tsygankov_a_p_sovremennye_politicheskie_rezhimy_struktura_ti

результат является наиболее благополучным, по сравнению с нижеследующими.

Минималистская, или неконсолидированная демократия

Минималистская, или неконсолидированная демократия может существовать в тех случаях, когда легитимность власти непрочна и лишь часть демократических процедур успешно реализуется. Выборы проводятся, ассоциации беспрепятственно создаются, отдельные права уважаются, однако "комплекс правил и институтов еще не превратился в регулярные, массовоприемлемые и предсказуемые образцы, способные самовоспроизводиться и закреплять лояльность граждан" (94). Демократия в этом случае имеет слабые шансы быть свергнутой и смениться на что-то еще, однако она удерживается не столько благодаря прочности демократических норм и процедур, сколько в результате отсутствия жизнеспособных альтернатив.

В таком положении долгое время находилась Аргентина. Из посткоммунистических режимов на сегодняшний день, т.е. на конец 1994

— начало 1995 года, сюда, в принципе, могут быть отнесены Словакия, Болгария, Латвия, Литва, а также, хотя и с меньшей уверенностью, Румыния и Хорватия. Бжезинский прибавляет к этой группе Киргизстан и Туркменистан (95), однако их политические устройства вполне могут быть рассмотрены и как смешанные или авторитарные (96).

Смешанный

режим

Третий возможный результат перехода — формирование смешанного политического устройства, не способного ни удовлетворить основным требованиям демократии, ни отказаться от нее полностью. Мы уже рассмотрели основные вариации смешанных режимов — диктократии и демократуры — в 3.2. Диктократия пренебрегает политической конкуренцией и регулярным проведением выборов, но признает определенные права и свободы граждан. Напротив, демократура чаще всего является сочетанием регулярно проводимых выборов и резкого ограничения прав граждан и оппозиции. Диктократия элитарна, демократура же носит более популистский характер. Оба эти типа режима широко встречаются в странах Африки и Центральной Америки, а в каких-то характеристиках и в странах посткоммунистического региона. Как правило, смешанным режимам не под силу обеспечить стабильное продолжение переходных процессов, в связи с чем их полезно рассматривать как режимы, находящиеся в промежуточном состоянии на пути либо к демократии, либо к авторитаризму.

261

В классификации Бжезинского в эту группу с наибольшей вероятностью попадают страны, чье политическое и экономическое будущее неясно и останется таковым по меньшей мере десятилетие или дольше (97). Среди них — Россия, а также Украина, Беларусь, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан. Процесс реформирования идет здесь с огромными трудностями, конституционная реформа, приватизация, свобода средств массовой информации сопрягаются с экономическим хаосом, отсутствием эффективной финансовой дисциплины, бесконтрольно растущей инфляцией и безработицей, крайним паразитизмом нового капиталистического класса, взаимным нежеланием режима и оппозиции идти на какие-либо уступки, обнаруживающимися (со стороны России) имперскими амбициями.

Распад демократического режима и возвращение к авторитаризму

Наиболее мрачно, по мнению Бжезинского, будущее перехода выглядит для Сербии, Албании, Македонии, Боснии, Молдовы и Таджикистана (98). По достигнутым результатам эти страны близки к предыдущей группе, однако в силу различных причин (развивающиеся на территории страны военные действия, слабости ресурсной базы, углубляющаяся этническая поляризация и др.) будущее этих стран еще в большей степени чревато прерыванием переходных процессов и возвращением к авторитаризму.

Статистически такой результат, считают Карл и Шмиттер, весьма типичен, если иметь ввиду исторический опыт демократических переходов. Все предыдущие волны демократизации завершались тем, что большая часть демократизирующихся обществ возвращалась к авторитарному правлению. Выживала меньшая часть, закрепляя достигнутые преобразования и увеличивая численность демократий в абсолютном выражении (99). Таким образом, если справедливы утверждения, что продолжительность каждой из волн демократизации насчитывает около двадцати лет, то в период от 2000 до 2010 года мы станем свидетелями отката демократизирующихся сегодня посткоммунистических обществ к новому авторитаризму.

Возвращение к авторитаризму может происходить различными путями, под воздействием внешних и внутренних сил, в результате, как сформулировал Дж. Мунк, "медленной" и "внезапной смерти" демократии (100), в результате переворота или революционного коллапса (101). В рамках теории режимов честь разработки концепции распада демократических режимов принадлежит уже не раз упоминавшемуся X. Линцу. Линц и его коллеги на материале различных стран внима-

262

тельно проследили процесс укрепления нелояльной оппозиции режиму, завоевание ею значительной части умеренной оппозиции и вчера еще нейтральных слоев населения; процесс возникновения неразрешимых проблем и вытекающих отсюда кризисов; появление в обществе кризисных групп; роль политического насилия в процессе распада демократий; постепенную утрату правительством монопольного владения органами государственного принуждения и отказ от завоеваний

ту власти правительством и конец демократического режима; а также последующие проблемы, связанные с редемократизацией и обретением нового политического равновесия (102).

Если ни одна из стратегий выхода из кризиса и последующей стабилизации демократического режима не оказалась эффективной, X. Линц называет пять вероятных путей его крушения (103). Перечислим вслед за исследователем эти пути,

1)Неконституционная замена демократически избранного правительства группой, готовой использовать силу, действия которой получают легитимацию через институционные механизмы, созданные при введении чрезвычайного положения. Устанавливается переходная власть с намерением восстановить демократический процесс, которая впоследствии сталкивается с определенными отклонениями.

2)Захват власти коалицией представителей недемократических (в основном, додемократических) структур правления, принимающих в свои ряды политиков прежнего демократического режима и лидеров нелояльной оппозиции, но осуществляющих лишь незначительные перемены социальной структуры и институтов демократической системы.

3)Установление нового авторитарного режима, основанного на объединении общественных сил, из которых исключаются ведущие политические деятели прежнего демократического режима, без создания однако новых политических институтов и без какой-либо массовой мобилизации сил в поддержку нового режима.

4)Переход власти в руки хорошо организованной нелояльной оппозиции, имеющей массовую базу в обществе, жаждущей создать новое общественно-политическое устройство и не желающей делить власть с политиками прежнего режима, разве что с второстепенными партнерами по переходному периоду. В результате, пишет Линц, может возникнуть как жесткий авторитарный режим, так и предтоталитарный.

5)Переход власти, если демократический режим, даже ослабленный, не сдается легко и требуется продолжительная борьба (граждан-

263

ская война). Такой конфликт возникает как результат твердого противостояния демократического правительства отказу от власти при его неспособности справиться с оппонентами и высокой степени обще- ственно-политической мобилизации общества, расколотого в поддержке правительственных или оппозиционных сил.

Проблема

редемократизации

Под редемократизацией понимают повторное возвращение к демократическим процессам либо в результате способности слабеющего и разрушающегося демократического режима изыскать новые ресурсы, либо после относительно непродолжительной стадии умеренно-ав- торитарного режима. Отличительной характеристикой редемократизации выступает ее преемственность — в тех или иных формах — с предшествовавшими ей демократическими переменами. Очевидно, что и после распада демократического режима определенные начала демократии могут сохраниться в виде остатков институтов (полусвободная пресса, полурыночная экономика; наличие гражданских, хотя и не оппозиционных правительству организаций, большие права регионам и пр.), изменившихся позиций отдельных групп элиты и целых социальных слоев.

Редемократизация не является ни неизбежной, ни закономерной, даже если общество и не ожидает установления неототалитаризма. Нельзя исключать возможности, что демократические процессы будут сопровождаться такими явлениями, которые приведут большую часть масс и элит к убежденности в пагубности демократии как таковой (экономическое обнищание и голод, продолжительная и кровопролитная гражданская война, уникальные по своим масштабам факты коррупции демократического правительства). В этом случае каждая новая волна демократизации будет преодолевать те же трудности, сталкиваться с решением во многом тех же проблем, что остались в наследство от прежнего демократического правительства.

В том же случае, если неоавторитаризм будет умеренным, то потенциал реформ в обществе способен не только сохраняться, но и накапливаться. Примером может служить брежневский режим в Советском Союзе, сохранивший в обществе память о хрущевской либерализации и волю к углублению начатых ею процессов. В условиях современной российской ситуации (начало 1995 года) продолжение начавшегося свертывания демократических реформ видится как вполне вероятное развитие событий. Введение авторитаризма может стать инициативой как правительственных, так и оппозиционных кругов. Ли-

264

беральные демократы, как писал Линц, могут прийти к выводу, "что демократия не гарантирует приемлемого общественного порядка". В этом случае "они скорее прибегнут к превентивному военному перевороту, так как будут иметь при этом значительную поддержку общественных слоев, тоже ощущающих эту угрозу. Итогом может быть авторитарный режим со многими чертами фашизма, но природа его будет бюрократически-технократической, без массовой мобилизации" (104). Еще более вероятно, что инициатива авторитарной стабилизации будет исходить от военных или от блока сил, в который военные войдут в качестве одной из составляющих. Возможно также, что главными организаторами распада демократии станут представители непримиримой оппозиции режиму Ельцина.

В нашу задачу не входит детальное рассмотрение тех путей, посредством которых существующий в России демократический режим может быть уничтожен. Вопрос, который мы хотели бы поставить в завершении нашей работы — возможна ли будет редемократизация, если распад российского демократического режима продолжится? Опираясь на уже сказанное, мы ответим на этот вопрос следующим образом: в том случае, если в результате возврата к недемократическим формам правления в России будет установлен режим умеренно-авто- ритарной ориентации (независимо от того, какими путями это произойдет), редемократизация неизбежна, и демократическая оппозиция должна быть готова к этому.

Вместо заключения

Поскольку наша работа написана в форме учебного пособия и представляет собой своего рода аналитический обзор имеющихся в западной (преимущественно, американской) литературе исследовательских подходов, то у нее нет и не может быть выводов, обычно по пунктам излагающихся в заключении.

Мы будем рады, если в ходе знакомства с нашей работой у читателя возникнет интерес к существующим на сегодняшний день теориям политических режимов и к содержащемуся в их рамках потенциалу объяснения конкретных политических процессов, в том числе, происходящих в странах бывшего Советского Союза, а также неудовлетворенность тем, что большая часть затронутых в книге вопросов рассмотрена неполно, схематично и нуждается в дальнейшем исследовании. Именно это — открытость теорий режимов и их эвристический потенциал — является залогом их дальнейшего развития и совершенствования.

Впереди у такого развития большой и сложный путь. Макрополитические исследования испытывают немалые трудности в связи с углубляющейся дифференциацией и специализацией теоретического знания. Все больший и больший круг вопросов нуждается в систематическом обобщении. Внешняя политика переходных режимов, взаимосвязь внутренней и внешней политики в период поставторитарного перехода, возникновение новых форм технократического авторитаризма, упадок харизматической и мобилизационной политики, глобализация демократии, проблема консолидации демократии, стратегия и тактика демократической оппозиции в период редемократизации — невозможно даже приблизительно очертить весь круг заслуживающих в этой связи внимания вопросов.

Можно, однако, с уверенностью предсказать, какие вопросы в ближайшие десятилетия станут для теории режимов центральными. Вопервых, вопросом первостепенной важности станет укрепление демократических институтов в отдельных, прежде всего, посткоммунисти-

266

ческих странах, и в этой связи обеспечение необратимости продолжающейся в мире волны глобальных демократических преобразований. Во-вторых, таким вопросом по-прежнему остается вопрос культурной идентификации новых политических систем. Правильно решенный, этот вопрос поможет понять пути дальнейшей стабилизации новых демократий, блокируя их откат к авторитарно-тоталитарным политическим устройствам. Наконец, в-третьих, всестороннему рассмотрению подвергнется роль внешнего контекста демократических переходов. Чем более мрачными будут демократические перспективы в странах бывшего Советского Союза и Восточной Европы, тем большей будет вероятность того, что распад сформированного холодной войной пространства международной безопасности приведет человечество к новой полосе жестоких конфликтов и войн. Такая перспектива побуждает исследователей вновь и вновь возвращаться к обсуждению того, какая из имеющихся в распоряжении политиков идей возобладает в мире в ближайшем будущем. Сможет ли идея демократии, предлагающая хотя и не всегда своевременные и эффективные, но несомненно, наиболее цивилизованные пути разрешения встающих перед различными обществами проблем, возобладать над идеями национализма, коммунизма и религиозного фундаментализма? К сожалению, сегодня эти вопросы звучат отнюдь не риторически.

В этой связи особенно велика цена ошибок реформаторов в странах посткоммунизма, а также всех тех, для кого идеалы свободы и демократии не являются лишь удобными политическими лозунгами. Ведь в конечном счете, как об этом убедительно писал С. Хантингтон, единственным гарантом демократических преобразований является политическая воля основных акторов перехода. Никаких иных гарантов не существует.

267

Рекомендуемая литература

Гл. I. Происхождение понятия "политический режим" и основные исследовательские подходы

Американская социология: перспективы, проблемы, методы. М., 1972. Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М., 1991, Аристотель. Политика. — Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т. 4. М., 1984.

Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

Буржуазная социология на исходе XX века. Критика новейших тенденций. Отв. ред. В.Н. Иванов. М., 1986.

Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. Очерки политической социологии современного капитализма. М., 1985.

Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

Вятр Е. Социология политических отношений. М., 1979.

ГайденкоП.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс. М., 1991.

Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

Гоббс Т. Избран. произв. в 2-х тт. М., 1964. Грамши А. Тюремные тетради. В 3-х ч. М., 1991.

Грималь П. Цицерон. М., 1991.

Гуторов В.А. Античная социальная утопия. Вопросы истории и теории.

Л., 1989.

Дмитриев А. Политическая социология США (очерки). Л., 1971. Зарубежная политическая наука: история и современность. Вып. 2. М., 1990.

Из двух эпох: русская философия права и социальная реальность ("Круглый стол" редакции). — Социологические исследования, 1990.

№ 3.

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нерсесянца.

М., 1983.

История социологии в Западной Европе и США. М., 1993. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч.

268

Макиавелли Н. Государь. М., 1990. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. Соч.

Медушевский Л.Н. Демократия и тирания в новое и новейшее время

— Вопросы философии, 1993. № 10. Монтескье Ш.Л. Избран. произв. М., 1956.

Мушинский Б.О. Антонио Грамши: учение о гегемонии. М., 1990. Ожиганов Э.Н. Политическая социология Макса Вебера. Рига, 1986. Ордешук П. Эволюция политической теории Запада и проблемы институционального дизайна. — Вопросы философии, 1994. № 4.

Платон. Собрание сочинений в 4-х тт. М., 1990.

Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2-х тт. М., 1992. Современная буржуазная политическая наука: проблемы государства и демократии. Под общ. ред. Г.Х. Шахназарова. М., 1982.

Современная западная социология: классические традиции и поиски новой парадигмы. М., 1990.

Современная западная социология: Словарь. М., 1990.

Современный капитализм: критический анализ буржуазных политологических концепций. Отв. ред. К.С. Гаджиев. М., 1988.

Токвиль А. О демократии в Америке. М., 1992.

Токвиль А. Старый порядок и революция. 4-е изд. М., 1905.

Томас Джефферсон о демократии/ Сост.: Сол К. Падовер. СПб., 1992. Тэрнер В. Структура социологической теории. М., 1985.

Хрусталев М.А. Теория политики и политический анализ. М., 1991. Цыганков А.П. Предмет и метод политической науки. М., 1992. Шан Ян. Книга правителя области Шан. М., 1992.

Юсим М.А. Этика Макиавелли. М., 1990.

Almond G.A. A Discipline divided. Schools and sects in political science. L. etc., 1990.

Apter D.E. Introduction to Political Analysis. Cambr., 1977. Berger В., Berger P. Sociology reinterpreted. N.Y., 1981.

Bcrger P., Luckman T. The social construction of reality. N.Y., 1966. Dahl R.A. Modern Political Analysis. Englewood Cliffs, 1964. Duverger М. Les regimes politiques. P., 1961.

Harrison D. The Sociology of Modernization and Development. L., 1988. Held D. Models of Democracy. Stanford, 1990.

Lasswell H.D., Kaplan A. Power and Society. New Haven, 1950. Lipset S.M. Consensus and Conflict. Essays in Political Sociology. Ne Brunswick, 1985.

Mommsen W. The Age of Bureaucracy. Perspectives on the Political Sociology of Max Weber. Oxf., 1974.

Padioleau J. L'ordre social: Principes d'analyse sociologique. P., 1986.

269

Presthus R. Elites in the Policy Process. Cambr., 1974.

Putnam R.D. The Comparative Study of Political Elites. Englewood Cliffs, 1976.

Quermonne J.-L. Les regimes politiques occidentaux. P., 1986. SchumpeterJ. Capitalism, socialism and democracy. N.Y., 1950.

Taylor M.C., Rhyne L.H., Rosenthal S.J., Dogbe K. Introduction to Sociology. Study Guide. Prepared by L.Rhync. N.Y., 1988.

Theories of Society. Foundations of Modern Sociological Theory. Ed. by

T. Parsons, E. Shils, K.D. Naegele, J.R. Pitts. Vol. Glencoe, 1962.

Yanosh A. Politics and Paradigms. Changing Theories of Political Change. Berkeley, 1986.

Гл. II. Структура и особенности функционирования политического режима

Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? Амстер-

дам, 1969.

Амелин В.Н. Власть как общественное явление. — Социально-полити- ческие науки, 1991. № 2.

Вятр Е. Социология международных отношений. М., 1977. Галкин А.А. Общественная стабильность: некоторые теоретические подходы. — МЭиМО, 1990. № 8.

Гринстайн Ф.И. Личность и политика. — Власть и демократия: зарубежные ученые о политической науке. Под ред. П.А. Цыганкова. М., 1991.

Хрусталев М.А. Теория политики и политический анализ. М., 1991. Цыганков А.П. Правящий режим в постсоветской России: социальные основания, политическое поведение, варианты эволюции (декабрь

1991 — март 1993). М., 1993.

Bunce V. Domestic reform and international change: the Gorbachev reforms in historical perspective. — International Organization, Winter 1993. Vol. 47. № 1.

Dahl R.A. Modern Political Analysis. Englewood Cliffs, 1964.

Dahl R.A. Polyarchy. Participation and Opposition. New Haven, L., 1971. Dahl R.A., eds. Regimes and Oppositions. New Haven, L., 1973. Eckstein. H. Regarding Politics. Essays on Political Theory, Stability, and Change. Berkeley, Los Angeles, Oxford, 1992.

Hagopian M.N. Regimes, Movements, and Ideologies. A Comparative Introduction to Political Science. N.Y., L., 1978.

Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1968.

Upset S.M. Political Man. The Social Bases of Politics. Expanded Edition Baltimore, 1981.

270