрасно она полагаетъ, что челов чество никогда серьозно объ этомъ не

думало. Н тъ, эта идея была понята довольно ясно и сознательно. Мы

сознательно поставили для себя иной законъ, иную норму, иной идеалъ, ч мъ

т законы и идеалы, которымъ сл дуетъ природа. Мы знали, что идемъ въ

разр зъ съ природою и нер дко жаловались на ея противод йствiе, потомучто

поб ждать его не легко. Но, хотя мы довольно ясно сознавали эту идею,

д вица Ройе напрасно жалуется на то, что будтобы мы дали ей слишкомъ

широкое прим ненiе, слишкомъ большое господство въ жизни. Мы кажется неслишкомъ преувеличивали состраданiе, милосердiе и самопожертвованiе.

Для нашего прогреса и развитiя мы д йствовали конечно ни ч мъ не хуже

растенiй и животныхъ. Мы плодились въ достаточномъ количеств и постоянно вели горячую борьбу нетолько за средства существованiя, но и за

другiя блага. Если посмотр ть на д ло немножко внимательн е, то легко

уб диться, что эта борьба была у насъ даже такъ сильна, разнообразна и сложна, какъ она и не можетъ быть у животныхъ и растенiй. У насъ всегда шла

великол пн йшая жизненная конкуренцiя и законъ естественнаго избранiя

постоянно находилъ полн йшее прим ненiе. Сильный давилъ слабаго,

богатый б днаго, и вообще изъ мал йшаго преимущества была извлекаема въ

этой борьб наибольшая выгода, какую только оно могло доставить. Жертвы

погибали во множеств . Люди, которымъ не было м ста на пиру жизни, т мъ или инымъ способомъ должны были покидать поле битвы. Такимъ образомъ владыками жизни и обладателями благъ всегда оставались естественные

избранники и прогресъ усовершенiя челов ческой породы шолъ впередъ быстро и безостановочно.

Въ заключенiе приведемъ посл днiй выводъ, который переводчица

Дарвина д лаетъ изъ его теорiи. Она находитъ въ ней сильныя основанiя

противъ ученiя о политическомъ равенств людей, которое она считаетъ "невозможнымъ, вреднымъ и противоестественнымъ".

"Н тъ ничего очевидн е, пишетъ она, какъ неравенство различныхъ

челов ческихъ расъ; н тъ ничего ясн е, какъ это же неравенство между

различными нед лимыми одной и той же расы. Факты теорiи естественнаго

избранiя не оставляютъ никакого сомн нiя въ томъ, что высшiя расы

произошли постепенно, и что сл довательно, въ силу закона прогреса, он

предназначены въ дальн йшемъ ход зам стить собою низшiя расы, а не

см шаться и слиться съ ними, причемъ он подверглись бы опасности быть поглощенными этими расами посредствомъ скрещиванiй, которыя понизили

бы среднiй уровень всей породы. Однимъ словомъ челов ческiя расы не суть

отд льные виды, но суть р зко-отличающiяся и весьма неравныя разновидности; нужно не разъ подумать объ этомъ, прежде ч мъ

провозгласить политическую и гражданскую свободу въ народ , состоящемъ изъ меньшинства индогерманцевъ, и изъ большинства монголовъ или негровъ. Теорiя г. Дарвина требуетъ поэтому, чтобы множество вопросовъ, слишкомъ

посп шно р шонныхъ, были снова подвергнуты серьозному изсл дованiю.

Люди не равны по природ : вотъ изъ какой точки должно исходить. Они не равны индивидуально, даже въ самыхъ чистыхъ расахъ; а между различными

расами эти неравенства получаютъ столь большiе разм ры въ умственномъ отношенiи, что законодатель никогда не долженъ упускать этого изъ виду".

Зам тимъ, что въ настоящемъ случа д вица Ройе приписываетъ теорiи

Дарвина гораздо больше важности и знанiя, ч мъ она им етъ на самомъ д л .

Уже и прежде, и до появленiя книги Дарвина было зам чено, что если

смотр ть на людей какъ на животныхъ, то между ними существуетъ большое

неравенство. Достов рно зам чено было, что люди различаются между собою

по в су, по росту, по полнот или худоб , по сил мускуловъ, по цв ту кожи,

по большей или меньшей острот чувствъ и даже по большей или меньшей смышлености. Если же несмотря на эти и другiя, даже больше важныя

различiя, существовала идея о равенств людей между собою, то это равенство

признавалось никакъ не въ смысл зоологическомъ, а съ точки зр нiя совершенно особенной, странной, загадочной, таинственной: люди считаютъ, что они равны между собою именно какъ люди, а не какъ животныя. Этотъ

одинаково вс мъ принадлежащiй признакъ челов ческаго достоинства,

признакъ повидимому неуловимый, неизм римый и неопред лимый никакими ясными чертами, былъ однакожъ въ глазахъ людей такъ важенъ, такъ великъ и

существенъ, что покрылъ собою вс очевидныя различiя, которыя отд ляютъ

нев жественн йшаго изъ негровъ отъ образованн йшаго изъ европейцевъ.

Мы зд сь не думаемъ впрочемъ р шать или изсл довать какой бы то нибыло вопросъ. Мы постарались только ясно представить читателямъ

любопытный фактъ западно-европейскаго образованiя и над емся, что они

сами отдадутъ себ отчетъ въ впечатл нiи, которое онъ производитъ.

Совершенно очевидно одно: мы перестаемъ понимать челов ческую

жизнь, мы теряемъ ея смыслъ, какъ скоро не отд ляемъ челов ка отъ природы, какъ скоро ставимъ его на ряду съ ея произведенiями, и начинамъ судить о

немъ съ той же точки зр нiя, какъ о животныхъ и растенiяхъ. Тайна

челов ческой жизни заключается въ ней самой.

Изученiе природы еще не все что нужно. Если кто смотритъ на это

изученiе, какъ на живую струю, которая можетъ спасти жизнь дряхл ющей

цивилизацiи, то ему можно указать на выводы, сд ланные изъ великаго

открытiя въ природ г-жою Ройе: эти выводы совершенно приличны эпох паденiя.

Заключимъ нашу зам тку словами величайшаго изъ натуралистовъ,

поставленными нами въ эпиграф : какая жалкая вещь былъ бы челов къ,

еслибы онъ не стремился къ сверхчелов ческому! Это парадоксальное

восклицанiе принадлежитъ Линнею, натуралисту, который вм ст съ безприм рнымъ даромъ понимать природу, обладалъ, в роятно какъ

сл дствiемъ этого дара, глубокимъ поэтическимъ прозр нiемъ. Разсматривая

челов ка на ряду с животными и другими произведенiями природы, онъ живо

уб дился, что челов къ есть жалкая вещь. Спасенiе отъ этого ничтожества онъ

находитъ въ стремленiи къ сверхчелов ческому; но мы твердо ув рены, что

то, чтó Линней называетъ сверхчелов ческимъ, въ сущности есть истинно-

челов ческое.

Н. СТРАХОВЪ