Глава 11

СОВЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА1970—1980-х ГОДОВ

Постановление ЦК КПСС «О литературно-художе­ственной критике». — Типы литературной критики и крити­ков.— Литературно-общественная атмосфера 1970— нача­ла 1980-х годов. — Творческие индивидуальности литератур­ных критиков: Ю.И.Селезнев, И. А. Дедков, А.М.Турков, И. П. Золотусский, В. Э. Кардин, Б. М. Сарнов, В. В. Кожинов, И. В. Роднянская. — Классическая литература в оценках кри­тики. — Конец 1980-х годов в литературной критике. С.И. Чу-принин. Полемическое противостояние. Диалоги недели.

21 января 1972 г. после большого перерыва литературная критика вновь привлекла к себе внимание ЦК КПСС: было опублико­вано постановление «О литературно-художественной критике». Как любое другое партийное постановление, и это требовалось изучать, пропагандировать и воплощать в жизнь. Тем не менее, постановление соответствовало традиционному шаблонному тексту «о состоянии и задачах». Как обычно, речь здесь шла о недостатках литературной критики, которая «примиренчески» относится «к идейному и художе­ственному браку», отличается субъективизмом и групповыми при­страстиями. Критика была обвинена в недостаточной активности на пути утверждения идеалов гуманизма и в противостоянии буржуазной культуре. Причины виделись в недостатках кадров и отсутствии науч­ных разработок-в области истории и теории литературной критики. Обтекаемость формулировок, полное отсутствие конкретных приме­ров и имен, рекомендации «повысить», «улучшить», «направить вни­мание» — все это было в духе времени. Результатом постановления явилось издание критико-библиографического журнала «Литератур­ное обозрение» (с 1973 г.), появление многочисленных сборников и целых журнальных номеров, посвященных литературной критике. Внешнему наблюдателю может сегодня показаться, что литературная критика заняла, наконец, подобающее ей место.

333

Однако состояние литературной критики в 1970 — начале 1980-х годов было бесперспективным. Мощная ветвь литературной критики была представлена официозом, обслуживающим писательский гене­ралитет, определяющим идейный пафос советской литературы «на со­временном этапе» и достаточно равнодушным при этом к судьбам пи­сателей и их сочинений. Литературно-критическому официозу проти­востояла критика, вобравшая в себя оперативные отклики на новые книги, оценки текущей литературной ситуации, пропаганду той или иной творческой индивидуальности. Официозная критика создава­лась в едином спокойно-бесстрастном ключе, а опубликованные в ее недрах работы утомляли читателя своими однообразными названия­ми: «Романтизм в советской литературе» (А. Овчаренко), «Искусство живое, развивающееся» (В. Щербина), «Современные аспекты теории социалистического реализма» (Б. Сучков), «Парадоксы научно-техни­ческой революции и социалистический реализм» (А. Метченко), «Со­циалистический реализм: метод и направление» (С.Петров), «Народ­ное и национальное (Г. Ломидзе). Статьи этих и других критиков зву­чали в унисон с речами и докладами Г. Маркова на Пятом съезде писа­телей СССР (1971), В.Озерова на пленуме правления Союза писателей (1972), Ф.Кузнецова на Четвертом съезде писателей РСФСР (1975), а также выступлениями на Шестом и Седьмом съездах писателей СССР в 1976 и в 1981 годах. На юбилейном пленуме прав­ления Союза писателей СССР в сентябре 1984 г. с большой речью вы­ступил К. У. Черненко. Но уже в 1986 г. прошел последний (восьмой) съезд писателей СССР, после чего, вскоре, союз писателей России рас­пался на две противостоящие организации.

Литературная критика официоза создавала «неистребимые», «не­тленные» писательские репутации. Скажем, писателей, оказавшихся в руководстве писательских Союзов СССР и РСФСР, можно было только хвалить, невзирая на уровень их произведений. Литературная критика этого типа прибегала к вялой полемике, к равнодушно-благо­стным обзорам. Цвета критического стиля этой поры — черный, бе­лый и серый — причем не в их благородной гармонии, а в смазанности и тусклости. Появившаяся «трилогия» Л.Брежнева («Малая земля», «Целина», «Возрождение») всерьез оценивалась как художественное произведение.

Некоторые критики оказывались в сложном «серединном» поло­жении. Знание литературы, чувство слова влекло их к анализу глубо­ких литературных процессов, к творчеству таких «спорных» в те годы авторов, как Ф.Абрамов, В.Конецкий, Ф.Искандер. Вместе с тем, конъюнктурная необходимость призывала их писать о гражданствен­ности в литературе, об ее партийности и нерешенных задачах социа-

334

листического реализма. Среди таких критиков 1970—80-х годов сле­дует назвать Е. Сидорова, Ю. Суровцева, Ю. Кузьменко.

Другие авторы старались пользоваться любыми возможностями, чтобы донести до читателя свои размышления о поэте, чье творчество мало кто брался осмысливать публично, — о В. Высоцком, о публици­стике В.Шукшина, о прозе К.Воробьева и В.Семина, о драматургии

A. Вампилова. И хотя некоторые пассажи статей были явно закамуф­ лированы под типовые суждения о советской гражданственности и патриотизме, они запоминались читателю. К числу таких критиков можно отнести Л. Лавлинского, В. Ковского, С. Лесневского.

В целом же критика определила свою задачу как «поступательное движение общества к коммунизму», а потому самым распространен­ным жанром стал жанр хвалебной рецензии. Впоследствии Н. Иванова точно назвала такие «критические» сочинения «развесистыми мону­ментами». Она писала о клишированное™ и ангажированности откли­ков, размытости и обобщенности слов. Вместо разнообразия критиче­ских жанров газеты и журналы избирали портрет и рецензию. «Жанр аналитической критической статьи резко оттеснен в сторону или во­обще забыт за ненадобностью», — писала Н. Иванова¹. Она иронич­но отзывалась об однотипности заглавий этих литературных портре­тов: «Всегда на марше», «Счастье преодоления», «Познай свою доб­роту». Портреты писателей больше напоминали жанр многословно­го тоста или оды. Избыточная восторженность критиков создавала ложную шкалу ценностей, переставала ориентировать и интересо­вать читателя.

В начале 1980-х годов мысль Н. Ивановой о комплиментарности и банальности литературно-критических суждений была поддержана и другими авторами. Так, А. Латынина в блестящем памфлете «Гар­сон, кружку пива!»² пишет о том, что критика утрачивает свою при­родную сущность и берет на себя не свойственную ей роль — служить и угождать писателям. Латынина показывает, что под разными уважи­тельными и неуважительными предлогами писатель добивается либо смягчения литературно-критической оценки, либо вообще изменения негативного отношения к объекту критики на позитивное.

Литературные нравы 1970 — начала 1980-х годов отличались вла­стной жестокостью по отношению к инакомыслящим писателям. В 1970-е годы вышли из Союза писателей или были исключены из него

B. Максимов, В. Войнович, Г. Владимов, Л. Чуковская, участники ли-

Развесистые монументы: Критика критики //Литературная газета. 1983. 14 декабря.

Литературная газета. 1985. 1 января.

335

тературной группы «Метрополь» и другие известные литераторы. Не­которые из них были вынуждены эмигрировать, кто-то продолжал ра­ботать на Родине, не имея шансов быть напечатанным. В этих услови­ях особое значение приобретала честная литература и честная крити­ка. Речь идет о талантливых литераторах, которые в своих сочинениях находили возможность правдиво и искренно рассуждать о художест­венном тексте и породившей его реальности. Многие литератур­но-критические произведения, содержавшие размышления о прозаи­ческих, поэтических или драматургических сочинениях, выходили да­леко за их пределы и, усиливая публицистическое начало, давали чи­тателю возможность думать о противостоянии человека и власти, о судьбе маргинальных людей, о проблемах экологии и политики, о се­мейных корнях и нравственных устоях жизни.

Литературную критику публицистического направления пред­ставлял журнал «Наш современник». С середины 1960-х и до середи­ны 1980-х журнал вдохновлен был поисками нравственных жизнен­ных опор, которые чаще всего ассоциировались с персонажами так на­зываемой деревенской прозы.

Первые тома «Нашего современника» появились в печати в 1956 г. Постепенно альманах перерос в «двухмесячник» (с 1962 г.), а затем стал ежемесячным журналом. Среди видных литературных критиков 1960-х годов, печатавшихся в «Нашем современнике», следует на­звать А. Исбаха, Е. Осетрова, А. Днепрова, В. Полторацкого. Журнал и его литературно-критический отдел тяготели к исследованию лите­ратурной жизни российской провинции. Вместе с тем, здесь охотно печатали рецензии на книги Ю.Нагибина, Я.Смелякова, В.Некрасо­ва, К. Ваншенкина и писателей, аттестовавшихся по моде тех лет «де­ревенщиками»— Евг.Носова и В.Астафьева.

С 1968 г. в журнале отчетливо проявились тенденции к «четким идейно-эстетическим оценкам», к требованию «глубокого изображе­ния трудовых дел советского человека». В статьях и рецензиях все чаще звучит критика в адрес писателей, тяготеющих к «общечелове­ческой проблематике». В конце 1960-х годов с появлением в журнале публикаций О.Михайлова, Л.Новиченко, П.Палиевского, А.Овча-ренко, В. Чалмаева, Л. Аннинского, В. Бушина заметно «укрупнение» литературно-критического ракурса. Журнал пишет о Есенине, Буни­не, Куприне, Твардовском, Исаковском, обращается к именам Досто­евского и Некрасова.

С начала 1970-х годов «Наш современник» в отсутствии прежнего «Нового мира» явственно осознает себя лидером отечественной пуб­лицистики и критики. Статьи И.Дедкова, В. Кожинова, А.Кондрато­вича, Л.Лавлинского, В.Сахарова, Ю.Селезнева во многом наследу-336

ют традициям «Нового мира» и обращаются к постоянным объектам новомирской критики — творчеству В.Быкова, В.Белова, Ю.Бонда­рева, В. Распутина, В. Шукшина.

Фирменным знаком «Нашего современника» 1970-х годов стано­вятся аналитические статьи, посвященные русской классической ли­тературе в ее соотнесенности с текущим литературным процессом. В 1980-е годы литературно-критические статьи «Нашего современни­ка», последовательно обращенные к русскому национальному созна­нию, в известной степени восходили к идеологии российского почвен­ничества и нередко воспринимались оппозиционно в отношении к мо­рально-этическим стандартам «общества развитого социализма». Критики С. Викулов, С. Куняев, М.Лобанов, Ю.Иванов, Е.Осетров

A. Казинцев, Ю. Лощиц, П. Горелов, М. Любомудров, Т. Глушкова впоследствии будут оспаривать провозглашенные в середине 1980-х годов демократические идеи, считая, что России предначертан иной, чем Западу, путь экономического и политического развития. В русле этих идеологических начал будут оцениваться современные писатели и литературные произведения. При всей спорности позиций литера­ турно-критические выступления названных авторов содержали в себе последовательную критику не только сталинизма, но и советской идеологии в целом, в том числе — Октябрьской революции 1917 г., Ленина и ленинизма.

Одним из наиболее самобытных литературных критиков, близких «Нашему современнику», стал Юрий Иванович Селезнев (1939— 1984). Первую книгу он опубликовал в 1976 г. и сразу привлек к себе внимание широтой тематики и полемичностью стиля¹. Он писал о В.Астафьеве, В.Белове, В.Быкове, В.Лихоносове, В.Тендрякове,

B. Шукшине и других прозаиках, вызывавших в те годы бурные спо­ ры. Особым вниманием молодого критика были отмечены писатели, принадлежавшие к «деревенской прозе», которую именовали то «ли­ рической прозой», то «вологодской школой». Селезнев воспринимал­ ся многими как критик, по-новому объяснявший понятия «демокра­ тизм» и «народность» в литературе. Народность литературного произ­ ведения, по Селезневу, — это, прежде всего, проявление высокого пи­ сательского профессионализма.

Литературно-критическая индивидуальность Селезнева обнару­жилась в лирически-проникновенном стиле его суждений, в доброже­лательной открытости автора к писателям — героям его книг. При разборе современных текстов критик активно апеллировал к произве-

¹Селезнев Ю Вечное движение: искания современной прозы 60-х — начала 70-х го­дов. М., 1976.

22 — 2386 337

дениям русских классиков, к библейским идеям и образам. Высшим критерием художественности для Селезнева оставалась русская клас­сическая литература, горячо любимые им Гоголь, Некрасов, Тютчев, Тургенев, Чехов. Несколько крупных работ критик посвятил Достоев­скому. Обращаясь к творчеству русских писателей XIX в., Селезнев открывал особенности понимания русской идеи, русского националь­ного характера, русского слова.

В 1979 г. в статье «Ответственность (Критика как мировоззре­ние)» Селезнев размышлял о падении оценочных критериев в текущих литературно-критических работах. Он доказывал, что критика являет­ся областью философской, мировоззренческой, областью народного самосознания. Селезнев писал, что русская критика никогда не была и не может быть внепартийной. Он считал, что движение критической мысли должно быть нацелено на созидание. Критика — это «полити­ка, идеология, философия через посредство литературы».

К середине 1980-х годов Селезнев много писал о современной по­эзии и отчетливо различал поэтов, чье творчество питалось соками родной земли и взывало к ее нуждам и чаяниям, и поэтов, для которых, по мнению критика, стихи становились способом демонстрации вер-сификационной виртуозности, новых художественных приемов. В связи с этим Селезневу было близко творчество Ю. Кузнецова, он не принимал поэзию А. Вознесенского и Е. Евтушенко.

Нередко Селезнев улавливал доминирующее настроение, поэтиче­скую тональность художественного произведения и всякий раз при этом выходил к поискам идейной сущности текста. После раннего ухода Ю.Селезнева из жизни его статьи продолжали переиздавать', и корректные, доброжелательные высказывания критика, связанные с поддержкой «почвеннического» направления в литературе, оказа­лись в контексте идейно-эстетических споров второй половины 1980-х годов. Многие мысли Селезнева, озвученные с меньшей мерой такта и поданные в иных этических ракурсах, подверглись досадному огрублению и искажению.

В 1970-е годы среди критиков, стремившихся к честному прочте­нию текста, следует назвать также И.Дедкова, Л.Аннинского, И.Зо-лотусского, В.Оскоцкого, С. Чупринина, А.Марченко, А.Латынину, Н. Иванову, а также широко известных литераторов, завоевавших серьезный авторитет у читателей еще в предшествующее десятиле­тие,— Ст. Рассадина, А. Туркова, В.Кардина, В.Кожинова, И.Род-нянскую. Деятельность некоторых из них была связана еще с «Новым

1987. 338

'См., например: Селезнев Ю. Златая цепь. М, 1985; Селезнев Ю. Избранное. М.,

миром» Твардовского, другие пришли в литературную критику на ру­беже 1970—1980-х годов и во многом подготовили критику но­вой — «перестроечной» — эпохи, открывшей пору ничем не стеснен­ной свободы слова.

Игорь Александрович Дедков (1934—1995) вошел в литературу в 1958г. Его перу принадлежат работы о Ф.Абрамове, В.Белове, В. Быкове, В. Шукшине, Ю. Трифонове, С. Залыгине. Дедкова причис­ляли к критикам жестким, нелицеприятно говорившим правду. Так, остро дискуссионной оказалась его статья «Когда рассеялся лириче­ский туман» — о прозе «сорокалетних», к генерации которых причис­ляли разных по своим художественным возможностям писате­лей — В. Маканина, А. Проханова, А. Курчаткина, В. Личутина и др. В талантливых произведениях «сорокалетних» Дедков увидел закат прозы, художественный эксперимент, не открывавший «новых ка­честв» литературы.

Соотнося разные произведения одного писателя, критик воспри­нимал прочитанное как неделимый контекст и предлагал читателю не делать скоропалительных выводов, а постараться осмыслить логику творческого процесса. В статье «Вертикали» Юрия Трифонова» Дед­ков обращается к разным произведениям писателя: это «Обмен», «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Время и место», «Нетерпе­ние». Казалось бы, широкий захват литературного материала приве­дет к поверхностной обзорности. Однако автор статьи далек от мысли ограничиться обзором трифоновского творчества. Ему важно вклю­чить читателя в «систему координат», заданную Трифоновым, объяс­нить его прихотливый и сложный художественный мир, предостеречь от поспешных выводов. Такой способ интерпретации давал Дедкову возможность оставлять «открытыми» финалы своих статей, побуж­дать читателя к продолжению знакомства с писателем.

Публицистические «выходы» в статьях Дедкова были исключи­тельно уместны. Критик не терпел демагогических рассуждений о свя­зи литературы и жизни, он всегда подчеркивал, что литературные ге­рои наделены истинными переживаниями, что они могут пробудить воспоминания и подтолкнуть к серьезным решениям, а иногда и заста­вить «платить по счетам». Характеризуя литературную ситуацию ру­бежа 1980—1990-х годов, Дедков говорил о «спаде свободы», кото­рый мешает внятно и точно, с опорой на реальные исторические фак­ты по достоинству оценить все то жизнеспособное, что есть в литера­туре. Дедков приветствовал мотив «покаяния», настойчиво звучавший в обществе, но при этом призывал не забывать, что в годы «застоя» Россию представляли такие писатели, как Ф.Абрамов, В.Быков, В.Сёмин, В.Кондратьев, В.Астафьев, В.Распутин, В.Шукшин.

22* 339

Дедков открыто выступал против внедрения в массовое сознание понятия «русофобия». Он говорил, что такое слово русскому мужику неизвестно, что оно родилось в воображении литераторов, стремя­щихся всю сложность и противоречивость российской действительно­сти объяснить влиянием чужеродных элементов. Панацею от бескуль­турья, бездуховности, от политических боев Дедков видел в просве­щении народа, в чтении.

Лев Александрович Аннинский (родился в 1934 г.) — фило­лог-литературовед и критик, начал печататься с 1956 г. Во многих ли­тературно-критических выступлениях — в книге «Ядро ореха. Крити­ческие очерки» (1965), «Лесковское ожерелье» (1986), «Локти и кры­лья: Литература 80-х: надежды, реальность, парадоксы» (1989) — Ан­нинский стремится выявить культурологический аспект произведе­ний. Многочисленные статьи Аннинского выдают в нем критика азартного и проницательного. И в своих устных выступлениях, и в те­ледебатах, и в статьях он стремится вскрыть суть проблемы, прибегая к приему парадоксального заострения. Так, например, в беседе с Ю. Трифоновым Аннинский говорит, что критик имеет право на свое субъективное восприятие произведения, и это восприятие может кар­динально расходиться с тем, как писатель представляет себе собствен­ное творчество. Аннинский ратует за расширение границ собственно­го субъективизма — вплоть до возможности «обрубать произведению руки и ноги», чтобы укладывать его в прокрустово ложе представле­ний критика¹.

Аннинский не раз подчеркивал, что он реагирует на художест­венный текст как «практический читатель». Тем не менее, в литера­турно-критических работах, а также статьях о кино и театре критик настолько жестко парадоксален и непредсказуем в своих пристра­стиях, прогнозах, ярких, но всегда остро полемичных аналитических замечаниях, что становится ясно: это критик — интеллектуал, точно и тонко прочерчивающий возможные пути развития отечественной культуры.

В начале 1980-х годов Аннинский писал: «жажду беллетризма»². Но, видимо, новая литературная эпоха его надежд не оправдала. 1990-е годы Аннинский воспринял с сомнением и опаской. Он пишет, что должен обновиться сам тип русской культуры. При этом Аннин­ский не исключает, что «победа будет равна поражению»³. Иронизи-

'См. об этом:ТрифоновЮ.В. «Как слово наше отзовется». М, 1985. С. 314. ¹ Аннинский Л. Контакты. М., 1982. С. 326. Литературная газета. 1991. 30 октября.

340

руя над безуспешными поисками нового героя в последнее десятиле­тие XX в., Аннинский замечает: «А пока, чтобы ответить на «вызов времени», придется, срочно преодолев паралич «поэзии, прозы и дра­матургии», заняться старым добрым делом и начать ваять образы про­никновенного фермера, самоотверженного владельца парикмахер­ской и суперменски профессионализировавшегося сержанта, высве­чивая у оных древнюю тоску по соборности, крутую жажду социаль­ной справедливости и жгучее желание идти с другими народами по «столбовому пути» цивилизованного человечества»¹. В последние годы культурологический акцент в литературно-критическом творче­стве Аннинского усилился .

Андрей Михайлович Турков (родился в 1924 г.) — литературо­вед и критик, известен в печати с 1950 г. Книги Туркова «Александр Твардовский» (1960), «Николай Заболоцкий» (1966), «Александр Блок» (1969), сборники статей характеризуются вдумчивым изучени­ем фактического материала, которое всегда предшествует неожидан­ным сопоставлениям и сближениям разнородных литературных явле­ний. Турков пишет о Ю.Трифонове, В.Быкове, В.Тендрякове, В. Лу-говском, А.Бруштейн, К.Паустовском.

При этом критик последовательно отстаивает принципиальные для него убеждения. Когда в журнале «Молодая гвардия» появилась статья С. Куняева, позволившего себе в оскорбительном тоне ото­зваться о молодых поэтах — П. Когане, Н. Майорове, М. Кульчицком, погибших на фронте, Турков ответил жестко и доказательно. Его ста­тья «В Гайд-парке» — стала серьезным аргументом в споре с этиче­скими воззрениями журнала «Молодая гвардия». Обвиняя по-этов-«ифлийцев», а вместе с ними и Булата Окуджаву в «арбатской хемингуэевщине», в избыточной романтизации войны, Куняев пора­жает А. Туркова, а вместе с ним и читателя своей аморальностью: ведь нотацию читают молодым людям, сложившим головы за свою Родину. И Турков не только возвышает голос в защиту поэзии, но и учит своего оппонента не быть буквалистом в понимании отдель­ных строк и всего поэтического наследия недавних школьников и студентов, погибших на войне. Турков пишет: «И вот ныне мы на­блюдаем диковинную картину: коллега, так сказать, младший брат по­эта-лейтенанта, вместо того, чтобы пожалеть об этой несостоявшейся судьбе, менторски отчитывает его за легкомыслие, за то, что не учел, что последствия таких событий <...> долгие десятилетия тяжело

'Литературная газета. 1991. 30 октября.

²См., например, его книгу: Серебро и чернь: Русское, советское, славянское, всемир­ное в поэзии Серебряного века. М., 1997.

341

влияют на судьбы народов <...>»'. Во многих работах 1960—1990-х годов Турков ироничен, но при этом подчеркнуто корректен. Он щед­ро цитирует и слова своих оппонентов, и тексты авторов, которым по­священ литературно-критический разбор.

Турков остается преданным литературной критике — «невыиг­рышному жанру», как он однажды ее назвал. Свою роль критика Тур­ков объясняет следующим образом: «Мне кажется, что мы, современ­ные критики, слишком часто ограничиваемся ролью то ли неких лите­ратурных дегустаторов, то ли зрителей, рукоплещущих или неодобри­тельно ропщущих. А ведь нам более подобает другая роль: «вмешаться в самую гущу жизни... тому — помешать, этому — по­мочь», как говорит горьковский Нил»².

Игорь Петрович Золотусский (родился в 1930 г.), филолог, лите­ратуровед, активно занялся литературно-критической деятельностью с 1956 г. Он писал об изображении людей науки в литературе, о твор­честве В. Белова, А. Битова, Ю. Казакова, К. Воробьева, В. Астафьева, А. Приставкина. Обращаясь к творчеству Гоголя и Достоевского, Зо­лотусский остается литературным критиком и «вписывает» классиче­ского писателя в современную социокультурную ситуацию. Золотус­ский не раз подчеркивал, что русская критика в лучших своих прояв­лениях такая же слава русского народа, как его слава на Куликовом поле.

Золотусский никогда не писал от имени некой литературной пар­тии. «Я» критика царствует в каждой его статье и книге. Из литератур­но-критических работ автора читатель узнает и как учился Золотус­ский, и что читал, и кому верил, и что такое правда в его понимании, и что такое кумир в его представлении, и за что он благодарен тому или иному писателю. Повышенный градус субъективизма, присущий Золотусскому, делал его в 1970-е годы одним из самых читаемых кри­тиков. В 1989 г. Золотусский опубликовал книгу «Исповедь Зоила» (1989) — назначение критики автор видел в неподкупном и жестком разговоре о литературе.

Кардин В. (Эмиль Владимирович Кардин) (родился в 1921 г.). Свой путь в литературной критике начал в 1954 г. Многие статьи Кар-дина, особенно напечатанные в журнале Твардовского «Новый мир», вызывали бурную полемику. Под критическим прицелом Кардина в разные годы оказывались В. Катаев, П. Нилин, Ю. Семенов, Ю. Наги-

Турков А.Неоконченные споры. М., 1989. С. 443. Турков А. Поэзия созидания. М, 1962. С. 3—4.

342

бин, Э.Казакевич, Я.Смеляков, В.Овечкин, Ю.Бондарев, В.Некра­сов, Г.Троепольский, В.Гроссман.

Несмотря на свое сотрудничество с разными изданиями, в том чис­ле и с «Новым миром» Твардовского, Кардин остается критиком-оди­ночкой. Для него не существует понятия «платформа», «группа», «объединение». Он всегда выступает только от своего собственного имени. Он иронически строг без оглядки на авторитеты. Еще в I960 г. в статье «Дорога никуда» Кардин писал о современной ему драматургии, что она лишь имитирует острые конфликты. Это было написано тогда, когда общим местом в критических статьях стала мысль о том, что с теорией бесконфликтности покончено. Кардин был убежден: «Беды наши, сценические перекосы и критические за­вихрения — от губительной для искусства привычки решать творче­ские споры милицейским свистком, от естественно-болезненной ре­акции на эти трели»¹.

Бурные споры вызвала статья Кардина «Легенды и факты» (1965). Критик размышлял в ней о диалектике этих двух понятий в жизни и литературе. Он говорил о необходимости перепроверять даже хре­стоматийные исторические истины, если берешься за документальное повествование. Правдивость, верность историческим деталям, с точки зрения Кардина, позволяют высоко оценить прозу В.Субботина, О. Горчакова, Е. Ржевской. Уважение к факту Кардин считает «пер­вейшей этической заповедью» и в литературе, и в критике. Требова­тельность и жесткость в оценке литературной ситуации конца 1980-х годов вызвали к жизни суровый приговор Кардина относительно но­вых литературно-критических сил. В критике этого времени он не ви­дит «ни имени, ни кредо». Исключением из правила критик назвал Вл. Новикова.

Кардин не ворчал на молодежь, он показывал, как в более сложных общественно-литературных условиях входил в литературную критику и бесстрашно существовал в ней М. Щеглов («Оглянись в тревоге, или Тридцать лет спустя»). В разные годы Кардин успешно выступал и как кинокритик, и как критик театральный. Ему принадлежит один из пер­вых обстоятельных очерков деятельности Московского театра «Со­временник» (1963—1966).

Бенедикт Михайлович Сарнов (родился в 1927 г.) — литерату­ровед и литературный критик, написавший монографии о Л. Панте­лееве, о детской советской литературе, о С. Маршаке, о М.Зощенко. Многие годы Сарнов деятельно сотрудничает с радиоредакциями: он

'КардинВ.Где зарыта собака: Полемические статьи 60-х — 80-х. М., 1991.С. 58.

343

вел передачу «В стране литературных героев» и по ее следам напечатал сценарии радиопрограмм¹. Воспитание читателя-ребенка и подростка, круг детского чтения, литературное образование молодежи — эти во­просы всегда оставались в поле зрения критика. В 1960—1990-е годы он пишет о Н. Асееве, И. Эренбурге, М. Цветаевой, А. Гайдаре, Ю. Оле-ше, Ф.Искандере, Н.Заболоцком, В.Катаеве, Б. Ахмадулиной. Сарнов стремится приобщить читателя к вдумчивому постижению литерату­ры, к зоркому и пристрастному чтению без купюр. Сарнов приглашает читателя видеть в книге не учебник жизни, а художественный мир, сам процесс постижения которого должен доставлять удовольствие. Кри­тик видит в поэте человека, «для которого стремление выразить себя есть единственное условие его существования»². Сарнов — противник неоправданных «литературных ходов», искусственности, ходульно­сти, имитации чувства в поэзии: <«...> сразу хочется оборвать, как об­рывал Станиславский актера, почувствовав фальшь и наигрыш: "Не верю!"»³.

Сарнов-критик — страстный полемист. Это проявилось и в пору его сотрудничества с «Новым миром», и — особенно — в конце 1980-х годов, когда критик выступил последовательным антисталинистом и сторонником либерально-демократических ценностей. В спорах с оп­понентами Сарнов вел себя бескомпромиссно и агрессивно.

В книге 1992 г. «Смотрите, кто пришел: Новый человек на арене истории» Сарнов сквозь призму творчества Зощенко определяет маги­стральные пути формирования нового человека с момента зарождения советской власти и до наших дней. Анализируя прозу Зощенко, Сарнов по существу говорит о тех ценностях морально-этического свойства, которые, под давлением трудных исторических обстоятельств, воспри­нял советский человек.

Вадим Валерианович Кожинов (1930—2001) — литературовед и критик. В 1960-е годы писал о В. Шукшине, А. Битове, В. Астафьеве. В 1970-е годы Кожинов явился первооткрывателем так называемой «тихой лирики» — поэтического творчества Н. Рубцова, А. Жигулина, Н. Тряпкина, А. Прасолова.

Метод полемического заострения, свойственный статьям Кожи-нова, нередко приводил к неожиданным для читателя выводам. При­верженность Кожинова к «крестьянской» поэзии не позволила ему увидеть глубокий поэтический смысл в лирике Аре. Тарковского и И. Бродского. В отдельных работах Кожинов намеренно отказывался

'Сарное Б.По следам знакомых героев. М, 1989. ²Там же. С. 382.

' Сарнов Б. Рифмуется с правдой: Книга не только про стихи. М., 1967. С. 347. 344

от принципа рассмотрения художественного произведения в контек­сте исторического сознания. Сопоставляя «Дом на набережной» и «Студентов» Ю. Трифонова в статье «Проблема автора и путь писа­теля. На материале двух повестей Ю.Трифонова», Кожинов доказы­вал, что в зависимости от времени написания произведения эпоху позднего сталинизма Трифонов изображает принципиально по-раз­ному. Полемический пафос не позволил Кожинову почувствовать щемящей исповедальности романа «Дом на набережной», того, что вся трифоновская проза 1970-х годов — своего рода раскаяние за «Студентов».

Кожинов был критиком пристрастным. Уже по первым фразам его статей становится ясно, кого он жаловал, а кого выводил из «своего» круга. В некоторых статьях Кожинов был излишне авторитарен и не предлагал читателю усомниться в справедливости сказанного. Не­смотря на то, что Кожинов обильно цитировал классиков эстетиче­ской мысли и нередко подводил теоретический фундамент под свои литературно-критические построения, статьи критика всегда были подчеркнуто субъективны и личностны. Кожинов не стремился скры­вать свои чувства и настроения, выражающие его человеческую боль и творческую приязнь.

Ирина Бенционовна Роднянская (родилась в 1935 г.) представ­ляет направление «филологической критики». Будучи литературове­дом, автором серьезных трудов по теории литературы, Роднянская об­ращается как критик к творчеству А. Битова, Н. Заболоцкого, А. Куш-нера, А. Вампилова, О. Чухонцева и других писателей. Из писате­лей-современников Роднянская выбирает тех, чье творчество прони­зано «чувством тревоги». Лучшие произведения современной литера­туры ориентируются, по мнению критика, на «этический и творческий свет» русской классики.

Литературные явления Роднянская оценивает как профессиональ­ный теоретик литературы. Так, в статье «Поэзия паузы: Предчувствие и память» автор видит разницу между «лирической драмой», «лириче­ской биографией» и «лирическим дневником». С большим вкусом и тактом Роднянская пишет о Гоголе, Достоевском, Лермонтове, Блоке. О себе Роднянская говорит как об авторе «страниц индивидуального критического временника». В современной литературной критике она продолжает благородные традиции эстетической критики Серебряно­го века (возможно, Иннокентия Анненского) и стремится найти «клас­сическое» равновесие стиля и впечатлений.

345