Merdok_-_Sotsialnaya_struktura

При сравнении «жены брата» и «сестры жены» со всеми остальными свойственницами мы видим, что сексуальные отношения с первыми разрешены в среднем в 63% случаев, а со вторыми — только в 1 2%; брак с первыми разрешен в 83% случаев, а со вторыми — в 27%. Даже если мы сравним «жену брата» (сексуальные отношения с ней разрешаются несколько реже, чем с «сестрой жены»)

с«женой брата матери» (сексуальные отношения с ней разрешаются чаще, чем со всеми оставшимися свойственницами), разница между ними в пользу первой очень велика. Степень, с которой разрешительность ассоциируегся с «женой брата», а запретительность — с «женой брата

матери», может быть выражена статистически при помощи коэффициента корреляции +0,54 для внебрачных сексуальных отношений и +0,66 для брака115; все остальные сопоставления дали бы заметно более высокие коэффициенты. Частота разрешенных добрачных сексуальных отношений

с«женой брата» практически так же высока, как таковая с родственно несвязанной с эго незамужней девушкой (соответственно 60 и 62%), в то время как частота разрешенных внебрачных отношений с этой свойственницей несравненно выше, чем таковая с неродственницей (разрешено в 24 случаях, запрещено — в 124).

Вторичные браки в тенденции детерминируются унилиней-ными группированиями родственников. Так, вдова скорее всего

115 Данные коэффициенты статистически достоверны соответственно на уровне 0,05 и 0,001 (рассчитано при помощи методики, основанной на подсчете критерия х2 и описанной в гл. 7) (примеч. авт.).

349

выйдет замуж за сына своего мужа от другой жены или сына брата своего мужа там, где счет происхождения патрилинейный, и за сына сестры своего мужа — если счет родства матрилинейный. Сходным образом, если мужчина должен взять себе вторую жену из более молодого поколения, она, скорее всего, будет близкой унилинейной родственницей его первой жены, например его «дочерью брата жены» при патрилинейности и «дочерью сестры жены» — при матри-линейности. Данные представлены в табл. 77. Мы опирались здесь на те же самые статистические коэффициенты, что и в гл. 7; они подтверждают наши теоретические ожидания своими высокими и последовательно положительными величинами, а также показателями статистической достоверности, также удивительно высокими, особенно принимая в расчет небольшие размеры соответствующих выборок. ТАБЛИЦА 77

Можно сказать, что будущие браки как бы отбрасывают тень впереди себя. Если с родственником разрешено вступать в брак, то с ним скорее всего можно также иметь сексуальные отношения до брака, в то время как с родственником, с которым в брак вступать нельзя, скорее всего нельзя будет иметь и добрачных половых отношений. Данные по кросс-кузенам, обобщенные в табл. 78, подтверждают это умозаключение: коэффициенты корреляции здесь имеют максимально высокие положительные

значения, при этом они обладают высокой статистической достоверностью, хотя подсчет коэффициента х2 не дает адекватных результатов.

350

ТАБЛИЦА 78

Расширение сферы действия сексуальных привилегий с партнеров по браку i m других родственников/свойственников следует принципам, в тот юсги соответствующим тем, что управляют расширением сферы действия противоинцестуозных запретов с членов нуклеарной семьи па иных родственников. Поскольку они будут подробно рассмотрены и обоснованы в гл. 10, их нет необходимости разбирать сейчас. Тем не менее, выше мы привели некоторые из наиболее релевантных данных.

Особый аспект сексуального регулирования проявляется в формальных поведенческих паттернах, наблюдающихся в отношениях между разнополыми родственниками. Уже обращалось внимание [Eggan, 1937b: 76] на то обстоятельство, что подобные паттерны образуют континуум от полного избегания всяческой речевой и физической коммуникации на одном полюсе до предельной фамильярной вседозволенности или возведенных в обязанность подшучивания и заигрывания на другом полюсе. Целесообразно этот континуум разделить на пять сегментов:

1.От полного избегания до явно выраженной сдержанности в отношениях.

2.От выраженного уважения до умеренной сдержанности.

3.От неформальности до интимности отношений.

4.От фамильярности до необязательного подшучивания.

5.От обязательного подшучивания до предельной фамильярной вседозволенности. Стерсотипизированные отношения между однополыми родственниками распадаются на те же самые категории. Тем не менее, за возможным исключением промежуточной категории неформальных отношений, фактор секса, по всей видимости, всегда оказывается тем или иным образом вовлеченным во взаимоотношения разнополых родственников.

Нормативному избеганию часто приписывалась функция поддержания действия противоинцестуозных запретов [Frazer, 1922: V. 3-85-86, п. 6; Rivers, 1915:706]. Если бы это объяснение было достаточным,

избегание должно было бы особенно сильно коррелировать с отноше-

351

ниями, дня которых противоинцестуозные табу обычно наиболее сильные; речь идет прежде всего об отношениях эго мужского пола с его матерью, сестрами и дочерьми, но в действительности данный обычай чаще всего наблюдается по отношению к таким вторичным и третичным родственницам/свойственницам, как «мать жены», «жена сына» и «жена брата жены». Тем не менее данное соображение не лишено все-таки определенного смысла. После нашего изучения этнографических описаний обществ всего мира у нас сложилось отчетливое впечатление, что эти общества распадаются на две группы согласно способам, какими они решают проблемы, связанные с противоинцестуозными и иными сексуальными табу. Общества одной из этих групп полагаются прежде всего на глубокую интернализацию сексуальных запретов в процессе социализации. Табу внушаются посредством системы наставлений и санкций настолько основательно, что становятся как бы «второй природой». Одна только мысль об их нарушении порождает в социализированном индивиде чувство вины; в результате общество может позволить себе решать проблему предотвращения отклоняющегося поведения, опираясь прежде всего на совесть своих членов. Другая группа обществ, по всей видимости, не добивается такого большого успеха в интернали-зации запрещающих норм сексуального поведения. В результате они не могут полагаться на индивидуальную совесть как достаточный гарант соблюдения табу и вынуждены вырабатывать дополнительные гарантии их соблюдения в виде разного рода механизмов внешнего контроля над поведением индивидов, например норм избегания.

Наше собственное общество со всей очевидностью принадлежит к первой категории. Мы настолько

глубоко внушаем нормы нашей сексуальной морали социализирующимся индивидам, что чувствуем, что вполне можем доверять нашему внутреннему самоконтролю. Мы позволяем брату и сестре свободно общаться друг с другом, даже жить в одной комнате, прикасаться друг к другу и т.д., не опасаясь, что подобные условия потенциально сексуальной стимуляции могут привести к нарушению наших противоинцестуозных табу. Сходным образом мы предоставляем женщинам максимальную личную свободу, зная, что интернализированной этики добрачной целомудренности и брачной верности обычно будет достаточно для предотвращения злоупотребления этой свободой — добрачных половых связей и адюльтера, даже если для этого имеются благоприятные условия'1б. Общества другого типа обычно пытаются предотвратить инцестуозные связи посредством норм избегания, обеспечивающих отсутствие сексуально провоцирую-

116 Стоит напомнить читателю еще раз, что Дж. П. Мердок писал свою книгу в 40-е гг., задолго до сексуальной революции, произошедшей в США в 60-е гг. Между прочим, книга Мердока помогает понять, до какой степени оправданным является обозначение этой социокультурной трансформации именно как сексуальной РЕВОЛЮЦИИ. —А. К.

352

щих контактов между братом и сестрой. Они пытаются обеспечить добрачное целомудрие затворничеством незамужних девушек или сопровождением их гувернантками или иными сопровождающими лицами ьсякий раз, когда они выходят из дома, а для предотвращения адюльтера прибегают к таким внешним практикам, как укрывание женщины чадрой, затворничество в гаремах или постоянный надзор.

Если эта гипотеза правильна, общества должны в тенденции сходно относиться ко всем табуированным первичным родственникам, дозволяя относительно неформальные отношения и с матерью, и с сестрой, и с дочерью либо настаивая на избегании или выраженном унижении по отношению ко всем трем. Конечно же, отношение с матерью несколько отличается от отношений с дочерью и сестрой. Оно практически с необходимостью интимно или характеризуется минимальной сдержанностью вследствие близкого физического контакта, существующего между матерью и сыном в период кормления грудью, и того, что имс! н ю мать в первую очередь кормит его и заботится о нем в период, непосредственно следующий за отниманием от груди. Поэтому неудивительно, что в нашей выборке нет ни одного случая, когда отношение «сын — мать» характеризовалось бы большей сдержанностью, чем одновременно и отношение «брат — сестра», и отношение «отец — дочь», и только четыре случая, когда первое отношение характеризуется большей сдержанностью, чем либо второе, либо третье отношение. Таким образом, отношение «отец — дочь» более сопоставимо с отноше-! шем «брат — сестра», чем любое из них — с отношением «мать — сын», хотя наши данные показывают, что последнее почти всегда согласуется с первыми двумя. Поэтому в статистических тестах мы будем пользоваться данными только по первым двум отношениям.

Поведение по отношению как к сестре, так и к дочери характеризуется избеганием или выраженной сдержанностью в 16 обществах нашей выборки: среди ао, батаков, чирикауа, фиджийцев, фокс, хайда, джукун, кайова-апачей, минангкабау, навахо, оджибве, сиро-ма-лабарцев, тода, тонганцев, трукцев и винту. Неформальное либо лишь умеренно сдержанное поведение по отношению к обеим родственницам преобладает в 8 обществах: среди ашанти, кабабйш, квома, лам-ба, манус, шиллуков, тикопийцев и янки. Сдержанное, уважительное отношение к сестре сочетается с неформальными отношениями с дочерью в 6 случаях: среди арапахо, чейеннов, куртачи, лепча, лесу и синкаиегк. Неформальные отношения с сестрой в сочетании со сдержанными отношениями с дочерью наблюдаются в двух обществах: среди чироки и дагомейцев. Таким образом, речь идет о корреляции с силой +0,84, достоверной на уровне 0,1, что подтверждает нашу гипотезу о том, что некоторые общества в целом зависят от интернализа-ции сексуальных табу, в то время как другие находят необходимым поддерживать действие этих табу при помощи сдерживающих институтов. Тем 11C менее, прежде чем это утверждение можно будет считать

353

окончательно доказанным, необходимо собрать дополнительную информацию и провести дополнительные статистические тесты.

Лоуи [Lowie, 1920: 104-105] отрицает то, что обычаи избегания имеют какое бы то ни было отношение к предотвращению инцестуоз-ных сексуальных связей. Он утверждает, что все культуры делят людей противоположного пола на две группы: тех, с которыми сексуальные отношения разрешены, и тех, с которыми они запрещены. На основании этой дихотомии развиваются отношения, «которые в одном случае могут дойти до фамильярной вседозволенности, а в другом — до гротескной осмотрительности, выраженной в обычаях избегания». Если бы это было истинно, распределение поведенческих пэттернов среди различных родственников должно было бы быть совершенно случайным; между тем, данные нашей сводки однозначно показывают, что ситуация обстоит совершенно иначе. В некоторых

случаях гипотеза Лоуи не работает особенно откровенным образом. Почему, например, по отношению к матери, всегда табуированной в качестве сексуального объекта, никогда не наблюдается обычаев избегания? А почему отношения подшучивания наблюдаются чаще всего между внуками и бабками, а также дедами и внучками, ведь бабки и внучки представляют собой наименее привлекательных и доступных родственниц?

Эгган [Eggan, 1937b: 77-81] рассматривает избегание и фамильярную вседозволенность в качестве альтернатив проблемы предотвращения потенциально серьезных конфликтов между родственниками, при этом, согласно Эггану, первая из них особенно характерна по отношению к родственникам разных поколений, а вторая — к родственникам одного поколения. Он полагает, что уважение и умеренное подшучивание приходят на смену соответственно избеганию и фамильярной вседозволенности при снижении потенциала конфликта. Интерпретация обладает тем достоинством, что при анализе стереотипизирован-ного поведения учитывает психологические факторы, такие, как амбивалентность. С нашей точки зрения, здесь мы имеем дело с одним из таких аспектов социальной организации, где психоаналитическая теория, несмотря на столь свойственный ей прискорбный недостаток точности, может внести особенно важный вклад. С другой стороны, гипотеза Эггана обладает и целым рядом недостатков. Хотя ее и нельзя считать чрезмерным упрощением, ее, конечно же, трудно подвергнуть объективной проверке; к тому же автор чрезмерно злоупотребляет словесными формулировками рэдклифф-браунского типа, в данном случае, например, говоря о «социальной необходимости избежать или минимизировать конфликт, потребной для того, чтобы организация домохозяйства нормально функционировала».

Целый ряд авторитетных антропологов [Chappie, Coon, 1942: 312-313; Lowie, 1920:104;Radcliffe-Brown, 1940:195-210] выдвигает гипотезу (для нее Бранту [Brant, 1948:161] удалось найти и существенное фактическое подтверждение), согласно которой «отношения подшучивания

354

имеют тенденцию складываться между родственниками, находящимися потенциалы ю в сексуальных отношениях друг с другом». Хотя теорию эту и нельзя считать завершенной, наши собственные данные подтверждают ее правильность. Однако прежде чем мы предпримем попытку сформулировать более широкую интерпретацию, имеет смысл суммировать даные по 250 обществам нашей выборки. Табл. 79 дает картину распреде-ле! 1ия стерсотипизированного поведения эго мужского пола и всеми родственницами, для которых в нашем распоряжении имеется информация хотя бы по 10 культурам; список родственниц организован таким образом, что родственницы, по отношению к которым обычай избегания наблюдается реже, в общем и целом упоминаются ниже по списку.

ТАБЛИЦА 79

Широкий спектр вариации в распределении поведенческих пэттернов в отношениях между различными родственниками, демонстрируемый табл. 79, заставляет предполагать, что ни одна простая гипотеза не в состоянии объяснить все случаи. Для разных родственников, видимо, могут потребоваться разные объяснения. Поэтому мы будем рассматривать по отдельности группы родственных категорий, значимо различающиеся друг от друга по нормам поведения, а следовательно, видимо, и по интерпретациям, требующимся для объяснения соответствующих норм. Мы приведем определенные данные, подтверждающие правильность наших умозаключений, но необходимо честно сказать, что анализ наш носит скорее предварительный, чем окончательный характер.

Принимая во внимание универсальность внутрисемейных проти-воинцестуозных табу, объясняемую в следующей главе, стереотипизиро-ванное поведение по отношению к матери, сестре и дочери может быть интерпретировано при помощи уже упоминавшейся выше гипотезы, согласно которой противоинцестуозные запреты требуют внешней поддержки при помощи норм избегания или подчеркнуто выраженного уважения только в некоторых обществах, в то время как в других культурах, где подобные запреты глубоко интернализированны и внедрены в индивидуальную совесть каждого из членов общества, такая необходимость отсутствует. Различия в социальных условиях, обычно влияющие на трех соответствующих родственниц, могут объяснить уменьшающуюся частоту встречаемости норм избегания и выраженного уважения вдоль оси «сестра — дочь — мать». Распределение норм стереотипизированного поведения по отношению к «дочери отца», «дочери матери», «дочери брата отца» и «дочери сестры матери» близко напоминает таковое по отношению к «сестре»; распределение норм стереотипизированного поведения по отношению к «дочери брата» и «дочери сестры жены» похоже на

356

таковое по OTI юшению к «сестре»; распределение норм стереотипизиро-ванного поведения по отношению к «сестре матери», «жене отца» и «жене брата отца» практически идентично таковому по отношению к «матери». Во всех этих случаях социальные характеристики и классификация вышеупомянугых вторичных и третичных родственниц обычно очень сходны с таковыми для соответствующего первичного родственника. Таким образом, подобно тому как термины родства и противоинцесту-озные запреты, ассоциированные с первичной родственницей, систематически генерализируются и распространяются на вторичных и третичных родственников, то же самое

наблюдается и по отношению к стереотипизированным поведенческим нормам.

Жена находится в особом нетабуированном отношении со своим мужем. То, что ни в одном из обществ нашей выборки по отношению к женам не наблюдается действия ни обычаев избегания, ни подшучивания, ни фамильярной вседозволенности, отражает универсально характерные для этого отношения экономическую кооперацию, сексуальное сожительство и партнерство в воспитании детей. Единственный тип поведения, согласующийся с этими функциями, — интимность, неформальность и определенная мера взаимного уважения.

Стереотипизированное поведение по отношению к «матери отца», «матери матери», «дочери сына» и «дочери дочери» может рассматриваться в целом, поскольку в первых двух случаях оно почти реципрокно с последними двумя и так как табулированная информация поразительно сходна для всех четырех случаев. Главное отличие в данном случае — относительно большая частота институционализированного уважительного поведения по отношению к бабкам, что вполне хорошо согласуегся с соответствующей разницей в возрасте. Все четыре отношения характеризуются отсутствием крайних вариантов поведения, как фамильярной вседозволенности, так и (за единственным исключением) избегания. Однако для этих отношений особенно характерен очень высокий процент случаев с разрешительно-подшучивающим поведением. Это вполне может быть связано с тем обстоятельством, что дедов и бабок отделяют от их внуков и внучек два поколения. Промежуточное положение между ними занимает мужчина (или женщина), являющийся (или являющаяся) сыном (или дочерью) деда/бабки и отцом (или матерью) внука/внучки. Как показал психоанализ, реципрокные отношения между родителем и ребенком по необходимости амбивалентны, потому что первый не только выступает по отношению ко второму в роли благодетеля, обеспечивая его пищей и прочими благами, но также в процессе социализации наказывает и расстраивает его, не позволяя многого делать. Дедов и бабок, с одной стороны, и внуков и внучек — с другой, влечет друг к другу то обстоятельство, что каждый из них может ожидать наличия у другого подсознательной симпатии к нему, порожденной неудовлетво-ренностыо, испытываемой к промежуточному родственнику. Отношения между ними поэтому и будут скорее позитивными, чем амбивалент-

357

ными. Терпеливая симпатия деда и бабки к своим внуку и внучке и удовольствие, получаемое последними от общения с первыми, столь знакомые нам по нашему собственному обществу, повидимому, крайне распространены и среди других народов мира.

От теплой взаимной близости легко сделать шаг к мягким подшучивающим отношениям. Наши случаи показывают, что шутки во многом имеют разного рода сексуальную основу. Каждая из сторон такого подшучивающего отношения часто называет другого (или другую) своим мужем или женой, обвиняет другую сторону в сексуальных поползновениях и в шутку имитирует начало собственной эротической игры с другим (или другой). Вне сомнения, это дает обеим сторонам некое замещающее удовлетворение, а разница в возрасте делает понятным для всех, что такого рода поведение представляет собой всего лишь «хорошую чистосердечную шутку» без всякого скрытого подтекста. Как мы увидим ниже, подшучивающие отношения между другими разнополыми родственниками имеют совсем иное эмоциональное качество.

Относительно крайне высокий процент обществ, практикующих отношения избегания между эго и его «женой брага жены», представляет собой требующий специального анализа феномен, на который до сих пор, как кажется, не обращалось внимания в научной литературе. Он не может быть объяснен тем, что при достаточно распространенном контексте кросс-кузенного брака «жена брата жены» эго может быть его собственной сестрой, так как поведение по отношению к «жене брата жены» является заметно более экстремальным, чем это обычно в случае с сестрой. Возможно, это следствие особого отношения между эго и братом его жены. Хотя мы, к сожалению, не собирали систематически данных по социальному поведению одних родственников мужского пола по отношению к другим, в результате знакомства с большим числом этнографических описаний у нас сложилось следующее отчетливое впечатление: отношения между этими двумя родственниками обычно характеризуются взаимными уважением или сдержанностью и в особенности явно выраженной тенденцией избегания упоминания вопросов, связанных с сексом. Это не кажется противоестественным, поскольку по отношению к одной и той же женщине один из двух мужчин пользуется неограниченной сексуальной свободой, а другой должен соблюдать одно из наиболее строгих противоинцестуозных табу. Любой намек на секс со стороны первого может с высокой вероятностью вызвать подсознательное беспокойство у второго, а любой намек на секс со стороны второго может быть подсознательно понят первым как недостаток уважения к женщине, объединяющей их между собой, или даже как намек на возможность его недопустимой инцестуозной связи с ней. Понятно, что в подобном контексте для первого вступить в сексуальную связь с женой второго означало бы оскорбить его до такой степени, в какой это не способны сделать никакие неприличные сексуальные намеки. Стереотипизированное избегание «жены

брата жены»

358

представляег собой социальный механизм, посредством которого такое недопустимое событие может быть предотвращено.

Классический обычай избегания наблюдается по отношению к «матери жены». Лишь в 19% из 137 обществ, для которых в нашем распоряжении имеются i геобходимые данные, поведение по отношению к теще описывается как неформальное, и ни в одном случае здесь не наблюдаются отношепия подшучивания или фамильярной вседозволенности. Отношения уважения наблюдаются в 24%, а собственно избегания — в 57% случаев. Мы не видим никаких оснований сомневаться в правильности обычного объяснения, исходящего из того, что обычаи избегания тещи предотвращают сексуальные связи, способные с особой силой подорвать основы внгутрисемейной кооперации. Эта интерпретация под-тверждаегся и тем, что только лишь незначительное меньшинство поли-гинных обществ разрешает жениться одновременно на матери и на ее дочери. Для мужчины сексуальные отношения с его тещей означали бы внедрение в пуклеарную семью ориентации его жены того самого типа сексуалы юй KOI гкуренции, который все общества мира посчитали необходимым предотвратить при помощи противоинцестуозных запретов. По отношению к теще он бы выглядел аналогично сыну, имеющему связь с сестрой, и мужу, соблазнившему свою дочь. Для жены он бы выглядел символически подобным ее брату, одновременно имеющему ин-цестуозные связи с ней, своей сестрой, и с их матерью. Таким образом, сексуальное табу на отношения между мужчиной и его тещей, вероятно, порождается теми же самыми силами, что повсеместно приводят к появлению внутрисемейных противоинцестуозных табу117 (см. гл. 10), а широко распространенное преобладание обычаев избегания тещи может быть легко интерпретировано как социальное средство предотвращения подобного рода нарушений. Идентичные зеркально симметричные факторы, по всей видимости, объясняют отношения избегания и сдержанности между тестем и невесткой/женой сына, лишь немногим менее широко распространенных, чем табу, связанные с тещей.

Для каждой из нескольких рассмотренных к настоящему времени групп родственников одна достаточно простая интерпретация удовлетворительно объясняет пэттерны родственного поведения, наблюдаемые во всем мире. Детерминирующие их базовые условия повсеместно практически идентичны. В общем, это универсальные условия человеческой нуклеарной семьи, выбранные Фрейдом в качестве основания своего учения.

Но мы переходим к сериям родственников, для кого условия реализации родственного поведения существенно варьируют от общества к обществу: для практически всех из них, как мы вскоре заметим, зафиксированные этнографами стереотипизированные нормы

117 К подобному н основе сноей заключению пришел Селигмэн [Seligman, 1929: 255, 269] (примеч. авт.).

359

охватывают весь возможный спектр от избегания до фамильярной вседозволенности. Для объяснения подобной вариации совершенно необходимо различать разнообразные социальные ситуации. Одним из таких случаев служат отношения с «сестрой отца». На народы, разрешающие кросс-

кузенный брак с дочерью сестры отца, приходится пять (из шести) случаев избегания и восемь случаев формализованного уважения этой родственницы. Следовательно, подобное стереотипизированное поведение по отношению к сестре отца в этих обществах объясняется тем, что она в тенденции оказывается тещей эго, и обращаются с ней здесь подобно тому, как строят свои отношения с тещей. Более того, шесть из девяти случаев подшучивания приходятся на народы (пять из которых матрили-нейны), предписывающие отношения подшучивания с запрещенной к браку дочерью сестры отца, что заставляет предполагать, что данный тип поведения передается матрилинейно как характеристика реципрокного взаимодействия с женщинами матрилинейного рода отца. Если из нашей табуляции убрать эти 19 случаев, то распределение стереотипных поведенческих реакций на сестру отца будет достаточно близко напоминать таковое для сестры матери, и в обоих случае оно вызвано, по всей видимости, аналогичными причинами.

Сходным образом для «жены брата матери» как минимум четыре (но, возможно, и шесть) из семи случаев избегания и три случая подчеркнутого уважения приходятся на общества, практикующие кросс-кузенный брак с дочерью брата матери, приводящий к отождествлению жены брата матери и матери жены, а значит, и к сходному поведению по отношению к этим двум родственницам. Более того, в трех из пяти случаев подшучивания жена брата матери является потенциальной левиратной супругой подобно жене брата (вследствие чего по отношению к ним также наблюдается сходное поведение). После исключения из выборки этих случаев распределение поведения по отношению к «жене брата матери» начинает напоминать таковое по отношению к «жене брата отца». Применительно к «дочери сестры» и «дочери брата жены» анализ данных не позволяет найти удовлетворительного объяснения широкого разброса стереотипизированного поведения. Оба родотипа

демонстрируют сходное распределение и, по всей видимости, образуют один класс случаев. Родственницы становятся тождественными «жене сына» при кросс-кузенном браке; это может объяснить несколько случаев избегания и подчеркнутого уважения, но это только еще больше отличает их от «дочери брата» и «дочери сестры жены». Отношения подшучивания в необычной степени преобладают в обоих случаях, но они наблюдаются у народов, столь разных по своей социальной структуре, что это не дает никаких подсказок о путях возможной дальнейшей интерпретации материала. До

360

появления нового фактического материала воздержимся от дальнейшего теоретизирования118. Стереотипизированное поведение по отношению к невестке/жене брата и свояченице, по всей видимости, зависит почти исключительно от того, предписан ли с ними предпочтительный вторичный брак. Все случаи вседозволенно-фамильярного поведения по отношению к «сестре жены» и «жене брата» и все, кроме трех, случаи подшучивания приходятся на общества соответственно с предпочтительным сороратом и левиратом (ср.: [Brant, 1948: 160-162]). Более высокая частота подшучивания с «младшей сестрой жены» и «женой старшего брата» просто отражает предпочтительность младшего сорората и младшего левирата. Если из табуляции убрать все случаи предпочтительных вторичных браков со свойственницами, оставшееся распределение окажется практически идентичным наблюдаемому для сестер и ортокузин.

Настоящее вседозволенно-фамильярное поведение наблюдается почти исключительно по отношению к невестке/жене брата и свояченице — потенциальным вторичным брачным партнерам. Более того, подшучивание по отношению к ним качественно отлично от наблюдаемого к дедам и бабкам, а также детям противоположного пола, будучи обычно более резким и грубоватым. И подшучивающее, и вседозволенно-фамильярное поведение по отношению к упомянутым родствен! шцам почти всегда включает в себя определенную степень физического контакта, а также непристойного или сексуального юмора, что рассматривалось в качестве чего-то в высшей степени неприличного при обращении с любыми другими родственницами или свойственницами. Свойственница, с кем мужчина шутит и возится, кого он тискаег и игриво обнимает, считается не просто его потенциальной супругой, но и актуально доступным сексуальным партнером. Для народов, предписывающих подшучивание или фамильярную вседозволенность по отношению к сестре жены или жене брата, данные по добрачным и внебрачным половым отношениям имеются приблизительно для половины. За исключением жены брата среди тонга и жены старшего брата среди нгизим, добрачные и внебрачные сексуальные контакты разрешены безоговорочно или с некоторыми оговорками по отношению к обеим свойственницам во всех случаях.

При подобных обстоятельствах несколько факторов объединяют свое действие, способствуя развитию крайней фамильярности от-

1 |к Для читателя, желающего решить эту проблему самостоятельно, мы приводим список народен, по которым у нас есть данные о поведении в отношении «дочери брата жены»: избегание — ашанти, вичита; подчеркнутое уважение — трукцы; неформальное пшхдение — ачоли, чирикауа, добуанцы, квома, мивок, мурнгин, янки; подшучивание — чейенны, кайова-апачи, тенайно, тонга; фамильярная все-дозапленностъ — фокс. Данные по поведению в отношении «дочери сестры» имеются в нашем распоряжении по большему числу народов (примеч.

авт.).

361

ношений и грубоватого подшучивания друг над другом. Поскольку сестра жены и жена брата считаются разрешенными сексуальными объектами, подобного рода поведение не запрещается социальными нормами. Оно дает его участникам не только замещающее псевдосексуальное удовлетворение, но и создает возможность начала собственно любовно-эротической игры и перехода к непосредственно сексуальным отношениям. Нельзя упускать из виду и того, что, хотя внутри соответствующей пары свойственников сексуальные отношения и разрешены, основным сексуальным объектом будет для одного его собственная жена, а для другой — ее собственный муж. Вследствие этого сексуальные отношения между ними будут, скорее всего, лишь полусанкционированными, или зависимыми от конкретных обстоятельств, или, так сказать, высшего приоритета. В любом случае физическое выражение будет, скорее всего, страдать от фрустраций, а порожденная ими агрессия в тенденции будет направляться (по крайней мере подсознательно) на главное препятствие, на основного брачного партнера. Публичное подшучивание и фамильярное поведение представляют собой социально приемлемые каналы выражения такого рода агрессии и сопугст-вующих ей сексуальных импульсов, что может достаточно хорошо объяснить резкий и грубоватый характер такого поведения. При предпочтительном кросс-кузенном браке каждая «дочь сестры отца» и/или «дочь брата матери», на которой эго не женится сам, скорее всего будет его невесткой и/или свояченицей, а значит, и объектом подшучивающего или вседозволенно-фамильярного поведения там, где эти типы поведения наблюдаются по отношению к «сестре жены» или «жене брата». При исключении из выборки обществ,

практикующих кросс-кузенный брак, исчезает и большинство случаев подшучивающего и вседозволенно-фамильярного поведения по отношению к «дочери сестры отца» и «дочери брата матери», а распределение стереотипизи-рованного поведения в оставшихся случаях оказывается очень похожим на то, что наблюдается по отношению к ортокузинам, и, по-видимому, может быть сходным образом объяснено.

Если приведенный выше анализ стереотипизированного родственного поведения правилен, то он показывает, что межличностные отношения и тенденции поведенческих реакций могут быть такими же полноценными объектами строгого научного исследования, как и структурные формы социальной организации. Здесь мы тоже обнаруживаем, что научные закономерности оказываются столь же свойственными культурным феноменам, как и данным, с которыми имеют дело естественные науки. Наши результаты заставляют предполагать, что в общественных науках возможна высокая степень точности и предсказуемости, а угверждения о недетерминированности, жалобы на необыкновенную сложность изучаемых феноменов и заклинания о необходимости обращения к интуитивным методам столь же неоправданны применительно к антропологии, психологии и социологии, как и к физике, химии и биологии.

Глава 10

ПРОТИВОИНЦЕСТУОЗНЫЕ ТАБУ И ИХ РАСШИРЕНИЕ

Цель данной главы — сформулировать и проверить гипотезу, объясняющую запреты на сексуальные связи между родственниками. Подобно разрешающим и обязывающим нормам поведения, существующим для родстве! тиков определенных типов, эти табу, по-видимому, тоже коре] штся в KOНституции нуклеарной семьи. Как было показано в гл. 9, привилегированные сексуальные внебрачные отношения и предпочтительные вторичные брачные союзы развиваются посредством расширения из санкционированных сексуальных отношений состоящих в браке супругов. Сходным образом противоинцестуозные запреты и экзогамные ограничания любого вида достаточно очевидно служат расширениями табу на сексуальные отношения между родителем и ребенком, а также между братом и сестрой в рамках нуклеарной семьи. Универсальность и важность противоинцестуозных табу бьии отмечены в гл. 1. Однако их происхождение и функции все еще требуют объяснения.

Приемлемая теория противоинцестуозных запретов и их разнообразных форм в различных обществах должна в первую очередь не противоречить известным науке фактам, а во вторую — удовлетворительно объяснять все эти факты или большую их часть. Поэтому отложим рассмотри ше существующих теорий, пока не будут представлены основные эмпирические заключения настоящего исследования. Всего этих заключений восемь.

Первое заключение состоит в том, что, за исключением состоящих между собой в браке родителей, противоинцестуозные запреты распространяются на всех разнополых членов нуклеарной семьи. Данные по нашей выборке из 250 обществ, суммированные в гл. 1, не содержат ни одного случая, когда были бы в целом разрешены сексуальная связь или брак между матерью и ее сыном, между отцом и его дочерью или между братом и сестрой. За вычетом крайне редких и чрезвычайно ограниченных исключений, здесь вполне можно говорить об абсолютной универсальности.

363

Второе эмпирическое заключение состоит в том, что противоин-цестуозные табу нигде не распространяются на всех родственников противоположного пола за пределами нуклеарной семьи. Хотя мужчина нигде не имеет права жениться на своей матери, сестре или дочери, он может вступить в брак с любой другой своей родственницей как минимум в некоторых из обществ, проанализированных в настоящем исследовании. Приведем лишь несколько примеров: он может жениться на сестре своего отца у маркизцев и яруро, на сестре матери у осетинов119 и сема, на своей единоутробной сестре у лакхер и ментавейцев, на единокровной сестре у эдо и минангкабау, на любой из ортокузин («дочери брата отца» и «дочери сестры матери») у балийцев и чукчей, на дочери сестры у карибов и кераки, и на дочери брата у хайда и кабабйш.

Хотя антропологи обычно достаточно подробно фиксируют правила заключения брака, лишь сравнительно немногие из них дают адекватные данные по поводу ограничений и дозволений, касающихся сексуальных отношений между определенными родственниками за пределами брака. Однако даже фрагментарная информация позволяет прийти к определенным выводам. Кайова-апачи и многие другие народы совершенно свободно разрешают сексуальные отношения между мужчиной, с одной стороны, и его невесткой/женой брата и свояченицей (сестрой жены) — с другой. Шиллук смотрят сквозь пальцы на сексуальные связи мужчины со своей мачехой, а байга — с сестрой матери, в то время как тробриандды прямо поощряют сексуальные связи мужчины с сестрой его отца. Маркизец