serdyuk_ea_sost_iskusstvo_vostoka_vypusk_4_sokhrannost_i_sak

писца Аменнахта своему ученику Хормину (остракон Британского Музея, № 41541) гласит: «Будь писцом и, посещая “Дом Жизни”, стань мудрецом, подобным сундуку с книгами»40. То есть писец, прошедший обучение в «Доме Жизни», повышал свою квалификацию и получал работу определенного профиля, связанную с оперированием сакральными текстами. Когда мы говорим о «Доме Жизни», мы подразумеваем прежде всего людей, достигших высочайшего уровня мастерства, занимавших различные видные чиновнические должности в государственной администрации. Об их положении в обществе можно судить, например, из надписи в Вади Хаммамат времени XXдинастии41.ФараонРамсесIV,изучивкниги«ДомаЖизни», при сооружении своего погребения поручает доставку камня, по-видимому для саркофага, своим придворным. В числе этих сановников указываются влиятельные чиновники – «личные друзья Его Величества, начальники и князья Верхнего и Нижнего Египта», а также «писцы и мудрецы» «Дома Жизни».

Умения прошедших выучку в «Доме Жизни» характеризуются в надписи Птолемеевского времени жреца HMW-NTR Падихарпократа (Париж, Лувр, С 232), где содержится его обращение к коллегам: «О, все жрецы WAB, вникающие в слово бога, искусные в письме, просвещенные в “Доме Жизни” и нашедшие… (пути) богов, вникшие в письмена книгохранилища и раскрывающие тайны образов Ра (священных книг), искусные в трудах предков и отверзающие сердце того, что находится на стене, вырезающие письмена в гробницах и истолковывающие тайны…»42

Несмотря на активную включенность писцов «Дома Жизни» в деятельность государственной администрации, сам «Дом Жизни» остается в стороне от политической повседневности, он охраняет культурные основы, на которых стоит Египет.

40 Posener G. L’exorde de l’instruction educative d’Amennakhte // RE. Vol. 10. 1955. Р. 71.

41 Gardiner A. The House of Life. Р. 162, No 15. О том, что фараон в важных вопросах советовался с писцами «Дома Жизни» см. также: Ibid. No 16, 32, 37, 38, 42. Интересным в этом отношении является факт участия двух писцов «Дома Жизни» в заговоре против фараона Рамсеса III, что также свидетельствует об их высоком общественном положении, поскольку это был дворцовый заговор, участники которого были разоблачены и наказаны. См.: Ibid. Р. 161, No 13.

42 Gardiner A. The House of Life. Р. 172, No 43.

72

Когда сам фараон желает постичь суть какого-либо явления, вне зависимости от сложившейся ситуации понять, каково оно на самом деле, он обращается в «Дом Жизни» и изучает хранящиеся в нем священные книги. Чаще других в источниках в образе фараона, стремящегося к истинному знанию «Дома Жизни», фигурирует Рамсес IV. Считалось, что интерес к мудрости и любознательность могут сделать правление долгим, а деяния властителя праведными. На стеле из Абидоса (ныне хранится в Каире, в Египетском музее; 2,50×1,07×0,38 м)43 в молитве, обращенной к богу Тоту, «обитающему в “Доме Жизни”», говорится, что фараон обрел глубокое понимание тайн «Дома Жизни» и познал величие бога: «…нашел я… среди целой Эннеады. Формы твои, о владыка, сокровеннее, чем они… во дни то, что сказано, исполняется»44.

Возможно, именно благодаря закрытости «Дома Жизни» все, что мы узнаем о его деятельности из древнеегипетских источников, происходит за его пределами, а внутри он остается «сокровен-сокровен», как это описано в папирусе Солт 825. Это связано и с его функцией по охране культурной памяти, и с опасностью выхода за его пределы сил, таящихся в его магических книгах, которые в умелых руках мудрецов служат защитой и лекарством, но могут принести большое зло, попав к человеку «злонамеренному»45. Его магические книги46, в отличие от хранившихся в храмовых библиотеках, представляли собой тексты, явленные самими богами. В демотической сказке «Сатни-Хемуас и мумии» (записанной в 233 г. до н.э.)

43 Piehl K. Stèle de l'époque de Ramsès IV, conservée au Musée de Boulaq // ZÄS 22 (1884) 37–41; 23 (1885) 13–19.

44 Перевод дан по: Тураев Б.А. Бог Тот. СПб., 2002. С. 231. 45 Именно поэтому составление, редакция и использование ма-

гических книг, из которых «выходит жизнь и смерть», доверялись только «писцу образов, имя которого сообщено “Дому Жизни”» (см.: Тураев Б.А. Магический папирус Salt 825 Британского музея. С. 6.) и тем, чьи имена занесены в списки «Дома Жизни»» (см.: Gardiner A.

The House of Life. Р. 175, No 57).

46 В папирусе Солт 825 (XIII, XIV) перечисляются книги с такими названиями: например, «Великая силой (в бурю) при ужасе», «Повергающая врага жизни», «Предающая врага пламени», «Низвергающая стремглав», «Попаляющая врагов», «Древняя», «Книга Великая». См.: Тураев Б.А. Магический папирус Salt 825 Британского музея. С. 10.

73

рассказывается о том, какую кару понесет человек, если похитит «священную книгу, которую написал своею рукою сам бог Тот». Считалось, что в ней «сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и если ты их узнаешь, ты станешь сам подобен богам»47, – так говорит о ней жрец Исиды из Коптоса. Поэтому «вхожие» в «Дом Жизни» свято хранили его тайны.

Результатами творческой и редакторской деятельности «Домов Жизни» стали и сборники магических заклинаний, и сонники, а также медицинские тексты (рецептурные справочники), астрономические книги, разные «редакции» священных текстов с глоссами, давшие основу дальнейшего развития иллюстративной традиции в заупокойной литературе. Здесь же составлялась титулатура царей и различные важные для государства надписи. Даже «поучения» и художественная литература, как считает Г. Познер, были не чужды персоналу «Дома Жизни».

В «Домах Жизни» кипела бурная творческая и умственная работа, в которой участвовали и жрецы, и специалисты (врачи, маги, астрономы, математики, архитекторы, художники, скульпторы), и рядовой персонал переписчиков, проводились занятия по подготовке высококвалифицированных кадров, влиявших на судьбу древнеегипетской культуры. В «Домах Жизни» мы можем видеть центры всесторонней культурной деятельности Древнего Египта, где создавались и сохранялись важнейшие ценности – традиции письменной культуры и художественной мифологии древнеегипетской цивилизации.

Египетский термин «Дом Жизни» можно понимать буквально – в нем создавалось и оберегалось все то, что, как верили египтяне, поддерживает жизнь в этом мире и дает возможность загробного существования.

47 Цит. по: Кацнельсон И.С., Мендельсон Ф.Л. Древний Египет:

сказания и притчи. М., 2000. С. 208.

74

Д.В. Ванюкова

Царская скульптура периода XIII династии: сакральный образ как воплощение темпоральной характеристики

Утверждение о том, что произведение искусства является отражением сложного комплекса представлений, связанных со временем его создания, отнюдь не является преувеличением: памятник всегда несет в себе «матрицу» своей эпохи. На материале Древнего Египта прекрасным примером такого рода представляется один из процессов, отмечаемых в искусстве эпохи Среднего царства. Именно тогда в портретных произведениях второй половины XII династии распространяется традиция перенесения образных характеристик фараона на его современников. В частных памятниках времени Аменемхета III мы снова и снова угадываем черты правящего царя – удлиненные глаза, прикрытые тяжелыми веками, полные, сурово сомкнутые губы, высокие, прекрасно моделированные скулы, низкий лоб, чуть упрямый, выпукло лепленный подбородок.

Подражание (конечно, не полное) царской скульптуре стало для египтян действенным инструментом, связывающим изображенного с царем и его эпохой: происходит своего рода фиксирование места человека во времени через изображение, сходное с царским.

Подобный способ «маркирования» принадлежности к определенной группе известен на материале архаических культур. Так, «бенинские изображения царей служили одновременно и средством групповой идентификации»1. При этом, если бенинская скульптура маркирует этническую группу – одну из многих, то на египетском материале мы видим маркирование принадлежности к определенной эпохе. Общность типов лица заказчика и фараона выступает, наряду с передачей характе-

1 Куценков П.А. Парадокс портрета. К «предыстории» жанра // Искусствознание. М., 2006. № 1. С. 12.

75

ристик внешности, написанием имени, статусом, переданным через позу, одеяние, форму парика как способ уточнения: перед нами Ка человека, жившего в строго определенную эпоху, в правление конкретного царя.

Царь как символ своего времени… История знала множество примеров, когда в представлении современников и в воспоминаниях потомков фигура правителя словно аккумулировала в себе все отличительные черты его правления: наполеоновская Франция, викторианская Англия и т.д. За именем царствующей особы раскрывается все многообразие духовной жизни и череда событий тех лет.

Очевидно, что египтянам это качество сопряженности времени и индивидуальной истории не было чуждо. Более того, именно фигура египетского правителя как нельзя лучше подходила для воплощения подобных представлений. И хотя вопрос о сущности царской власти в Древнем Египте слишком объемен и сложен для анализа в рамках данной работы2, некоторые ключевые для нее аспекты восприятия царя египтянами необходимо отметить.

Фараон по своей природе стоит между богами и людьми, служа своеобразным медиатором, связывающим мир сакральный и мир профанный. Зачатый богом и земной женщиной, он «вполне бог и одновременно – вполне человек»3. Царь – это Хор, вечный и единственный правитель Долины. Однако царь – это и человек: Хуфу, Мерикара, Аменемхет. Как бог он объемлет в себе всю страну, каждый житель которой является «хему»4 царя – существом, творящим волю своего повелителя и одновременно его частицей, подобием; как человек он смертен, и срок его жизни имеет свой предел.

2 Царскому культу в Древнем Египте посвящено огромное количество исследований, как монографических, так и выходивших в виде отдельных статей. В отечественной науке последние наблюдения на эту тему см. например: Зубов А.Б., Зубова О.И. Природа власти царей Древнего Египта (К проблеме «восточного деспотизма» // Государство на Древнем Востоке: Сб. ст. М., 2004. Демидчик А.Е. Безымянная пирамида. Государственная доктрина древнеегипетской Гераклеопольской монархии. СПб., 2005. С. 16–27.

3 Зубов А.Б., Зубова О.И. Указ. соч. С. 218.

4 О значении термина см.: Берлев О.Д. Трудовое население Египта в эпоху Среднего царства. М., 1972. С. 33–41.

76

Эта двойственность природы царя явно выражается в «Хоровом имени»5, которое конкретизирует представление о боге, помещенном в индивидуальную человеческую оболочку. Так, «Хорово имя» Ментухотепа II (XI династия) – Сематауи (Объединяющий Обе Земли) – описывает пребывание Хора в качестве объединителя Верхнего и Нижнего Египта после смут I Переходного периода.

Более того, к началу эпохи Среднего царства египтяне вырабатывают особый термин, который, будучи примененным по отношению к царю, снова подчеркивает и его двуединую природу, и его теснейшую связь с Египтом как целостностью. Говоря об эпохе правления конкретного фараона, египтяне зачастую употребляют термин «хау», который может быть переведен как «время правления», «эпоха»6. Они используют оборот «хау-эф», то есть «время его» (принадлежащее ему – царю). Это тот тип времени, который находится от субъекта (царя) в непосредственной (пространственной7) близости и связан с уникальными событиями именно его существования.

Конечно, и в эпоху Древнего царства один человек на троне сменял другого, но в целом качество временны΄х характеристик не менялось, и бесстрастные, чуть отрешенные изображения правителей Древнего царства наглядно демонстрируют это. В них божественное кажется довлеющим над земным: стерты все приметы возраста, характера – того, что приобретается пережитым опытом, ложится печатью лет на лицо.

Кризисные десятилетия I Переходного периода нарушили мерное течение египетского существования, и с этой поры представления об эпохах как качественно разнородных отрезках времени прочно войдут в египетское мировоззрение, а царский памятник, вбиравший в себя характеристики своей эпохи, станет универсальным способом выражения этих отличий.

Именно с периода Среднего царства мы фиксируем самые разнообразные «истории жизни» царских памятников, которые

5 О нем см: Берлев О.Д. «Золотое имя» египетского царя // Ж.Ф. Шампольон и дешифровка египетских иероглифов. М., 1979.

6 Ванюкова Д.В. Время хау в древнеегипетской культуре. К постановке проблемы // Труды Государственного Эрмитажа. Т. 45: Петербургские египтологические чтения 2007–2008. СПб., 2009. С. 40–50.

7 В эпоху Древнего царства слово «хау» имело спектр значений, описывающих пространственное отношение к субъекту, – «рядом», «поблизости», «в непосредственной близости», «соседство».

77

теперь вовлекаются в сложнейший, полный тонких нюансов диалог эпох.

Царские статуи помещаются в контекст искусства прошлого, будучи установленными в храмы более древних правителей: так, Сенусерт I (начало XII династии) жертвует свои статуи в храм Ниусерра8 (V династия), Сенусерт III (XII династия) помещает свои изображения в храме Ментухотепа II (XI династия). Царь ставит себя в славный ряд древних владык, при этом, похоже, выбирая для себя одного предка-«патрона», правление (время «хау») которого в чем-то стало для него образцовым.

Правители Среднего царства, кроме того, «изымали» памятники прошлого из их времени: например, в ходе раскопок пирамиды Аменемхета I были обнаружены блоки с фрагментами храмовых рельефов эпохи правления Хеопса9, а в пирамиду Сенусерта III были помещены два саркофага эпохи III династии10. Можно предположить, что освященные веками памятники или их фрагменты приобретали и свойства оберегов, и способность передать отблеск великого прошлого страны в эпоху современности.

Всвою очередь, произведения Среднего царства попадают

вконтекст последующих эпох: например, плита из храма Птаха

вМемфисе с начертанной на ней хроникой царствования Аменемхета II становится постаментом для статуи Рамсеса II11. Последний, таким образом, в основу своего памятника буквально помещает время – историческую хронику Среднего царства.

Также могло происходить и «заимствование» времени, аккумулирующегося в царском памятнике, когда статуя узурпировалась потомками, и примеров такого рода можно привести огромное количество. Причем зачастую имена прежних владельцев не стесывались окончательно, так что их без тру-

8 Budge W. A guide to the Egyptian collection in the British museum. London, 1909. Р. 203–104.

9 Wildung D. Looking back into the future: the Middle Kingdom as a bridge to the past // ”Never had the like occurred”: Egypt’s view of its past» // Edited by John Tait. London, 2003. Р. 75.

10 Dodson A. Egypt's first Antiquarians?//Antiquity. Cambridge, 1988. No 236.

11 Malek J.; Quirke S. Memphis, 1991: Epigraphy // JEA. Vol. 78. 1992. P. 13.

78

да можно прочесть12. Возможно, это делалось для того, чтобы прежнее время было отчетливо видно, коль скоро его качества идентифицируются с правителем, которому оно принадлежит.

Кроме того, в эпоху Среднего царства одним из излюбленных приемов мастеров становятся стилизации скульптурных произведений «под древность», нарочитая их архаизация как один из способов связать воедино прошлое и современность. Наиболее заметной эта стилизация становится в правление Сенусерта I, чьи статуи из заупокойного комплекса в Лиште повторяют черты тронной статуи фараона Хефрена (IV династия).

Но, пожалуй, наиболее интересным примером взаимоотношения памятника и времени, его создавшего, является небольшая статуя фараона из Музея египетского искусства Луксора, надписанная именем Аменемхета III13. Статуя в рост, очень хорошего качества, явно портретная. Фараон изображен в клавте, с обнаженным торсом, его опущенные руки лежат ладонями вниз на опоясании – этот иконографический тип появился именно в эпоху Среднего царства14. Но черты лица абсолютно не похожи на привычные черты Аменемхета III, о которых шла речь в начале статьи и которые остаются неизменными в произведениях его времени.

Облик же луксорской статуи выглядит совсем иначе: вытянутое узкое лицо, небольшие глаза, довольно длинный нос с горбинкой, небольшой рот с капризно изогнутой полной верхней губой, тяжелый крупный подбородок.

В Египетском музее Каира находятся еще три царские статуи с точно такими же чертами лица. Одна сохранилась не полностью15 – статуя в рост, но нет постамента (а следовательно, нет надписи) и нет картуша с титулатурой на пряжке опоясания. Две другие – изображения фараона, сидящего на кубообразном троне. Обе они надписаны врезанными иероглифами, образую-

12 Wildung D. Op. cit. P. 65.

13Инв. № нуждается в уточнении – статуя не опубликована. Видимо, она была передана в Луксорский музей из Египетского музея в Каире, в таком случае ее инвентарный номер должен быть CG 42014 (?).

14Так изображен Сенусерт (статуи из Дейр эль-Бахри), молодой Аменемхет(статуя из Мемфиса).

15Инв. № CG 42015.

79

щими имя, по всей видимости, Мерисехемра Неферхотепа16. Таким образом, всего имеются три надписанные статуи, явно изображающие одного человека, но надписанные по-разному, и еще одна, не надписанная, но изображающая того же человека.

Возникают две гипотезы относительно принадлежности этих образов, которые сводятся к следующему.

ЭтистатуимоглибытьсозданыприАменемхетеIIIивпоследствии две из них узурпированы Неферхотепом. Но этому предположению противоречит тот факт, что нет никакого сходства между этими статуями и известными портретами Аменемхета, кроме того, форма клавта здесь довольно своеобразна и не характерна для эпохи Аменемхета III17, и, наконец, узурпация надписанной статуи предполагает то, что надписи должны быть перебиты, но не похоже, что надписи на двух каирских статуях меняли.

Второепредположениепредставляетсяболееобоснованным: все четыре статуи были созданы во время правления Неферхотепа и с его портретными чертами, но две из них надписаны его собственным именем, а две другие (луксорская и та, у которой не сохранился постамент, причем обе они изображают фараона стоящим) именем Аменемхета III. Обстоятельства, при которых были созданы эти произведения, и роль, отводимая здесь личности Аменемхета III, заслуживают особого внимания.

Правление XII династии замыкает царица Нефрусебек, видимо, сестра Аменемхета IV и дочь Аменемхета III, «первая в Египте безусловная царица-фараон»18. Именно ее недолгое правление подводит черту под искусством эпохи Среднего царства.

Похоже, что Нефрусебек была первой в череде правителей, для которых эпоха Среднего царства выступала в качестве времени-эталона, времени – основы их собственных правлений. Конечно, в случае с Нефрусебек такое пристальное внимание к ушедшему прошлому было связано и с уникальным положением царицы на престоле, который был завещан богами Хору – мужскому божеству.

16Инв. № CG 42023 – 42024.

17Матье М.Э. Искусство Древнего Египта. Л.; М., 1961. С. 186.

18Головина В.А. Нефрусебек-Неферкара – первая царица-фараон //

Восток в эпоху древности. Новые методы исследований: междисциплинарный подход, общество и природная среда. Тезисы международной научно-практической конференции. М., ИВ РАН, 2007. С. 50.

80

Женщина-фараон перед лицом «необходимости взаимной адаптации мифологической модели и противоречащей ей исторической реалии»19 вновь и вновь, кажется, всматривалась в прошлое, ища в нем опору собственному царствованию. Для нее, потомка фараонов, дочери великого Аменемхета III, связь со временем отца была живым доказательством справедливости ее собственного пребывания на престоле.

Болеетого,мыможемвидеть,чтовыражение«черпатьсилы в чем-то» применительно к египетскому восприятию собственного прошлого можно понимать чуть ли не буквально. Уже для Нефрусебек Аменемхет III мыслился божеством, которое дает дыхание жизни царице20, распространяя и на нее качества своего правления – стабильность, могущество, долголетие. Современные исследования позволяют также предположить, что в правление Нефрусебек черты иконографии Аменемхета III использовались при создании царских образов21. Как мы видели ранее, этот остроумный способ приобщения к великой эпохе, к «хау» благополучного царя был тогда для египтян не нов.

Именно поэтому Нефрусебек с большим вниманием отнеслась к самому значительному памятнику времени правления своего отца – Лабиринту в Хаваре, где были обнаружены надписи, содержащие ее имена и титулатуру. Нефрусебек, возможно, закончила строительство Лабиринта22. Можно предположить, что на территории храма она возвела святилище, связанное с культом своего великого предка, подобно тому как когда-то поступил Сенусерт III, установивший свои статуи в Дейр эль-Бахри в знак почитания Ментухотепа II.

Наступившее затем сложное, мало изученное на сегодняшний день время XIII династии, похоже, осознавалось египтянами как отличное по своим качествам от предшествующей эпохи. Причем XII династия, особенно правление Аменемхета III, становится для египтян тем эталоном, каким для начала Среднего царства являлись правления фараонов древ-

19Головина В.А. Нефрусебек-Неферкара–перваяцарица-фараон...

С. 50.

20Habashi L. Khatana-Quantir: Importance//ASAE 52. Р. 466.

21Доклад В.А. Головиной, детали которого не вошли в Тезисы

(Головина В.А. Указ. соч.).

22Habachi L. Hawara // LÄ. Band II. Wiesbaden, 1977. S. 1073.

81