Право и закон в программируемом обществе_К 100-летию Белла

И.Л. Честнов

тик, приобретаемых в процессе социализации, накопления опыта и принимающих форму навыков и стереотипов практического мышления. Именно такие взаимодополнения и взаимобусловленность уровней отличают постклассическую юридическую картину постсовременного, постиндустриального мира.

Содержание юридической картины мира, с нашей точки зрения, образуется благодаря социальным правовым представлениям. Под социальным представлением С. Московичи — автор этого термина — понимает набор понятий, убеждений и объяснений, возникающих в повседневной жизни по ходу межличностных коммуникаций. В современном обществе они являются эквивалентом мифов и систем верований традиционных обществ1. Ж.-К. Абрик в социальном представлении выделяет центральное ядро, которое связано с коллективной памятью и историей группы, обеспечивает консенсус и тем самым устанавливает гомогенность группы, выполняет функцию порождения значения социального представления и определяет его организацию. Кроме того, в социальное представление входит периферическая система, обеспечивающая интеграцию индивидуального опыта и истории каждого члена группы, она поддерживает гетерогенность последней, выполняет функцию адаптации социального представления к конкретной реальности, предохраняет его центральное ядро2.

Применительно к праву социальное представление — это образ типичной юридически значимой ситуации, господствующий в данной культуре (субкультуре) социума. Он является основанием для категоризации и квалификации ситуации в качестве правовой (правомерной или противоправной) и для формирования рамки (фрейма или скрипта) должного юридически значимого поведения.

В связи с излагаемой проблематикой юридической картины мира возникает принципиально важный и сложный вопрос: а существуют ли сегодня в постсовременном социуме единая юридическая картина мира, общие и общезначимые социальные правовые представления? Исходя из изысканий постклассической философии, социологии, когнитивной лингвистики, юриспруденции и других социогуманитарных дисциплин, важнейшей характеристикой постсовременной картины мира является ее фрагментарность. Она связана с отсутствием позиции «божественного метанаблюдателя» (по терминологии Х. Патнэма) и вытекающей отсюда множественностью референтностей — плюрализмом референтных групп, конструирующих социаль-

1См.: Moscovici S. On Social representations // Social cognition: Perspectives on everyday understanding / Ed. by M. Farr, S. Moscovici. London, 1981. P. 181.

2См.: Abric J.-Cl. Central system, peripheral system: their functions and roles in the dynamics of social representations // Papers of social representations. 1993. Vol. 2. № 2. P. 76.

90

Юридическая картина мира в постиндустриальном обществе

ные правовые образы, значения, которые интериоризируются в правовые смыслы конкретными людьми — носителями статуса субъектов права. Поэтому структурированность юридической картины мира «по вертикали» (выделение соответствующих уровней) сегодня дополняется ее фрагментированностью (или сегментированностью) «по горизонтали», исходя из множественности референтных групп, сегментов власти юридической номинации, категоризации и квалификации (хотя бы на уровне обычного права, повседневных юридических практик). При этом если на философско-правовом и теоретическом уровнях юридической картины мира такие изменения довольно активно рефлексируются, то трансформации, которые происходят на профессиональном, обыденном уровнях и в области юридического бессознательного, остаются практически не исследованы.

Постклассическая юридическая картина постиндустриального мира отличается от представления о праве, господствующего в эпоху модерна, динамизмом, постоянным переформированием, фрагментарностью, человекоразмерностью, релятивностью, контекстуальностью. В связи с этим уместно привести еще одну цитату Ю.А. Веденеева: «Очевидно, что новая социальная реальность (эпохи постмодерна), ее становление и развитие будет сопровождаться процессом становления новой юридической картины мира, через которую будет сконструирована, оформлена и санкционирована новая правовая реальность. Ее контуры уже обозначены. Правовое пространство претерпевает структурные трансформации. Стабильные правовые онтологии должны уступить место подвижным нестабильным онтологиям правовой реальности. Юридическое измерение социальной реальности радикально переформатируется. На смену нормативным модальностям в юридической технике запретов, позитивных и негативных обязываний, дозволений и ответственности в их различных комбинациях в публично-правовых и частноправовых конструкциях приходят новое постправо и новая постправовая реальность. Это мир воображаемых сетевых сообществ, мир виртуальных субъектов и объектов, возникающих из ниоткуда и исчезающих в никуда; мир игры юридических симулякров и профанаций правовой определенности в отношениях власти, собственности и управления»1.

В.В. Лазарев отмечает следующие особенности неклассической юридической науки, которые, можно полагать, образуют неклассическую юридическую картину мира: децентрация науки, отказ от методологического редукционизма, распространение иррационалистических умонастроений, скептицизм, индетерминизм, вероятност-

91

И.Л. Честнов

ность, полипарадигмальность, субъективированность объекта познания и принцип личностного знания1. Постклассическая юридическая картина эпохи постмодерна, по его мнению, отличается идеей метапарадигмальности научного познания, креативностью человека, исследователя и исследовательского процесса, конструированием мира и совокупной множественностью интерпретаций, единством субъекта и объекта познания, саморефлексией и самокритикой исследователя в качестве свидетельства его креативности и соединения субъекта и объекта, стохастичностью жизненных процессов и правовых систем, разветвленностью знаний, отсутствием единого концептуального восприятия реалий, диалогизмом как необходимым следствием информатизации и вместе с тем отсутствием определенности, которая в классическом правоведении обеспечивалась законом, движением в сторону особой формы интеграции знания к синтезу классических и неклассических представлений (формирование «синтетического», интегративного понимания права),

ксоединению детерминистских и индетерминистских представлений (понятие детерминированного хаоса)2.

Эти положения несомненно свидетельствуют об актуальности анализа юридической картины мира, о теоретической значимости этого концепта, становящегося научным понятием. В то же время происходящие трансформации юридической картины мира нуждаются в дальнейших исследованиях, особенно применительно к ее практическому профессиональному и обыденному уровням, а также

куровню юридического бессознательного.

1См.: Лазарев В.В. Методология классической и постклассической юридической науки // Проблемы истории, методологии и теории юридической науки: монография / отв. ред. А.В. Корнев. М., 2017. С. 49–50.

2Там же. С. 53–54.

92

О праве в программируемом

обществе

С.И. Захарцев, В.П. Сальников

Тема настоящей конференции содержит сразу несколько вопросов, требующих философской оценки. И речь в данном случае надо вести не столько о понимании права в философском смысле, его отличии от закона или тождественности с ним, правомерном (неправомерном) поведении, сколько о том, что есть программируемое общество, не живем ли мы в нем, не подталкивают ли

нас в нем жить?

Этот вопрос требует философского анализа. С одной стороны, Россия объявлена демократическим государством. Вторая глава Конституции Российской Федерации содержит перечень прав и свобод всех и каждого на территории России. Но проблема состоит в обеспеченности прав. Конечно хорошо, что каждому, например, гарантируется право на собственность. Но если у человека изначально, с рождения, на приобретение собственности нет и не предвидится средств? Прекрасно, что каждый имеет право на медицинскую помощь, однако ввиду отсутствия у человека денежных средств требуемая квалифицированная медицинская помощь ему оказана не будет. И то же можно, к сожалению, сказать о многих из задекларированных в Конституции естественных прав человека. Права на свободу места жительства и перемещения, равно как права на труд и отдых, образование и пенсионное обеспечение и т.д. в России, сейчас для абсолютного большинства жителей финансово не обеспечены. Своими правами в полной мере, по разным оценкам социологов, могут воспользоваться менее одного процента жителей. В подтверждение наших слов приведем пример. Если (даже при наличии права)

93

С.И. Захарцев, В.П. Сальников

денег на образование нет, то человек его и не получит. Далее, он не сможет устроиться на высокооплачиваемую работу. Это определит статус человека в жизни, его потребности и возможности, в том числе в отношении отдыха, медицинского обслуживания, жилищного обеспечения, передвижения и т.д. Только у богатых и успешных людей жизнь поливариативна.

Но самое интересное другое. Все, конечно, помнят, что современную Конституцию Российской Федерации писали на основе конституций западных стран. Но ведь и в западных странах ситуация примерно такая же: у всех задекларированы одинаковые права, однако их реализация зависит от финансовой составляющей конкретного индивида. И, как правило, каждый человек с рождения имеет в зависимости от финансов свой, если так можно выразиться, четко выстроенный жизненный коридор. Причем выбраться из своего коридора в другой — лучше обустроенный — почти невозможно. Более того, если в России продолжается период раннего капитализма, связанный с накоплением и переделом первоначальных капиталов, то на Западе, например через налоговую систему, доходы вновь рожденного человека и его семьи сразу прозрачны и понятны. Но и в западных странах полностью реализовать предоставленные права может очень небольшое количество людей. Получается, что западное общество применительно к людям запрограммировано. Об этом не раз писали зарубежные социологи и философы.

Давайте задумаемся о праве. Его роль в развитых западных странах связана с обеспечением четкого движения людей по своим коридорам. Под такое движение принимаются законы о строгом декларировании доходов, об уплате с них налогов, о жесткой ответственности за неуплату и т.д.

Одними из главных регуляторов выступают также норматив- но-правовые акты в сфере образования. Именно уровень образования и образованности находится у истоков разделения людей по своим жизненным коридорам. У кого-то родители не смогли заплатить за среднее образование — его жизненный путь понятен, у ко- го-то смогли заплатить только за среднее образование — их жизненный путь тоже в принципе понятен (исключение составляют известные спортсмены и артисты). И только если родители или сам человек накопил денег на высшее образование, то в этом случае (при обязательном наличии способностей, здоровья и удачи) он может претендовать на полную реализацию своих прав.

Перманентные реформы образования в России мы связываем именно с перестройкой общества и попыткой его программирования. В советское время среднее образование было обязательным для всех. Причем его уровень значительно превышал уровень подготов-

94

О праве в программируемом обществе

ки в любой другой развитой стране. Многие эксперты справедливо считают, что советское среднее образование было близким к высшему образованию отдельных стран. Причем советское среднее образование было еще и бесплатным. Бесплатным и доступным для всех было также и высшее образование. В советское время тот, кто хотел учиться, независимо от социального и финансового положения родителей высшее образование получал. Сейчас российская элита не заинтересована в таком количестве людей с высшим образованием и даже с полным средним образованием. Именно поэтому, на наш взгляд, среднее образование в России все более извращается и обедняется, а высшее образование становится платным и доступным далеко не всем. Обеспечивают эти процессы нормативные-правовые акты.

Поэтому, как нам представляется, право и закон в запрограммированном обществе можно рассматривать как минимум в двух плоскостях: 1) декларирование всеобщего равенства, абсолютного равенства между высшим чиновником и рабочим, миллионером и бедным крестьянином; 2) с помощью права и закона рабочий остается рабочим, крестьянин — крестьянином, а миллионер — миллионером.

Таким образом, роль права в программируемом обществе связана с обеспечением нормального существования тех, кто это общество программирует, т.е. тех, кому принадлежит реальная власть. В зависимости от конкретной страны и исторического этапа здесь возможно несколько вариантов: официальному главе государства, его окружению, духовному лидеру, самому богатому человеку страны или группе таких людей.

В программируемом обществе право обязательно будет выполнять функцию законодательного обеспечения как правомочности программирования, так и получаемых в результате программирования результатов. В обществе, где права носят на самом деле декларативный характер, а программы жизни (или коридоры жизни) жестко прописаны, роль права будет во многом сходна с известным определением — как воля правящего класса, возведенная в закон.

Подобное программирование, конечно, имеет место не во всех странах, но встречается нередко.

Кроме того, существует также и другое явление, которое отдельные исследователи путают с подлинной демократией: когда в программе общественной жизни для человека заложен относительно высокий уровень социального обеспечения. При такой ситуации рядовой рабочий (служащий, крестьянин) получает довольно высокую пенсию, более-менее хорошую медицинскую помощь, относительно неплохие социальные гарантии. Этот человек тоже выполня-

95

С.И. Захарцев, В.П. Сальников

ет свою роль, идет своим запрограммированным жизненным коридором (из которого также очень трудно выйти), но удовлетворен в социальном плане и не думает о переменах. А чтобы о возможных переменах в жизни человек не помышлял, ему дают весьма усеченное среднее образование.

Активно внедряемая в XXI в. цифровизация несомненно поможет как программированию, так и праву. Достаточно сказать, что с появлением мобильных устройств человек даже формально лишился многих из задекларированных прав. Уже не секрет, что с помощью мобильных телефонов можно точно отслеживать перемещение человека, его общение и намерения, оплаты, вскрывать личные тайны1. В XXI веке люди становятся гораздо более подконтрольными, чем даже в ХХ в.2 И такая подконтрольность человека опять же обеспечивается необходимой законодательной базой и правом3.

Отсюда вновь возникает вопрос: что такое право? Насколько противоречиво и многогранно оно?! В последнее время отдельные философы и юристы России право идеализировали. Например, В.С. Нерсесянц начал книгу о философии права так: философия права занимается познанием права как необходимой формы свободы, равенства и справедливости в общественной жизни людей4.

Однако право гораздо сложнее и противоречивей. Ведь право — это и защита от насилия, и насилие по принуждению исполнения норм, и регулятор насилия. Причем в каждом обществе с учетом его ментальности, традиций, культуры и других социальных факторов параметры регулирования насилия различны. Право в ряде случае формирует политику и одновременно является инструментом политики. Право регулирует экономику и в то же время зависит от экономических процессов. Право — это и реализация человеком потреб-

1См.: Eвстратиков Б.М., Захарцев С.И., Медведев В.Н., Сальников В.П. Оперативно-ра- зыскные мероприятия на каналах связи (правовой анализ). Серия: Теория и практика оперативно-разыскной деятельности / под ред. В.П. Сальникова. СПб.: Фонд «Университет», 2005.

2См.: Захарцев С.И. Наука оперативно-разыскной деятельности: философский, теоре- тико-правовой и прикладной аспекты. СПб.: СПбГУ, 2011; Захарцев С.И., Игнащенков Ю.Ю., Сальников В.П. Оперативно-разыскная деятельность в XXI веке: монография. М.: Норма, 2015.

3См.: Захарцев С.И. Оперативно-разыскные мероприятия в России и за рубежом / под ред. В.П. Сальникова. СПб.: Фонд «Университет», 2004; Захарцев С.И., Сальников В.П. Оперативно-разыскная политика: понятие и сущность // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 4. С. 95–110; Захарцев С.И., Вихров В.А., Игнащенков Ю.Ю., Сальников В.П. Оперативно-разыскная деятельность и военная безопасность: монография. М.: Граница, 2017; Рохлин В.И., Захарцев С.И., Миронов М.А., Стуканов А.П.

Институт реабилитации в российском законодательстве: возникновение, развитие, понятие, перспективы / под ред. В.И. Рохлина. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007.

4См.: Нерсесянц В.С. Философия права. М., 2011. С. 1.

96

О праве в программируемом обществе

ностей, и их ограничение, и регулятор потребностей. Право декларирует свободы и равенство, но одновременно, под угрозой строгого наказания, жестко регулирует поведение в угоду конкретных лиц.

Мы разработали компрехендную теорию изучения права (от лат.

сomprehendo — всеохватывающий). Актуальность формирования и формулирования этой теории вызвана необходимостью с философских позиций обратиться к понятию права, оценить его комплексно и честно, отказываясь от часто применяемого сегодня метода его идеализации. Указанная теория по нашему замыслу должна выполнить роль частной теории в философии права.

Предметом теории компрехендного изучения права является само право как сложное, противоречивое, многоаспектное, динамично меняющееся социальное явление, оцениваемое без господства ка-

кой-либо правовой концепции.

Предмет теории компрехендного изучения права включает в себя также:

‒‒закономерности диалектических сущностных противоречий в праве и правовом бытии;

‒‒закономерности влияния на адекватную и объективную оценку права и правовой реальности сторонних факторов (к таким факторам относятся экономика, политика, идеология, роль руководителя государства и др.);

‒‒перспективы развития права в контексте правовой реальности. Путь к познанию права, по нашему мнению, лежит не через упор-

ное обоснование какой-либо одной концепции права, чем нередко грешат многие ученые, и не через интегральную теорию права, сводящуюся к попыткам взять лучшее из имеющихся правовых концепций. Полностью не познав право, невозможно сказать, что в нем лучшее, а что — худшее. Речь идет не об объединении разных правовых концепций. Смысл предложенного подхода нам видится в строго объективном, реальном, деидеализированном познании права, не допускающем господства какой-либо концепции. Чем объективней мы будем оценивать право как сложное, противоречивое, многогранное социальное явление, чем четче вскрывать все его противоречия и изъяны, сильные и слабые стороны, возможности и пределы этих возможностей и т.д., тем скорее мы придем к его познанию.

Право нам представляется большим бриллиантом. Как известно, наиболее распространенная огранка бриллианта составляет 57 граней. И вот, мы видим ту или иную грань камня, подчас даже подробно рассматриваем ее, при этом упуская из виду еще как минимум 56 граней этого же камня. То же происходит и с правом. Специалисты по одной грани этого феномена нередко судят о нем как о целом. Очевидно, что получаемые таким образом теории со временем упи-

97

С.И. Захарцев, В.П. Сальников

раются в неразрешимые противоречия. Далее появляются новые мыслители, которые также, искренне полагая, что видят предмет целиком, заостряют взгляды на одном из проявлений предмета. Их теории также опровергаются другими концепциями, которые тоже далеки от совершенства. Сколько различных концепций понимания права существует? Казалось бы, немало. Однако их и не так много, как граней бриллианта.

Наши исследования позволили нам высказать предположение, что пока не будет создано значительное количество самостоятельных концепций, объективно и полно раскрывающих конкретные грани права, единого и общего понятия нам не удастся создать. Но как только количество определений права достигнет критической массы, оно перерастет в качество, в результате чего мы получим понимание права на уже совершенно новом уровне, может быть, удивительным для нас всех.

Основные отличия компрехендной теории права выражаются в следующем:

‒‒ее разработчики не придерживаются какого-либо одного подхода к праву, а учитывают все;

‒‒все подходы к праву в этой теории рассматриваются не критически, а как данность, как очередные грани права, которые могут проявляться в праве в тот или иной момент;

‒‒все подходы к праву рассматриваются не раздельно друг от друга, а комплексно.

В завершение отметим, что сформулированные нами идеи о компрехендной теории познания права были отражены в трех монографиях1. Эти монографии вызвали большой интерес у специалистов и получили положительные рецензии2, в том числе от одного из кори-

1См.: Захарцев С.И. Некоторые проблемы теории и философии права: монография / под общ. ред. В.П. Сальникова. М.: Норма, 2014; Захарцев С.И., Сальников В.П. Философия. Философия права. Юридическая наука. М.: Юрлитинформ, 2015; Захарцев С.И., Сальников В.П. Философия и юридическая наука. М., 2019.

2См.: Дворецкая Е.В., Масленников Д.В., Гук А.И. Вышла интересная книга о философии

иправе. Рецензия на монографию С.И. Захарцева и В.П. Сальникова «Философия. Философия права. Юридическая наука» (М.: Юрлитинформ, 2015) // Мир политики и социологии. 2016. № 3. С. 184–189; Керимова Т.В. Классическая монография о философии и праве. Рецензия на монографию С.И. Захарцева и В.П. Сальникова «Философия. Философия права. Юридическая наука» М.: Юрлитинформ, 2015 // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 5. С. 168–172; Колесников А.С., Масленников Д.В., Гук А.И. Размышления о философско-правовых работах С.И. Захарцева и своеобразии его философии // Юридическая наука: история и современность. 2015. № 12. С. 177–184; Масленников Д.В., Гук А.И. Числов А.И. Философско-правовые работы С.И. Захарцева: от происхождения права до перспектив правового бытия // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 4. С. 194–200; Покровский И.Ф., Гук А.И. Когда философия и право снова вместе. Рецензия на монографию С.И. Захарцева «Некоторые проблемы теории и философии права» / под ред. В.П. Сальникова.

98

О праве в программируемом обществе

феев философии права Д.А. Керимова1. Более того, компрехендная теория права вызвала интерес за рубежом, а монографию, раскрывающую сущность этой теории, перевели на английский язык и издали в Кембридже. Эту теорию учитывают при обучении английских юристов2. Статьи о компрехендной теории права переведены на несколько языков мира. Надеемся, что и данная статья привлечет внимание ученых, практиков и всех, кто интересуется правом.

М.: Норма, 2014 // Мир политики и социологии. 2015. № 2. С. 184–190; Рохлин В.И., Захарцев С.И., Миронов М.А., Стуканов А.П. Институт реабилитации в российском законодательстве: возникновение, развитие, понятие, перспективы / под ред. В.И. Рохлина. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007; Хабибулин А.Г., Мурсалимов К.Р. Рецензия на книгу С.И. Захарцева «Некоторые проблемы теории и философии права» / под ред. В.П. Сальникова. М.: Норма, 2014 // Мир политики и социологии. 2015. № 9. 203–209.

1См.: Керимов Д.А. В развитие дискуссии о философии и праве. Рецензия на монографию С.И. Захарцева и В.П. Сальникова «Философия. Философия права. Юридическая наука». М.: Юрлитинформ, 2015 // Правовое поле современной экономики. 2015. № 1. С. 78–85.

2См.: Zakhartsev S.I., Salnikov V.P. The Philosophy of Law and Legal Science. Newcastle upon Tyne: Cambridge Scholars Publishing, 2018.

99