материал 2

Этим анализом газета хотела доказать, что большевики заимствовали правила политической цензуры из имперского законодательства.

Не только советский, но и антибольшевистские режимы восстанавливали дореволюционные цензурные порядки и даже ужесточали их. После установления на Украине власти гетмана Скоропадского, там были введены такие правила, которые, по мнению киевских газет, возвращали прессу к временам министра внутренних дел России кануна первой русской революции В.К. Плеве, когда цензурный комитет беспощадно душил печать. «С каждым днем круг вопросов, допускаемых к обсуждению в печати, становится все уже и уже, – подчеркивала «Киевская мысль», – и дошло до того, что нынче не допускается никакая критика не только правительства, не только его административных агентов, но и даже тех полуобщественных комиссий, которые назначаются для тех или иных подготовительных работ»[6].

На востоке России руководители антибольшевистских государственных образований также устанавливали политический контроль над прессой. Газеты Дальнего Востока, Сибири и Урала после свержения советской власти попали под контроль Временного сибирского правительства. 18 июля 1918 г. административный отдел МВД Временного сибирского правительства разослал циркуляр, в котором призывал правительственных комиссаров усилить надзор над прессой. Необходимость ужесточения контроля в циркуляре объяснялась тем, что после свержения большевиков в газетах стали «помещаться статьи, явно призывающие к противодействию правительственной власти, даже к подготовке восстания против нее». В циркуляре говорилось о том, чтобы в целях контроля над прессой комиссары пересылали в МВД по одному экземпляру всех выходящих на территории губерний повременных изданий[7].

Политический контроль над газетами устанавливался и на территории тех режимов, которые официально не издавали нормативных актов о политической цензуре. Так, Комуч не ввел политической цензуры, т.к. боялся упреков в ограничении свободы печати. Однако фактически политическая цензура им была введена. Руководство Комуча осуществляло политический контроль над газетами через инструктаж редакторов газет. Этот инструктаж происходил в форме конфиденциальных бесед. В ходе этих бесед редакторам подробно разъяснялось, какую проблематику им нельзя поднимать на страницах прессы под угрозой закрытия газет и ареста журналистов. Одну из таких бесед описал редактор уфимских «Отечественных ведомостей» известный русский журналист А.С. Белоруссов. Его и редакторов двух других уфимских газет вызвал для беседы управляющий ведомством внутренних дел Комуча П.Д. Климушкин.

Во время беседы он очертил журналистам тот круг вопросов, который не подлежал освещению в газетах. Характер этих вопросов заключался в недопустимости личных нападок на членов правительства, оспаривании идеи Учредительного собрания, критики ошибок правительства. Закончил встречу Климушкин следующими словами: «И вообще, чтобы не было критики. Теперь надо действовать, организовывать и объединять, а не критиковать»[8]. Белоруссов пишет, что после такого резюме он вспомнил цензурную политику царского правительства. И сравнение ее с действиями Комуча было не в пользу последнего. «Я снова вспомнил пятьдесят лет самодержавия, при котором наша оппозиционная печать только и занималась, что критикой правительства, правительства, которое, стесняя прессу, крутя ее в бараний рог, все-таки самого права критики не отрицало», – писал он[9].

Политическая направленность цензурных запретов усиливалась практикой, которую применяли руководители политических режимов. Своими указами они вводили новые ограничения, которых не было в цензурном законодательстве. Так, члены Особого совещания часто указывали газетам, какие материалы социального и политического характера можно допускать к публикации, а какие нет. 14 декабря 1918 г. циркуляром генерала Драгомирова газетам юга России предписывалось не допускать выступлений против Донского командования. Этот запрет обосновывался необходимостью поддерживать хорошие отношения между Добровольческой армией и руководством Всевеликого войска Донского[10].

Руководящие структуры российских партий также занимались политической цензурой газет. Особенно активно действовали ЦК РКП(б) и его региональные комитеты. ЦК большевиков осуществлял политическую цензуру над прессой на протяжении всего периода революции и Гражданской войны. Он строго выговаривал партийным комитетам, если на страницах их печатных органов появлялись материалы, вредившие престижу коммунистической партии. В июле 1918 г. секретариат ЦК писал Уральскому областному комитету: «В газете “Уральский рабочий”... помещена статья Софронова “К порядку”. ЦК считает недопустимым подобные выпады против линии ЦК, равно как против товарищей, поставленных партией на ответственные посты»[11].

Функции политических цензоров исполняли также российские информационные агентства. Эту работу вели РОСТА, информационные учреждения антибольшевистских правительств Сибири, отдел пропаганды Особого совещания, Архангельское бюро печати и т.д. Вся информация, приходившая в РОСТА подвергалась цензурному контролю, прежде чем включалась в информационные бюллетени. С установлением на юге России власти Особого совещания цензурные функции осуществляли отдел пропаганды и его местные отделения. Согласно «Временному учреждению отдела пропаганды», он «в соответствии с принципом свободы печати» ведал делами о цензуре[12]. Информационный материал проходил многоступенчатую проверку. Сначала сведения, поступившие с мест, просматривал начальник регионального отделения. Затем материалы передавались в центральное ведомство и просматривались там. И только потом данные сведения попадали в информационные бюллетени. В инструкции отдела пропаганды говорилось, что каждый руководящий сотрудник регионального отделения отдела должен быть «ярым поборником и последователем идей Добрармии»[13]. В нормативных документах о порядке работы отдела подчеркивалось, что «ежедневный телеграфный бюллетень... имеет своей целью через агентство сети информировать население в нужном нам духе, а потому носит тенденциозный характер»[14].

На территории антибольшевистской Сибири политическую цензуру проводили информационные учреждения сибирских правительств. Отмечая характер информационного материала, отправляемого газетам, Инфбюро Временного сибирского правительства отмечало: «Накачивание заграничных и даже враждебных газет тенденциозным материалом имеет свою особую цель..., известная обработка общественного мнения и даже некоторая фальсификация его дает известный голос в дипломатической игре»[15].

Бюро просматривало газеты и направляло в МВД материалы критического характера для принятия репрессивных мер. 2 сентября 1918 г. оно отправило туда две вырезки из газет «Сибирская жизнь» (Томск) и «Дело Сибири» (Омск) с резкими высказываниями в адрес местных властей. В первой содержалось утверждение, что указы МВД не дают «уверенности в том, что существующие органы исполнят лежащие на них обязанности»[16]. Во второй говорилось о том, что «военные положения продолжают действовать вовсю, гражданские свободы, личная неприкосновенность весьма урезаны. Естественно, что при таких условиях новая власть не могла приобрести авторитет демократической власти»[17].

Цензурному контролю со стороны сибирских осведомительных учреждений подвергалась также информация, которая шла за рубеж. Этот контроль не отличался гибкостью. Официальный оптимизм во многих случаях бросался в глаза. Российский поверенный в делах России в Великобритании 23 августа 1919 г. сообщал в Омск, что тенденциозный характер информационных бюллетеней РТА может подорвать доверие английской общественности к ним. Лондонский Комитет освобождения России просил сибирские власти сообщать более объективную информацию. Он сам даст политическую оценку присланному материалу и отделит «конфиденциальное от надлежащего к опубликованию»[18].

Руководители РБП строго контролировали деятельность своих зарубежных корреспондентов. В письме к Заку Клафтон и Устрялов неоднократно давали политическую оценку деятельности Русского информационного бюро в Нью-Йорке и писали о том, как лучше использовать поступающий из России материал. «Реклама Керенского не представляется с нашей точки зрения удобной ввиду позиции, занятой им в Европе, – сообщали они в одной из телеграмм. – Желательно более детальное освещение демократических задач омского правительства»[19].

Исключительно соображениями политической цензуры объяснялась передача информационного обеспечения Омска от Русского информационного бюро в руки другой нью-йоркской русской эмигрантской организации – Комитета освобождения России. Политическая ориентация большинства сотрудников бюро и редакции его журнала «Борющаяся Россия» была эсеровской. Это не устраивало Российское правительство, и оно решило передать корреспондентскую работу в руки комитета, члены которого придерживались кадетской ориентации. «Что касается политической физиономии журнала («Борющаяся Россия» – М.Л.), то нельзя не отметить, что преобладающее большинство его сотрудников... отстаивает платформу партии С.-р... с явно враждебной Российскому правительству тенденцией», – отмечалось в отзыве РБП о работе Русского информационного бюро[20].

Кроме информационных органов, политический контроль над российской прессой осуществляли многие другие государственные учреждения. Прежде всего, это были органы внутренних дел. Информационные сообщения, приходившие из-за рубежа, в ряде случаев контролировали ведомства иностранных дел. Такая практика существовала в РСФСР, врангелевском Крыму и т.д. В советской России за иностранной информацией следил Отдел советской пропаганды ВЦИК при НКИД. Он составлял телеграммы, рассылаемые заграничным отделениям РОСТА, и передавал для российской печати материалы, полученные из-за рубежа[21].

При местных органах власти почти всех российских политических режимов существовали информационные отделы, в функции которых входила политическая цензура. Например, информационные отделы при губернских комиссариатах белой Сибири должны были следить за газетами и доводить до сведения комиссаров факты нарушения правил о печати[22].

Усилению политического контроля над российскими газетами способствовали действия цензуры интервенционистских войск. Командование интервентов стремилось установить свой контроль над российскими газетами. В начале сентябре 1918 г. союзники ввели предварительную политическую цензуру на территории Северной области. Приказом главнокомандующего союзными войсками генерала Пуля ее осуществление было возложено на разведывательное отделение штаба французских войск и иностранного военного губернатора Архангельска подполковника Донопа.

Председатель Верховного управления Северной области М.В. Чайковский в обращении к старшине дипломатического корпуса, американскому послу Д. Френсису, решительно выступил против установления союзниками политической цензуры, т.к. ее принятие втягивало союзное военное командование во внутренние дела Северной области. «Не возражая ни единым словом против установления цензуры военной, необходимой для сохранения военной тайны, – писал он, – Верховное управление считает, однако, совершенно недопустимой цензуру политическую»[23].

Политическая цензура, по мнению Чайковского, должна была осуществляться только властями Северной области. В руках союзников она, вместо того чтобы способствовать борьбе с большевиками, приняла «пристрастный и противоправительственный характер»[24]. Действительно, в газете «Голос Отечества», возникшей при содействии генерала Пуля, часто допускались злобные нападки на руководство Северной области.

На Дальнем Востоке командование интервенционистских сил также установило политический контроль над газетами. В ноябре 1918 г. политическая цензура была введена во Владивостоке. Цензуру на английском языке осуществляли американцы, на русском – чехи, на восточных языках – японцы[25]. Союзники следили за тем, чтобы на страницы газет не попадали сведения, критикующие их действия. Особенно старались американцы. Они делали все, чтобы в газетах постоянно печатались материалы, пропагандирующие американский образ жизни, рекламирующие американские товары, содержащие хвалебные оценки американской внешней политики.

Расширение масштабов Гражданской войны выдвинуло на первый план военную цензуру, которая во многом стала определять содержание газетных изданий. В основе военно-цензурных актов всех российских политических режимов лежали цензурные правила царского правительства от 20 июля 1914 г. и Временного правительства от 26 июля 1917 г. Поэтому основные положения военной цензуры российских режимов во многом были сходными. В РСФСР первые документы о военной цензуре появились летом 1918 г. В отношении оперативного управления штаба Высшего военного совета № 886 от 29 апреля 1918 г. «О порядке опубликования в печати информационных сведений по вопросам формирования и реорганизации новой армии и боевых действий войск», в приказе Наркомвоена № 341 от 8 мая 1918 г., в приказах московского окружного (областного) комиссариата № 233 от 16 июня 1918 г. и в др. документах подтверждалась недопустимость попадания в газеты сведений о количестве и качестве войск и вооружения, способах хранения и распределения оружия, передислокации войск и т.п.

Летом 1918 г. было создано военно-цензурное отделение оперативного отдела РВСР (ВЦО) и приняты нормативные документы, определявшие задачи военной цензуры в РСФСР и характер ее деятельности. 21 июня председателем РВСР Троцким было утверждено «Положение о военной цензуре газет, журналов и всех произведений печати повременной» и «Перечень сведений, подлежащих предварительному просмотру». Положение вводило предварительную цензуру для тех газет, где могли быть опубликованы сведения, составляющие военную тайну[26]. В условиях Гражданской войны подобные сведения имелись практически во всех газетах. Устанавливались сроки просмотра военными цензорами произведений печати и определялись меры наказания за несоблюдение правил. По положению, редакции могли предоставлять материал выборочно. Но в их интересах было представлять все, т.к. за просмотренный материал они не несли ответственности. Не подлежали надзору материалы, распространяемые Бюро печати СНК и ПТА.

Примерно в то же время была разработана «Инструкция военным цензорам»[27]. Согласно ей, до официальных сообщений запрещалось давать в газетах информацию о ходе военных действиях. Инструкция определяла объем допустимого информирования населения о ситуации на фронтах. В ней содержалось положение, которое ставило под цензурный контроль источники информирования газет. Особое внимание цензоры должны были уделять просмотру сообщений военных корреспондентов, доставляемых в редакции с оказией[28]. С созданием РОСТА в ВЦО появились структурные подразделения, наблюдавшие за материалами агентства. ВЦО, как центральный орган военной цензуры печати, само санкций по отношению к газетам-нарушителям не принимало, а передавало дела в Комиссариат по делам печати. В провинции цензурное наблюдение за газетными изданиями осуществляли военные цензоры, которые были назначены в конце лета начале осени 1918 г.

Новые цензурные условия были созданы для газеты РСФСР в конце 1918 г. 23 декабря приказом Реввоенсовета Республики вводились новое положение о военной цензуре, «Перечень деяний и сведений, наносящих вред Российской Федеративной Советской Республике, а также не подлежащих распространению путем почтово-телеграфных международных и иных сношений», «Перечень сведений, не подлежащих оглашению в повременной печати» и инструкции военным цензорам, контролерам военной почтово-телеграфной цензуры, военно-цензурным установлениям[29].

Согласно этим документам, военная цензура вводилась «на всем протяжении Республики»[30]. Контроль над газетными изданиями стали осуществлять военно-цензурные отделения при отделах военного контроля округов и военно-цензурные пункты при отделениях военного контроля губернских военкоматов. Руководил работой этих учреждений военно-цензурный отдел регистрационного управления РВСР. Гранки утренних газет должны были передаваться редакциями в военно-цензурные органы с 8 часов вечера до 2 часов ночи, вечерних – с 12 часов до 4 часов дня. Телеграммы РОСТА цензуре не подлежали[31].

Для усиления контроля над печатью и почтово-телеграфными отправлениями в феврале 1919 г. в РВСР по инициативе Троцкого начала работу комиссия для пересмотра положения о военной цензуре под председательством Н.Н. Батурина. Результатом работы комиссии явилось создание нового положения о военной цензуре в РСФСР, перечня сведений, составляющих военную тайну, и штатного расписания военно-цензурных учреждений. Эти документы были введены в действие приказом РВСР № 1197/222 от 12 июля 1919 г., подписанным заместителем председателя РВСР Э.М. Склянским, главкомом С.С. Каменевым и представителем РВСР Гусевым[32].

Положение подтверждало устройство независимых от почтово-телеграфного контроля сети военно-цензурных отделений печати. Создавалось три группы отделений. Самые многочисленные, по 10 сотрудников, образовывались в городах, где выходило более 5 ежедневных газет и имелось отделение РОСТА. Отделения, состоящие из 6 человек, формировались в городах, где издавалось более одной газеты, и имелись отделения РОСТА. В городах, имевших только одну газету, назначался один цензор. Цензурный контроль над печатью усиливался и через ужесточение цензурных ограничений на почте и телеграфе. По новому положению, под действие цензуры попадали источники информирования газет: материалы РОСТА и сообщения радио. Не подлежали контролю правительственная корреспонденция и корреспонденция, адресованная ЦК РКП(б), ВЦИК, СНК, коллегиям наркоматов.

В целях упорядочения работы военных контролеров в августе 1919 г. были приняты дополнительные инструкции и правила о военной цензуре. Начальником отдела военной цензуры регистрационного управления полевого штаба РВСР Я. Грейером были утверждены инструкции начальникам военно-цензурных отделений при почтово-телеграфных конторах, начальникам военно-цензурных отделений при РВС армий, начальникам военно-цензурных пунктов при полевых почтовых конторах, военным цензорам телеграфа, военным цензорам печати; правила для военных цензоров по просмотру почтовых отправлений, для цензоров – руководителей военно-цензурных отделений и др.[33].

Практически все они касались источников информирования газет. В инструкциях военным цензорам на почте и телеграфе четко определялся характер корреспонденции и телеграмм, подлежащих задержанию. Ужесточение цензуры печати сказалось в том, что согласно инструкции, военным цензорам печати вменялось в обязанность контролировать выполнение редакциями газет цензурных запретов. Цензоры должны были регулярно просматривать газеты и составлять сводки зафиксированных нарушений. «Для проверки процензуированных и напечатанных сведений и в цепях недопущения со стороны редакций нарушения существующих узаконений о военной цензуре, на обязанности военных цензоров лежит также и читка всех выходящих в свет местных органов повременной печати»[34].

В середине 1920 г. в связи с успешным наступлением польских войск и обострением Гражданской войны на юге России цензурный контроль был усилен. 15 июля коллегия по проведению военного положения при СТО выпустила циркуляр начальникам отделений военной цензуры и редакторам, чтобы те приняли дополнительные меры к сохранению военной тайны. Через несколько дней 19 июля 1920 г. был разослан циркуляр общего отделения военно-цензурного отдела РВСР об усилении контроля над выполнением правил военной цензуры.

В августе 1920 г. почтово-телеграфный контроль был передан ВЧК. За РВСР оставалось только цензура печати. Согласно вводимому «Положению о военной цензуре РСФСР» и штатов военно-цензурных установлений печати, центральным органом военной цензуры печати стало управление военной цензуры полевого штаба РВСР, в составе которого были отделения периодической печати и РОСТА. Его местными органами являлись отделения военной цензуры при областных (окружных) и губернских военкоматах и РВС армий, а также военно-цензурные пограничные пункты. В связи с усилением крестьянских мятежей и рабочих забастовок основное внимание стало уделяться тылу. При этом в местных учреждениях было увеличено число цензоров по печати. В окружных и областных отделениях их число было увеличено более чем вдвое (с 7 до 15 чел.). Впервые предусматривались специальные военно-цензурные отделения печати при РВС фронтов и военные цензоры при РВС армий. К концу 1920 г. сетью местных учреждений военной цензуры была покрыта вся территория РСФСР, кроме Туркестана.

Военная цензура была введена всеми антисоветскими политическими режимами. Первыми поставили газеты под контроль военной цензуры власти Всевеликого Войска Донского. 5 июня 1918 г. командованием Донской армии были введены в действие инструкции военным цензорам по контролю над газетами, по части телеграфных отправлений; инструкции о старших цензорах и об ответственности за нарушение правил военной цензуры, а также перечень сведений, подлежащих задержанию военной цензурой в печати и телеграммах[35]. Согласно инструкциям, редакторы газет были обязаны предъявлять местным учреждениям военной цензуры гранки номеров утренних газет не позднее, чем за 5 часов до выпуска, и вечерних – не позднее, чем за 3 часа до выпуска[36].

Информационные сообщения, поступающие в редакции по телеграфу, наравне с другими телеграммами, подвергались военному контролю. Депеши «двусмысленного содержания» подвергались исправлению или не пропускались совсем. Просматривались и сообщения информационных агентств. За невыполнение требований цензуры журналисты могли быть подвергнуты денежному взысканию в размере 500–1000 руб. или тюремному заключению до одного года. При повторном нарушении издание газет приостанавливалось[37]. Перечень сведений, подлежащих задержанию военной цензурой в печати и телеграммах, принятый Донскими властями, был гораздо короче перечня сведений, подлежащих предварительному просмотру военной цензурой, принятому в 1917 г. В нем содержалось всего 15 пунктов.

Обострение Гражданской войны сказалось на ужесточении донской военной цензуры. Приказ № 78 командующего Донской армией генерал-лейтенанта Денисова от 14 сент. 1918 г. усиливал цензурные ограничения. В приказе причина ужесточения цензуры объяснялась обстоятельствами военного времени необходимостью «предотвращения появления в газетах непроверенных и зачастую вымышленных сведений, касающихся боевых операций и военных вопросов»[38].

Расширение масштабов войны и обострение социальных противоречий на Дону приводили к дальнейшему ужесточению военной цензуры. 30 сентября 1918 г. начальником штаба Донской армии генерал-майором Поляковым были утверждены «Дополнение к инструкции военным цензорам» и «Примерный текст сведений, подлежащих задержанию военной цензурой, согласно дополнению к инструкции военным цензорам в газетах»[39]. В начале октября произошло новое ужесточение цензурного контроля. Циркуляром контрразведывательного отделения Донской армии предписывалось по выходе номера обязательно проводить сличение выпущенного материала с тем материалом, который был представлен в цензуру, и строго фиксировать все нарушения. При этом цензорам напоминалось, что редакторы должны предоставлять весь материал, включая объявления и выдержки из других газет, даже тех, которые прошли цензуру[40]. В то же время цензуре стали подвергаться источники информации газет. Начальник штаба Донской армии приказал цензурировать телеграммы и сообщения Украинского и Донского телеграфных агентств, если они ранее не прошли цензурного контроля[41].

Одним из первых ввел у себя военную цензуру Комуч. Вскоре после создания военного управления Комуча были изданы обязательные постановления, которые запрещали газетам помещать без его разрешения сообщения, касающиеся расположения и передислокации войск, сведения о командном составе армии и служащих военных учреждений. «Всем периодическим изданиям на территории Всероссийского Учредительного собрания в видах охранения военной тайны... воспрещается помещать без разрешения военного ведомства нижеследующие сведения о месте расположения, передвижения, количестве, свойстве и вооружении войск Народной армии, чехословацких и казачьих; о ходе формирования воинских частей, о военных операциях, о командном составе войск и о новых назначениях и передвижениях лиц командного состава и военно-административных учреждений», – говорилось в цензурных постановлениях Комуча от 7 авг. 1918 г., подписанных полковником Галкиным[42]. Цензурный контроль был придирчивым и осуществлялся как цензорами печати, так и контролерами на почте и телеграфе. Он охватывал газетные материалы и телеграфные бюллетени и нередко приводил к задержке информации. Оренбургская газета «Рабочее утро» сообщала в Самару в августе 1918 г., что местные газеты из-за цензурных проволочек получают новости со значительным опозданием[43].

На территории антибольшевистской Сибири летом 1918 г. военную цензуру печати стали осуществлять военно-цензурное отделение при штабе армии, контрольное бюро при штабе Западносибирского округа и офицеры, проводившие почтово-телеграфный контроль на Главной омской телеграфной станции. Возглавляющий военное министерство генерал А.Н. Гришин-Алмазов через начальников штабов корпусов и гарнизонов передал всем редакторам газет «Перечень сведений, не подлежащих оглашению в печати и распространению путем почтово-телеграфных сношений», которым они должны были руководствоваться при освещении политических событий. Он включал в себя чисто военные вопросы и не содержал ограничений политического толка. Этот документ практически полностью повторял «Перечень сведений, подлежащих предварительному просмотру военной цензурою» от 26 июля 1917 г. За исключением редакционных изменений, в нем был добавлен только один новый пункт, запрещавший газетам сообщать сведения о численности и намерении противника[44].

Для упорядочения спорных вопросов, которые могли возникнуть в ходе реализации военно-цензурных запретов, временноуправляющий военным министерством Временного сибирского правительства генерал Менде предлагал усилить вмешательство военных властей в цензурный контроль. В записке управляющему делами Совета министров от 7 августа 1918 г. он советовал обязать редакторов газет помещать статьи и заметки только после их просмотра начальниками местных гарнизонов. Это, по мнению генерала, давало возможность не затруднять редакторов предоставлением на просмотр всего газетного материала и не обременять начальников гарнизонов просмотром всего газетного материала. Начальники гарнизонов могли потребовать на просмотр все материалы только в случае явного нарушения редакторами требований военной тайны[45].

Однако военное руководство понимало, что избежать неразберихи и субъективности при цензурном контроле может только принятие закона о военной цензуре. Гришин-Алмазов писал, что из-за отсутствия законодательной базы организация военной цензуры печати «находится в хаотическом состоянии и может зависеть от взглядов того или другого местного начальника или организации»[46].