karasik_yazyk_sotsialnogo_statusa

вспомогательный язык-пиджин, 6) используется язык одного из этносов в предельно облегченной для иноязычного восприятия форме, такая разновидность языка именуется ксенолектом.

Языковая компетенция является одним из показателей социального статуса человека, наряду с профессией, образованием, богатством, стилем жизни. Языковая компетенция допускает несколько измерений. По признаку актуального / виртуального владения языком разграничивается действительное знание языка и социально-престижное приближение к языку (например, французский язык в дореволюционной России и английский язык в СССР в наши дни). По признаку нормативной правильности разграничивается языковая компетенция образованных людей, знающих нормативное употребление языка, и языковая компетенция необразованных носителей языка. По признаку системной правильности разграничивается языковая компетенция носителей языка, для которых этот язык является родным, и языковая компетенция тех, кто говорит на неродном языке. По признаку языкового богатства разграничивается языковая компетенция пользователей языка и языковых экспертов, владеющих разнообразными литературными либо протолитературными стилями.

Ксенолекты выделяются по признаку системной правильности. Носители ксенолектов в большинстве своем являются представителями развивающихся стран, живущими и работающими в развитых западноевропейских странах, в США или Канаде. Большой наплыв таких работников в страны с высоким уровнем жизни привел к тому, что определенные виды работ, как правило, непрестижных, оказались связанными только с носителями ксенолектов. Ксенолект сразу же распознается в речи и является индексом низкого социального статуса человека. Кроме того, с ксенолектами связаны этнические предубеждения [Roche,1989; Stewart,1990]. Можно разграничить оригинальный ксенолект иностранца и имитируемый ксенолект для поддержания контакта с иностранцем. Ксенолект как характеристика индивида есть переходный период в овладении языком, как характеристика языка - особый тип языковой вариативности.

Проблема языковой компетенции распадается на несколько частных проблем: языковая (грамматическая) и речевая (коммуникативная) компетенция в теориях Н.Хомского и Д.Хаймса [Duranti,1988; Saugstad,1989], типы языковой компетенции, уровни языковой компетенции [Богин,1986; Караулов,1987]. Проблема социального статуса человека органически связана с проблемой языковой личности и с проблемой уровней языковой компетенции. Г.И.Богин выделяет пять уровней владения языком: 1) уровень правильности, соответствие речевой норме (например, фраза "Я буду прыгнуть сейчас" является индексом ксенолекта), 2) уровень

71

интериоризации, наличие либо отсутствие внутреннего плана речевого поступка (например, "Мы...это...по линии озеленения...с городом Кустанай...с Кустанаем" - такие фразы свидетельствуют либо о неумении говорить на данном языке, либо о той или иной форме речевой патологии, либо об экстремальных обстоятельствах общения), 3) уровень насыщенности, показатель бедности или богатства речи (например, фразы из сочинения: "В этом городе был завод. На заводе работали рабочие. Рабочие не любили завод. Работу они тоже не любили."), 4) уровень адекватного выбора, владение синонимикой (например: "Он ударил меня по лицу, и я его тоже - по физиономии"), 5) уровень адекватного синтеза, соблюдение тональности общения [Богин,1986:4-5].

Коммуникативная компетенция на высшем уровне проявляется в развитии речи как искусства. Направления развития речи как искусства реализуются как в высоком церемониальном или художественном стиле, так и в сниженной языковой игре. Языковая игра является непременным спутником разговорной речи. В языковой игре разграничивается балагурство и острословие. Первое выражается в рифмовках ("нейлон какой-то дуралон"), в фонетических деформациях ("сыпасибо", "мурмелад"), в "веселой грамматике" ("мой подруг"), в приеме речевой маски (подражание речи ребенка, иностранца, бюрократа и т.д.); второе проявляется как стилевой контраст, использование метафоры и метонимии, ирония, перифрастика, сравнения и др. [Земская и др.,1983:177-183]. В лингвистической литературе отмечено, что чем ниже образовательный уровень людей, тем более важно для них соблюдать правила языковых игр - моментально давать реплики, обмениваться шутливыми оскорблениями, вышучивать партнера, вести словесную дуэль и хвастаться, а также уметь рассказывать истории, сочинять песни, рифмовать [Chaika,1989:149]. Такие языковые игры весьма распространены в сообществах мальчишек и согласуются со способами агрессивного самоутверждения. Такие игры характерны и для афроамериканского стиля общения.

Языковая компетенция применительно к социальному статусу человека проявляется также в намеренной демонстрации степени владения языком. Известно, что многим людям свойственно заикаться от волнения, мямлить, сбивчиво излагать свои мысли при общении с вышестоящими лицами или при выступлении с трибуны без соответствующего навыка. В Бурунди люди низкого статусного ранга в общении с вышестоящими обязаны по этикету изъясняться сбивчиво и с неуверенностью в голосе. Такова норма поведения. Соответственно, в общении с подчиненными следует говорить бегло [Saville-Troike,1986:27]. Недостаточная речевая компетенция выступает в качестве показателя низкого социального статуса.

72

Этнографический материал дает нам, однако, и обратные свидетельства. Так, у африканского народа волоф ошибки в речи вождя считались положительным моментом: дело вождя - вести войну и судить народ, а не ораторствовать. Высокостоящим людям рекомендовалось избегать в своей речи стилистических украшений. Некоторые племена, впрочем, ценили ораторское искусство и считали, что вождь должен уметь хорошо говорить (индейское племя арауканов в Чили), в то время как племя абипон в Аргентине отдавало предпочтение боевым успехам вождя [Hymes,1972:53]. Современная англоязычная цивилизация представляет собой демократическое общество, и поэтому руководитель страны должен уметь убедить своих сограждан в правильности своей программы, а этого нельзя сделать без высокого уровня речевой компетенции. Критическое отношение к высокому уровню речевой компетенции руководителя прослеживается в рассуждении Сомерсета Моэма: "The Prime Minister out of office is seen, too often, to have been but a pompous rhetorician..." (S.Maugham) - "Премьер-министр вне своей должности оказывается часто лишь напыщенным краснобаем..." Это оценочное суждение отражает социальную необходимость высокого уровня владения речью для того, чтобы быть высшим должностным лицом, во-первых, и содержит наблюдение относительно того, что высокая степень мастерства может сопровождаться преувеличением важности этого мастерства, во-вторых.

Вероятно, в любом сообществе высокий уровень владения речью считается положительным, статусно ценным качеством, однако, для сообществ опредеденного типа цивилизации степень речевой компетенции вождя нерелевантна. Значимая несущественность речевой компетенции руководителей в определенных сообществах закрепляется традицией. Так, например, в Тикопии вожди не выступали перед племенем на собраниях, они давали инструкции своим помощникам, которые сообщали народу волю вождя. А сами вожди не считали нужным даже присутствовать на собраниях [Firth,1975:35]. Выделение специальных людей, выполняющих функции "носителей слов вождя", подчеркивает статус вождя и торжественность ситуации. В этой связи мы приходим к выводу о том, что косноязычие библейского пророка Моисея (Исход,4:10), от имени которого говорил его брат Аарон, по-видимому, объясняется социолингвистической причиной - речевой индикацией статуса вождя посредством отстранения текста от его инициатора. Сказанное свидетельствует в пользу того, что Моисей - историческая фигура, его речевое поведение продиктовано стремлением повысить свой статус как руководителя племени в дипломатических переговорах с фараоном, который, как известно, высказывал свою волю посредством своих высших советников.

73

Соблюдение статусной дистанции достигается также путем использования специальной речи - профессионального языка (технолекта) и жаргона. Технолекты и жаргоны выполняют специальную социальную функцию, которая реализуется в двух проявлениях (внутренняя и внешняя направленность): 1) человек, говорящий на специальном языке, стремится доказать, что он является членом определенной группы и тем самым рассчитывает на групповую солидарность и заявляет о свое праве на долю группового престижа; 2) носитель технолекта или жаргона подчеркивает свой особый статус по отношению к тем, кто не является членами данной группы. Задача профессиональной речи - не только обеспечить точное и емкое обозначение предметного мира соответствующей профессии, но и отстранить профанов, которые своими поверхностными суждениями наносят вред профессионалам, подрывая престиж профессии. Не случайно врачи (профессиональная группа с традиционно высоким статусом) должны были не только писать рецепты по-латыни, но и общаться на этом языке. Разумеется, использование латыни диктовалось не только соблюдением статусной дистанции, но и требованиями медицинской этики. Существуют определенные способы демонстрации своей принадлежности к престижной группе знатоков и профессионалов: специальные слова (термины и жаргонизмы), нестандартные употребления слов (например, "инструмент" вместо "фортепиано"), аллюзии (в частности, ссылки на авторитеты) и др.

Особым статусом в плане речевой компетенции обладают знатоки и образцовые носители социолектов, а также диалектов, профессиональных языков и т.д. Понятие "носитель языка" оказывается слишком общим для некоторых конкретных задач описания той или иной разновидности языка. Возникает необходимость использовать такие понятия, как "эксперт", "представительный источник информации", "авторитетный арбитр языкового употребления", для того, чтобы определить языковые навыки, условия владения языком, возраст, уровень развития интеллекта [Ballmer,1981:51].

Разговорная речь, по мнению К.Зорнига, занимает промежуточное положение между стандартной языковой нормой и интимным вариантом языка. Интимный вариант, трактуемый как социолект студентов, солдат, спортсменов, заключенных и др., создает атмосферу внутригрупповой принадлежности индивида (in-groupness). Расширение узкого круга социолектно-релевантных тем общения приводит к образованию разговорной речи; эта речь организована вокруг таких тем, как работа, деньги, одежда, мужчины и женщины, предметы быта, развлечения, переживания страха, осуждение глупости и др. [Sornig,1990:91].

Проблема языковой индикации социального статуса человека тесно связана с вопросом языкового дефицита.

74

Имеется в виду концепция британского профессора Б.Бернстайна, который обосновал тезис о том, что существуют развернутый и ограниченный коды (elaborated and restricted codes) как обобщенные типы речевых стратегий. По мнению Б.Бернстайна, эти типы речевых стратегий отражают контекстно-независимые и контекстно-связанные системы значений. Контекстно-независимая система значений характеризуется универсальностью, она в принципе открыта для всех в силу выраженности смысловых зависимостей и связей. Контекстно-связанная система значений характеризуется партикулярностью, она открыта только для тех, кто имеет единую контекстуальную память. Ограниченный код базируется на сжатых, конденсированных символах, развернутый код - на артикулированных символах. Ограниченный код используется дома, в бытовом общении, с друзьями, развернутый код - в официальном общении, в учебном заведении, в учреждении, в беседе на отвлеченные темы [Bernstein,1979:164-167].

Из противопоставления двух типов кодирования Б.Бернстайн делает заключение о предрасположенности типов людей к усвоению того или иного кода. Эксперимент, проведенный с пятилетними детьми представителей среднего класса и рабочих, показал, что дети из обеспеченных семей британской интеллигенции адекватно излагали содержание рассказа, обозначая причинно-следственные отношения, активно использовали неличные местоимения в анафорической и катафорической функции, что соответствует развернутому коду, в то время как дети рабочих строили простые предложения, характеризующие ограниченный код. Из этого были сделаны выводы общего порядка относительно того, что социального успеха добиваются те люди, которые владеют способностями к усвоению развернутого кода. Как правило, академическая успеваемость в школе и в колледже прямо коррелирует со степенью усвоения развернутого кода. Этот вывод вызвал массированную критику в научной литературе [Labov,1970; Edwards,1976; Dittmar,1976; Домашнев,1982 и др.]. Было доказано, что ограниченный и развернутый коды функционально обусловлены и равноценны, их оценка определяется уместностью и эффективностью использования того или иного кода в конкретной ситуации; представители среднего класса в большей мере пользуются логическими связками и абстрактной аргументацией, их словарь богаче, но эффективность мышления не зависит от числа прилагательных и типа союзных связей в тексте; эксперимент Б.Бернстайна основывался на произвольных параметрах.

Эксперименетальные исследования, однако, в значительной мере подтвердили гипотезу Б.Бернстайна. Так, матери из семей среднего класса отличались от матерей из семей рабочего класса в разговоре с детьми в том, что в

75

семьях среднего класса не принято избегать ответов на детские вопросы, принято давать информативные ответы, расширяющие знания ребенка, и предпочтение отдается вопросам "почему ?". Например, вопрос "Почему листья падают с деревьев ?" допускает множество ответов, которые могут быть сгруппированы в десять типов: 1) выражение удивления ("А почему они не должны падать ?"), 2) повторение вопроса в ответе ("Потому, что падают"), 3) отсылка к регулярности ("Они каждый год падают"), 4) отсылка к сущности ("Листья, они такие"), 5) отсылка к авторитету ("Потому, что такой закон в природе"), 6) отсылка к эмоциям и желаниям ("Потому, что им так хочется"), 7) объяснение по аналогии ("Деревья засыпают, и тогда..."), 8) объяснение по дедуктивной модели ("Листья - живые, а все живое умирает"), 9) причинное объяснение ("Сильный осенний ветер срывает их"), 10) целесообразное объяснение ("Чтобы новые листья появились весной"). В семьях среднего класса первые шесть типов ответов практически не были зарегистрированы. В рабочих семьях вопросы "почему ?" часто воспринимаются как некоторый вызов родительскому авторитету, в семьях среднего класса - как стремление узнать новое о мире [Robinson, Rackstraw, 1972:98,117]. Вероятно, типы вопросов и ответов могут быть проанализированы и с других позиций, но нельзя отрицать того, что статусная сверхзадача "поставить ребенка на место", т.е. научить его прежде всего уважать старших, в значительной степени сковывает познавательную активность растущего человека, во-первых, и сигнализирует о своеобразной компенсации со стороны родителей своего непрестижного социального статуса, во-вторых.

Проблема переключения кода имеет и другой аспект. Дело не только в способности ребенка усвоить и использовать развернутый код в официальной ситуации. В классе многие учащиеся из непрестижных общественных слоев попадают в затруднительное положение: если отвечать на уроке, используя "домашний язык", то навлечешь на себя порицание учителя, если же использовать "школьный язык", то вызовешь насмешки товарищей по классу. Выход из сложившейся ситуации - говорить как можно меньше. Отсюда возникает впечатление невнятной, скомканной, синтаксически бедной речи. Положение ухудшается в случае критики со стороны учителя, учительской насмешки (вербальной и невербальной), резкого исправления речи ученика [Bountress,1984:52].

Разделяя критическую оценку концепции языкового дефицита, мы считаем нужным подчеркнуть рациональное зерно в противопоставлении развернутого и ограниченного кода: развернутый код соответствует социальной и публичной дистанции общения, ограниченный код - интимной и персональной дистанции. Ограниченный код связан с тенденцией растворения индивидуальности говорящего в

76

группе, с тенденцией групповой солидарности, свойственной, в первую очередь, непрестижным слоям населения. Развернутый код ассоциируется с выделением личности, с тенденцией индивидуализации говорящего. Путь развития языка связан с движением сознания от симпрактической системы - к синсемантической системе, от житейских понятий - к научным, от недискурсивного мышления - к дискурсивному, от трансдукции (заключения по личному опыту) - к индукции и дедукции [Лурия,1979:32,253]. В этом движении сознания огромную роль играет обучение, школа. Интимное и персональное общение, однако, имеют свои закономерности, и поэтому сводить все типы общения к социальному и публичному общению было бы упрощением дел.

Резюмируем сказанное.

Индикация социального статуса обобщается в ролевых характеристиках разного вида, составляющих внутренний аспект изучения статуса, и выражается в индексах стиля жизни, контактов и речи.

Языковые индексы стиля жизни носят размытый характер по сравнению с социологическими индексами, выражаются в виде коннотаций и коннотативных комплексов, имеют прототипную природу и в определенной мере автономны по отношению к своему денотативному содержанию. Индикация стиля жизни выявляет степень социальной нагруженности предметов. Статусные индексы играют существенную роль в создании стереотипов разного порядка, являются оценочномаркированными и поэтому активно используются в рекламе и пропаганде. Индикация непрестижного статуса в англоязычном обществе носит эвфемистический характер.

Индикация человеческих контактов имеет непосредственно-дистанционное и опосредованно-символическое измерение. Социальный статус маркируется на социальной и публичной дистанции и выражается в расстоянии между участниками общения, громкости голоса, использовании особого приватного кода и в учете личного пространства. Опосредованная индикация социального статуса выражается в коммуникативной сети. Чем ниже статус человека, тем более размытым для него является социальное пространство. Индексы стиля жизни проявляются в символических контактах людей и прослеживаются в этикетных манерах.

Индикация общения проявляется в невербальной и вербальной коммуникации, невербальные статусные индексы более значимы, чем вербальные. С точки зрения социального статуса человека употребление языка может быть стандартным, субстандартным и суперстандартным. Выделяются статусные индексы, свойственные речи мужчин и женщин, взрослых и детей, образованных и менее образованных людей, представителей разных социальных и этнических (расовых) групп англоязычного общества. Разграничивается внешняя и

77

внутренняя языковая компетенция, уровни языковой компетенции тесно связаны с социальным статусом человека.

1.4.ОЦЕНКА СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА ЧЕЛОВЕКА

Социальная стратификация связана с оценкой статусных признаков человека как представителя той или иной социальной группы. Статусная оценка является соотносительной: оценивается а) статус в системе социальной стратификации, т.е. стратификация в целом (стратификационная оценка), б) статусная позиция вышестоящего, нижестоящего и равного человека (дистанционная оценка), в) соответствие поведения человека статусной норме (ролевая оценка). Стратификационная оценка относится к справедливости и рациональности общественного устройства в целом, дистанционная оценка распространяется на собственный статус субъекта оценки и соотносимые с этим статусом позиции других людей, ролевая оценка связана с вариативностью статусной реализации, т.е. с допустимыми отклонениями от статусного прототипа. Стратификационная оценка разрабатывается в социально-экономических и этических теориях. Предметом социолингвистического изучения являются дистанционная и ролевая оценка статуса человека. при этом противопоставление дистанционной и ролевой оценки - это исследовательский прием, расчленение единого по своей природе объекта - статусной оценки.

Социально-психологическим основанием статусной оценки являются ожидания. Ожидания иерархически упорядочены. Абстрактные уровни ожиданий связаны, как считает Н.Луман, с понятиями лица, роли, программы и ценности. Зная какоголибо человека, мы можем прогнозировать его поступки, отношения и реакции. В более абстрактном плане, имея представление о людях, выполняющих определенную социальную роль, мы прогнозируем типовое поведение исполнителя социальной роли. Обобщением ролевого поведения является программа, программы устанавливают условия правильности поведения и способы достижения определенных состояний. Самым абстрактным уровнем является уровень ценностей, благодаря которым люди предпочитают одни состояния другим безотносительно к способам достижения этих состояний [Luhman,1984:428-430].

Статусная оценка проявляется в речевом поведении людей, делающих выбор - в демонстрации уважения либо неуважения и в соблюдении либо несоблюдении вежливости, а также в следовании определенным правилам поведения.

Уважение является признаком высокого положения другого человека и внутренним одобрением этого положения. Вежливость представляет собой прежде всего способы выражения уважения к другому человеку, хотя и не сводится

78

только к выражению уважения. В приведенном соотношении понятий уважение - это "то, что", а вежливость - "то, как".

1.4.1. УВАЖЕНИЕ КАК ОЦЕНКА СТАТУСА ЧЕЛОВЕКА

Уважение, будучи оценочной категорией, является градуальной величиной и варьирует от максимального уважения, поклонения, до нулевой отметки (отсутствия уважения) и далее - до неуважения, презрения. Особенность шкалы уважения состоит в том, что полярные точки на этой шкале нагружены дополнительными значениями: любовью и ненавистью, трепетным страхом и насмешкой. Уважение как оценка статуса человека проявляется в вариативных способах выражения уважения: специализированной системе обращений, в предоставлении уважаемому человеку символических прерогатив и привилегий (например, почетного места, экспертного мнения, исключительных прав), в поддержании определенной дистанции между уважаемым человеком и другими людьми. Недостаточное уважение и неуважение часто выражаются в соответствующих способах обращения, в игнорировании человека как личности, а также в произвольном варьировании дистанции между собой и неуважаемым человеком и в символическом унижении людей.

Демонстрация уважения к кому-либо всегда связана с понятием самоуважения. Не случайно дистанцированность характеризует как уважительное поведение, так и поведение человека по отношению к партнеру по общению, чей статус неясен. Так, образованный кореец, владеющий литературным языком, использует эту подсистему национального языка в тех случаях, когда его собеседником является человек, стоящий на более высокой социальной позиции (старший по возрасту, должности и т.д.), и когда разговор ведется с малознакомыми людьми и иностранцами [Никольский,1976:128].

Оценка статуса неразрывно связана с индикацией статуса человека. Оценочная характеристика статуса человека прослеживается в контрастных парах выражений, относящихся к поведению мужчин и женщин в англоязычном обществе: He's inquisitive - she's nosy; he shares information - she gossips; he discusses - she chatters; he explains - she complains; he's cool - she's frigid; he's reflective - she's moody; he's a lover - she's a tramp; he's resolute - she's stubborn; he loses his temper - she's hysterical; he's analytical - she uses feminine logic [Rothwell,1982:181-182]. - "Он любознателен - она любопытна; он делится информацией - она сплетничает; он обсуждает - она болтает; он объясняет - она жалуется; он спокоен - она бесстрастна; он задумчив - она угрюма; он любовник - она потаскуха; он настойчив - она упряма; он теряет самообладание - она истерична; он аналитичен - она

79

использщует женскую логику". Характеризуя поведение мужчин в нейтральном ключе, говорящий, использующий приведенные пары выражений, проявляет неуважение к женщинам. Статусная оценка пола прослеживается в сравнениях. Сравнения, в основе которых лежит признак мужского рода, содержат положительную оценку, а сравнения, в основе которых лежит признак женского рода, - отрицательную оценку: "Она - свой парень", но "Он ведет себя, как девчонка" [Smith,1985:63]. Отмечено, что британцы склонны воспринимать информацию по радио с большей долей сомнения, если эту информацию передают дикторы-женщины [Erfurt,1989:227].

Статусная оценка многообразна. В широком смысле любая нормативная оценка носит статусный характер. В узком смысле мы говорим о статусной оценке как уважении либо неуважении и способах проявления соответствующего отношения.

Уважение к профессиональным качествам человека раскрывается посредством сравнения с некоторой точкой отсчета. Распространенным типом подобного сравнения является автохарактеристика говорящего: "For my own part, I found Reich a fascinating man. My own mind is at home in any period from 2,500 BC to the end of the tenth century AD. Reich's mind was at home in any period from the Carboniferous age onward, and he could speak of the Pleistocene - a mere million years ago - as if it were recent history. I was present once when he examined a dinosaur tooth, and he remarked casually that it could not possibly be as recent as the Cretaceous age - that he would place it in the late Triassic - about fifty million years earlier. I was also present when a Geiger counter verified his guess." (C.Wilson). Повествование в фантастическом романе К.Уилсона "Паразиты мозга" ведется от имени профессора археологии Г.Остина, который рассказывает о своем коллеге профессоре Райхе. Г.Остин говорит, что хорошо знает период от 25 века до н.э. до 10 века н.э. Профессор Райх мог определить любой период в диапазоне миллиона лет, от каменноугольного периода до наших дней. Он смог определить возраст и время жизни динозавра с точностью до периода в пределах мезозойской эры по зубу вымершего животного, и счетчик Гейгера подтвердил его догадку. Это - высочайший уровень квалификации ученого, и субъектом оценки выступает специалист высокого ранга в научном мире. Предметом уважения является высокий статус ученого.

Уважение, оказываемое царственным особам, имеет иную природу: A small crowd meanwhile had gathered at the gates of Buckingham Palace. Listlessly, yet confidently, poor people all of them, they waited; looked at the Palace itself with the flag flying; ...and all the time let rumour accumulate in their veins and thrill the nerves in their thighs at the thought of Royalty looking at them; the Queen

80