Вяземский П.А.. Дела иль пустяки давно минувших лет. Воспоминания о Грибоедове

времени совместной работы над оперой-водевилем "Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом". Грибоедов весьма дорожил дружественным отношением к нему Вяземского, о чем свидетельствуют два письма к последнему от 21 июня и 11 июля 1824 г. Встречались они и в 1826 г. в Петербурге, после освобождения драматурга из-под ареста. Во время пребывания Грибоедова в Петербурге весной 1828 г. они видятся особенно часто у многих общих знакомых. Оценив по достоинству новаторство драматургии "Горя от ума" ("Расширяя сцену, наполняя ее народом действующих лиц, он (Грибоедов) расширял тем самым и границы Самого искусства" - журн. "Современник", 1837, т. 5, с. 70), Вяземский тем не менее весьма сдержанно оценивал комедию в целом. С годами он переосмысливает и свои былые отношения с Грибоедовым. В 1860-1870-е гг. он полемизирует с грибоедовской оценкой Москвы, идеализируя ее патриархальность (см. об этом: А. Л. Гришунин. Л. Толстой и грибоедовская Москва, - В кн.: "Толстой и литература народов Советского Союза". Ереван,

1978, с. 50-51).

ДЕЛА ИЛЬ ПУСТЯКИ ДАВНО МИНУВШИХ ЛЕТ (Письмо к М. Н. Лонгинову)

По тексту: П. А. Вяземский. Полн. собр. соч., т. VII. СПб., 1882, с. 333344.

В 1873 г. В. И. Родиславский опубликовал в журнале "Русский вестник" (Ќ 9, с. 233-268) статью "Неизданные пьесы А. С. Грибоедова", где, в частности, шла речь и об опере-водевиле "Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом". "Не решаясь без согласия князя П. А. Вяземского напечатать эту пьесу, - пишет он, - я расскажу ее содержание и приведу из нее некоторые куплеты. Было бы весьма желательно, чтобы наш заслуженный ветеран-литератор князь П. А. Вяземский напечатал или позволил напечатать эту пьесу, объяснив при этом, что именно в ней принадлежит ему и что Грибоедову". Такое же пожелание выразил в своем письме известный библиограф и историк литературы, начальник Главного управления по делам печати М. Н. Лонгинов. Публикуемая статья Вяземского была напечатана в журнале "Русский архив" (1874, Ќ 2, с. 0535-0549) в форме "Письма к М. Н. Лонгинову" и явилась ответом на эту просьбу. За истекшие годы он многое забыл и, находясь в это время в Гамбурге, не имел возможности воспользоваться своим архивом для уточнения отдельных деталей. Кроме того, письмо, адресованное Лонгинову, предназначалось для печати и потому было в значительной степени беллетризовано. Сдержанный по отношению к Грибоедову тон мемуариста объясняется подспудной полемичностью статьи: посвященная "делам давно минувших дней", она выражает особую позицию позднего Вяземского, не принимающего демократических веяний в литературе, отождествляющего их с булгаринским низменным практицизмом. Отсюда внутреннее несогласие

с преувеличенной, по его мнению, оценкой литературно-общественного значения "Горя от ума".

1 М. Н. Лонгинов занимался изучением творчества Грибоедова. Им были изданы письма драматурга к С. Н. Бегичеву ("Письма Карамзина к А. Ф. Малиновскому и письма Грибоедова к С. Н. Бегичеву". М., 1860); он является автором библиографической статьи "Первые печатные опыты Грибоедова" (журн. "Современник", 1857, Ќ 3, с. 82-86). Имеются основания считать его и П. И. Бартенева редакторами книги "Сочинения А. С. Грибоедова", вышедшей в свет в 1860 г. в берлинском издательстве Рудольфа Вагнера (2-е изд. - 1870 г.). Лонгинов собирал мемуарные свидетельства о Грибоедове и сообщил (несомненно, со слов современников) несколько анекдотов о нем, имеющих ныне значение мемуарного первоисточника. Приводим один из них: "В бытность Грибоедова в Москве, в 1824 году, он сидел как-то в театре с известным композитором Алябьевым, и оба очень громко аплодировали и вызывали актеров. В партере и в райке зрители вторили им усердно, а некоторые стали шикать, и из всего этого вышел ужасный шум. Более всех обратили на себя внимание Грибоедов и Алябьев, сидевшие на виду у всех, а потому полиция сочла их виновниками происшествия. Когда в антракте они вышли в коридор, к ним подошел полицеймейстер Ровинский, в сопровождении квартального, и тут произошел между Ровинским и Грибоедовым следующий разговор:

Р. Как ваша фамилия? - Г. А вам на что? - Р. Мне нужно это знать. - Г. Я Грибоедов. - Р. (квартальному). Кузьмин, запиши. - Г. Ну, а как ваша фамилия? - Р. Это что за вопрос? - Г. Я хочу знать, кто вы такой. - Р. Я полицеймейстер Ровинский. - Г. (Алябьеву). Алябьев, запиши..." (РА, 1863, кн. 5-6, стлб. 466-467; см. также ниже коммент. 6).

2 Ф. Ф. Кокошкин, по меткому определению Вяземского, "держался старинных сценических преданий и обычаев, до суеверия, до язычества" (П. А. Вяземский. Полн. собр. соч., т. VIII. СПб., 1883, с. 472). На этой почве у Грибоедова с Кокошкиным происходили столкновения еще в 1818 г. при постановке "Притворной неверности" (ЛССГ, т. III, с. 133). К концу 1824 г. относится его донос московскому генерал-губернатору о том, что "Горе от ума" есть "пасквиль на Москву" (РА, 1874, кн. I, Ќ 6, стлб. 1562).

3 Работу над водевилем Грибоедов мог начать только после возвращения в Москву из тульской деревни Бегичева, в конце сентября 1823 г. К концу же года пьеса была закончена, так как 7 января 1824 г. Вяземский в письме А. И. Тургеневу в Петербург просил повстречаться с дочерью Ланского (министра внутренних дел) и сказать ей, что "я жду водевиль из театральной цензуры; что если найдется кое-что непозволительного, то пускай вымарают, а не задерживают и присылают то, что может быть сказано и петь, не оскорбляя бога, царя и ослиных ушей и того, и другого, и третьего,

и четвертого, и пятого" (ОА, т. III, с. 2). Цензурное разрешение было получено 10 января, и первая постановка на московской сцене состоялась 24 января - в бенефис Львовой-Синецкой, исполнявшей роль Юлии.

4 Грибоедову принадлежат и некоторые другие куплеты водевиля (ГТБТ, с. 193-201).

5 В "Дамском журнале" были опубликованы лишь куплеты Вяземского "Молодость, как струйка...", "Пускай сердечным суеверам..." (1824, Ќ 3, с. 109-111) и "Бар и барынь все бранят..." (Ќ 5, с. 201). Кроме того, в 1824 г. в печати появились куплет Грибоедова "Любит обновы мальчик Эрот..." (BE, Ќ 5, с. 76) и в приложении к альманаху "Мнемозина" (ч. 1) - ноты куплетов Вяземского "Когда в нас сердце признает..." и "Любил бы, может быть, и

я...".

6 А. И. Писарев встретил водевиль "Кто брат, кто сестра...", а затем "Горе от ума" мелочно-придирчивыми статьями в "Вестнике Европы". В 1824 г. Грибоедов и Вяземский, с одной стороны, и Писарев и М. А. Дмитриев, с другой, - обменялись несколькими эпиграммами (см.: "Эпиграмма и сатира", т. I., M.-Л., 1931). По Свидетельству Лонгинова, "во время полемики Дмитриева, Писарева и пр. против Вяземского, Грибоедова... эпиграммы перепосил из лагеря в лагерь известный Шатилов (Репетилов), зять музыканта Алябьева. Он, например, приходил в ложу Кокошкина, где сидели Писарев и Дмитриев, получал эпиграмму и нес в кресла Вяземскому и Грибоедову, потом шел опять в ложу и говорил: "Завтра будет ответ" (там же, с. 185).

7 Имеется в виду критический отзыв Загоскина на комедию "Молодые супруги" в "Северном наблюдателе" (1817, Ќ 15, с. 54) и написанный в ответ стихотворный памфлет Грибоедова "Лубочный театр".

О характере взаимоотношений Грибоедова и Загоскина в 1824 г. можно судить по следующему анекдоту, рассказанному М. А. Дмитриевым: "У

что умен! "Ну, душенька, как ты меня обрадовал! - отвечал восхищенный Загоскин и бросился обнимать меня. - Я тебе верю и теперь спокоен! Вообрази же: Грибоедов уверяет, что я дурак..." Играли в театре его комедию; кажется, "Домашний театр". Я сидел в первом ряду кресел, рядом с автором, а Грибоедов был в ложе директора Кокошкина. Я видел, что Загоскин входил в его ложу. Вдруг он бежит ко мне, пробирается между креслами и кричит мне: "Вообрази, Мишель! Ведь Грибоедов признался, что я умен! Сейчас говорит мне: "Вы знаете, Михаил Николаевич, что я вас почитал дураком,

но теперь, увидевши эту комедию, признаюсь, что вы умны!" Ведь Грибоедов-то кричал!.." - "Да, Грибоедов, - сказал я, - кричал об тебе, а ты о самом себе!" Понял Михаил Николаевич и замолчал" (см.: М. А. Дмитриев. Главы из воспоминаний моей жизни. - ГБЛ, ф. 178, картон 8184, ед.

хр. 1, лл. 159, 174).

8 Неточно процитированные строки из водевиля Писарева "Учитель и ученик, или В чужом пиру похмелье", впервые поставленного на сцене 24 апреля 1824 г.

9 См.: ПССГ, т. III, с. 151-152.

10 В годы знакомства с Грибоедовым Вяземский иначе оценивал его характер. В письмах А. И. Тургеневу он писал: "Здесь ГрибоедовПерсидский. Молодой человек с большой живостью, памятью и, кажется,

11 В Москве водевиль был поставлен четырежды (24, 29 января и 5, 16 февраля 1824 г.), в Петербурге - трижды (1, 7 и 11 сентября того же года).

12 В уточнениях к статье В. Н. Родиславского, напечатанных в октябрьском номере журнала "Русский вестник" за 1873 г., эпиграмма эта приписывалась Пушкину, в собрания сочинений которого она поныне и включается. Однако в последнее время вновь высказано мнение о принадлежности этой эпиграммы Грибоедову (см.: Ю. П. Фесенко. Эпиграмма на Карамзина. - В кн.: "Пушкин. Материалы и исследования", т. VIII, с. 293-

295).

13См. С. 30 наст. изд.

14Трактовка пьесы Грибоедова как сатиры, в которой якобы нарушены художественные законы драматического произведения, была развита в статье В. Г. Белинского "Горе от ума"... сочинение Л. С. Грибоедова", написанной в 1839 г. в период так называемого его "примирения с действительностью". При этом критик в какой-то мере отталкивался от оценки "Горя от ума", изложенной в письмах Пушкина к Вяземскому (28 января 1825 г.) и А. Бестужеву (конец января 1825 г.) и широкоизвестной в литературных кругах (см.: Пушкин. Поля. собр. соч., т. XIII, с. 137-139). А. И. Тургенев писал Вяземскому 8 мая 1825 г.: "Вчера слушал у княгини А. И. Голицыной (Измайловой) комедию Грибоедова. Всем вам досталось. Много остроты в некоторых стихах, особливо в негодовании Чацкого, но пьеса нехороша и интрига подлая. Есть сатирические черты в верные портреты московских оригиналов, но нет комедии. Княгиня бесила меня вздорными замечаниями

своими на пьесу и на стихи, коих не понимала. Небесная физика совсем исказила ум ее и даже небесное ее личико. Все говорит о точке, о протяжении, о движении, а ум при ней и от ее слушателей ни с места" (ОА, т. III, с. 123).

15 Это исправление действительно имеется в музейном автографе "Горя от ума", хранящемся в ГИМ.