Русская эмиграция - это не только дворянство, купече ство, интеллигенция. Это не только духовенство и русское воинство. Это представители всех сословий бывшей Рос сийской империи, в том числе и рабочие, и крестьяне. В эмиграции оказывались и убежденные противники большевизма, и люди растерявшиеся, и попавшие на чуж бину волей случая.
«философский пароход» начало 20-х
Русская литература тоже раскололась на «здесь» и «там». В России остались символисты Блок и Брюсов, вернулся в Москву живший в начале 20-х гг. в Берлине Андрей Белый. За рубежом оказались Мережковский и Гиппиус, Бальмонт и - с 1924 г. - Вячеслав Иванов. Пы тавшийся поначалу выехать за границу Федор Сологуб после смерти жены утрачивает всякий интерес к своей судьбе и живет «внутренним эмигрантом».
Акмеисты в основном остались в россии уехали близко знавшие Гу милева Георгий Иванов с Ириной Одоевцевой и Георгий Адамович. Из футуристов наиболее крупной фигурой за пределами России был Игорь Северянин, живший в Эсто нии. Покинули Россию виднейшие прозаики: Бунин, Ку прин, Ремизов, Шмелев, Зайцев. Прожив некоторое время за границей, вернулись Алексей Толстой и Максим Горь кий. Леонид Андреев доживал последние годы на своей даче в Финляндии, где и умер в 1919 г., не примирившись с большевизмом.
Это: Берлин, Париж, Прага, Белград, Варшава, София, Константинополь и «русский Китай» - города Харбин и Шанхай. Константинополь - город, куда отка тились остатки разбитой армии Врангеля - для большин ства представителей русской культуры оказался лишь временным пристанищем. Наиболее важными для русской литературы оказались Берлин и Париж.
Берлин (начало 20-х)
Литературная жизнь Берлина превращается в своеобразный диалог эмиграции и метрополии. Здесь возникает Дом искусств по образцу Дома литераторов в Петербурге.
Литературному многолюдью русского Берлина сопутствовал и невиданный издательский бум.
Здесь печатается русская классика: от Пушкина до Тол стого. Многие известные русские прозаики (Бунин, Реми зов, Зайцев и др.) издают собрания сочинений. Выходит детская, медицинская литература, научные книги.
Париж
все очевиднее становилась горькая истина: эмиграция - это надолго
эмиграции. Теперь он становится и литературной столи цей русского зарубежья. Здесь живут Бунин, Куприн, Гиппиус, Мережковский, Ремизов, Зайцев, Ходасевич, Геор гий Иванов, Тэффи и многие известнейшие поэты, про заики, публицисты. Здесь выходит самый известный лите ратурно-художественный журнал русского зарубежья «Сов ременные записки».
Сменовеховство и евразийство
Летом 1921 г. в Праге вышел сборник «Смена вех». Уже в названии сборника звучал полемический выпад в
адрес знаменитого сборника 1909 г. «Вехи».
Вслед за сборником в Париже начал выходить журнал
«Смена вех» под редакцией Ключникова, а в 1922 г. жур нал сменила газета «Накануне». Идеи сменовеховства са мые разные политические круги эмиграции единодушно встретили в штыки.
1921 Г. В Софии вышел еще один сборник: «Исход к Востоку: Предчувствия и свершения. Утверждения евра зийцев».
Близок к евразий цам был журнал «Версты», названный по одной из цвета евских поэтических книг и печатавший произведения Цветаевой
ОЩУЩЕНИЕ КРИЗИСА
И сменовеховство, и евразийство были проявлением общего ощущения кризиса - не только русского, но и ев ропейского.
Все искали опору. Среди литераторов можно было встретить и буддиста, и приверженца персидского религиозно-философского учения маздакизма. Многие вступали в масонские ложи. И все-таки самым заметным движением было возвращение к православию - не только среди известных писателей старшего поколения, таких, как Шмелев или Зайцев, но и среди молодежи.
Споры о литературе
Главной задачей жизни на чужбине стало стремление сохранить русскую культуру для будущего.
Можно было услышать непререкаемое утверждение, что на чужбине ничего путного написать нельзя: писателю в эмиграции не хватает не только читателей, но и самого воздуха родины, без которого он задыхается. Но не менее часто звучали голоса, настойчиво рисующие безотрадные перспективы развития советской литературы: цензурный гнет душит свободное слово, в таких условиях настоящая литература вообще не может существовать.
Внимание к советской литературе не ограничивалось спорами. На страницах эмигрантских газет постоянно пе- репечатывались произведения советских авторов.
Молодые
Из нескольких попыток организовать специальный журнал, где могли бы печататься молодые литераторы, самым знаменитым стал журнал «Числа», выходивший в первой половине тридцатых годов. Это было роскошное издание, воспроизводившее цветные репродукции, которое существовало благодаря меценатам.
Организаторы былим: «Цеху поэтов» Георгий Адамович, Геор гий Иванов
Литература русской эмиграции первой волны как единое целое существовала до начала 1940-х гг., т. е. до окон чательной победы фашизма в Европе. Затем одним выпа ло на долю искать пристанище за океаном, в США, дру гим - пережить немецкую оккупацию, третьим - погибнуть в рядах французских ополченцев или в концла гере.
Он все потерял - и остался один на один с этой вечностью над головой. Это было общим почти для всех эмигрантов. Когда почва ушла из-под ног, они обратили взоры к небу. Вместе с тем очевидна попытка обнаружить «твердую землю» в глубинах русской культуры.
Отсутствие родной земли и нехватку русской речи восполняла великая рус ская литература и ее культурная традиция. И за всем этим слышна тоска по родине, желание за Россией имперской и советской разглядеть вечную, непреходящую Россию.
Поэзия
В эмиграции продолжалось творчество поэтов старше го поколения: Константина Бальмонта, Вячеслава Ивано ва, Зинаиды Гиппиус и др. Наибольшего расцвета в 20-е и 30-е гг. переживает поэзия Марины Цветаевой, Владисла ва Ходасевича и Георгия Иванова.
«ПАРИЖСКАЯ НОТА» И «ПЕРЕКРЕСТОК»
Георгий Адамович аскетизм- ничего лишнего высокая содержательность, скупость средств
Как поэт он старался следовать тем же требованиям: выразительной силы стихи должны достигать не изысканными сравнениями и не ритмическими новшествами. Стихам нужна особенная точность слова и та сдержанная интонация, с которой об ращаются только к человеку, который поймет все с полу намека.
Молодые последователи «Парижская нота»- штейгер, лидия чурвинская – дневниковые стихи, человеческий документ, интонация наедине с собой.
Другие поэты
Поплавский (мистик)
Цветаева
ВНЕ ДОМА
В мае 1922 г. Марина Цветаева с дочкой выехали из России. Главной ценностью, которую она увозила с собой,
был сундучок с рукописями. В Берлине встретилась с му жем, и в августе семья переехала в Прагу. В Чехии она прожила более трех лет.
В 1925 г., после рождения сына Георгия (в семье его бу дут звать Мур), Цветаева переехала в Париж и сразу за воевала симпатии стихами из неопубликованной книги «Лебединый стан». В ней готовы были видеть поэта «белой идеи». Но Цветаева не могла быть глашатаем по литических идей.
1928 г. в газете «Евразия» она напечатала при ветствие приехавшему в Париж Маяковскому, после чего получила отставку от газеты «Последние новости».
Ее очень хвалил Святополк-Мирский.
1928 г. в Париже вышла книга стихов «После России. 1922-1925». Она оказалась последней...
ВЛАДИСЛАВ ХОДАСЕВИЧ (1886-1939)
Именно в Париже определилось его место в русской литературе и как поэта, и как критика, и как автора замечательной ме муарной прозы и историко-литературных исследований.
Мысль о том, что в нем нет русской крови и он не пра вославный, заставляла Ходасевича ревностно доказывать - прежде всего самому себе - свою связь с Россией. «Не матерью, но тульскою крестьянкой»
Обожал Пушкина
Был суперпатриот, имперец.
все-таки ни первый сборник «Молодость», посвященный первой жене, неза долго до того покинувшей его, ни второй - «Счастливый домик» - не позволяли говорить о Ходасевиче как боль шом поэте.
Его привлекал «неоклассицизм» нового направления, но разочаровали разговоры в «Цехе поэтов»: все о мастерстве и ни слова - о содержании.
дно стихотворение!
В таком долготерпении поэта сказалось его понимание
творчества: появление произведения нельзя торопить, оно должно само родиться, автор только помогает ему появиться на свет («Ручей»)
Сб и стих «Путем зерна» («Затем, что мудрость нам единая дана: Всему живущему идти путем зерна.»)
Речь: Здесь изжиты прежние иллюзии. Поэт ясно понял необратимость времени. Пушкинской России боль ше не будет. Сам Пушкин становится новому поколению непонятен, как уже многим непонятен его язык. Человек, прошедший через кровь и пороховой дым, через ужасы войн и революций, никогда не обретет той внутренней гармонии, без которой неощутима гармония пушкинского слова. Великому поэту, «солнцу русской поэзии» Пушкину тоже предстоит идти путем зерна: умереть в сознании но вого поколения, чтобы после снова воскреснуть. А пока... Последние строки статьи-речи Ходасевича «Колеблемый треножник» наполнены воодушевлением, родственным пафосу пушкинского «Пророка»:
«То, о чем я говорил, должно ощутиться многими как жгучая тоска, как нечто жуткое, от чего, может быть, хо чется спрятаться. Может быть, и мне больно, и мне тоже хочется спрятаться, - но что делать? История вообще не уютна. "И от судеб защиты нет".
«Петербург»
И каждый стих гоня сквозь прозу,
Вывихивая каждую строку, Привил таки классическую розу К советскому дичку.
«Баллада»
Сижу, освещаемый сверху, Я в комнате круглой моей. Смотрю в штукатурное небо На солнце в шестнадцать свечей
-
О, косная, нищая скудость Безвыходной жизни моей! Кому мне поведать, как жалко Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться, Колени обнявши свои, И вдруг начинаю стихами С собой говорить в забытьи.
-
Как пению дикому внемлют Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец Вся комната мерно идет, И кто-то тяжелую лиру Мне в руки сквозь ветер дает.»
Жизнь Ходасевича в первые годы эмиграции - это нескончаемые переезды: Прага, Венеция, Рим, Турин, Париж, Лондон, Белфаст, Неаполь, Сорренто. В 1925 г. в советской печати его обвинили в «бело- гвардейщине». Путь назад стал немыслим. эти годы создаются, быть может, самые сильные и мрачные стихи цикла «Европейская ночь», который, вме сте с большей частью «Путем зерна» и «Тяжелой лиры» составил последнее «Собрание стихов» (1928) поэта. Эта книга стала итоговой в жизни Ходасевича.
Раздраженный чрезмерными похвалами и сравнения ми, Георгий Иванов написал остроумную, ироничней шую статью «В защиту Ходасевича», наполовину пере черкнувшую все услышанные поэтом похвалы: «Конеч но, стихи его - все-таки поэзия. Но и какая-нибудь тунд ра, где только болото и мох, - "все-таки" природа, и не ее вина, что бывает другая природа, скажем - побережье Средиземного моря...» Иванов был не первый, кто под черкнул строгую «скудость» поэзии Ходасевича.
Оса, муравей, гусеница:
«Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?»
Несговорчивый и очень болной.
Мечтал написать биографию Пушкина, но надо ыбло зарабатывать деньги ерундой. Из немногих отрад последних лет - сочинение о якобы существовавшем поэте пушкинского времени «Жизнь Ва силия Травникова», которым он многих ввел в заблужде ние
Не задолго до кончины вышла книга мемуарной прозы «Некрополь», поразившая точностью языка и, временами,
чрезмерной
желчностью
в
изображении
отдельных
«персонажей» литературной жизни России начала века
«Счастлив, к т о падает вниз головой: Мир для него хоть на миг - а иной.» (европейская ночь сб)
Адамович «Пушкинская оболочка и темный смысл».
ГЕОРГИЙ ИВАНОВ (1894-1958)
Беспокойно сегодня мое одиночество, У портрета стою - и томит тишина... Мой прапрадед Василий - не вспомню я отчества –
Как живой, прямо в душу - глядит с полотна.
Уже в детские годы он мог ощутить недолговечность всего, что от рождения казалось прочным и незыблемым: рано умер отец, имение сгорело после невероятной силы пожара.
1912 г. вышел первый стихотворный сборник поэта «Отплытье на о.Цитеру». В 1912 г. Иванов входит в круг акмеистов, следуя и в сти хах, и статьях лозунгам этого направления. Иванов и в последующих сборниках - «Горница» и «Ве реск» - остается верен стихотворной «живописи».
Иванове поражала внешняя безукоризненность при отсутствии внутренней сути. В стихах «как будто вовсе нет личности», это стихи и только стихи.
Мемуары Георгия Иванова принято считать недостоверными. За всякого рода выдумки на него сердились Ахматова, Цветаева, Северянин. Но Иванов и не скрывал, что его вос поминания это, скорее, художественная проза, чем документ. (петербургские зимы»- атмосфера умирающей столицы)
О жизни Иванова за границей известно очень немного. После Берлина был Париж, где он с женой, писательницей Ириной Одоевцевой, прожил большую часть жизни. Жили богато.
Эта «поэма в прозе» большинству совре менников казалась верхом неприличия и цинизма. Лишь не многие увидели подлинное ее содержание: «Распад атома» - это состояние современной цивилизации, распад культуры и распад человеческого сознания.
Превращение авто ра «Отплытье на о. Цитеру» (1912) в автора «Отплытие на остров Цитеру» (1937) для современников было чудом ред ким и ошеломительным.
Мне больше не страшно. Мне томно.
Я медленно в пропасть лечу
И вашей России не помню
И помнить ее не хочу.
И не отзываются дрожью
Банальной и сладкой тоски
Поля с колосящейся рожью, Березки, дымки, огоньки...
(грязь вперемежку с нежностью, грусть, переходя щая в издевательство – адамович)
Иное дело, если сказать о страшном, «не нажимая педаль»:
Ну мало ли что бывает?.. Мало ли что бывало - Вот облако проплывает, Проплывает, как проплывало,
Дере вья, автомобили, Лягушки в пруду поют. ... Сегодня меня убили. Завтра тебя убьют.
Синеватое облако
(Холодок у виска) Синеватое облако И еще облака... И старинная яблоня (Может быть, подождать?) Простодушная яблоня Зацветает опять.
Все какое-то русское - (Улыбнись и нажми!) Это облако узкое, Словно лодка с детьми
И особенно синяя
(С первым боем часов...) Безнадежная линия Бесконечных лесов.
Это - мир глазами человека перед самоубийством. Облако, яблоня, леса - блуждание глаз перед тем, как нажать на спус ковой крючок. Не показывает а намекает и оттого еще отчетливее.
Иванова часто называют «цитатным поэтом».
Россия - особая тема в поэзии Иванова. Она ощущается в его стихах даже тогда, когда имя ее не произнесено:
Замело тебя, счастье, снегами, Унесло на столетья назад, Затоптало тебя сапогами Отступающих в вечность солдат...
Проза
Первые годы на чужбине даже известным писателям дались трудно. Они не только испытывали денежные затруднения, но многих в первое время постигло и творческое молчание. Легче писалась публицистика. Взяться же после всех испытаний за рассказ или за повесть было не просто.
Но уже к середине 20-х гг. стало очевидным, что большинство писателей не утратили своего дара.
Бунин
Первым прозаиком русского зарубежья был Иван Бунин. Он поражал современников не только совершенством своей
Нобелевская премия, полученная Буниным в
1933 г., стала для эмиграции фактом признания самих рус ских изгнанников, этих «людей без отечества». Поэтому Бу- нинские торжества стали своего рода всеэмигрантским праздником.
АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ В ЭМИГРАЦИИ
Алексей Николаевич Толстой пробыл в эмиграции с
1919 по 1923 гг. Во время гражданской войны он работал в Отделе пропаганды Добровольческой армии, в первое время жизни на чужбине к новой власти в России относил ся крайне отрицательно. Его личная «смена вех» не могла не отразиться на его творчестве. В России он редактирует первую часть своей эпопеи «Хождение по му кам», написанную за рубежом, согласно новым воззрениям. + детство никиты
По-настоящему, как значи тельные прозаики, состоялись только Владимир Набоков, писавший д о своей второй эмиграции в Америку п о д псев донимом Владимир Сирин, и Гайто Газданов.
Иван Шмелев
Богомолье, Лето Господне (гимн чудесному мастеровому люду)
вот в 1911 г. наступил звездный час дореволюцион ного творчества: появляется повесть «Человек из рестора на». Повесть представляла собой монолог главного дейст
вующего лица, официанта преклонного возраста, речь ко торого со всеми ее профессионализмами была воспроиз ведена безукоризненно. Такой тип повествования, когда оно не просто ведется от лица героя, но и в словах, в са мом строении фраз запечатлевает характернейшие черты рассказчика, называется "сказ".
Это был городской сказ.
Октябрь, с его воинствующим безбожием, писатель принять уже не мог.
В 1918 г. Шмелев с семьей приезжает в Алушту, надеясь трудное время переждать в Крыму. Здесь из-под его пера выходит повесть «Неупиваемая Чаша».
тоже сказ, но не бытовой, как в «Человеке из ресторана», и не «затейный», как в знамени том лесковском «Левше». Здесь сказ возвышенный, жи тийный.
Писатель кончил эту вещь не смертью художника, но жизнью чудодейственного творения. Он на Божью милость надеялся: выздоровеет еще больная, любимая им родина...
Сына расстреляли.
И летом 1923 г., в Грас- се у Буниных, Шмелев закончил первое эмигрантское свое произведение «Солнце мертвых», не побоявшись вещь все го в полтораста страниц назвать «эпопеей».
«Лето Господне» и «Богомолье» - наиболее важные произведения Шмелева. Давно определена главная осо бенность этих книг: Шмелеву удалось наиболее органично совместить религиозное и художественное начала своего творчества.
«Лето Господне», как и «Богомолье», - сказ.
Речь взрослых героев преломляется сквозь речь ребенка, и потому нас не покида ет ощущение, что не только действия взрослых мы видим детскими глазами, но и слышим их ушами мальчика.
АЛЕКСЕЙ РЕМИЗОВ (1877-1957)
Мир «чертячий» и мир волшебный войдут в большинство его произведений. Тк родился в купальскую ночь