Юлдошев Р.Р. Научно-практический комментарий к отдельным главам УПК Республики Таджикистан

Возбужденное уголовное дело направляется прокурором в орган предварительного следствия по подследственности в целях его всестороннего, полного и объективного расследования1.

Необходимо отметить, что белорусский законодатель (в том числе и авторы-разработчики) при конструировании норм, предусматривающих деятельность прокурора по делам частного и частнопубличного обвинения, не отказались от советской модели решения данных дилемм. Т.е. активное использование той старой апробированной модели действий, приводящих к установлению настоящей картины совершившего события и придания этому особого значения, как в стадиях досудебных, так и в судебных. С тем, чтобы впредь разграничить грань между частным, частно-публичным и публичными уголовными делами.

5. До и после принятия УПК Республики Таджикистан процессуальный статус потерпевшего, реализация его процессуальных полномочий осталась одной из острых и актуальных тем обсуждения, как в научных кругах, так и в средствах массовой информации. Особенно дискуссионными являются вопросы осуществления прав потерпевшего от преступления в различных стадиях уголовного судопроизводства. Указанные нарушения, безусловно, нуждаются в устранении и оптимизации.

Плодом долгих дискуссий и полемики стало содержание ч. 5 ст. 24 УПК Республики Таджикистан: «Отказ прокурора от обвинения не лишает лицо, пострадавшее от преступления, права поддержи-

вать обвинение». Приведенная выдержка из ч. 5 ст. 24 УПК Республики Таджикистан имеет методологическое значение, поскольку именно в ней закреплено субсидиарное обвинение, а именно так называемое право потерпевшего поддерживать обвинение в случае отказа в суде от обвинения государственного обвинителя. Наряду с данной нормой, этот институт охватывает своим действием еще несколько других корреспондирующих статей УПК Республики Таджикистан, а именно:

1)Отказ прокурора от обвинения не лишает лицо, пострадавшее от преступления, права поддерживать обвинение (ч. 5 ст. 24);

2)По основаниям и в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, прокурор вправе отказаться от уголовного преследования и обвинения вплоть до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора (ч. 5 ст. 36);

1 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Республики Беларусь / Н.А. Андрейчик [и др.] под науч. ред. М.А. Шостака. – Минск: Академия МВД, 2014. – С. 55.

31

3)Отказ государственного обвинителя от обвинения, если от обвинения отказался также потерпевший, является основанием для вынесения судом определения (постановления) о прекращении дела (ч. 10

ст. 279);

4)Если потерпевший не отказался от обвинения, суд продолжает разбирательство дела и решает вопрос о виновности или невиновности подсудимого в общем порядке (ч. 11 ст. 279);

5)Дело подлежит прекращению в судебном заседании, если во время судебного разбирательства будут установлены обстоятельства указанные в абзацах 3-9 части 1 статьи 27 настоящего Кодекса, а также при отказе обвинителя в соответствии с правилами части 10 статьи 279 настоящего Кодекса (ч. 1 ст. 288);

6)Суд, судья вправе прекратить уголовное дело в судебном заседании по основаниям, указанным в статье 28 настоящего Кодекса

(ч. 2 ст. 288);

7)Судья при назначении судебного разбирательства выносит постановление о прекращении дела по основаниям, указанным в абзацах 3-9 части 1 статьи 27 настоящего Кодекса. Приняв решение о прекращении дела, судья меняет меру пресечения гражданского иска, конфискации имущества и разрешает вопрос о вещественных доказательствах. Копия постановления судьи о прекращении дела направляется прокурору, а также вручается лицу, привлекавшемуся к уголовной ответственности, и потерпевшему (ч. 1 ст. 268);

8)Судья также может прекратить уголовное дело при наличии оснований, указанных в статье 28 настоящего Кодекса, по ходатайству прокурора и согласия потерпевшего (ч. 2 ст. 268).

Более обстоятельные выводы и некоторые авторские суждения будут приведены чуть ниже. Для полноты исследования предлагаем некий сравнительный экскурс по данной проблематике, который охватывает помимо некоторых отличительных нюансов правоприменительной практики, также и позиции авторитетных процессуалистов России.

Как показывает практика и уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации, полный или частичный отказ прокурора от обвинения в процессе судебного разбирательства приводить к полному прекращению уголовного дела или уголовного преследования

всоответствующих частях (ч. 7 ст. 246 УПК Российской Федерации). Следует отметить, что отказ прокурора от обвинения по различным основаниям (неспособность обосновать государственное обвинение комплексом доказательств, недостаточное владение искусством дока-

32

зывания, небеспристрастное отношение к исходу дела и т.п.) является необоснованным. В подобных ситуациях потерпевший (его представитель), поддерживающие обоснованность совершенного преступления конкретным лицом, не могут ничего предпринять для самостоятельного продолжения уголовного преследования, что создает безысходное положение потерпевших в уголовном судопроизводстве России.

Как правильно отмечает Л. В. Головко, предоставление потерпевшему права единолично поддерживать обвинение в случаях отказа от него гособвинителя – это не решение проблемы института отказа прокурора от обвинения, а совершенно иной проблемы – прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве. Иначе говоря, если в уголовном деле имеется конкретный потерпевший, то его права не должны быть ущемлены. Это – аксиома. Но она существует безотносительно к институту отказа прокурора от обвинения1.

Ограничение прав потерпевшего в подобных случаях представляется недопустимым, что помимо усилий по возмещению потерпевшему причиненного ему вреда он должен быть наделен правом просить о пересмотре решения об отказе от уголовного преследования. Европейский Суд по правам человека признал, что в случаях необоснованного отказа в уголовном преследовании государство может быть признано виновным в нарушении положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе о восстановлении нарушенных прав и свобод2.

При исследовании данного вопроса, как представляется, следует учитывать и тенденцию совершенствования международного и национального законодательства в сфере защиты прав потерпевшего. В некоторых положениях УПК Республики Таджикистан своевременно инкорпорированы положения международно-правовых актов.

В такой ситуации выглядит обоснованным и соответствующим современным требованиям высказанные многими учеными предложения о законодательном закреплении права потерпевшего продолжать уголовное преследование, не учитывая тем самым отказ прокурора3.

1Головко, Л. В. Институты отказа прокурора от обвинения и изменения обвинения в суде // Государство и право. – № 2. – 2012. – С. 52-53.

2О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса от

28.06.1985 г. : рекомендация Кабинета министров Совета Европы // Алексеева, Л. Б. Право на справедливое судебное разбирательство: дис. … д-ра юрид. наук. – М., 2003. – С. 18.

3 Хатуаева, В. В. Институт уголовного преследования в российском уголовнопроцессуальном праве. – М., 2010. – С. 109-110; Берова, Д. М. Основы теории функционализма в уголовном судопроизводстве : автореф. дис ... д-ра юрид. наук.

33

Следовательно, не имеет значения, как будет именоваться обвинение, поддерживаемое самим потерпевшим (субсидиарным, неофициальным, дополнительным и т.п.), судебное разбирательство в полном объеме сохранит состязательный характер, а потерпевший (участвующий в осуществлении уголовного преследования) получит фактическую возможность осуществлять данную деятельность. Необходимо отметить, что от укрепления состязательных начал уголовное судопроизводство выиграет и станет более демократичным и прозрачным.

Типичный постсоветский вариант ответа на вопрос о процессуальных последствиях отказа прокурора от обвинения был найден с принятием в 1997 г. УПК Казахстана и чуть позже (1999 г.) – УПК Белоруссии и УПК Кыргызской Республики. Суть предложенного решения свелась к закреплению состязательного начала с одновременным «реверансом» в сторону принципа материальной (объективной) истины посредством предоставления потерпевшему права на субсидиарный уголовный иск в случае отказа от обвинения должностного обвинителя1.

По мнению Л. В. Головко, таджикский законодатель закрепил «компромиссную парадигму2» в абсолютно хрестоматийном виде, полностью присоединившись в данном аспекте к своим казахским (ст. 317 УПК Казахстана), белорусским (ст. 293 УПК Белоруссии) и кыргызским (ч. 2 ст. 27 УПК Кыргызстана) коллегам (ч. 10 и ч. 11 ст. 279 УПК РТ)3.

Таким образом, в уголовном судопроизводстве Таджикистана сделаны первые шаги по закреплению за потерпевшим права осуществления уголовного преследования в случаях, когда от поддержания государственного обвинения отказывается государственный обвинитель (ч. 5 ст. 24 УПК Республики Таджикистан). Прокурору предоставлено право отказа от уголовного преследования и обвинения до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора (ч. 5 ст. 36 УПК Республики Таджикистан). Следует отметить, что за-

– Краснодар, 2011. – С. 19; Крюков, В. Ф. Правовой статус прокурора в уголовном преследовании (досудебное и судебное производство) : автореф. дис ... д-ра юрид.

наук. – М., 2012. – С. 17, 38.

1Головко, Л. В. Указ соч. – С. 51.

2Под «компромиссной парадигмой» Л. В. Головко понимает в своей работе типичный постсоветский вариант ответа на вопрос о процессуальных последствиях отказа прокурора от обвинения.

3УПК Республики Таджикистан // Сборник УПК стран Центральной Азии. –

Алматы, 2010. – С. 594.

34

конодатель в данной норме не разграничивает уголовное преследование от обвинения.

Сравнительный анализ статей УПК Российской Федерации и УПК Республики Таджикистан показывает, как нам представляется, положительное закрепление позиции потерпевшего в досудебном и судебном производстве со стороны УПК Республики Таджикистан, но проведенное интервьюирование сотрудников органов расследования дало следующие результаты: 40 % респондентов высказались против закрепления за потерпевшим права продолжать осуществление уголовного преследования, а за предоставление такого права потерпевшему высказались 60 % респондентов1, что по нашему мнению, является оправданным и своевременным.

Концепция о субсидиарном обвинении принадлежит к числу малоизученных в доктрине уголовного процесса. УПК Таджикистана ни в дореволюционный, ни в советский периоды не знало подобного термина. Особого анализа требует устоявшаяся позиция З. Х. Искандарова, который в своих выводах, по нашему мнению, необоснованно смешивает данный институт с положениями УПК Российской Федерации (а может быть другое), где после отказа гособвинителя в судебном разбирательстве уголовное дело прекращается, несмотря на позицию потерпевшего2. Конкретные факты и обобщающие данные отсутствуют в аргументациях З. Х. Искандарова, которые поддерживают и укрепляют его позицию, что послужило основанием для тщательного анализа данной проблемы.

Необходимо отметить, что в рамках большой газетной статьи, председатель Суда района Яван Таджикистана, юрист высшего класса, генерал-майор юстиции, Юсуф Салимов анализируя различные проблемы УПК Республики Таджикистан утверждает, что еще в судебной практике не было случаев отказа прокурора от государственного обвинения. Далее Ю. Салимов свое высказывание обуславливает тем фактом, в связи с которым отказ прокурора не противоречит принципу

1Интервьюированием в 2011-2012 гг. были охвачены 385 респондента из числа сотрудников следственных подразделений системы МВД (следователи и дознаватели) и Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан.

2Искандаров, З. Х. Роль прокурора на стадии предварительного расследования в уголовном процессе Республики Таджикистан Материалы Межд. науч. конф. «Предварительное расследование в уголовному процессе стран Центральной Азии : между состязательной и инквизиционной моделью», Душанбе 12-13 октября 2010 г. // под общ. ред. Ф. К. Шредера, М. Кудратова. – Peter lang, 2012. – С. 278, 281; Его же. Состязательный характер кассационного производства по уголовному делу // Вестник КС Республики Таджикистан. – № 3. – 2012. – С. 115.

35

состязательности и что прокурор не должен во что бы то ни стало поддерживать каждое необоснованное обвинение. Также по его мнению, в главе 3 УПК Республики Таджикистан и в других статьях данного закона роль и положение прокурора противоречат ст. 93 Конституции Республики Таджикистан и в этом контексте он предлагает прокурора освободит от несвойственных ему функций, а именно: от осуществления функции предварительного расследования по уголовным делам и ответственного по раскрытию преступлений, и оставит только надзор за органами прокуратуры1.

Следует отметить, что без согласия потерпевшего уголовное дело не прекращается производством, а продолжается производством для окончательного решения вопроса о виновности или невиновности подсудимого в общем порядке (ч. 5 ст. 24; ч. 11 ст. 279 УПК Республики Таджикистан). Главным стержнем и методологическим основанием является волеизъявление потерпевшего для продолжения уголовного преследования.

Если взглянуть в историю вопроса, то в первоначальной редакции, отказ прокурора от обвинения не обязывал суд прекратить уголовное дело, но предполагал продолжение процесса, который мог окончиться, вопреки позиции стороны обвинения, обвинительным приговором. «Отказ прокурора от обвинения, – гласила ч. 4 ст. 248 УПК Таджикской ССР, – не освобождает суд от обязанностей продолжать разбирательство дела и разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого» (аналогично – ч. 4 ст. 248 УПК РСФСР).

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. еще более демократичнее решал такие моменты, а именно: предоставлял стороне перерыв для подготовки новой позиции в случае отказа государственного обвинителя от обвинения, изменения им обвинения в судебном заседании, предоставления противной стороной новых доказательств; данное право стороны имели до революции (ст. 734 Устава уголовного судопроизводства).

Комментируя некоторые положения отечественного уголовнопроцессуального закона, невозможно не высказаться о проекте Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации, подготовленного по основной идее профессора А.С. Александрова. Данную положительную работу Нижегородской школы процессуалистов можно с уверенностью именовать

1 Салимов, Ю. Уголовно-процессуальный кодекс требует пересмотра // Джумхурият. - № 106 (22668). – 2015. – С. 2.

36

научной революцией в современной уголовно-процессуальной науке и доктрине. Безусловно, подготовленный проект кардинальным образом изменил некоторое мое представление об истинном состязательном уголовном производстве, и оттуда со всеми выходящими компонентами.

В данном направлении, Нижегородская школа процессуалистов сделала некий прорыв, показав всем, что нормы-положения УПК Российской Федерации, не останутся догматичными, а требуют колоссальных затрат и усилий, чтобы в конце получит оптимальный продукт, а не симбиоз от нескольких проектов, которые не сочетаются и не могут быть единым целом. Опять на те же грабли, или взяться за основу и идти вперед с твердо и перспективной намеренностью не латать дыры в старом УПК Российской Федерации, а разработать новый УПК, который смог бы доказать и сплотить результаты многих научных школ и направлений. Данное направление и стремление выглядит куда более апробированное, чем нежели кабинетные обсуждения и теряя при этом связь с доктриной, наукой и практикой, а порой и заблуждаясь в своих проектах. Как гласить старая русская поговорка, в спешке принимаемые законы, уже в скором времени будут нуждаться изменениям.

Думаю, это достойный ответ и долгожданное решение о недопустимости ограничения прав потерпевшего, который оставался один на один со своим прекращенным уголовным делом, и ничего не мог предпринимать. Воплощение этого законоположения станет реальным шагом вперед, хотя бы модельным проектом для других. В данном направлении все-таки хотим мы того или нет, но заметные события преподнесут нам плоды истинных реформаторских целей и перспективных задач. В качестве примера, частично приводим содержание некоторых положений Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации1.

Резюмируя изложенное, следует отметить, что иногда, а то и частенько вырванный контекст отдельных норм уголовнопроцессуального законодательства, проанализированный в отдельности (вместо тщательного и комплексного изучения), порой приводит к необоснованным аргументам, с которыми трудно согласиться. Вся вышеизложенная авторская концепция не претендует на высшую степень достоверности и не является окончанием анализа субсидиарного обвинения, которое закреплено в отечественном уголовном судопроизвод-

1 См.: Приложение № 6. Извлечение из Доктринальной модели уголовнопроцессуального доказательственного права Российской Федерации.

37

стве, а будет служит подспорьем и началом для критического осмысления со стороны таджикских ученых-процессуалистов, практических сотрудников и других должностных лиц, интересующихся пробелами УПК Республики Таджикистан. Выявленные пробелы, указанные замечания, недостатки и критический анализ конкретных норм УПК Республики Таджикистан способствует дальнейшей оптимизации при условии, если они будут использованы и направлены в соответствующее русло законотворческой деятельности в контексте понимания современных требований правоприменительной практики в деле борьбы

спреступностью.

6.Дела публичного обвинения – это дела, возбуждаемые уполномоченными органами (прокурором, начальником следственного подразделения, следователем, дознавателем) в каждом случае обнаружения признаков преступления. Дела публичного обвинения возбуждаются независимо от воли лиц, пострадавших от преступления, их законных представителей и представителей.

По уголовным делам публичного обвинения – уголовное преследование лица, совершившего преступление, приобретает публичный характер, т.е. осуществляется государственными органами и от имени государства, причем не только и не столько в интересах пострадавшей стороны, сколько в интересах всего общества в целом. Поэтому расследование уголовного дела публичного обвинения от позиций сторон не зависит. Расследование и судебное рассмотрение таких дел производятся по общим правилам УПК Республики Таджикистан, но без изъятия и каких-либо особенностей. По всем уголовным делам публичного обвинения обязательно производство предварительного расследования.

Статья 25. Право потерпевшего на участие в уголовном преследовании

1. Потерпевший, а в случае его смерти или неспособности по возрасту или состоянию здоровья выражать свою волю в уголовном судопроизводстве, законный представитель или его представитель имеют право в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, участвовать в уголовном обвинении обвиняемого, а по делам частного обвинения имеют право выдвигать и поддерживать обвинение против соответствующего лица.

38

2. Потерпевший, законный представитель или его представитель вправе в любой момент производства по уголовному процессу отказаться от поддержки обвинения.

1. Потерпевший, его законный представитель и представитель для участия в уголовном преследовании наделены широким кругом прав, предусмотренных ст.ст. 42 и 45 УПК Республики Таджикистан.

Указанные в ч. 1 комментируемой статьи лица имеют право участвовать в уголовном преследовании (судя по тексту статьи – уголовном обвинении) обвиняемого, как по делам частного, так и по делам частно-публичного и публичного обвинения. В комментируемой статье говорится о том, что потерпевший участвует лишь в уголовном преследовании обвиняемого, однако понятие обвиняемого, как нам кажется, используется в тексте закона в более широком смысле, охватывая тем самым и понятие подозреваемого. Более того, потерпевший может принимать участие в уголовном преследовании еще до появления конкретного подозреваемого при признании его потерпевшим еще до установления лица, подозреваемого в совершении преступления (ст. 42), или в случае подачи им заявления о совершении преступления по делам частно-публичного обвинения (ст. 147).

Между тем, наделяя потерпевшего от преступления правами в уголовном процессе, законодатель тем самым исходит из того, что потерпевший может и должен активно участвовать на предварительном следствии и дознании в ходе исследования обстоятельств дела, а в суде является равноправной стороной состязательного процесса. Поэтому не случайно сложилась судебная и следственная практика признания гражданина потерпевшим при наличии доказательств, указывающих на причинение вреда лицу преступлением1.

Участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве и наделение его соответствующими процессуальными полномочиями осуществляется по постановлению лица, в производстве которого находится данное уголовное дело. Это процессуальное решение может быть принято при наличии в уголовном деле доказательств, указывающих на причинение данному лицу преступлением морального, физического или имущественного вреда. Признание потерпевшим может иметь место на разных этапах уголовного производства.

1 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева; науч. ред. В.П. Божьев. – 4 изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт-Издат, 2008. – С. 152.

39

Их деятельность в уголовном преследовании по делам частного обвинения заключается в подаче в суд заявления о совершении в отношении пострадавшего преступления, указанного в ч. 2 и 3 ст. 24 УПК Республики Таджикистан, с изложением обстоятельств преступления и сведений о лице, его совершившем, представлении суду доказательств, подтверждающих виновность лица в совершении преступления.

Своеобразность комментируемой нормы состоит также в том, что тот же самый потерпевший по делам частного обвинения имеет право выдвигать и поддерживать обвинение против соответствующего лица, совершившего против него преступление. Указанное нововведение также коррелируется с абз. 2 ст. 6, ч. 1 ст. 43 УПК Республики Таджикистан, которые единообразно закрепляют дефиницию частного обвинителя, под которым понимается следующее. Частным обвинителем является лицо, подавшее в суд заявление в порядке, определенном настоящим Кодексом, и поддерживающее обвинение в суде, а также потерпевший, поддерживающий обвинение в суде в случае отказа государственного обвинителя от обвинения. Далее в ч. 2 ст. 43 УПК Республики Таджикистан указывается о том, что частный обвинитель пользуется всеми правами и несет все обязанности потерпевшего, предусмотренные ч.ч. 1 и 2 ст. 42 уголовно-процессуального законодательства, за исключением прав, относящихся к стадии досудебного производства уголовного дела. Изложенное уточнение предполагает конкретизацию полномочий частного обвинителя, чтобы соблюсти грань между потерпевшим и реальным частным обвинителем.

Судя по логике текста закона, по делам частного обвинения лицо, пострадавшее от преступления, законный представитель и представитель имеют право выдвигать и поддерживать обвинение против лица, совершившего преступление, предусмотренное ч. 2 и 3 ст. 24 УПК Республики Таджикистан, выступая в судебном заседании в качестве частного обвинителя. Вместе с тем по делам публичного и частнопубличного обвинения, указанные лица также могут поддерживать обвинение в судебном разбирательстве (ч. 11 ст. 279 УПК Республики Таджикистан). Выдвижение же обвинения по данным категориям уголовных дел осуществляется органом, ведущим уголовное производство. Потерпевший, законный представитель и представитель могут оказывать влияние на квалификацию действий обвиняемого как на стадии предварительного расследования путем заявления соответствующих ходатайств, так и в ходе судебного разбирательства.

40