здравым смыслом, оставляя мифологическую мудрость для особых торжественных случаев. А дурак в сказке руководствуется именно мифическим мышлением и в повседневности. В греческом мифе царь Финей страдает от голода, так как его пищу съедают и оскверняют птицеобразные гарпии. В русской сказке Иванушкадурачок везет из города всякую снедь к праздничному столу, слышит, как вороны каркают, и потчует их: «Сестрицы-голубушки, кушайте на здоровье». В немецкой сказке из собрания тех же братьев Гримм дурак никак не может испугаться. Эта сказка явно подтверждает теорию В. Я. Проппа, согласно которой в основе волшебной сказки — доисторический обряд посвящения. Через этот обряд нужно было пройти, чтобы стать полноправным членом родового коллектива. Среди испытаний было, конечно, испытание страхом, которого дурак не знает, ибо устрашающие мифы для него будничная повседневность. В конце концов, благодаря своему бесстрашию он становится королем, и только молодой королеве удается испугать его, вылив на него, сонного, ведро с живыми пескарями. Дурак руководствуется своей особой наукой, выводы которой, по Леви-Строссу, до сих пор не осмысленные до конца, составляют субстрат нашей цивилизации.
Если, как говорит Гримм, сказка летит, а сага идет, то миф произрастает. Непреходящая функция мифа — напоминать, что слово значит больше, чем слова. «Германская мифология» Якоба Гримма — это апология немецкого слова. Переводчик книги Д. Колчигин прав, оставляя некоторые немецкие слова непереведенными. Эти слова — сами по себе мифы, а в переводе они перестанут быть мифами, перечеркнутые отдельным значением при потере всех остальных. «Есть мифы, обожествляющие самое слово», — говорит А. А. Потебня29. Невозможно определить, миф ли предшествует слову или слово предшествует мифу. Тому и другому предшествует Слово, которое возвещает первый стих Евангелия от Иоанна. Но движение мифа в произрастании, и произрастает миф не вовне, а внутрь самого себя. Книга Якоба Гримма вся пронизана этим произрастанием. Внутри себя миф соприкасается с корнями других мифов, также растущих внутрь себя и образующих мощный сверхорганизм народной жизни. Так в книге Якоба Гримма германский миф соприкасается своими корнями с индийскими, кельтскими, литовскими, финскими и славянскими мифами, выявляя многозначность бытия, присущую каждому слову и каждой вещи, а являть многозначность бытия и есть предназначение мифа, без которого реальность перестает существовать, сходя на нет в мнимой однозначности.
Владимир Микушевич
=
